- Мальчик! Я восемьдесят семь лет ремонтирую радиотехническую аппаратуру, - ответил "апельсиновый" Стас. - Просто у меня нет нового диффузора. Весь вышел! Но если вам так хочется помочь, помогите морально. Вон лежат стихи Бернса в переводе Маршака. Почитайте вслух.
Получилось грубо. Стас это почувствовал и улыбнулся.
Филипп тем не менее расценил предложение Стаса как "деликатное" хамство. А хамство, даже деликатное, он прощать не хотел. Надо отыграться.
Филипп взял в руки томик стихов, перелистал и начал читать, добросовестно и деловито:
Нет, у него не лживый взгляд,
Его глаза не лгут.
Они правдиво говорят.
Что их владелец - плут!
- Еще?
- Валяй!
Склонясь у гробового входа,
- О смерть! - воскликнула природа. -
Когда удастся мне опять
Такого олуха создать?
- Еще?
Раздался хохот. Лысеющий мужчина и "корифей" смотрели на них и смеялись.
- Один-ноль в пользу незнакомого молодого человека, - проговорил лысеющий мужчина. - Стас, с тебя причитается.
- Преклоняюсь перед вашей практичностью и находчивостью этого мальчика! - церемонно ответил Стас. Но взять реванш ему не удалось. Непосредственность поведения Филиппа его смутила. И это было заметно.
Где-то стукнула дверь. Послышались тяжелые, размеренные шаги.
- Шеф, что ли?! - проговорил Стас.
Филипп достал спрятанные в карман бумаги. Еще раз оглядел резолюцию директора.
Открылась дверь лаборатории, и на пороге появилась… спина. Могучая спина, затянутая в синюю рабочую спецовку. Над спиной - короткая шея и мощный затылок.
"Знакомая фигура, - мелькнуло в голове Филиппа. - Где я встречал этого человека? Невероятно знакомая фигура…"
Терновский повернулся и прикрыл дверь.
- К вам молодой человек, Виктор Алексеевич! - сказал Стас.
Терновский повернулся к Филиппу. Круглые, маленькие, близко поставленные глаза. "Двустволка!" - подумал Филипп. - Конечно, он. Ну и встреча! Может быть, он вспомнит, как я наседал на него в троллейбусе.
Но Терновский, по-видимому, ничего не вспомнил.
- Чем могу служить?
Филипп встал и молча протянул документы. Терновский извлек из потертого футляра очки и присел к столу.
Лысеющий мужчина и "корифей" продолжали партию. Стас склонился к динамику. Филипп принялся разглядывать аппарат с надписью: "Внимание! Радиоактивность!"
Черт возьми, неужели он все забыл? В памяти всплывали отдельные слова: "гамма-распад", "протон", ласковое, будто итальянское, слово "нейтрино". Впрочем, курс физики они закончили в четвертом семестре, нет, кажется, в третьем… Конечно, в третьем! Еще Шурка Владимиров в середине года перешел на физико-механический факультет. Обрел призвание! А потом началась сплошная механика, детали машин, чертежи, чертежи… И это в век атома! Какой же он конструктор, если не сможет рассчитать защиту от радиации хотя бы в этом приборе?! Чепуха. Допустим, он занимается тепловозами. Зачем ему радиация? Сегодня не нужна, а завтра? Для каких-нибудь атомовозов? И неужели они все знают ядерную физику?! И этот Терновский…
- Так, так, - проговорил Терновский. - Значит, Круглый, Филипп Матвеевич. Приметная у тебя фамилия. Почему же Круглый?!
- Чтоб не спутать с Квадратным! - вставил Стас.
Он не мог пропустить такого случая. Филипп благодарно кивнул ему головой. Стас ответил изысканно вежливым поклоном. "Язва", - подумал Филипп.
- А может, я спутаю? - произнес Терновский.
- Вы?! Никогда! Шутка, иметь тридцатилетний стаж и спутать круглую фигуру с квадратной! Вы даже на человека посмотрите и скажете честно, без всякого, круглый он или квадратный, - с подчеркнутой искренностью сказал Стас.
"И подхалим, - подумал Филипп. - А может быть, издевается?"
Терновский просмотрел бумаги Филиппа, сунул их в карман спецовки и отошел к шахматистам.
"Странная манера беседовать, - подумал Филипп. - Что ж, у каждого своя метода. Подождем".
Минуту Терновский внимательно смотрел на доску, приподнимаясь на носках. Затем изрек:
- Знаете, кто лучше всех играет в шахматы? Извозчик! Во! Что ни шаг, то мат!
- По этому признаку вы тоже неплохой игрок, - ответил лысеющий мужчина.
Терновский рассмеялся. Понравилось.
"…Наверно, добрый дед-мороз", - грохнул динамик.
Терновский вздрогнул. Стас нажал на соскочивший рычажок.
- Ремонтирую для красного уголка, - проговорил он. - Музыка А. Эшпая на слова Е. Евтушенко.
- Рыб кормил?
- Давал. Не жрут, подлые.
- А что давал?
- Пельмени.
- Ты б им еще шашлык предложил.
- У меня с собой сегодня пельмени, - упрямо повторил Стас.
"Наверняка издевается, - решил Филипп. - А все же он - скотина, этот Терновский. Хочет взять меня измором. Чтоб почувствовал, какая между нами дистанция… Если он сейчас заговорит о положении в Южном Вьетнаме, я уйду".
- Так, так, - улыбнулся Терновский. - Значит, новый товарищ? Что ж, познакомьтесь. Павел Афанасьевич Зотов. Заведует лабораторией. - Лысый мужчина приподнялся и дружески кивнул Филиппу.
- Круглый, Филипп Матвеевич.
- Кудинов, Петр Захарович. Лаборант, - продолжал Терновский.
"Корифей" поднял голову от доски и бессмысленно посмотрел на Терновского. Потом перевел взгляд на Филиппа, оглядел его и вновь погрузился в таинства староиндийской защиты.
- Ну, а это Стас. Настройщик.
Стас не шелохнулся.
- Остальные на обеде. Сейчас перерыв. Стас, ознакомь Филиппа с заводом. Покажи, что как.
- А если после перерыва? Мне динамик необходимо доремонтировать.
- Пойди, пойди! Не переутомляй себя.
- Трогательно, - пробормотал Стас и рывком выдернул из розетки штепсель магнитофона. - Пошли, что ли?!
Филипп поднялся и вышел вслед за "апельсиновым" Стасом.
Когда захлопнулась дверь, Стас остановился и замер, жестом приглашая Филиппа прислушаться. "Присылают всяких. А ты возись с ними, с желторотыми! Представляю этого работничка: с дипломом конструктора пришел работать к нам. Ищет, где полегче…"
Филипп повернулся к Стасу и зло прошептал:
- Подслушивать нехорошо.
- Об этом мне говорили в детстве, - шепотом ответил Стас. - Так вот, особенно не суетись. В глазах начальства тебе уже уготовано весьма определенное место. Пошли!
"Странный тип!" - подумал Филипп.
Обеденный перерыв заканчивался. Навстречу по коридору шли люди. Мужчины - медленной санаторной походкой. Женщины - быстро. У многих из них в руках были пакеты. Очевидно, перерыв они тратили на обход торговых точек.
- Как вам нравится этот болван? - спросил Стас.
Он наверняка знал, о ком сейчас думает Филипп.
- По крайней мере он начальник, - нехотя ответил Филипп.
- ОТК! - подчеркнул Стас. - В этом есть свой смысл. Начальником ОТК может быть человек или с головой мудреца, или с головой болвана. Среднего не бывает. Такая должность. Впрочем, поживешь - увидишь. Сейчас мы попадем в сборочный цех. Святая святых! Там дается план, делается программа.
Они поднялись выше этажом. У входа в сборочный Стас остановился.
- Слушайте, экскурсант. Не лучше ли начинать с фундаментальных знаний? С библиотеки?
- Мне все равно, - ответил Филипп.
В библиотеке было сыро. Стас усадил Филиппа в угол и включил настольную лампу.
Минут через десять он приволок кипу различных справочников, каталогов, памяток для контролеров ОТК. Свалив все это перед Филиппом, он сообщил, что зайдет через час.
У Филиппа был безразличный вид. "Как угодно. Можешь вообще не приходить". Стас его понял и пришел через… день, в обед.
- Терновский решил, что вы уволились, - оповестил он, собирая книги. - Неужели было трудно подняться в отдел? Хотя бы утром, перед службой… Идемте в сборочный.
2
Огромный зал был насыщен сиреневым неоновым светом. Удивительно, свет казался осязаемым. Достаточно протянуть руку, чтобы ощутить его волны. И все: длинные, массивные ряды столов, сверлильные станки вдоль одной стены, небольшие фрезерные и часовые станочки вдоль другой, стеклянные шкафчики вдоль третьей - казалось погруженным в огромный аквариум, наполненный сиреневой водой. А несколько пальм в деревянных кадках, расставленных по дну "аквариума", представлялись причудливыми морскими водорослями.
- На этих столах собирают приборы? - поинтересовался Филипп.
- Столы - в кабинете управдома. А это - верстаки! - ответил Стас.
Между верстаками на опрокинутых табуретах сидели рабочие группами по четыре человека и резались в "козла". После каждого оглушительного "пошел!" игрок вскидывал глаза на электрические часы. До окончания перерыва оставалось две-три минуты. Надо успеть!
Возле сверлильного станка столпилось несколько ребят. Председательствовал Рябчиков. Тот самый Рябчиков, которого обидел профком. Он демонстрировал какой-то продолговатый предмет.
- Петя Рябчиков. Настраивает радиометрические станции. Если тебя прикомандируют к нему, будете вместе облетывать станции и получать летные. Правда, этот золотоносный прииск уже разделен на отдельные концессии, которые контролируют одни и те же представители ОТК, но, может, как-нибудь втиснешься. Верных сорок-пятьдесят рублей в месяц. Помимо зарплаты.
Стас толкнул застекленную дверь, и они вошли в небольшую комнату. На верстаке стоял незнакомый Филиппу прибор с открытым кожухом. Медленно двигался рулон с линованной бумагой, скользила игла, оставляя тонкую кривую. На полу стоял предмет в форме усеченного конуса. Плотный, коренастый человек в тенниске пристально следил за движением самописца.
- После обеда назначили полет, а самописец выбрасывает. Хоть тресни! Вторые сутки вожусь, - вместо приветствия проговорил мужчина, мельком оглядев Стаса и Филиппа.
- Ты высокое проверил? - спросил Стас, подходя к мужчине.
- Еще бы! Там порядок.
Обеденный перерыв кончился. В комнате появились Рябчиков и несколько ребят.
- Слушай, Дима! - с порога крикнул Рябчиков. - Ты проверь кондер на высоком. Я вспомнил! Это нам подсунули прошломесячные, которые мы отбраковали. Они на корпус коротят.
Дима посмотрел на Рябчикова:
- Если верно, пойду к директору. Гады! Двое суток потерял! И Это не в первый раз.
Неуверенно тренькнул телефон. Рябчиков взял трубку.
- Да, - лениво произнес он. - Кого? Нет здесь никаких Круглых.
Филипп удивленно оглянулся:
- Может быть, меня?
- Ваша фамилия Круглый? Звонил Терновский.
Филипп набрал номер, который продиктовал ему Стас.
- Это говорит Филипп… Вы меня разыскивали?
Стас подсказал:
- Виктор Алексеевич.
Терновский говорил в трубку:
- Вот что, дружок. К тебе сейчас подойдет мастер Воробьев. Надо проверить и принять три прибора ПОА-один. Чертежики посмотри. В общем, действуй…
Раздались короткие гудки отбоя.
- Ну, что он там? - спросил Стас.
Филипп передал. Стас усмехнулся.
- Хитер, черт. Эти приборы уже две недели принимают. Первые образцы. То у них отсекатель отказывает, то вибратор. А план жмет. Ты, конечно, их примешь, по малолетству. Пройдет - хорошо, не пройдет - тебе выговор. А Терновский чист. На такие штуки у него ума хватает.
В комнату вошел небольшого роста человечек в черном, лоснящемся от времени и грязи костюме.
- А, Миллиметр! Салют! - приветствовали его настройщики. - Заблудился, что ли?
Миллиметр с деловым видом оглядел гогочущую компанию и подошел к Филиппу.
- Ты, что ли, новый отэкашник?.
- Ну, я, - ответил Филипп, сдерживая улыбку.
К этому человеку удивительно шло прозвище Миллиметр.
- Пошли, что ли… Виктор Алексеевич сказал, что ты будешь принимать ПОА, - торопливо проговорил он, то и дело озираясь.
Чувствовалось, он не любит эту комнату, где его встречали издевательским прозвищем.
- Моё фамилие Воробьев. Я мастер. Вот.
- Не "моё", а "моя". Столько лет живешь в Ленинграде и не можешь научиться правильно разговаривать! - задиристо проговорил Рябчиков.
- Не твое дело. Собрались тут рвачи всякие! Наряды только закрывать любите. Прохиндеи!
"Прохиндеи" дружно взвыли. Воробьев юркнул в дверь и поманил Филиппа. Филипп вышел.
- Не дай бог иметь такую бригаду на своем участке. И как с ними их мастер справляется?! - частил Воробьев, искоса поглядывая на Филиппа. - Так вот. Мы в этих ПОА все исправили. Отсекатель и вибратор. В общем, все.
Филипп с трудом узнал цех, покинутый несколько минут назад. Нет, это уже была не тихая заводь аквариума, наполненного сиреневой водой.
Скрип, стук, смех, звон, вспышки… Множество рук, мелькающих в воздухе; множество рук, снующих по верстакам; множество рук, держащих детали: хромированные, анодированные, дюралевые, латунные, из оргстекла…
Люди за верстаками похожи на бойцов в траншеях. Ряд за рядом, ряд за рядом. Одни одновременно встают. Другие одновременно садятся. Третьи нагибаются, выпрямляются; прохаживаются между верстаками.
Мешанина звуков, пятна света, запахи металлов, краски, кремния, табака. И над всем этим - песенка Буратино из детской радиопередачи…
Филипп двинулся за Воробьевым по узкому коридорчику между верстаками. Они пересекли цех.
У стены сидел худощавый парень. Перед ним на верстаке стоял прибор, окрашенный в серый молотковый цвет, с желто-красной табличкой: "Внимание! Радиоактивность!" Сквозь квадратное отверстие на верхней крышке прибора виднелась часть бункера, наполненного зеленоватой породой. Порода слегка подрагивала и уменьшалась в объеме - она просыпалась вовнутрь прибора.
- Вот он, мучитель, - проговорил Воробьев, присаживаясь на стул. - Принимай! Комплектация в порядке.
"Чертов Миллиметр, - подумал Филипп, - и главное, глаз не спускает. Как же его принимать? На вкус, что ли, попробовать?"
"Это очень хорошо. Даже очень хорошо-о-о!" - писклявил Буратино.
"Еще минута молчания, - Миллиметр поймет, что я олух в этих вопросах, и, конечно, воспользуется такой ситуацией", - думал Филипп.
- Слушайте, - заговорил худощавый парень. - Простите, я не знаю вашего имени.
- Филипп.
- А меня - Коля. Прибор этот новый. Только внедряется. Я могу дать вам чертежи. Посмотрите, тогда и принимайте.
Коля улыбнулся. Филипп тоже улыбнулся. Улыбнулся и Воробьев. Дальше водить друг друга за нос не было смысла.
"У Миллиметра симпатичная улыбка", - подумал Филипп, взяв в руки альбом с чертежами.
- Хотите, я расскажу вам принцип работы? - проговорил Коля. - Тогда легче будет разбираться в чертежах.
- Идет! - ответил Филипп и сел перед прибором.
- ПОА - это значит полевой обогатитель алмазов… Прибор лабораторный. В бункер засыпается раздробленная порода - кимберлит, содержащая алмазы. Задача прибора - отделить от кимберлита крупинки алмаза. Для этого порода подвергается облучению. А под действием радиации алмазы начинают светиться. И только алмазы - такая уж у них привычка… А дальше сплошная механика. Светящиеся алмазы воздействуют на фотоэлементы, срабатывает отсекатель - и алмаз попадает в копилку. Ясно?
- Ну, как в метро, когда опускаешь пятак, - пояснил Миллиметр.
Филипп кивнул.
- Значит, сейчас в приборе находится источник радиации?
- Нет. К сожалению, с изотопом прибор можно опробовать только на месте работ, а не у нас на заводе. Умненькие инструкции.
- Так что же заставляет светиться эти алмазы?
- Алмазы?! Я их и в глаза не видал. Мы забрасываем в пустую породу обыкновенный рис. А чтобы сработал фотоэлемент, рис покрываем фосфором. Доходит? Фосфор-то светится самостоятельно, и никаких тебе облучений не требуется. Ведь нам главное что?
- Мне главное, чтобы механическая часть была в порядке, - важно произнес Миллиметр.
- Тебе главное, чтобы ОТК пропустил, - пошутил Коля. - Главное - проверить, как срабатывает механическая часть под действием светового импульса. Не имеет значения для нас, фосфор это или облученный алмаз…
В это мгновение в приборе что-то резко щелкнуло.
- Вот! - радостно произнес Коля. - Поймали голубчика. Отсекатель работает мирово. Уже десятую рисинку поймал. Я засыпал двенадцать. Еще две - и будет сто процентов.
Филипп раскрыл чертежи. Темно-коричневые линии на светло-коричневом фоне отсинькованных листов для него были не просто абстракцией, а определенной и ясной мыслью. Он любил разгадывать такой ребус, за ним вставал конкретный предмет. Это было увлекательно и привычно. Разрезы, проекции, аксонометрия… Чертежи оживали!
- Электронная схема в ажуре! - послышался голос Стаса. Он стоял за спиной Филиппа, с интересом наблюдая, как Филипп будет "вживаться" в производство. - Я сам ее проверил. Правда, транзисторы шумят. Но ничего…
- И отсекатель с вибратором налажены, - заметил Коля.
Он повернул тумблер, и прибор захлебнулся пронзительным, дребезжащим звуком. Кимберлитовая порода стремительно уменьшалась в объеме.
- Порядок! - констатировал Стас.
- Ладно. Закругляйтесь, - вмешался Воробьев, - Просматривай комплектацию и подписывай сдаточную. Ну и приборчик! План прошлого месяца мы из-за него сорвали.
Воробьев подтянул к Филиппу ящик с комплектацией.
- Привет, старик!
Филипп обернулся. Левка скалил зубы. Руки у него, как всегда, были заняты какими-то деталями. Из кармана тужурки торчала логарифмическая линейка. Под мышкой зажата пачка чертежей.