- Тебе надо научиться здороваться с помощью ног, - проговорил Филипп. - Иначе со своими вечно нагруженными дланями ты можешь прослыть невежливым человеком.
- Чепуха. Рукопожатие вредно. Я читал, где-то приветствуют друг друга носами. Есть такие племена.
- Для этого тебе надо будет купить носовой платок. Лишние расходы.
- Это чтоб вытирать нос перед здоровканьем, - разъяснил Воробьев Стасу.
- Благодарю, - кивнул Стас Воробьеву.
Миллиметр смутился. Все рассмеялись.
- Значит, ты принимаешь ПОА? - произнес Левка. - Понятно. У меня к тебе два слова. Ты уровень радиации проверил?
- Нет.
- Так проверь. Ты контрольный мастер.
- Ну, знаете! Это слишком, - вскипел Воробьев. - Радиацию проверила комиссия, а тут всякие суются в работу. То то, то это! Все выполнено по чертежам. Я позвоню Терновскому и скажу, что ОТК саботирует прием готовой продукции.
Воробьев отошел. Ребята проводили его взглядом. Издали Миллиметра почти не было видно из-за верстаков.
- Склочник, - проговорил Стас. - Даже не поинтересовался, примем приборы или нет.
- Так в чем же дело? - Филипп повернулся к Левке.
- Понимаешь, уровень радиации на поверхности этого прибора должен быть не более десяти миллирентген в час. По нормам.
- Ну?
- А на самом деле около ста миллирентген!
- Что?!
- Не веришь? Садись и пересчитай. В десять раз больше! Представляешь!
…Проходя мимо конторки мастера, они видели, как Воробьев с кем-то разговаривал по телефону.
- События назревают, - серьезно проговорил Стас. - Кому-то из конструкторов всыпят.
- В том-то и дело, что прибор сделан по чертежам, - поддержал Филипп. Кто же это напахал?
- Кто, кто… Женька, вот кто, - ответил Левка и провел пальцем по апельсиновой рубахе Стаса. При этом он едва не выронил зажатую в кулак деталь. - Где ты раздобыл эту Африку?
- В Апраксином. В магазине новинок.
Они вышли из цеха.
Левка остановился и присел на подоконник. Стас сел рядом. Филипп прислонился к распахнутой раме. В желтом солнечном квадрате на цементном полу площадки появился серый двугорбый верблюд.
- Женьке поручили пересчитать толщину свинцовой защиты от радиации. А он занялся пресс-формой для инвалидной артели. По заказу "частного предпринимателя" Рябчикова. Вдруг звонят из литейного, требуют техзадание на свинцовый экран. Он, видно, струсил, поднял старые данные, набросил три миллиметра, скорректировал старые чертежи и отослал.
- Что ж ты раньше молчал? До того, как…
- Я не знал! - перебил Стаса Левка. - И никто не знал. Просто я рассчитывал одну деталь и столкнулся с этим вопросом. Обратился к Женьке и понял: он ни черта не понимает. Потом он стал меня уверять, что спущенные им в литейный и к технологам размеры - самый раз. И стал жалеть, что в условиях завода нельзя замерить уровень радиации…
- Почему? - спросил Филипп.
- Потому, что за этот пункт отвечают авторы прибора - центральное конструкторское бюро, а не исполнитель - завод. Вообще-то на заводе даже нет своего изотопа.
- Интересно. Тогда как мне проверять уровень радиации? - произнес Филипп.
- Затребуй! - воскликнул Левка. - Ты понимаешь, насколько это серьезно! Людей можно облучить.
- Факт! - согласился Стас. - Если что случится, тебе отвечать в первую очередь.
- С ума можно сойти! - застонал Левка, глядя на рубашку Стаса. - Слушай, может быть, там есть еще одна?
- Откуда я знаю?! Я купил позавчера. Апельсиновых было несколько штук, - ответил Стас.
- С каких пор ты стал пижоном? - поинтересовался Филипп.
- С некоторых! - исчерпывающе ответил Левка.
Он соскользнул с подоконника и побежал вниз, перескакивая через ступеньки. Верблюд остался с одним горбом.
Филипп оттолкнулся всем телом от рамы, подошел к перилам и заглянул вниз. На площадке второго этажа мелькнула фигура Нины из конструкторского.
- Его бдительности может позавидовать целая погранзастава, - пробормотал Филипп и повернулся к Стасу: - Пошли, что ли?!
- Как, по-твоему, он не мог ошибиться в расчетах?
- Левка?!
- Во всяком случае, необходимо еще раз пересчитать, прежде чем подымать шум.
- Посмотрим, что скажет Терновский.
Стас усмехнулся и полез в карман за папиросами.
- Я тебе не завидую.
Из дверей цеха вышел Женя Маркелов. Он занял у окна место Левки.
- Я думал, что ты решил не работать в ОТК. Где ты пропадал?
- Взвешивал и размышлял! - ответил Филипп. - Знаешь, мне поручили принимать ПОА.
Молчание.
- Ну так что?! Принимай. К сожалению, в условиях завода испытания с изотопом не предусмотрены. Глупо.
- Я знаю. Придется затребовать изотоп. Хотя бы для первых приборов.
- Речь не мальчика, а мужа, - усмехнулся Маркелов. - Для чего тебе эта возня? Есть инструкция по приемке и чертежи.
Стас притушил окурок о край подоконника и швырнул его в окно.
- Будет обычный разговор конструктора, запоровшего прибор, с представителем ОТК! Гуд бай, конгрессмены! Кстати, Филипп, без меня к Терновскому не ходи. Скушает! Я в лаборатории.
Стас ушел.
- Тебя Левка взбаламутил?
- Давай уважать слова, Женька! Не взбаламутил, а предупредил. Как честный человек и товарищ. И я буду делать то, что мне положено.
- Я знаю, ты упрям. Еще со школы знаю. Правда, мы никогда не были друзьями, но товарищами, черт возьми, были. Так что я не советую тебе вставлять палки в колеса. Можно завалить квартальный план. И начальство этого не допустит, поверь мне. Неприятностей не оберешься. И главное, ты ни за что не отвечаешь. Все по чертежам!
- Главное?! Главное - покалеченные этими чертовыми лучами люди.
- Не надо поз! За неделю - две работы с ними ничего не случится. А больше этот прибор не проработает, опытная партия с массой недоделок.
Женька, Женька! Они знакомы с четвертого класса. Они знакомы двенадцать лет. Бессменный староста! И в школе и в институте. Почему?! Не знаю. Его назначали. Классные руководители, потом деканат. Номенклатурный мальчик, номенклатурный студент. Странно, знал человека двенадцать лет и не знаю, какой он! У него искривленный мизинец на левой руке. Последствие полиомиелита. Долгие годы Женьку называли Мизинец. И все?! Нет, не все! Я его уважал. Он был неплохой староста. В институте это важно - разные ходатайства, просьбы. У них на факультете около двух тысяч студентов. И у каждого свои дела. Хороший староста - это очень важно. Вот теперь, пожалуй, и все! С Левкой познакомились в институте, а знаю о нем больше, чем о Маркелове.
- Мы не дети. Жизнь есть жизнь. Ты ведь понимаешь, мне может влететь за ПОА.
- Принимая во внимание пресс-форму для артели инвалидов?
- Кто о ней знает? И моей подписи нет в чертежах!
- А на ПОА есть?
- Еще бы! Конструктор - Маркелов! И мы неплохо с тобой посидим на аванс, что я сорвал за пресс-форму, а, Филипп?
- Взятка?
- Кретин. Мы же друзья!
- Дай закурить.
Женя достал сигареты и протянул Филиппу. "Яхта". С фильтром. "Бережет здоровье", - подумал Филипп и закурил от маленького пистолетика-зажигалки.
- Ну ладно, я пошел! - Женя подбросил зажигалку и ловко поймал.
- Погоди!
У сигареты теплый и горьковатый дым.
- В общем, я пересчитаю экран и, если подтвердятся Левкины выводы, прибор не приму!
- Напрасно! Боюсь, пожалеешь. Коллектив борется за план, а ты противопоставляешь себя коллективу. Есть такая формулировочка, - усмехнулся Женя, спрятал пистолет-зажигалку и ушел.
…Черт возьми! Мы стали совсем взрослые люди. Совсем! Со своей точкой зрения на жизнь. Когда это произошло? Школа, институт… Там все кажутся одинаковыми. Но там незаметно происходит накопление "количества". И вдруг в какое-то мгновение "количество" переходит в "качество". Левка, Женька, Филипп - исчезают! Появляются Лев Борисович, Евгений Степанович, Филипп Матвеевич! Взрослые люди.
3
Терновский сидел в своем небольшом кабинете. От его массивной фигуры кабинет казался еще меньше. Напротив, заложив нога на ногу, расположился заведующий лабораторией Зотов.
- Садитесь. Чего стоите? - предложил Зотов Филиппу и Стасу.
- Ты, Павел, распоряжайся у себя в лаборатории. Не заслужили. Пусть стоят. - Терновский оглядел ребят, продолжая копаться в ворохе бумаг.
Стас пожал плечами, Филипп, не торопясь, взял стул, слегка отодвинул его от стены и сел. Он слышал, как шорох бумаг на мгновение прекратился и вновь возобновился.
- Вы уже просматривали эту стопку, Виктор Алексеевич, - не выдержал Стас. В его тоне было искреннее доброжелательство.
- Не твое дело! - взорвался Терновский и повернулся к Филиппу: - Почему не приняли три прибора ПОА?
- Видите ли…
- Механическая часть в порядке?! - перебил Терновский. - Демагогию я рекомендую оставить в институте. Здесь производство. Завод! Механическая часть в порядке?
- В порядке! - сдерживая злость, ответил Филипп. - Что-то щелкает!
- "Щелкает". И это говорит инженер! Старший контрольный мастер! - не унимался Терновский.
- Ты, Виктор Алексеевич, напрасно. Парень несколько дней как на работе. Он даже не знает, как сдаточную подписать. Учить надо! - произнес Зотов и вышел.
Секунду Терновский прицеливался "двустволкой" в голубую дверь, потом что-то недовольно пробормотал и притих. Стас с интересом разглядывал кончики своих сандалет. Филипп разглядывал Стаса.
- Садись тоже, - кивнул Терновский Стасу. - Чего уж там.
- Вы не беспокойтесь, - голосом доставщика телеграмм ответил Стас. - Я и постоять могу. Мне нетрудно. Это Филиппу трудно с непривычки. Ничего, притрется.
- Прав Павел. Учить надо. А я тут раскричался, старый дурень. Сами понимаете, квартал сдаем. Думаете, мне легко? Да и нас никто не учил.
- Это заметно, - выдохнул Стас.
- Чего?
- Я?! Ничего. Вам показалось.
- Надоело все. Скорей бы на пенсию уйти, - почему-то впадая в дружескую откровенность, произнес Терновский. - Занялся бы садоводством на своей "сотке". В этом году огурчики снял. Один к одному.
- Зеленые? - поинтересовался Стас.
- Замечаю, давно замечаю: шутишь ты надо мной. Случается, и хамством пахнет, - проговорил Терновский.
Стас смутился. Его лицо слегка побледнело, потом покрылось розовыми пятнами. Под глазами и на лбу.
- Да что с вас взять? Молодо-зелено. А приборчики ПОА все же надо принять, я так полагаю. Помолчите-ка! Дайте сказать. Я ведь начальник отдела, и я в конечном счете отвечаю. Есть постановление государственной комиссии: уровень радиации в условиях завода не замерять. Изотоп вставляют в прибор только на месте работ…
- Неправильное постановление! - проговорил Филипп.
- Это не наше дело. Комиссия состоит из авторитетных товарищей.
- Ну и что?! Может быть, они ошиблись.
- Ты, я вижу, тоже из этих… демагогов. Сразу видно, жизни не нюхал. И куда присылают?! В ОТК. Раз прибор соответствует чертежам - принимай! За остальное отвечают разработчики и конструкторский отдел. Так мы с вами вряд ли вытянем квартальный план. На всякий случай ты мне служебную напиши, после первого разберем. А пока давайте не превышать полномочий. Все! Можете идти!
- Конечно. Какое нам, собственно, дело?! - произнес Стас.
Филиппу показалось, что он не понял Стаса. Нет, все верно. Он не ослышался. Это, пожалуй, подлость.
- Наша хата с краю, - продолжал Стас. - Только дело в том, что в этих приборах недопустимо велик уровень шумов транзисторов - сто микровольт. Прибор срабатывает вхолостую.
Терновский оглушительно хлопнул ладонью по столу и вскочил. Его круглое лицо побагровело.
- Так куда ты раньше смотрел? А?! Ну, погоди, Ларионов! Магнитофон ремонтируешь?! Халтурщик! Убирайтесь отсюда! Оба!
Филипп и Стас выскочили. Уборщица Маша испуганно посмотрела на них. В коридор высунулись любопытные физиономии: крик Терновского был слышен всему отделу.
На площадке остановились и закурили.
- Ничего не понимаю. Ты ведь мне сказал, что с электроникой все в порядке, - заговорил Филипп.
- Электроника в ажуре. Просто я чувствовал, что шеф прикажет тебе принять эти приборы. Отказать у тебя нет оснований. Вопрос о повышенной радиации - болтовня. Покамест. Нужны расчеты! Теперь, по крайней мере до понедельника, у тебя будет возможность подготовить расчеты. Надо подсунуть их прямо директору. Жаль, главный инженер в отпуске.
- Значит, весь удар ты взял на себя?!
- С тебя полбанки. Впрочем, можно отделаться кружкой пива, по случаю субботы!
- Идет! Я, признаться, подумал, что ты сволочь.
- Первое впечатление. Есть один шалман под названием "Святой Себастьян". Пиво - в массы. К пиву - элегантные бутерброды.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
В "Святом Себастьяне", что скрывался под вывеской "Пиво - воды", было прохладно и шумно.
Слева от двери выстроились голубые автоматы с бутербродами, справа - красные, с пивом и водой. И слева и справа кассы. В кассах продаются жетончики. Стас свернул налево, Филипп - направо. Получив два жетончика, Филипп опустил их в щель. Через секунду автомат взволнованно задышал, семафорно перемигнул красно-зеленым огоньком и выплеснул в граненую кружку дозу пива. Филипп подставил вторую кружку. Еще одна доза. Точно до кромки. Как в аптеке. Взяв обе кружки, Филипп оглянулся. Стас расположился возле окна и махал Филиппу рукой. Однако пройти к нему было не так просто, особенно с полными кружками в руках.
Около столов, в беспорядке расставленных по залу, митинговали.
- Все же у собак еще очень низкая сознательность, - доносилось С левой стороны. - Вот у меня пес, сеттер…
Филиппу хотелось рассмеяться, он скосил глаза и оглядел мужчину, который жаловался на низкую собачью сознательность. Мужчина был пьян. За пазухой у него обрисовывался предмет, напоминающий очертаниями бутылку. Мужчина уважал кредо закусочной, выраженное лаконичной надписью: "Распитие водки запрещено!"
Филипп почувствовал, как пиво выплескивается из кружки. Нечего смотреть по сторонам.
Стас двинулся навстречу Филиппу и взял одну кружку. На пятнистом мраморе стола лежали четыре бутерброда: два с колбасой, два с сыром. Небольшие и аппетитные. Стас поставил кружку и бросил в нее щепотку соли. Соль опускалась на дно кружки светлыми точечками.
- Пиво - это вещь! - проговорил Стас. - Я пил как-то на выставке черное чешское…
Филипп молчал. Он слабо разбирался в этом вопросе. Ему пиво всегда казалось кисловато-горьким. Филиппу было жарко в пиджаке.
- А какие девочки разносили это пиво! - продолжал Стас. - С одной я познакомился. Анжелка. Студентка. Изучает русский. Работала официанткой вместо практики. Три часа сидел за ее столиком, а потом оказалось, что у нее жених. А как у тебя с этим вопросом? Не женат?
- На выданье, - ответил Филипп и снял пиджак. - Куда бы его пихнуть?
- Давай сюда!
Стас взял пиджак, отвернулся к окну и нацепил его на шпингалет.
- Порядок!
- Теплое, - проговорил Филипп, отпивая глоток.
- Нормальное, - вставил Стас. - Просто у тебя плохое настроение.
- По-твоему, нет причин?
- Нет, почему же. Но не стоит этому придавать значение. Обыкновенные производственные отношения. Притрешься. Когда-то, мальчишкой, я плавал юнгой. На "Декабристе". Есть такая кастрюля. Мне казалось: когда научусь в шторм задраивать люк, стану морским волком. Научился. Но волком не стал. Стал учеником в радиомастерской при Ленторге, потом настройщиком радиотехнической аппаратуры.
- Почему?
- Там больше платили. Так сказать, романтику заел быт. Взял и съел, как я съем этот бутерброд.
Стас одним махом отхватил половину бутерброда с сыром. Ровно половину. Отпил несколько глотков и равнодушно вложил вторую половину между двумя рядами ровных ослепительных зубов стопроцентного американского киногероя. Несколько секунд - и от бутерброда остались крошки.
- Вообще-то романтике здорово достается от прозы жизни. Иногда так хочется вознестись, стряхнуть с себя земные путы. А смотришь - возноситься-то не на что. Нет монеты. Цинично?
- И глупо.
- Ну это ты зря. Что-что, только не глупо. Почему ты не ешь?
Филипп взял бутерброд. Колбаса была свежая и слегка пахла чесноком. Пена в кружке осела и таяла небольшими белесыми пятачками. Филипп немного отпил и закусил бутербродом.
- Глупо, говоришь? Нет, именно цинично. Хочешь знать, что с тобой будет через некоторое время? Просмотришь ты эти ПОА, удостоверишься, что сделано по чертежам, и примешь эти приборчики с повышенным уровнем радиации. Пусть отвечают конструктора. Плюнешь на романтику и станешь…
- При чем тут романтика?! Обыкновенная, элементарная порядочность и честность.
- Порядочность?! Честность?! - Стас напряженно засмеялся. - Как, по-твоему, Терновский честен? Интересно, ты хоть немножко поразмыслил над тем, что сегодня произошло? Почему я вызвал у начальника техконтроля чувство этой самой элементарной порядочности, а ты, старший контрольный мастер, не смог, а? Хотя твои сомнения в качестве защиты от радиации куда важней, чем несчастный шум в транзисторах… Да потому, что за подбор полупроводниковых триодов отвечает ОТК, а за расчет прибора - конструктор. Юридически Терновский - порядочный и принципиальный человек. А де-факто он сволочь! Почему? Сейчас объясню. Только принесу еще пива.