Она снова стала думать о Васе, обо всей этой неприятной истории, о Кларите, которая ей никогда не нравилась, о том, как она, Лида, встретила сегодня Марима нова на улице случайно, идя из техникума, и напугалась: "Вася, что с тобой?"
Она уже давно не работала на базе. Окончила Ин. яз. и поступила в машиностроительный техникум преподавать английский. Когда она объявила, что уходит с базы, Сергей сказал Гущину:
- Андрей Васильевич, все нормально. Наверно, у министров и то не у всех секретарши с высшим образованием.
- Министры сами не все с высшим! - тут же вступил Тележко.
- Силен ты болтать, парень,- засмеялся Гущин.- Очень уж вы все на словах смелые.
- Они, Андрей Васильевич, смелые не только на словах,- сказала Лида.
- Знаю, знаю - ответил он,- особенно Тележко. Счастливо получилось у нее в жизни, что она попала когда-то сюда, на базу.
К тому времени, как она поступила преподавать, много воды утекло, уже давно пришла бумага о реабилитации ее родителей, уже давно они с Сергеем получили двухкомнатную квартиру. А теперь она уже была старшим преподавателем.
Она опять стала думать о пожарах, о тайге, о Сергее, и так и заснула, думая о нем.
Встала она, когда в дверную щель для почты просунулись и с шуршанием упали на пол газеты. Вместе с ними она подняла письмо, сразу узнала четкий почерк свекра и, глянув на штемпель, в который раз подивилась, как быстро стали доходить из Москвы письма. С родителями Сергея у нее давно уже установились спокойные, дружеские отношения. Она была у них дважды с Сергеем и Машенькой и еще раз одна, по дороге с юга.
Она разорвала конверт - Сергей всегда просил вскрывать в его отсутствие письма, даже только ему адресованные.
Письмо было написано, как всегда, обстоятельно. В прошлом году свекор перенес инфаркт и с тех пор называл себя генералом от инфарктерии, хотя был только полковником в отставке. Он приглашал в гости, обещал пойти с внучкой в цирк, в зоопарк и еще куда она захочет. Он описывал их неторопливую жизнь, а в конце сообщал между прочим, что нашел литработника, который будет обрабатывать его мемуары. Так что дело сдвинулось с места.
Лида поставила чайник на газ и вошла в комнату к дочери.
- Подъем! На зарядку становись!
- Ой, можно еще немножечко понежиться?..
3
Сибирь вся гудела стройками и новыми городами, и гудел этот старинный город над великой рекой, и оживленно гудела с самого утра гостиница. В гостиничных буфетах, где утром ели сосиски, пили кефир и чай командированные, кого только не было, каких только профессий и специальностей не встречались люди, приехавшие сюда на всякие совещания или совсем на работу, или временно, на сезон, начальники, консультанты, члены разных комиссий и делегаций.
Малахов случайно нашел такси, это здесь было делом почти безнадежным, и поехал на базу, довольно далеко и, главное, неудобно расположенную в стороне от автобуса и трамвая. Он пересек длинный, пыльный двор и остановился у крыльца деревянного двухэтажного дома. У входа висело несколько табличек с неразборчивыми надписями, перед окнами качалось белье, бродили куры, играли ребятишки. На ступеньках сидели молодые ребята, одетые по-дорожному, с походными большими рюкзаками, и по тому, как они сидели, было видно, что торчат они здесь давно.
- Здесь база авиационной охраны лесов? - не найдя никакого обозначения, не очень уверенно опросил Малахов.
- Здесь. А вам кого?
- Гущина.
- Начальника нет. Сами ждем.
Оказалось, что это студенты-практиканты, преддипломники из лесотехнических вузов. Они уже четыре дня болтаются здесь, на базе. Два дня им дал начальник для ознакомления с городом, они ознакомились, теперь вот ждут, что дальше. Они сидели и лениво курили, в них было что-то от солдат, которые сидят вот так и не знают, когда и куда их пошлют. Да и дальнейшая их жизнь не очень ясна. Куда они попадут работать потом? Скорее всего в настоящую глухомань. Да они на это и шли.
Малахов поднялся наверх по крутой лестнице, постоял на площадке, стал рассматривать в коридоре фотографии на Доске почета. "Лучшие люди базы: Бавин, летчик-наблюдатель, Голубева, бухгалтер, Лабутин, инструктор ППС".
Сзади опросили:
- Товарищ, вы ко мне?
- Вы... э... Андрей Васильевич?
В кабинете Гущин снял китель и повесил его на спинку стула.
- Что у вас?
Малахов представился и предъявил документы.
- Очень приятно.
Малахов давно привык к тому, что его встречали везде с большим уважением, и понимал, что это относится не столько к нему, сколько к его газете и вообще к печати.
- Ну, что вас интересует? Время очень грудное для нас. Нет дождей, лето очень жаркое. Поэтому пожары. Леса, как вы знаете, занимают пятьдесят процентов территории страны, около этого. А жара почти везде. Даже во Франции сейчас, не помню в каком департаменте, лесные пожары.- Он усмехнулся. - Депутаты делали запрос. Но понимаю, что там может гореть?
- Вам бы их заботы.
- Да, вот смотрите,- он кивнул на огромную карту на стене,- десятки миллионов га обслуживает наша база. А в каких условиях мы работаем? Хорошо бы, если б вы написали об этом, ведь это жилой дом. Обещают отселить, но пока безрезультатно. Да, ну так вот, условия тяжелые. Тайга глухая, захламленная, мох до метра высотой. Представляете? Откуда пожары? Да нет, не от гроз. Всякие промысловики, ягодники зажигают. Геологоразведочные, поисковые партии. Мы запросили схему их расположения, наложили на карту, и она точно совпала со схемой очагов пожаров.
Входили люди, Гущин брал из их рук бумаги, подписывал приказы, изучал донесения и сводки. Звонил телефон, он поднимал трубку:
- Знаю, знаю. Мне этот бензовоз нужен позарез. Бензин перелить в емкости. Конечно. Вертолеты будут.
Он сидел в этом маленьком кабинетике, под окном висело белье и кричали мальчишки, а он говорил в трубку несколько слов, и на громадных зеленых пространствах происходили перемены: выбрасывались парашютные десанты, поднимались, будто подпрыгивали, вертолеты.
Вошла пожилая женщина, внесла бутылку молока и булочку на блюдце.
- Не завтракал сегодня,- улыбнулся Гущин,- закрутился. Один. Жена на курорте. Не хотите? - Он стал есть булку, зашивая молоком.- Понимаете, какая история? Мы ничего как будто на создаем, ну, аэросев, скажем, кое-где проводим, мелочь. Но тем, что мы сберегаем, мы тоже создаем ценности. Вы напишите об этом, если считаете нужным. Люди работают самоотверженно. Отважные ребята. Защитное оборудование проходило этим летом испытания, чтобы прыгать можно прямо на лес. Хорошие отзывы, будут внедрять. Но практически и теперь прыгают на лес. Места глухие, площадок нет, человека два на площадку попадет, хорошо, остальные на лес. Стараемся прыгать поближе к пожару, иначе нет смысла: пока они дойдут туда, да все на себе таща, там знаете как разгорится. В общем, что вам сказать? Дело очень тяжелое, очень нужное, люди делают все, что могут.
- Я хотел бы...- начал Малахов.
- ...увидеть действующий пожар и как его тушат? Конечно, конечно. Куда же вам лучше поехать? К Бавину. Очень хороший летнаб, и команда очень хорошая. Но горит Бавин,- он вздохнул и покрутил головой,- ох, как горит! Теперь, как туда добраться. С этим сложнее. У нас должен быть оттуда самолет, но когда - неизвестно. Может, завтра, может, через неделю. Когда будет возможность. Нам нужно туда ребят-практикантов послать и, главное, шофера забросить. Там наш бензовоз стоит. Бензин завезли высокого сорта - Б-95, для МИ четвертых. Но вертолеты к ним еще не перегнали. А у шофера вдруг аппендицит, сделали операцию. Теперь нам нужно туда послать водителя, чтобы обратно бензовоз получить. Вы на всякий случай идите завтра на автобусную станцию, только пораньше, купите билет туда на послезавтра и поедете автобусом. Дорога, правда, тяжелая, с утра до вечера, но что сделаешь. А если будет самолет, я вам позвоню. Вы где остановились?
"Действующий пожар",- подумай Малахов,- это звучит, как "действующий вулкан".
Потом он бродил по городу, по длинным прямым улицам, по их деревянным тротуарам, мимо маленьких домиков с окошками в тюле, и по другим тоже длинным, но уже современным улицам, с новыми домами, со строительными кранами вдали. Его обогнал трамвай. Через все три вагона тянулась надпись: "Изготовлено из металла, собранного учениками средней школы № 5". Малахов останавливался около памятников, иногда фотографировал, здесь было много памятников русским землепроходцам и ссыльным революционерам. Он вышел на набережную, там делали гранитный парапет, подъезжали самосвалы с раствором, подъемные краны осторожно клали каменные глыбы, работали экскаваторы. И рядом с этой оживленной суетой своей, совсем особенной жизнью жила река. Там, оде парапет уже был готов, Малахов облокотился на теплый гранит и долго смотрел на быстро идущую, но все равно спокойную, светлую воду, на катера и пароходы, занимавшие так мало места в жизни этой красивой холодной стихии.
Поздно вечером он позвонил домой. Витька сдал математику.
Утром Малахов купил билет на автобусной станции, расположенной, как в большинстве городов, на рынке. Хорошо, что пришел пораньше, за полчаса билеты были распроданы. У входа на рынок стоял целый ряд - не меньше десятка - новых автоматов для газированной воды, похожих на нарисованные в давних детских книжках умывальники - Мойдодыры. Потом он снова бродил по городу, прокатился по реке на речном трамвае, пообедал в ресторане "Тайга" и вернулся в гостиницу.
- Тут вам звонили,- сказала дежурная, протягивая ключ,- сейчас, сейчас, ага, Гущин. Просил позвонить.
Малахов снял трубку.
- Гущин. Кто? Товарищ Малахов, есть самолет. Подъезжайте к нам и от нас "а аэродром. Вы на чем поедете? Автобусом долго. Я сейчас за вами пришлю "газик".
Собрав вещи и сдав номер, Малахов, помахивая сак-вояжиком, сошел вниз. У подъезда стоял зеленый "газик" с нарисованной на борту десантной эмблемой: парашют, перекрещенный крылышками.
- Корреспондент? - осведомился шофер деловито.- На базу? Пожалуйста,- и газанул с места. На тыльной стороне ладони у него синела наколка - взъерошенная птица и подпись к ней: "Так улетела моя молодость".
- И давно улетела? - спросил Малахов, кивая на татуировку.
- Давно,- улыбнулся тот, обнажая золотые зубы.
Во дворе базы ждал грузовик, практиканты побросали в кузов свои рюкзаки. На крыльце стоял Гущин:
- Тележко, ставь машину и залезай. А вы, товарищ Малахов, с шофером садитесь.
- Ничего, все равно,- ответил Малахов, влезая в кабину.
- Ну, счастливо. Самолет ждет. Бавин вас встретит.
Гущин взмахнул рукой, и машина тронулась.
На аэродроме выехали прямо на край летного поля, где стояли АНы вторые, шофер все бормотал:
- Не знаю, можно ли тут ездить?
И действительно, один АН стал разворачиваться на месте, и на них заорали:
- Куда претесь!
Они все же подъехали к своему "Антону", и Тележко поздоровался с обоими пилотами, помахал им, сидящим в кабине. Малахов поразился (в который раз такое с ним было!), какие молоденькие ребята, эти летчики, совсем мальчики, почти как Витька. Молодость людей других профессий обычно не удивляла его, а здесь был как бы особый случай - летчики!
Они вышли из самолета и, не обращая ни на кою внимания, зашагали по полю к видневшимся вдали аэродромным строениям.
- Валька! - окликнул Тележко. - Когда полетим?
- Полетим, полетим,- ответил тот важно, не оборачиваясь.
Пришли техники, раскрыли мотор, стали в нем копаться.
- Ну, можно отдохнуть, пока они самолет сломают,- сказал Тележко, опускаясь на траву,- садитесь, товарищ корреспондент. Теперь будем ждать, сколько - неизвестно. В авиации так всегда, но зато полетим. Это вам повезло, что самолет, автобусом ехать больно уж тяжко, жара, пылища, как все равно эта... А дорога, правда, знаменитая, на прииски вела. Золотишко мыли!..
"Как народ называет точно, - подумал Малахов,-золотишко! Сколько в этом презрения к богатству, к блеску, к жадности, и, наоборот, сколько любви и нежности в другом слове, в шахтерском: "уголек!" Рабочее слово. Нужно будет это вставить при случае".
На открытом месте было еще жарко, но день уже явственно переходил в вечер, в светлый, летний, длинный, но вечер. В стороне, на крыше ангара, сидели голуби.
- Смотрите, как взлетают,- сказал Тележко, - не сразу .крыльями машут, а сперва просто спрыгивают, вроде как затяжку делают при прыжке.- Он повернулся на бок.- Где же наши пилотяги? Лететь надо, Бавин небось ждет не дождется.
- Хороший человек Бавин? - спросил один из практикантов, маленький, кудрявый.
- У нас все хорошие в нашей системе. А Бавин правильный человек: не пьет, не курит и бреется электробритвой. Не гонится, говорит, за барышами, а хочет сравнять шею с ушами. Но трудно ему, уж больно горит.
- Кто же все-таки зажигает? - опять спросил кудрявый.
- Медведь еще не поджигал. С медведем был смешной случай. От великого, говорят, до смешного один шаг. Сидят ребята в палатке, Каримов говорит: "Медведь". Ну, думали, шутит, зверя ведь нет, когда горит, а тут, правда, медведь. А ружье-то в другом углу стояло, да, ружье обязательно, картечью заряжено. Он на дыбы встал, как провел лапой-то, палатка в ленты. Все, как сидели, атрофировались. А Серега Лабутин, инструктор, мы с ним служили вместе, тихонечко подполз, ружье взял, как дал ему с двух стволов, так он лег. Ну, они мясца-то свежего давно не ели, наварили медвежатники, потом воды холодной напились, и привет. Крест выкладывают: требуется медицинская помощь. Давно уж это было.
Практиканты слушали, разинув рты.
- Значит, вместе служили? И сейчас продолжаете? - заинтересовался Малахов.
- Еще у нас один есть, Мариманов.
- Кто же зажигает? - не унимался кудрявый.
- Кто! Иной костер зальет, а потом через три дня он опять разгорится, повял? Подземный, и наружу выйдет. Мало ли ходит народу! Места богатые.
- Рыбу, говорят, руками берут.
- Из бочки.
Механики закончили осмотр, все закрыли и ушли. Пилотов не было. Тележко потянул носом воздух:
- Чувствуете дым? Немного? Там зато много. Ох, горит. Людей не хватает. Тунеядцев хотели приспособить, да никто брать не хочет: еще сгорят! Тут у нас поблизости поселок есть: туда тунеядцев свозят.
- Ну и как тунеядцы?
- Ничего, работают. Мне лично больше тунеядки нравятся.
- Один мне пут рассказывал,- опять вступил кудрявый,- сам видел у них афишу, доклад: "Задачи тунеядцев в выполнении квартального плана".
- Так и бывает,- серьезно согласился Тележко,- пока они доклады слушают, наши ребята из тайги не вылазят месяцами. Жены парашютистов начальство на части рвут. Вчера приходит одна к Андрею Васильевичу: сообщите, говорит, где мой муж и помнит ли он, что у него есть семья?
- Во дает.
- Вот будете летнабами, узнаете, как оно. Жена в городе, а вы на оперативном да в тайге все лето. Она вроде как сама по себе.
- Надо, чтоб и она в оперативном.
- Да? А жене трудно. Особенно, если она из Ленинграда, понял? Сперва романтика, то да се. А потом говорит: "А где театр?"
- Нужно вое время жить на точке.
- Когда молодые, можно, а потом она на работу устроится, ребенок в детсаду, попробуй ее выдерни.
- Женатики приуныли,- сказал кудрявый.
- Ничего, нормально.
- Надо, чтобы детей было побольше, чтобы ей в городе было чем заняться.
- Но детей, учти, надо кормить.
Тележко встал и отряхнул брюки:
- Вон они стоят с командиром отряда. Они, они. Не хотят лететь, это точно, время тянут. Потом скажут: поздно. Ага, идут вроде.
- А если в каждой точке иметь жену?
- Некоторые пробовали в качестве эксперимента. Но, знаешь, советские законы обижаются. У нас в бухгалтерии у Голубевой список алиментщиков. Двадцать шесть человек. По всей базе, конечно, а ты думал? Вот недавно товарищеский суд был над одним, весной, у него три жены, четвертая не явилась. Ну, присудили, чтобы он сперва, значит, первой оплатил дорогу в Тирасполь и суточные выдал по два шестьдесят на питание. Понял?
Подошли летчики.
- Ну, вы что? - встретил их Тележко.- Смеетесь?
- А что? Нам пообедать нужно?
- А потом стояли целый час.
- Командир остановил,- отвечал Валька важно.
- Командир. Знаем мы. Ну, садиться?
- Поздно сегодня лететь.
- Как это поздно! - возмутился Тележко. - В самый раз успеем. К жене захотел, Валя? А люди в тайге пускай ждут продукты да взрывчатку!
- У них все есть.- Он отвечал холодно и невозмутимо. Второй молчал.
- Для чего мы сюда приехали? - закричали практиканты. - Товарищ корреспондент.
- Непорядок,- сказал Малахов.
- Пожалуйста, как хотите.- Валька Алферов надвинул летную фуражку на глаза.- Но не успеем, аэродром уже закроют. На полдороге в Ковалеве будем припухать.
- Тогда лучше здесь переночевать, в городе.
- Ничего, ничего,- успокоил Тележко,- полетели.
- Пожалуйста.- Валька сел на свое место и сказал негромко, просто для себя: - От винта!
Через несколько минут, после короткого пробега, их "Антон" оторвался от земли, (развернулся над аэродромом, над городской окраиной, ослепительно сверкающей в косых лучах солнца, над рекой, и, набрав высоту, лег курсом на далекий таежный поселок. Впрочем, теперь он не был далеким: 1 час 45 минут лету.
Был ясный летний вечер, их окружала слабая небесная голубизна без единого облачка, "Антон" шел ровно и плавно, не проваливаясь, не кренясь, и если закрыть глаза, то можно было представить себе, что едешь в автомобиле по хорошей дороге. Но закрывать глаза не стоило. Нужно было смотреть в окошко и наслаждаться удивительным ощущением покоя и тихой радости. Под крылом медленно плыла степь в закатных полосах, и по степи двигалась их тень, тень их самолета. Потом пошла тайга, она казалась сверху редкой. К ним, в пассажирскую кабину, вышел второй пилот и вписал их имена в бортовой журнал.
- Корреспондент? - крикнул он.- Какой газеты? - И удивился.- О! Солидный орган.
Малахов засмеялся.
- Успеем? - он посмотрел на часы.
- Конечно,- кивнул Тележко,- куда теперь денемся? В Ковалеве они сами сидеть не хотят.
Этот летний тихий вечер, эта безмятежность природы поражали Малахова. Он все смотрел в окошечко, и ребята-практиканты смотрели, не отрываясь.
- Пожары ищете? - прокричал Тележко.- Отсюда не видно.
Внизу тускло, по-вечернему заблестела река, показались домики. "Антон" стал неприятно проваливаться вниз, разворачиваться, мелькнули цистерны для горючего - емкости, столб ветроуказателя, и вот уже, легко стукнувшись о землю, они покатились по выжженной аэродромной траве.
- Обождите, ступеньку навешу, - сказал второй пилот Глеб Карпенко.
- Так сойдем.
- Нет, порядок.
- Хорошо долетели,- небрежно заметил кудрявый.
- Как на вертолете,- подтвердил Тележко.
К самолету подходил молодой человек в распахнутом кителе и форменной фуражке, из-под которой выбивались светлые-светлые волосы.
- Бавин,- представился он.
- Здорово, Иваныч,- приветствовал его Тележко,- а ребята в тайге?
- Ребята в Усть-Чульме, вышли сегодня. Завтра Алферов за ними слетает.