"…Больше всего я боюсь как бы тебя, мой чистый, доверчивый мальчик, не пленила какая-нибудь "целиннозалежная" Дульсинея. Ты ведь такой наивный Дон-Кихот… Да, да, Дон-Кихот, в этом я убедилась. В деревне же такие распущенные нравы! Милая добрая Неточка так очаровательно горюет по… Ты бы видел, как она расцвела!"
Андрей снова пропустил строчки о Неточке и стал читать много ниже: "…Она уже объехала ряд крупных городов… А каким колоссальным успехом пользуется на эстраде! На ее концерты… Я, как мать, не желала бы иметь лучшей дочери и невестки…"
Андрей взглянул на конец письма и так и впился в него глазами. Там сильным угловатым почерком была сделана приписка: "Обнимаю тебя, мой Андрей! Дед доволен тобой, и я счастлив. Материных опасностей насчет распущенности деревенских нравов не разделяю. Знаю, где бы ты ни был, ты останешься самим собой. Твой отец".
Андрей перечитал несколько раз эти скупые строчки и долго сидел задумавшись.
Матильда все ждала, когда же главный агроном начнет читать душистое письмо. А он все сидел и думал. Наконец он взял в руки узенький розовый конверт, подошел к печке и, не распечатав, бросил его в огонь.
- Ах! - вскрикнула испуганная немка. Округлившимися глазами она смотрела, как толстое розовое письмо изогнулось на углях, задымилось и вспыхнуло синим пламенем.
Андрей терпеливо дождался, когда уборщица, помешав прогоревшие угли в плите, закрыла трубу и ушла. Плотно прикрыв дверь, он взял письмо Веры и осторожно вынул согнутый вдвое убористо исписанный лист. Затем заглянул внутрь конверта, но там ничего больше не было. Тогда Андрей развернул письмо: он и Вера остались вдвоем.
Ночами Андрей подолгу вспоминал лицо Веры, слова, сказанные ею, жест, когда она, задумавшись, прикладывала пальцы к бровям. Представлял ее с удивительной яркостью… Вот идут они вдвоем по автомобильному следу в снежную замять. "Чем бы мне рассердить тебя, Андрюша? Но я не знаю…"
Думая о Вере, вспоминая все встречи с ней, Андрей с радостью убеждался, что они не говорили (как это было у него с Неточкой) о своих чувствах друг к другу, а жили этими чувствами. То, что было в Москве в дни увлечения Неточкой, - совместные посещения театров, просмотры кинофильмов, бесконечные разговоры о книгах, в которых описывается любовь, - все это казалось ему теперь ненатуральным, словно бумажные цветы. А здесь все было естественно, просто и совершенно необходимо для жизни: "Не могу я без воздуха, также и без Веры. И совершенно непонятно, как раньше я мог жить без нее…"
Андрею почему-то казалось, что к его размышлениям о Вере всегда примешивается какое-то неосознанное чувство боязни, что он не увидит ее больше. Вот и сегодня он ощутил этот страх, когда Боголепов позвонил ему в колхоз "Знамя коммунизма", где он проверял качество семян и надеялся вечером увидеться с Верой.
- Вам две телеграммы и письма из Москвы. И вообще, я буду говорить прямо, необходимо провести предпосевное совещание. До каких же пор вы за ваших помощников будете работать?..
Глава восемнадцатая
Обшарпанный, видавший виды вездеход остановился на берегу большой, окутанной утренним туманом реки. Перевозчиков еще не было: они спали на противоположной стороне.
- Придется обождать, - косясь на необычных спутников, негромко сказал Васька Лихарев.
Короткий, толстый Иван Петрович Иванов из-под полей низко надвинутой фетровой шляпы недовольным взглядом окинул Неточку, показавшуюся ему сегодня необыкновенно бледной и жалкой.
Даже пышные золотистые волосы Неточки, о которых он с гордостью собственника говорил многочисленным ее поклонникам: "Природный цвет и мамина завивка", - даже волосы потускнели. "Глупая затея! Каприз взбалмошной девчонки… И ты, толстый балбес, не сумел отговорить ее!"
От конечной сибирской станции администратор Иван Иванов и новая "стремительно восходящая звезда", уже объехавшая ряд крупных городов, Аннета Белозерова направлялись в село Предгорное. Тут Неточка решила дать концерт и заново, как думала она, покорить Андрея, чтоб вместе с ним вернуться в Москву.
"Утрите неутешные слезы и получайте вашего любимца, - скажет она Ольге Иннокентьевне. - За зиму он там одичал, захудал, опустился: не совсем респектабелен, но мы с вами приведем его в норму…"
С поезда пересели в тряский, забрызганный грязью вездеход, высланный за ними из МТС, и по ухабистой дороге понеслись "к черту на рога", как определил невыспавшийся и оттого злой Иван Иванов.
Неточка ждала, что Андрей сам приедет ее встречать и они со станции поедут вместе, но он не приехал, и это обескуражило ее. А тут еще такая дорога.
Загорелый чубастый шофер, как бы извиняясь, сказал с улыбкой:
- Это только до парома такая тряска, дальше шоша будет лучше.
Пассажиры молчали. Неточку душила злость: "Не встретил!" Администратор, исколесивший с гастролями всю страну, чертыхался в душе и на отвратительное сырое утро, и на дьявольские выбоины, и на цыгановатого шофера, похожего на разбойника: "Бандюга какой-то!"
Подпрыгивая в вездеходе, администратор кипел негодованием: "На кой дьявол бить бока о каждую кочку в этом собачьем бескультурье, когда в любом городе, где бы мы ни появились, нас на руках - носят?.."
Машина всем передком вскочила в залитую вешней водой яму. Толстяку показалось, что у него отшибло все внутренности. Неточка презрительно отвернулась и свела брови. Легко пришедшая слава неузнаваемо изменила Анну Белозерову. Печать гордого величия и капризной самонадеянности "баловницы судьбы" сквозила в каждом ее движении. "Я хочу!.. Я требую!.. Никаких "нет"! Молчать! Извольте с радостью подчиняться!" Казалось, мир был создан для "ее одной.
"Черствая эгоистка… Мучительница!" - думал администратор. И когда на следующем толчке и она стукнулась головой о борт кузова, Иван Петрович злорадно подумал: "Так тебе и надо, сумасшедшая девчонка!"
Чтобы успокоиться, Иванов попытался смотреть на живописные долины, замкнутые цепями гор. Каменными шпилями горы вонзались в небо, и к ним, как к причалам, грудились табуны туч.
Опережая весну, невысоко над землей, вторым ярусом зловеще-черных туч, с криком летели грачи. Под облаками, пересекая мир с юга на север, с хрустальным звоном неслись первые табуны лебедей. Голые, продрогшие за зиму березы и осины в предчувствии близкого тепла и солнца медленно оживали, покрывались весенним глянцем. В безлюдных еще полях кое-где белел снег. Местами до горизонта поля были залиты талой водой, и лишь дымились горбатые гривы да древние могильные курганы, точно в черной их глубине горели жертвенные костры.
Иванов смотрел на все это, но красота алтайской природы его не трогала. "Потомственный москвич" "не любил никакой другой природы, кроме прославленных курортов. А какие же в Сибири курорты?!
Вдруг в глазах администратора запрыгали веселые огоньки, а толстые мягкие губы растянулись в насмешливой улыбке. Он вспомнил: залитая светом люстр, сверкающая золотом церковь и Неточка в венчальном наряде (хлопотливый толстяк разыскал этот наряд в театральном реквизите местной оперетты). "Напрокат? В церковь?" - удивился костюмер. Но Иван Иванов уговорил его "не шуметь". Церковный хор, содрогая своды, торжественно пел: "Гряди, гряди, голубица!" Опустив глаза, с застенчивой полуулыбкой, с букетом белых роз в руках (цветы Иван Иванович заказал своему другу в Москве, и их оттуда доставили самолетом) шла Неточка к венцу.
Да, ничего не скажешь, спектакль вышел на славу. Веселый толстяк вспомнил жениха - красивого молодого цыгана из театра "Ромен". Неточка влюбилась в него "до безумия", как говорила она, и захотела непременно обвенчаться. Иван Иванович пробовал отговорить свою повелительницу ("Венчанье повредит карьере!"), но ничего не помогло.
…И вот хор поет "Гряди, голубица", а Неточка, натурально разыгрывая роль невинной невесты, не идет - плывет, как белая лебедь, в венчальном своем платье… Свадебный пир длился семь дней.
"Семь дней пили, три дня жили, месяц разводились…" Иван Иванов не смог удержаться и громко захохотал при воспоминании об этой эстрадной "хохме" собственного сочинения. Сколько стоило трудов и ему и Неточке сохранить в тайне эту злополучную свадьбу!
- Семь дней пили, три дня жили, месяц разводились, - вслух сказал толстяк и, колыхаясь всем жирным телом, опять громко расхохотался.
- Что такое? - Неточка взглянула на него с удивлением.
- Я вспомнил нашу свадьбу в Свердловске, - продолжая смеяться, пояснил Иван Иванов.
- Идиот! - выругалась Неточка, но тоже засмеялась.
- Гению все дозволено. Ты же Шаляпин в юбке! - полушутливо сказал льстивый толстяк, хотя Неточка и без него была убеждена, что она "гений" и что ей все дозволено.
…Из тумана, откуда-то с середины реки, показался пляшущий на сильной весенней волне паром. Задремавший шофер встряхнулся.
- Ну, катит наш крейсер, теперь как по воздуху перелетим.
…Газик остановился у недавно собранного, пахнущего смолой стандартного дома общежития, где были комнаты для приезжающих в Войковскую МТС.
- Приехали! - торжественно сказал Лихарев и распахнул дверцу автомобиля.
Опираясь на руку администратора, Неточка легко выпрыгнула из машины. Шофер подхватил два огромных чемодана. Гостей окружила стайка ребят. Они с любопытством рассматривали необычных приезжих. Коротконогий, толстый человек в мягкой шляпе, в "нерусском" клетчатом плаще казался им необыкновенно смешным.
Странной показалась и тоненькая девушка в светло-сером пальто и в таких же серых туфлях, с маленькой шляпкой на золотистых кудрях.
От Васьки Лихарева ребята узнали, что это артисты из Москвы. Мальчишка в женских ботинках опасливо подошел к Ивану Иванову и спросил:
- Дяденька, а концерт сегодня?
- Сегодня, - ответила за администратора Неточка. При виде даже этой "публики" лицо ее приняло выражение беспечной веселости.
Вошли в небеленую, не обжитую еще комнату. Шофер поставил чемоданы в угол и сказал:
- Приятно отдыхать с дороги! Повариха вам принесет молоко и яйца - кушайте… Начальство наше в бригадах и в колхозах, вернется в эмтээс толичко к вечеру. До свиданьица! - Лихарев сорвал замызганную кепку, помахал ею и вышел.
Неточка остановилась посреди комнаты, сведя тонкие черные брови и опустив глаза. Узкой маленькой рукой, затянутой в замшевую перчатку, она нервно открывала и закрывала замок дорожной, перекинутой через плечо сумочки.
"И здесь не встретил! Увлекся какой-нибудь ударницей…"
Лицо и вся поза Неточки выражали такой упадок духа, что Иван Иванов сразу же решился: "Пора". Он подошел к своей повелительнице с осторожностью любящей няньки и стал ее раздевать. Еле касаясь волос, снял с головы шляпку, с плеч - сумку, с холодных, несопротивлявшихся рук - перчатки, потом так же осторожно снял пальто.
Делал он все это молча и бесшумно, сохраняя на некрасивом своем лице умиротворенную кротость. При этом живые умные глаза светились искренним сочувствием. Раздев и усадив Неточку, Иван Иванов раскрыл один из чемоданов и достал для певицы атласную пижаму и атласные же туфельки-шлепанцы.
- Не надо хмуриться, веселинка моя! - ласково мурлыкал толстяк.
Неточка, уткнув голову в мягкий его живот, давясь слезами, спросила:
- Иванчик! Почему он меня не встретил?
- Ай, ну его, дрянь, мальчишка, - ворчливо, как бабка любимой внучке, сказал Иван Иванов. - И кроме того, он агроном… В поле. Это ж тебе не что-нибудь, а целинно-залежные земли!..
Уверенный тон Ивана Иванова и заботливая его возня успокоили Неточку. Встретив смеющийся взгляд ее синих глаз, заботливый администратор проговорил улыбаясь:
- Вот и развеселилась, моя снегурочка! Отдохни от мерзкой дороги, а я переоденусь и займусь завтраком.
Несмотря на тучность, Иван Иванов двигался очень быстро: в одну минуту он сменил дорожный костюм на желто-зеленую пижаму (у толстяка было пристрастие к ярким цветам), накинул на плечи шотландский плащ и поспешил к выходу. Квадратный, он напоминал пестрый тюк, до отказа набитый чем-то мягким.
На кухне Иван Иванов околдовал своим галантерейным обхождением повариху Марфу Дормидонтовну. Он с таким отеческим беспокойством сокрушался о здоровье "райской птички", которая "вот уже два дня ничего не ела", с таким ужасом передавал все неудобства тяжелого пути и так отчаянно и ловко врал о гастролях по Европе и о мечтах "райской птички" выступить перед тружениками целинных земель, что даже равнодушную ко всему Марфу Дормидонтовну разобрало любопытство: она заторопилась с ужином, чтобы не опоздать на концерт.
Рассказывая, Иван Иванов успел выспросить у простодушной женщины все, что нужно, о руководителях МТС и, вернувшись к Неточке, зачастил:
- Сейчас, детка, все будет! И сливочки, и гоголь-моголь… Покушаешь, и я приведу к тебе твоего агронома.
Втайне он считал, что только приторной нежностью и еще своей исключительной практической сметкой он и мог держать в плену "талантливейшую, бескорыстнейшую" молодую актрису. К щедрым же дарам "восходящей звезды" он относил и ее царственное дозволение ему, немолодому, толстому и некрасивому, любить ее.
…Иван Петрович протиснулся в дверь, снял шляпу и одним взглядом окинул комнату. "Коттедж не из роскошных. Ни кровати, ни дивана… Голытьба!"
У стола сидели молодой человек и девушка.
- Я имею удовольствие видеть Андрея Никодимовича Корнева? - чуть склонив голову, со сладкой улыбочкой спросил Иван Иванов. Глаза его, казалось, впитывали и удивление девушки, своеобразную красоту которой он успел отметить, и недоумение на обветревшем, с разлетистыми черными бровями лице молодого человека.
- В чем дело? - спросил Андрей с досадой: Вера приехала из колхоза всего на два дня.
Девушка поднялась и сказала:
- Садитесь, пожалуйста. У нас только два стула, и если кто придет, то и усадить некуда, - а сама прислонилась к подоконнику.
- Я администратор Иван Иванов, из Москвы… Концертное бюро, в порядке шефства, посылает свои лучшие артистические силы для организации концертов на целинных землях… В наши планы входит и ваша эмтээс…
Как всегда, Иван Иванов делал несколько дел сразу: и говорил, и оценивал собеседников, и строил планы. "Как видно, смуглянка любит его. И, конечно, не выпустит из своих рук…"
- Артистка Аннета Алексеевна Белозерова, как вам должно быть уже известно, прибыла. Она привезла вам письмо от вашей мамочки.
- От мамы? Вы принесли письмо?
- Нет, - не меняя тона, с той же сладковато-грустной полуулыбкой ответил администратор. - Аннета Алексеевна желает лично вручить вам это письмо и очень просит, чтобы вы зашли к ней сейчас же.
- Видите ли, - хмуря брови, не глядя на Веру, но чувствуя на себе ее пристальный взгляд, заговорил Андрей. - Я очень занят… Может быть, вы бы просто передали мне это письмо?
- Но почему, Андрей? Конечно, пойди! Аннете Алексеевне, может быть, еще что передать надо…
- Конечно, конечно, - радостно подхватил Иван Иванов. - Мы привезли вам посылочку. Не сомневаюсь, что-нибудь вкусненькое… - Администратор встал, - с вашего разрешения, я передам Аннете Алексеевне, что вы зайдете к нам, в комнату для приезжающих, в течение ближайшего часа. До свиданья. - Иван Иванов поспешно раскланялся и вышел.
- Ну, девулечка, вставай, одевайся. Твой целинно-залежный генерал выразил желание навестить тебя.
Неточка вскочила, кинулась к толстяку на шею, поцеловала его и завертела по комнате.
- Довольно, довольно, моя колибри! Зачем расходовать столько энергии, прибереги темперамент до встречи с другом детства… - запыхавшись, проговорил счастливый администратор. - Слышишь? Ну, хватит же, озорница! - притворно строго прикрикнул Иван Иванов. - А я сейчас приготовлю тебе душ и, пока ты совершаешь свой туалет, вступлю в связь с публикой. - При этом он прищурился и так хитровато подмигнул, что Неточка не выдержала и звонко расхохоталась.
Но вскоре лицо ее приняло озабоченное выражение.
- А скажи, он очень обрадовался?
- Чуть до потолка не подпрыгнул! То есть так обрадовался, так обрадовался, невозможно сказать!
- Он был один?
- Нет, у него была какая-то работница…
- Работница? - Неточка взглянула на администратора расширенными глазами.
- Грубая девка какая-то… Вот в эдаких, - Иван Иванов широко развел в стороны руки, - рыжих солдатских сапожищах.
- Несчастный Дрейкин! - нежным голоском пролепетала Неточка.
Умный друг-администратор до тонкости знал свою "пленительницу": в любой момент он умел и успокоить и обрадовать ее. Через минуту Неточка уже весело рылась в чемодане.
- Итак, адью, иду общаться с публикой. Всего, детка! - толстяк помахал шляпой и вывалился из комнаты.
Неточка вспомнила, что Андрей любил запах ландышей. Первый его "взрослый" подарок ко дню ее рождения - духи "Ландыш". "Он с детства безумно любил меня. Надо только взяться за него как следует, и он снова мой…"
"Мне нечего тебя учить, - вспомнились ей наказы Ольги Иннокентьевны. - Пусти в ход все и привези, привези мне его в Москву! Предупреждаю: соперница у тебя есть, но это до тех пор, пока он не увидел тебя. Увидит, и, если захочешь, Андрей наш". Неожиданно для Неточки Ольга Иннокентьевна уткнулась ей в плечо и горько заплакала.
Проплакавшись, она рассказала, что дед писал об Андрюшиной невесте: "Она агроном, девица видная, серьезная".
- Да и тебе, доченька моя любимая, тоже пора замуж, а лучшего, чем Андрей, мужа не найти… Не найти! - убежденно повторила Ольга Иннокентьевна.
Неточка поняла: Андрей как муж действительно очень удобен: "И в турне можно ездить, и дом открытый, и отец - генерал, и мать - женщина свободных взглядов. Хорошо после гастролей вернуться под родную кровлю… А тот случай… - она улыбнулась. - Вымолю прощенье. Скажу начистоту: глупое девичье любопытство, кто перед богом не грешен… Андрей великодушен, добр…"
Опрыскивая себя из пульверизатора духами "Ландыш", она любовалась своим телом, отраженным в зеркале.
Андрей злился на себя за то, что уступил настояниям Веры и пошел к Неточке. "Зачем? Легкомысленна, лжива. Можно ли забыть сцену у Никитских ворот?.. "теперь уж, тебе не в чем больше отказывать мне, моя златокудрая Диана!.."
Как это было подло, низко!.. Ведь она же заверяла меня, что… А, ну ее к дьяволу!.. Полгода не виделись и хорошо. Ведь ничего же, ровно ничего не осталось, кроме стыда за нее и презрения…" - так он думал, идя к Неточке. И в то же время ощущал дрожь в коленях. Да, ничего не поделаешь: ему хотелось увидеть Неточку… Это бесило Андрея, унижало его в собственных глазах.
Он пытался разобраться: "Почему? Оскорбленная гордость? Ненависть? Не то, не то". Андрей почувствовал, как в его душе, откуда-то из глубины, поднимается, подступает к сердцу невыносимая мука.
"К черту! - чуть не вскричал он. - Бездушная! Пустоколосая!"
Андрей решительно постучал.
- Войдите, - не сказал, а пропел высокий звонкий голос.
Неточка стояла у окна, чуть склонив голову, вытянув вперед руки. Она прекрасно продумала и прорепетировала сцену встречи. Но если Неточка знала Андрея, то и Андрей теперь знал ее. "У окна встала с умыслом - солнце золотит волосы…"