- Нельзя наших женщин отдавать пленным, кто они такие? - возмутился Димор.
- Пленные постоянно живут с нами. Они уже наши соплеменники, Юх бился со звероподобными не хуже каждого из нас, отец назначил его главным строителем, - ответил Данц.
- Отдать вроде бы нельзя, верно. Можно по-другому рассудить. Пусть наши женщины, если захотят, выберут себе мужей из пленников. Вдов у нас много, им нужны мужья, семьи, - сказал Селон, - а в племени их дети не будут лишними.
- Поступим так, как говорит старший сын, - закончил дискуссию вождь после продолжительных раздумий.
Нольц собрал незамужних женщин, отдельным рядком посадил умытых, причесанных пленников.
- Выберите себе мужчину, с которым желаете жить, как муж и жена, - обратился вождь к соплеменницам, - но главой семьи будет он.
- Дети могут появиться не такими, как у всех, - улыбнулась самая молодая из них, Юка.
- Все они станут нашими соплеменниками.
Невесты не заставили себя долго упрашивать, подходили к чернокожим, темнолицым, черноголовым женихам, брали за руку, подводили к вождю. Расторопная Юка первой подвела к нему Юха. "Прораб" смущенно улыбался.
Этим вечером у костров донольцы пировали. За рекой в дупле старого дерева Селон обнаружил пчелиный рой. Мед из сот вытопили, развели водой. Люа хранила слабый хмельной напиток в бурдюках на случай важных событий. Сегодня медовуху пили за здоровье вождя, желали молодоженам нарожать много детей, закусывали свежей свининой и волчатиной. До позднего вечера у затона соплеменники распевали "ояр-ояр-ояр", звучала дудочка Кола, свистульки Улки, ритм задавал "бум" Лека. С этого вечера пленных у донольцев не стало, но появилась группа строителей во главе с Юхом.
Следующим днем Нольц согласился с наметками строительства постоянного жилища для племени. Предполагалось строить его заглубленным рядом с пещерами и так, чтобы в едином удлиненном сооружении имелись отдельные отсеки для каждой группы с собственным входом. Предусматривалось, кроме того, что тыльной стороной жилища станет обрыв, переднюю его часть составят наружная и внутренняя стены, которые образуют коридор единый для всех отсеков. Внутренние перегородки жилища намечалось возвести с помощью костей крупных животных. В связи с большим объемом земляных и по сбору костей работ Юх убедил вождя привлечь на строительство как можно больше людей. Нольц согласился. От прежних обязанностей не освобождались лишь дружинники. Данц разделил группу на две части. Одна из них постоянно находилась вблизи становища, вторая патрулировала ближние границы долины. Кроме того, обе группы совместными усилиями должны были отражать внезапные нападения звероподобных. Они же занимались охотой на все, что предоставлял случай, и было съедобным.
Однако в план строительства неожиданно пришлось вносить существенные поправки. Однажды Юка с другими женщинами собирали ракушки вдоль берега. Любопытная жена "прораба" увидела на изгибе реки желтого цвета обрыв. Оказалось, то была глина. Она отломила кусок, размяла с помощью воды, попробовала вылепить медведя как у Данца. Не получилось, швырнула уродца на землю. Во время следующего посещения этого места Юка обнаружила свое творение и очень обрадовалась. В руках оказался твердый предмет, покрытый трещинами, но не ломался. Не разбился он и при ударе о землю. Ради интереса женщина принесла творение своих рук в пещеру, показала мужу. Юх долго глядел на глиняную вещицу, попробовал вытянуть из нее влипшую травинку, затея не удалась. Старший группы строителей побежал к вождю.
- А что если… - Юх рассказал о своей задумке.
- Бросить все другие работы, - распорядился Нольц, - Юх предлагает дело стоящее.
Чувствовалось дыхание осени. Начали желтеть листья на деревьях, опадать. Укорачивался день. Хотя по-прежнему стояла теплая погода, рано наступали прохладные вечера. Теперь едва рассветало, донольцы делали саманные блоки длинной в один шаг, шириной в его половину и толщиной в две четверти. Женщины и дети заготавливали сухую траву, мужчины ногами месили ее с глиной и водой, Димор соорудил из костных лопаток животных четырехугольную форму, с помощью которой делал блоки единых размеров быстрее. Другие группы незамедлительно переняли опыт.
Когда появился серп молодого месяца, по нему велся счет временам года, на берегу Белояры, так нольцы назвали свою речку, лежало множество подсохших саманных изделий.
Первый крайний отсек Юх начал возводить для своей группы без заглубления пола. По размерам он был менее других. Ему хотелось поскорее посмотреть на результаты своей задумки и труда соплеменников. Отсек строителей стал как бы опытной площадкой. Каждый тяжеленный саман волокли четверо мужчин на лопатке мамонта. Во время возведения наружной стены блоки укладывались плашмя, на боковину они ставились в перегородках между отсеками. Едва первый из них приобрел законченный вид, донольцы сгрудились возле стен, с интересом разглядывали невиданное диво. Еще бы, на ровной земле стояло сооружение, в котором можно укрыться от ветра, а если положить крышу, то и от дождя.
- А где будет костер? - спросила Улка.
Юх виновато поглядел на девушку, на вождя. Костер планом не предусматривался. Донольцы наперебой стали предлагать варианты его расположения. Первым нашелся "прораб". Он посчитал, что костер можно разводить возле тыльной стороны жилища, а дымоход сделать в стене обрыва.
- Места меньше будет занимать.
- Будь, по-твоему, - согласился вождь.
Этим вечером Данц сообщил отцу:
- Вблизи опушки дальнего леса видел стадо оленей. Самцы бьются между собой. В наших краях, которые мы покинули, они занимались этим делом перед сезоном дождей. Здесь, наверное, погода тоже вскоре изменится.
Нольц немедленно распорядился ускорить строительство жилища, работать все светлое время суток и при свете костров. Он не разрешил делать крыши в готовых отсеках, пока не возведут все стены и не будут подготовлены площадки для костров с поддувалами и дымоходами, как это было в землянках в предгорьях Ольца.
Ночью в пещерах стало заметно свежее, наружные костры грели плохо. Люди чаще и чаще поглядывали в сторону нового жилища. Вытянутое вдоль обрыва сооружение с надежными стенами и перегородками для каждой группы вызывало почтительное отношение к "прорабу", его чернокожим, темнолицым и черноголовым строителям, их женам.
Наконец настал день, когда Юх доложил вождю о завершении работ по возведению стен и сразу получил указание начать строительство крыш. Женщины и мужчины плели плетни из тальника, строители укладывали поверх стен отсеков длинные бивни мамонтов и кости крупных животных. Все это связывалось ремнями, поверх накладывались более мелкие части скелетов, пока не оставались небольшие окна в центре. Они закрывались потом лопатками и ребрами быков. Основание крыши укрывалось плетнями. Юх предложил обмазать плетенки толстым слоем глины и на этом закончить работы. Однако вождь не согласился, приказал с низовий Белояры носить камыш, плести из него длинные маты, укладывать поверх плетней и лишь потом обмазывать глиной. После столь существенного усовершенствования в строительстве Нольц признал, что крыша и надежные стены вполне пригодны для проживания соплеменников в холодное время. Осыпались последние листья с деревьев, в синем небе ни облачка, медленно плыла по воздуху паутина, пожухла трава. В первую очередь внутренние работы закончились в центре жилища, в небольшом отсеке для вождя и его детей с семьями. Входной проем в помещение закрывался свободно подвешенным куском бычьей шкуры. У дальней стены с обеих сторон от места для костра, располагались лежанки вождя с женой и старшего сына, вдоль боковых размещались Димор и Данц. Места отдыха для детей находились рядом с родительскими. Устланный травой пол прикрывался шкурами животных шерстью наружу, в стены были вбиты мелкие кости для развешивания одежды и оружия. В центре отсека возвышались два самана, густо обмазанные глиной, над очагом в стене строители сделали углубления для установки костяных вертел.
Позже подобным образом оформлялись другие помещения. А потом настал день, которого ждали с нетерпением взрослые и дети племени. Он ознаменовал собой завершение периода переселения, начало совершенно новой жизни. Вождь разрешил соплеменникам переселиться в "саманную крепость", как он назвал жилище, зажечь во всех группах костры. К вечеру люди оказались в собственных отсеках, где у каждого своя мягкая и теплая лежанка, пламя костра освещает стены и потолок, рядом жена и дети, не надо думать, как согреть семью. Донольцы вспоминали полузабытый уют в землянках предгорья Ольцы, с удовлетворением отмечали, что в новом общем жилище он несравнимо лучше. Чего стоили одни саманные стены! А непромокаемые крыши!
Все становище бурлило радостью жизни, в отсеках слышался неповторимый аромат горевших сухостойной травы, камыша, мелких костей животных. До утра над саманной крепостью змеились завитки дыма.
Праздное настроение, как всегда, проходит быстро. Наутро людей ожидали новые заботы. Природа будто поджидала, когда новые хозяева долины управятся с переселением. Первое, что они увидели, когда взошло солнце - траву, обрыв, жилище, берег Белояры, всю округу в едином сером цвете. Первый мороз! Заметно похолодало. Если еще вчера донольцы работали в одних штанах и босиком, сегодня понадобились меховая одежда и обувь. Переселенцы до этого дня не видели инея, брали ледяные кристаллики, чтобы посмотреть, что это такое. С удивлением обнаруживали на ладонях лишь капельки холодной воды.
Интуитивно вождь понял: сверкающее белое вещество и есть первые вестники начала похолодания. Он распорядился всем без исключения соплеменникам, кроме наблюдателей, немедля приступить к сбору сухой травы, навоза, мелких и крупных костей животных для собственных костров. Принимали участие в работах сам вождь и его семья. Освободившиеся пещеры превратились в склады топлива.
С этого дня заметно увеличилось количество животных, идущих в сторону гор.
- Скоро нечем станет кормить Муста, - обратилась Улка к вождю, - он остался один в пещере, а мне его жаль.
- Как, по твоему разумению, следует с ним поступить?
- Надо отпустить на волю, в табун. Убивать его нельзя, он много раз помогал охранникам.
- Пусть будет так.
Однажды днем за рекой на водопой остановился табун лошадей. Девушка вывела повзрослевшего лоша, сняла с шеи поводок. Муст увидел табун, поднял голову и жалобно заржал и тут же услышал ответный призыв. Свободу он почувствовал сразу. Отошел на несколько шагов, посмотрел на Улку радостными глазами, круто развернулся, поднял хвост дугой и стрелой помчался вдоль берега Белояры. Девушка плакала, навернулись слезы у самого вождя.
Изменение погоды внесло коррективы в усовершенствование жилья. В едином коридоре было постоянно свежо. Люди выходили и входили в помещение вместе с холодным воздухом, костры помогали мало. Вождь позвал Юха.
- Надо в каждом отсеке повесить еще одну шкуру с внутренней стороны входного проема, - предложил "прораб", - открывать станем поочередно, тепло будет сохраняться, и костры начнут согревать жильцов получше.
Вождь без промедления проверил, как на практике будет работать предложение Юха. Изменение температуры в своем отсеке почувствовал сразу, этим же вечером отдал распоряжение иметь дополнительную защиту от холода в каждой группе. Потребовал, кроме того, на ночь прикрывать кусками шкур вытяжные шахты над кострами сразу после погашения костров.
Следующим днем донольцев ожидало еще одно испытание. Соплеменники собирали топливо, разбрелись по долине, группа Селона ушла на охоту. Прибежал посыльный от поста наблюдения, сообщил вождю, что в сторону становища идет большая группа звероподобных. Нольц ударил в "бум". Его голос волной прокатился по тихой окрестности, долетел до охотников. Прошло немного времени, сбежался со всех сторон народ с оружием и просто с палками в руках. Мужчины выстроились группами перед жилищем.
Вождь выслал навстречу врагу дружинников, Димор и Луч со своими людьми окружили становище в готовности отразить нападение. Женщины с детьми спрятались в саманной крепости.
Звероподобные шли с верховий Белояры толпой, выглядели необычно. Дружинники видели их еще в теплое время, тогда они ходили голышом или в набедренных повязках. Едва похолодало, степные кочевники обрядили тело и ноги в волчьи шкуры, с первым морозом надели еще по одной. Сегодня они походили на медведей, идущих на задних лапах.
Данц остановил дружину, выстроил цепь, приказал изготовиться для стрельбы из лука. Он понимал: поразить противника стрелами, как это делалось успешно и не раз, теперь не удастся. Двойные, возможно, тройные шкуры, непреодолимые преграды, а это означало неминуемую гибель дружины.
- Подпустим поближе, - распорядился Данц, - по моему сигналу бить стрелой поганых в морду.
Приматы в волчьих шкурах тоже остановились, начали размахивать руками, перемещаться с места на место. Потом от толпы отделились трое, они отошли от толпы на небольшое расстояние, между ними вновь продолжилась "дискуссия" верхними конечностями, рычанием, злобными выкриками.
"Похоже, не могут договориться" - пришла обнадеживающая мысль, - иначе были бы уже здесь".
Догадка быстро подтвердилась. Более высокий из тройки вдруг отделился, махнул рукой вперед и середина вражеской толпы, молча, двинулась на донольцев. Вскоре нападающие остановились, начали бросать смерзшиеся комья глины, дружинникам опять пришлось увертываться и защищать себя щитами. Атака глиной длилась недолго. Звероподобные взяли острые палки и пики наперевес, вновь двинулись на донольцев. Когда до них оставалось совсем немного, дружинники залпом выстрелили. Звериный вой огласил округу, и многие из атакующих повалились на землю, остальные замерли на месте, оторопело глядели по сторонам, не понимая, что произошло. Дружинники рывком сблизились и пиками завершили уничтожение пришельцев. Стоявшая невдалеке толпа степных кочевников молча наблюдала за избиением себе подобных.
Данц приказал трупы убитых врагов сложить один на другого стенкой, под ее защитой изготовился к отражению новой атаки. Однако толпа звероподобных неожиданно бросилась бежать прочь. Неуклюже ковыляя в тяжелых шкурах, она могла быть легкой добычей для донольцев. Но дружинники на преследование не пошли, врагов было слишком много, да и неясной оставалась причина их бегства. Недоразумение вскоре прояснилось. Место битвы оказалось на пути Селона, бежавшего к становищу по зову "бума". Преследовать беглецов донольцы и двумя группами не стали. Победители поснимали с убитых врагов волчьи шкуры, вместе с охотниками возвратились в становище.
ГЛАВА 15
Пробудились донольцы однажды утром, выбрались из теплых отсеков на свежий воздух и остановились в недоумении. Вся округа - сплошное белое однообразие. Нигде не было видно земли. Лишь обрыв да темная лента реки выделялись на общем светлом фоне. На крыше жилища лежал толстый слой белого вещества. Слепило глаза. Посмотреть на дивное диво высыпало все племя донольцев. Люди с опаской брали полной горстью белые хлопья, но сразу отбрасывали, стыли ладонь и пальцы. Снег людям не понравился.
Закончилось в затоне мясо. Селон смотрел то в одну, то в другую стороны и не мог решиться, в каком направлении идти, всюду одна и та же белизна. После долгих раздумий двинулся вверх по течению Белояры. Из волчьих шкур поршни на ногах, галицы на руках и куртки с капюшоном шерстью наверх надежно защищали охотников от холода.
Природа будто вымерла. Стояла мертвая тишина, перед глазами чарующая красота белой пустыни. Пушистый снег проминался под ногами людей едва ли не по колено, затруднял движение.
Далеко впереди завиднелось небольшое стадо животных. Группа Селона гуськом, след в след, пошла на сближение, но ее ждало разочарование. Паслось около десятка мамонтов. Опустив головы, они в неглубокой лощине раздвигали бивнями снег, ели еще не замерзшую траву. Увлеклись великаны, нет у них врагов, бояться некого, в открытом поле к самкам с молодняком не подпустят ни хищника, ни человека. Охотники не имели намерений напасть. Стадо - не добыча, опасность и немалая. Приблизились люди из любопытства, интересно все-таки посмотреть вблизи, какие они на воле, а не в ловчей яме. Самый крупный в стаде мамонт неожиданно поднял голову, увидел охотников, зашевелил туда-сюда бивнями, поднятым хоботом протрубил низким звуком тревогу. Остальные животные прекратили завтрак, сгруппировались. Вожак выдвинулся вперед, короткими шагами смело пошел на пришельцев. Его загнутые в разные стороны бивни угрожающе опустились вниз, готовые ударить, смять любое живое существо. Не менее мощные два других мамонта правее и левее первого, энергично болтая волосатыми хоботами, тоже двинулись на людей. Снег для них не преграда, сминая его ногами-тумбами, звери приближались. Селой первым, за ним остальные охотники бросились бежать назад по самими же протоптанной в снегу тропе. Мамонт-вожак еще раз протрубил и погоня прекратилась.
В бедственном положении оказались зайцы-беляки. Их длинные задние ноги вязли в толстом и рыхлом слое снега, не доставали до земли. Основной способ защиты - быстрый бег не получался. Могли они делать лишь небольшие прыжки, становились легкой добычей нольцев. Те из них, которые лежали неподвижно, сливались белым пухом с такого же цвета местностью, оставались незамеченными.
Одним из дней в племени произошло важное событие. Юх вспомнил о своих снастях для ловли рыбы, пошел к Белояре, порыбачил, неожиданно для себя поймал большого леща. К тому времени в становище возвратилась группа Селона с богатым трофеем мелкой дичи. Надобность в рыбе отпала, рыбак положил добычу на крышу жилища. Ближе к вечеру Юх хотел выбросить улов, в сыром виде он долго лежать не может. На удивление ловца, трофей превратился в камень, едва слышался характерный рыбий запах. Рыбак попытался согнуть холодного леща, не получилось, зубы тоже не брали. Подошел вождь, поинтересовался, чем занимается в свободное время чернокожий соплеменник. Подивился, почему это рыба превратилась в твердый монолит, посочувствовал рыбаку о потере улова. Юх внес добычу в отсек, положил у дальней стены. Прошло какое-то время, он с удивлением обнаружил: лещ вновь стал свежим, с приятным запахом. Добытчик с новостью поспешил к вождю. Нольц с недоумением поглядел на диковинное превращение, велел еще раз положить добычу на крышу. Утром следующего дня все повторилось.
- Холод делает рыбу твердой, тепло мягкой, - сделал вывод вождь донольцев, не вникая в смысл, как такое явление можно применить для пользы соплеменников.
Снег пролежал недолго. Два дня с утра до вечера ярко светило солнце, повеяло теплым ветром, и белое покрывало на земле исчезло. Даже не верилось, что оно было. Нольц, тем не менее, был уверен, оттепель закончится очень быстро, приказал, чтобы вновь все группы приступили к сбору топлива для костров. Когда пещеры оказались забитыми до отказа, повелел возле каждого отсека дополнительно отрыть ямы для хранения костей, а кроме того и единую для племени под пищевые отходы.
Разрешился еще один житейский вопрос. Вождь распорядился, чтобы строители отрыли с обеих сторон саманной крепости небольшие пещеры с глубокими ямами внутри для уборных, одну для мужчин и мальчиков, другую для женщин и девочек.