Как только стало известно, что тело Ласточкина под волнорезом, водолазы надели скафандры и спустились на дно. Они обшарили все дно вокруг транспорта номер четыре и теперь докладывали, что тело Ласточкина найдено.
С камнем, привязанным к ногам, Николай Ласточкин стоял в воде под транспортом. Ногти на руках у него были сорваны, все тело сожжено и исколото. Палачи выкололи ему глаза…
На борту транспорта обнаружили еще одного человека, оставшегося в живых после тяжких истязаний: у него были вывернуты руки и ноги. Замученный назвал себя фельдшером Власом Власовичем Тимощуком и рассказал, что от него добивались, чтобы он выдал место пребывания Григория Котовского.
Члены президиума Совета и народные комиссары обнажили головы, печально склонились котовцы на конях.
Григорий Иванович заплакал.
- Иван Федорович! Друг и советник, верный и стойкий большевик!.. Влас Власович! Милый, честный старик…
- Ну, - утер глаза Григорий Иванович, - пусть теперь буржуазия попомнит! Заплачу я ей сполна за друга моего большевика Николая. Не умру, пока на свете будет жив хоть один паразит! За искалеченные руки и ноги старого фельдшера они тоже заплатят…
Григорий Иванович вскочил на коня и осадил его перед Столяровым.
- Слушаю ваш приказ! - И, помолчав, добавил: - Давай, Александр Никодимович, сразу, с ходу, сердце у меня закипает кровью…
Отряд Котовского получил приказ прорубиться сквозь пикеты белых, соединиться с отрядами Николая Столярова, тилигульских и визерских партизан и совместно с рабочими дружинами очищать город от интервентов.
Когда отряд тронулся, с севера, издалека, ветер донес гул далекой канонады.
Эта канонада звучала так: сначала слышался разрыв близко, а потом, через некоторое время, долетал звук далекого выстрела. Слухачи-специалисты сразу же определили, что после выстрела доносится отзвук железного грохота: били пушки бронепоездов.
Это, наступая по железной дороге с севера на город, сметая греческие и французские заслоны, приближалась Красная Армия.
Столяров приказал связаться с железной дорогой и точно определить координаты наступающих частей.
Но пока удалось добыть сведения с железной дороги (белые где-то перерезали телефонную линию), бойцы-связисты принесли еще два важных сообщения.
Батальон полка имени Старостина и Морской батальон, действуя на территории порта, отбивают у белых и французов имущество, которое те собираются грузить на пароходы. Отбили порядочный транспорт с продовольствием: французские галеты и американские консервы.
Столяров приказал:
- Немедленно организовать развоз консервов и галет на заводы. Заводским комитетам распределить продовольствие среди рабочих.
И второе сообщение: французские части, сконцентрировавшиеся было в районе Воронцовского дворца, получили, вероятно, приказ, и сейчас колонны их движутся по Николаевскому бульвару. Через несколько минут колонны национальной французской пехоты с минометами, полевой артиллерией и танками должны появиться на площади перед Советом.
- Все к оружию! - приказал Столяров.
Два-три десятка бойцов охраны с несколькими пулеметами, приблизительно столько же членов президиума Совета и только что назначенные народные комиссары с пистолетами и гранатами в руках залегли за баррикадой перед входом в Совет. Шла армия оккупантов не менее чем в пятнадцать - двадцать тысяч штыков…
В эту минуту с Пушкинской улицы вылетели на рысях десятка два тачанок. На каждой тачанке был пулемет. На первой тачанке, вытянувшись во весь рост, в солдатской шинели и папахе с красным бумажным цветком на том месте, где была когда-то кокарда солдата царской армии, стоял Степан Жила.
Солдат-фронтовик сразу же оценил обстановку.
- Разворот! - подал команду Жила, и его гулкий голос степовика покатился перекатами в каменных улицах и переулках, окружавших площадь. - Пулеметы к бою!
Тачанки одна за другой разворачивались по полукругу овальной площади. Потом каждая тачанка описывала круг на месте, кони дыбились и врастали в асфальт. Теперь тачанки были повернуты пулеметами на угол бульвара. К каждому пулемету припал наводчик. Припал к своему пулемету на первой тачанке и Степан. Жила.
6
Труба французского горниста заиграла за углом бульвара.
И вдруг грохот от топота по мостовой сотен тяжелых кованых бутсов докатился из-за угла, хотя самих солдат еще не было видно: их шеренги из-за угла еще не появились.
Это был топот, гулкий и громыхающий, точно рушились береговые кручи, подмытые морским прибоем. Он не был похож на чеканный шаг, когда шеренга за шеренгой идут батальоны маршевым строем. Он больше напоминал ленивое шарканье усталых ног - нестройное шуршание по булыжнику тысяч подошв. И шарканье это слышалось перекатами - один перекат набегал на другой, как набегает волна за волной на морской берег, покрытый галькой.
Солдаты шли не в ногу, лениво шаркая сапогами.
Вот показались из-за угла первые шеренги.
Это была национальная французская пехота в серо-голубых мундирах и маленьких кепи с крутыми козырьками.
Вышел первый ряд, вышел второй. Ряд за рядом шаркали французские пуалю по мостовой, у каждого солдата на ремне за плечом дулом вниз висел карабин.
Пехота шла не в бой. Она двигалась не спеша, походным порядком. Солдаты пересекали площадь и заворачивали вправо, на Пушкинскую улицу. С живым любопытством поглядывали они на баррикаду, слева отгораживающую площадь.
Проходила рота за ротой. После роты пуалю появилась рота зуавов, затем снова рота пуалю и рота мальгашей: разные роды войск были наспех перемешаны или с какой-то определенной целью перетасованы.
Связной подал Столярову четвертушку жесткой сахарной бумаги. Из-за нехватки бумаги в осажденном городе теперь все сообщения и приказы печатались на оберточной бумаге.
Это было сообщение ставки командования союзного десанта на юге Украины. Тысячи таких листовок разбрасывались сейчас в центре города. Сообщение было краткое. Вот его точный текст:
"Союзники сообщают, что в ближайшее время не имеют возможности доставить продовольствие в Одессу. Поэтому, с целью уменьшения количества едоков, они приняли решение начать частичную эвакуацию".
И это все.
Стыдливо сообщала о своем отступлении из Одессы и с одесского плацдарма семидесятитысячная оккупационная армия, которой приданы были двадцать тысяч различных контрреволюционных вооруженных формирований, - армия Антанты, оснащенная всеми видами наилучшей военной техники.
Они отступали потому… что не могли доставить продовольствие…
Столяров не мог сдержать улыбку.
Серый клочок бумаги пошел по баррикаде из рук в руки - и веселый смех зазвенел среди опрокинутых бричек, "штейгеров", письменных столов, пустых бочек из-под вина и фонарных столбов, сваленных в одну кучу.
Кто-то из бойцов влез на баррикаду, сорвал с головы фуражку и подбросил ее вверх.
Кое-кто из французских солдат ответил. Пуалю тоже срывали с головы кепи и махали ими. Долетело и несколько приветствий:
- Вив ле большевик!
Командование, штабы и канцелярии оккупационной армии спешно грузились на корабли и пароходы, стоящие в порту, а оккупационная пехота из-за недостачи морского тоннажа должна была эвакуироваться пешим порядком: на Тирасполь и Бендеры, через Бессарабию - в румынские города и порты.
Шли пуалю французских национальных полков, шли французские колониальные стрелки - зуавы, сенегальцы, мальгаши шли бенгальцы, только что прибывшие сюда под английским командованием.
В это время со стороны Градоначальницкого спуска появилась процессия.
Около пятидесяти бойцов из рабочих дружин - в засаленных кепках и робах, в матросских бескозырках и бушлатах, в штатской одежде, опоясанные крест-накрест пулеметными лентами, - двигались тесным каре с винтовками наперевес. В середине каре на высоко поднятых руках четыре дружинника несли санитарные носилки. Пятый шел впереди носилок, держа обеими руками большой, полуторапудовый, камень. Камень был крест-накрест перевязан железной проволокой, а другой конец ее привязан к ногам человека, лежавшего на носилках. Это было тело замученного и утопленного руководителя одесского подполья - большевика Николая Ласточкина, Ивана Федоровича Смирнова.
Траурное каре двигалось навстречу ротам французских солдат по улице, которая с той минуты навсегда будет названа улицей Ласточкина…
Вот одесские рабочие и французские солдаты сблизились, поравнялись и миновали друг друга.
Траурное каре остановилось у баррикады. Дружинники опустили на землю носилки и выстроились позади. Они приставили к ноге винтовки и сняли шапки. Печально опустив обнаженные головы, с винтовкой в одной руке и шапкой в другой, стояли рабочие-дружинники перед Советом, прощаясь со своим погибшим руководителем. Члены Совета и бойцы охраны тоже скорбно склонились.
Согбенные горем, стояли члены Совета - большевики, которые вышли из подполья и взяли власть в свои руки; в глубокой скорби стояли рабочие, поднявшие оружие, чтобы утвердить власть Советов на своей родной земле; поднялись на своих тачанках и, склонив головы, стояли у пулеметов крестьянские повстанцы, которые спешили в город - на помощь восставшему пролетариату. Тело героя-бойца, отдавшего свою жизнь за власть Советов, лежало перед ними.
Мимо погибшего героя революции проходили, отступая с этой земли, полки интервентов…
И понемногу беспорядочное шарканье начало входить в ритм. Глухой шорох подошв постепенно перешел в четкий топот. Солдаты без команды начали отчеканивать удары каблуками - и беспорядочное шарканье постепенно сменилось торжественным церемониальным маршем.
Французские пуалю, колониальные стрелки - французы, сенегальцы, мальгаши и бенгальцы - вытягивались, прижимали карабины локтем, выравнивали строй, поворачивали головы равнением налево. Они шли церемониальным маршем, отдавая воинскую честь живым и погибшему, мимо которого они дефилировали, покидая побежденными советскую землю.
Вдруг среди рядов французских солдат зазвенел молодой звонкий голос:
Debout, les damnés de la terre…
Минуту он звучал одиноко. Но вот песню подхватил еще кто-то. Потом сразу откликнулось несколько голосов. И тогда сотнями голосов загремел над площадью советского города на французском языке "Интернационал".
Могучий пролетарский гимн дружно зазвучал над шеренгами солдат и гремящим потоком покатился по улицам освобожденного города.
Члены президиума Совета отдали честь. Бойцы охраны и дружинники стали "смирно" у тела Ласточкина.
Они отдавали честь гимну пролетарской интернациональной солидарности, отдавали честь восставшему пароду.
Гимн пролетарской международной солидарности пели солдаты побежденной армии интервентов.
7
Три или четыре месяца назад эти солдаты прибыли сюда, чтобы раздавить пролетарскую революцию. Прибыло их семьдесят тысяч; они были оснащены оружием новейших образцов и лучшей военной техникой. Но это были рабочие и крестьяне - и язык рабоче-крестьянской революции нашел отклик в их сердцах. Их пригнали сюда вести войну против большевиков и уничтожить большевизм, но большевистское слово и дела большевиков разложили эту армию и привлекли солдат ее на свою сторону. Вооруженная до зубов армия интервентов стала небоеспособной, ее части отказались воевать против своих братьев по классу, ее солдаты заявили протест против грязной, антинародной войны.
Сегодня они уходят с земли восставшего против интервентов и контрреволюции советского народа, а завтра они восстанут сами - против войны, за мир между народами, за солидарность с бойцами пролетарской революции, за пролетарскую революцию.
Пройдет только десять дней, и французские моряки с миноносца "Протэ", линкоров "Франс", "Жюстис", "Вернье", "Мирабо", канонерок "Альголь", "Эско", "Скарп" и самого флагмана оккупационной эскадры дредноута "Жан Бар" - моряки всех кораблей, которые в эту минуту стоят на рейде и являются очевидцами восстания в Одессе, вместе с солдатами Сто семьдесят шестого пехотного полка, отступающими сейчас из Одессы, - пойдут по улицам Севастополя под красным знаменем и примут в свою грудь первые пули французской контрреволюции.
Взовьется тогда на одесском рейде красный флаг на крейсере "Вальдек Руссо" и на миноносцах "Мамелюк" и "Факонно". Поднимут красные флаги в честь международной солидарности пролетариев крейсер "Брюк" - на Тендре и миноносец "Деортер" - в Керчи. Затрепещет красный флаг в Константинопольском порту, на крейсере "Эрнест Ренан", только что прибывшем из Одессы.
Восстанет уже у родных берегов в Тулоне линкор "Прованс", вернувшийся из советских портов на Черном море. А за ним поднимет флаг восстания вся дислоцированная в Тулоне французская эскадра, а также береговые казармы и полки, которые прибудут туда к этому времени после операции на юге России и Украины. Колониальная пехота, артиллерия и инженерные войска восстанут в Рошфоре, Бресте, Венеции, в портах Греции, в Бейруте и Бизерте.
Еще через три месяца восстанет линкор "Кондорсе" и миноносец "Туарег" - когда Антанта объявит "второй поход" на Одессу.
Восстанут, отказываясь снова идти войной против русских братьев по классу, моряки эсминца "Дюнуа", передислоцированного в Балтийское море, и моряки с крейсера "Д’Эстерн", переброшенного на Тихий океан, во Владивосток.
Восстанет и Сто семнадцатый полк тяжелой артиллерии, Четвертый и Тридцать седьмой колониальные полки…
Это они - Сто семнадцатый, Четвертый и Тридцать седьмой - маршируют сейчас по Николаевскому бульвару в Одессе, направляясь походным маршем на Бендеры.
С пением "Интернационала", чеканя шаг, стройными шеренгами проходят они сейчас мимо Одесского Совета рабочих депутатов, салютуя красному знамени.
А красные бойцы и их погибший руководитель принимают парад. Перед российскими большевиками, перед российскими рабочими и крестьянами проходят солдаты французской армии: французские крестьяне и рабочие. Их одели в солдатские мундиры, но воевать против братьев по классу они отказались.
Теперь они вернутся к себе на родину и понесут с собой идею международной солидарности. Они возвратятся в родную Францию, храня в своих сердцах великие идеи пролетарской революции, - и именно из их рядов родится, вырастет и утвердится во Франции передовая партия рабочего класса, которая будет бороться под знаменем Маркса - Энгельса - Ленина за победу коммунизма. Французская коммунистическая партия закалится в горниле классовых битв и покажет всему миру свою храбрость и стойкость в борьбе против эксплуататоров и интервентов - за социальную справедливость, за независимость Франции, за социализм…
К Столярову, который стоял, приложив руку к козырьку старой, потрепанной кепки, подошел матрос-телеграфист с судна "Граф Платов" и подал ему радиограмму.
В ней сообщалось, что в это время на улицы Парижа вышли сотни тысяч рабочих с красными знаменами и транспарантами, на которых горят надписи: "Да здравствует Советская Россия!", "Да здравствует вождь революции Ленин!" Выступая с импровизированных трибун на бульварах и площадях своей столицы, французские пролетарии требуют немедленно прекратить интервенцию и возвратить домой французских рабочих и крестьян, одетых в солдатские мундиры. Митинги проходят под лозунгом: "Руки прочь от России!"
Столяров прочел радиограмму и посмотрел на площадь.
Вооруженная до зубов армия интервентов отступала с освобожденной советской земли под натиском сил трудового народа - народа, сплоченного первой коммунистической партией в мире, Российской Коммунистической партией большевиков. И коммунисты этой партии, молодые солдаты революции и еще более молодые строители социализма, принимали парад.
И у каждого из них на сердце было торжественно и радостно.
Они знали, что много еще трудностей и битв ждет их впереди, и готовы были эти трудности преодолеть и выйти из боев победителями. Они понимали, что врагов на свете еще будет много и не один раз враг будет зариться на народные богатства и покушаться на завоевания социалистической революции. Они осознавали, что в силу обстоятельств борьбы впереди еще могут быть и временные неудачи и серьезные поражения, возможны еще новые интервенции, - нога врага может снова ступить на их родную землю, испоганить ее.
Но они знали также - и знали это по собственному опыту, - что советская земля никогда не примет воинствующего чужестранца-интервента, всегда выбросит его вон или похоронит в себе, ибо в руках советского народа, в руках социалистических наций есть самое могучее оружие: дружба народов и единение трудящихся всех наций - вопреки стремлениям угнетателей и иноземных захватчиков.
Они были молодые бойцы и молодые строители, но они имели уже большой опыт: опыт Великой Октябрьской революции.
И победители стояли гордые и взволнованные: армия побежденных отступала, приветствуя победителей и прославляя их…
Город уже не был безлюден. Город жил. Люди вышли из подвалов, в которых прятались во время боя, и волнующим морем заполнили улицы. Люди были голодны, истощены, терроризированы жестоким захватчиком. Они так много увидели горя от интервенции, так много крови пролили в борьбе против этих солдат в мундирах оккупационной армии. Но вот эти солдаты в мундирах армии интервентов идут, распевая гимн международной солидарности, и бросают винтовки на мостовую, - камни гремят от гула винтовок, - и люди плачут от пережитого горя и только что изведанной радости и обнимают людей в солдатских мундирах.
Солдаты в мундирах врага тоже объявили войну войне и опять стали просто людьми, только людьми.
Гремели с севера пушки. К окраинам города, сметая последние заслоны интервентов и контрреволюционных банд, с боями приближалась Красная Армия.
Над городом гремел "Интернационал". Еще никогда и нигде не пел такой огромный хор - десятки тысяч голосов. Побежденная армия интервентов с пением "Интернационала" дефилировала перед победителями.
Парад принимали под красным знаменем у входа в здание высшего органа народной власти - Совета - представители народа-победителя - коммунисты.
Одесса - Киев
Примечания
1
Охочекомонный - вышедший из употребления термин, относящийся к украинским казацким кавалерийским полкам; казаки являлись в свои полки со своим собственным снаряжением и на собственной лошади.
2
"Великопольша од можа до можа" ("Великая Польша от моря до моря") - лозунг польских националистов-великодержавников, желавших присоединить к Польше украинские земли до Черного моря.
3
Курень - шалаш. Запорожцы называли "куренями" большие избы, в которых жили казаки-запорожцы. Соответственно этому назывались и отдельные запорожские полки. Петлюровцы так называли свои войсковые части, соответствовавшие приблизительно батальону.
4
Трамонтана и горовой - местные названия ветров, господствующих в районе одесской бухты.
5
"Гебен" и "Бреслау" - германские крейсеры.
6
Варта - стража. Во времена гетмана на Украине так называлась полиция.
7
Да здравствует Россия! (франц.)
8
А также господин гетман Украины! (франц.)