- Играют во дворе. А Шолемке спит, у свекрови он. Сейчас я ее позову, - спохватилась Зелда, вскочила, подбежала к боковушке и отдернула занавеску - Свекровь, вы не спите? Поглядите-ка, кто у нас в гостях!
Свекровь, в измятом платье, с белым, в крапинку платком на голове, кряхтя, вошла в комнату и присела на табуретку.
- Гости, говоришь? - разглядывала она Эльку, щуря глаза, потом повернулась к Зелде: - Кто эта девушка?
- Разве вы не узнаете? - воскликнула Зелда. - Присмотритесь-ка получше.
- Нет, не узнаю, - покачала старуха головой.
- Да это ж товарищ Руднер… Элька Руднер…
- Элька Руднер, говоришь? Какая Элька? А, что когда-то была у нас? - удивилась старуха.
- Да, да, та самая, - сказала Элька. - Как поживаете? Как здоровье?
- Спасибо, - ответила старуха. - Ты уж не взыщи, я плохо вижу. Значит, ты та самая Элька? Это в тебя тогда стреляли в Ковалевской балке? Ну, а теперь ты как? Давно ты здесь не была… Должно быть, важная птица, а? Ты кто - секретарша или председатель? Замуж вышла, верно, и дети есть?
- Дочь.
- Дай ей бог долгой жизни. Сколько ей?
- Шестой год.
- Что ж вы, товарищ Руднер, ее с собой не взяли, - с сожалением сказала Зелда.
Она сняла с кровати одну из подушек, достала из комода чистую простынку и постелила на кушетке.
- Прилягте, отдохните немного. Сейчас вернется Шефтл, вместе и пообедаем.
И, взяв с полки горшочек с гусиным жиром, заторопилась на кухню.
Элька осталась вдвоем со старухой.
- А твой муж кто? Тоже, видно, большой человек? - продолжала расспрашивать старуха. - Директор какой-нибудь, а? На войну-то его не взяли? Ну, а к нам в колхоз ты зачем приехала? Будешь выступать на собрании? Сил вот не стало, а то бы я тоже сходила послушать. Наверное, будешь говорить о войне… Полхутора уже забрали… только бы уж больше не брали никого. Я ночей не сплю, один-единственный сын…
Свекровь сидела лицом к окну и не заметила, как Дверь открылась и вошел Курт. Босой, в белой рубашонке и коротких синих сатиновых штанишках с лямками, он несмело переступил порог но, увидев старуху, попятился. После печальной истории с вишневкой он боялся ее как огня.
- Поди сюда, - позвала его Элька. - Какой красивый мальчик - ваш старший, должно быть? Как тебя зовут? Ну, иди, иди ко мне…
Старуха обернулась и увидела Курта.
- Тьфу, чтоб тебе, - плюнула она. - Тут как тут! Уже учуял? Ступай, ступай нечего тебе здесь делать!
Курт побледнел, бросил испуганный взгляд на Эльку и выбежал вон.
- Зачем вы с ним так, - пожурила ее Элька. - Такой славный внучонок.
- Какой еще внучонок? Для кого внучонок, а для меня волчонок… Нужен мне этот немчик!
Старуха была довольна: наконец-то ей попался человек, с которым она может отвести душу. Опасаясь, как бы Элька не ушла, она суетливо подсела поближе и захлебываясь начала выкладывать всю историю с Куртом.
- Зелда сама во всем виновата; его и брать-то не надо было. Жалостливая… А кого тут жалеть, кого? Говорят, они режут всех подряд… Ну и этот как вырастет, такой же будет…
Элька слушала рассеянно, молча поглядывала в окно.
Зелда тем временем умыла детей, одела их в чистое. Хотела умыть, переодеть и Курта, но мальчик, обидевшись, убежал и спрятался во дворе за скирдой.
Зелда с детьми вошла в комнату.
- Вот, товарищ Руднер, - она взглянула на Эльку сияющими глазами, - вот мои достижения! Это - Шмуэлке, самый старший, он уже скоро в школу пойдет. А это Эстерка, а это Тайбеле. А самый маленький, Шолемке, спит…
Дети стояли, держась за руки, и большими, круглыми и черными, как маслины, глазами с любопытством смотрели на незнакомую тетю. Элька погладила по голове Тайбеле; девочка была удивительно похожа на Шефтла.
"А я ведь им ничего не привезла", - вдруг подумала Элька, и ей стало неловко. Отозвав Зелду в сторону, она напрямик спросила, нельзя ли здесь, в Бурьяновке, купить что-нибудь для детей.
__Что вы, - замахала на нее руками Зелда, - ничего не нужно! Спасибо, что сами к нам приехали, для нас это большая честь. А за детей не беспокойтесь. Им хватает…
Она вынула из верхнего ящика комода ярко раскрашенную жестяную коробку с леденцами и дала детям.
- Вот вам подарок от тети Эльки, - сказала она. При виде яркой коробки у ребят загорелись глаза, и они, все разом, протянули к ней руки.
- Ну-ка, что зам там привезли, покажите и бабушке, - вмешалась старуха.
Но ребята, заполучив коробку, убежали во двор.
- Не забудьте дать Курту! - крикнула Зелда в окно.
- Спасибо еще, что не велела все ему отдать, - проворчала старуха и, недовольная, ушла к себе.
- Старый человек… Что с нее взять, - тихо сказала Зелда, когда свекровь задернула за собой занавеску. - А вы, наверно, уже есть хотите?
- Нет, нет, я ничего не хочу, - Элька поднялась. - Я, пожалуй, пойду пройдусь немного.
- Никуда вы не пойдете! - воскликнула Зелда. - Шефтл должен вот-вот… А знаете что? - Она схватила платок и накинула на голову. - Ну-ка я за ним сбегаю…
- Не надо, - Элька взяла ее за руку.
- Так ведь он не знает, что у нас такой гость дорогой. Я мигом…
- Нет, нет…
Вдруг Зелда подняла голову, прислушалась, затем подбежала к окну. Вниз по улице, по разбитой пыльной дороге, мчался гнедой, запряженный в знакомую двуколку. Зелда издали разглядела Шефтла.
- Едет! - крикнула она радостно. - Вы его, наверное, и не узнаете, товарищ Руднер. Он так осунулся, особенно за последние дни. Сколько, как вы его не видели?
- Ну, сколько… неделю.
- Неделю? - Зелда смотрела на Эльку непонимающими глазами.
- Ну, восемь дней… Сегодня воскресенье, а у меня он был в ту субботу, вот и считайте…
- В позапрошлую субботу? - Зелда чувствовала, что у нее холодеет сердце.
- Как? Он разве не говорил?
- Да нет… говорил… конечно, говорил… Да, да, ведь он тогда ездил в Гуляйполе, - силилась улыбнуться Зелда, стараясь, чтобы Элька ничего не заметила. - Ну, я пойду, накрою на стол… Я сейчас… Сейчас будем обедать, - и, чувствуя, что больше не может сдерживаться, она выбежала на кухню.
Все в ней перевернулось в эту минуту. "Он был у нее, он был у нее… Там, в Гуляйполе… И ничего не сказал…. Не сказал даже, что виделись… скрыл от меня…"
Теперь она поняла, почему он вернулся не ночью, как другие бригадиры, а на следующий день.
От неожиданности, от потрясения Зелда даже не подумала, что, если Элька так просто говорит об этом, значит, ничего такого не было. А впрочем, что Элька, ей Шефтл был важен, он почему ничего не сказал?..
Шефтл оставил гнедого у плетня. Привязал вожжи к колышку, почистил рукой пыльную, выцветшую куртку и, невеселый, с озабоченным видом, вошел в дом.
- Дашь чего-нибудь поесть, а, Зелда? - устало спросил он с порога, на ходу расстегивая куртку. - А то мне сейчас же обратно… - и вдруг остановился как вкопанный.
- Элька? - вскрикнул он, и нельзя было понять, обрадовался он или испугался. - В такую погоду? - Он оглянулся, потоптался на месте, снова оглянулся, наконец подошел и нерешительно пожал Эльке руку.
- Ты недоволен, что я приехала? - смущенно спросила Элька.
- Почему? Просто не ждал… в такую погоду, - оправдывался Шефтл. Он заметил, что за эту неделю Элька похудела, побледнела - и стала еще красивее, милее, ближе… это его даже как-то испугало.
- А где Зелда? Она… уже видела тебя? - спросил он запинаясь.
- Зелда только что вышла.
Шефтл украдкой оглядел комнату - чисто ли хоть?
- Ну скажи, не угадал… Все небо еще с вечера в тучах… я думал, не приедешь. И утром небо прямо черное было… А дочурка твоя где?
- Дома.
- Надо было взять ее с собой.
- Ты когда уехал из Гуляйполя? - упавшим голосом спросила Элька.
- На рассвете. - А когда узнал, что война?
- Уже здесь, на хуторе. Зелда встретила меня этой новостью.
Осмелев, он посмотрел ей в глаза, словно хотел сказать: "Не об этом мы думали, когда стояли с тобой на мосту. Всего за два часа до того, как началось".
- Поди угадай, - сказал он, закуривая. - Прошла неделя, а сколько пережито. Сегодня вот снова плохая сводка…
Хмурясь, Шефтл приоткрыл дверь на кухню и позвал Зелду.
- Сейчас, - слабо донеслось оттуда.
Шефтл отошел, но дверь оставил открытой. Он не знал, рассказала ли Элька Зелде, что он был у нее, и это его смущало, сковывало.
- А дверь почему открыта? - спросила Зелда, входя с высоким караваем хлеба и тарелками.
Осторожно поставив тарелки на комод, она вынула чистую скатерть с бахромой и стала накрывать на стол, изо всех сил стараясь казаться спокойной.
- Пожалуйста, садитесь сюда, товарищ Руднер, - показала она Эльке место во главе стола. - Сейчас подам борщ…
- Ну, Зелда, как ты находишь Эльку? Узнала ее? - спросил Шефтл, придвигаясь со стулом к столу. Он чувствовал, что должен ей что-то сказать, быть с ней поприветливей. - Скажи, Зелда, а как твой палец? А, Зелда?
Ей очень не хотелось отвечать. Но она, поборов себя и ставя перед ним тарелку, тихо сказала:
- Ничего с ним не сделается…
- Но уже не так больно, а, Зелда? Может, я тебе, Зелда, помогу? - повторил он несколько раз ее имя, словно чувствовал себя перед ней виноватым.
- Не надо мне помогать… я сама.
Она подошла к комоду и начала нарезать хлеб.
Шефтл бросил на нее быстрый взгляд и, невольно сравнив с Элькой, удивился, Зелда выглядела старше Эльки, а ведь она была моложе ее на целых пять лет,
- Что у тебя с пальцем? - спросила Элька.
- Ничего… Поболит и перестанет.
Стараясь унять дрожь в руках, Зелда сложила нарезанный хлеб на тарелку и вышла на кухню за борщом.
- Шефтл, - сказала Элька торопливо, - Шефтл, слушай… Мне надо с тобой поговорить… Для этого я и приехала…
Заметив, что она то бледнеет, то краснеет, Шефтл сам изменился в лице.
- Боюсь, что Алексей застрял в Минске. А там ведь уже немцы. Я в отчаянии… Это было бы самое страшное…
С улицы послышались гудки. Элька вскочила, подбежала к окну, но, увидев, что машина не маслозаводская, снова села.
- Ты чего?
- Да вот боюсь пропустить машину.
- Как? - удивился он. - Разве ты не на бричке? Ты ведь говорила, что приедешь на бричке "Заготзерна".
Элька посмотрела ему прямо в глаза:
- Я ведь там уже не работаю. Уже целую неделю.
- То есть как это? - уставился на нее Шефтл.
- Да вот так… - тихо сказала Элька. - Только ты об этом никому не говори. Даже Зелде. Терпеть не могу, когда меня жалеют…
В эту минуту она решила о Свете пока не говорить. Все равно ответа из военкомата еще нет… а если понадобится, тогда… И не только с Шефтлом, а и с Зелдой надо будет обо всем договориться.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла Зелда. Она была бледна, глаза ее болезненно блестели. Горшок с дымящимся борщом, который она несла, казалось, вот-вот выскользнет у нее из рук. Стараясь не глядеть на мужа и Эльку, она поставила горшок на край стола, открыла было рот, хотела, видно, что-то сказать и вдруг, круто повернувшись, вышла.
- Что с ней? - растерянно спросила Элька. Ей стало не по себе.
- Не знаю… Должно быть, палец разболелся, - угрюмо произнес Шефтл. - Зелда! - крикнул он, поднимаясь. - Ну, что же ты? Где ты?
Зелда не откликалась.
Шефтл направился было на кухню, но тут мимо дома, поднимая густую пыль, пронеслась машина с веселым звоном бидонов и свернула на пригорок к ферме.
- Ой, это моя! - воскликнула Элька и бросилась надевать пальто.
- Подожди! Пообедаем! Сейчас Зелда придет, - удерживал ее Шефтл.
- Ты что? Я не успею. Не станет же машина меня дожидаться…
- Успеешь, успеешь. Голодной мы тебя не отпустим. Пока еще погрузят сливки… Зелда! - крикнул он опять, открывая дверь на кухню.
- Нет, нет, - отказывалась Элька, хоть у нее и сосало под ложечкой. - Так где же Зелда? Попрощаюсь и побегу.
- На кухне ее нет, - растерянно пробормотал Шефтл.
Заглянул в боковушку. Там не было ни Зелды, ни свекрови…
- Куда она ушла? Нет, ты садись, садись, - бросился он к Эльке. - Поешь, я прошу тебя.
- Нет, нет, не могу… - Элька уже застегивала пальто. - Досадно, с Зелдой я, видно, так и не успею попрощаться… Поблагодари ее за меня. Скажи, что я торопилась. Пусть на меня не обижается… Ну, будь здоров, Шефтл, и если приедешь в Гуляйполе… - Она протянула ему руку.
- Я тоже пойду. Подвезу тебя.
- Не надо, Шефтл, не надо, прошу тебя.
- И не проси, - Шефтл вышел вместе с Элькой и направился к двуколке.
Дети, игравшие под шелковицей, увидели их и с радостным шумом бросились навстречу.
- Папа, посмотри, что нам подарила тетя, - Эстерка показала раскрашенную коробочку.
- Не видели маму? - рассеянно спросил Шефтл, отвязывая вожжи от колышка.
- Не знаю, - ответила Эстерка и убежала с коробочкой в руке.
- Скажи маме, что я сейчас вернусь, - крикнул ей вдогонку Шефтл, усаживаясь рядом с Элькой в двуколку, и стегнул гнедого.
Узкая двуколка неслась по краю дороги, подпрыгивала на кочках. Шефтл чувствовал Элькино плечо, ее горячую руку, упругую ногу, которая время от времени касалась его ноги, и со свистом взмахнул в воздухе кнутом, словно хотел заглушить в себе что-то…
У загона двуколка свернула к плотине. Из дворов выглядывали любопытные, которым не терпелось узнать, с кем это едет бригадир. Элька пониже надвинула на лоб косынку - сейчас ей никого не хотелось видеть.
Шефтл щелкнул языком, гнедой поднял уши и весело заржал.
- Странно все-таки с Зелдой, - сказала Элька, когда они подъехали к плотине. - Да, послушай, - вспомнила она, - а говорил ты Зелде, что был у меня?
- Нет, - Шефтл покраснел. - А что?
- Нехорошо получилось, - огорчилась Элька.
- Я не успел… не мог, - сказал он тихо и взял ее за руку.
Элька осторожно высвободила руку.
Нерадостно было у нее на душе. Она ехала сюда и так надеялась, что разговор с Шефтлом принесет ей облегчение, а может, что-нибудь посоветует… И вот разговора не получилось, да тут еще с Зелдой… Скрыл от жены, что был у нее. Зачем он это сделал? Нехорошо.
Шефтл натянул поводья. Они уже миновали высокую насыпь плотины, под которой переливались маленькие голубоватые волны ставка.
У молочной фермы, около склада, на котором висело красное полотнище с большими белыми буквами: "Все для фронта", грузили тяжелые бидоны со сливками на машину из Гуляйполя. Рядом стояло несколько пожилых колхозников и колхозниц, молодых и постарше, с сапками в руках. По дороге с поля они завернули на ферму напиться. Когда подъехала двуколка, все обернулись. Узнали Эльку и, словно увидели близкого человека, бросились к ней.
- Товарищ Руднер!..
- Да это ж Элька Руднер!..
- Товарищ Элька!..
"Не удалось уехать незаметно", - с сожалением подумала Элька.
- Вот так гостья! - Калмен Зогот протянул ей свою большую жилистую руку.
Все столпились вокруг двуколки и, отталкивая друг друга, старались протиснуться.
- Наконец-то вспомнила о нас! - Катерина Траскун обняла ее и расцеловала. - И такая же красавица… Сколько, как ты уехала отсюда?
- С тридцать третьего года, - тихо ответила Элька.
- Господи, восемь лет! - воскликнула Кукуиха. - Помнишь ли хоть меня?
- Помню даже, что вы не позволяли вашему мужу вступать в колхоз…
- Правда? - Кукуиха широко раскрыла глаза. Все вокруг захохотали, засмеялась и она сама.
- А меня вы помните, товарищ Руднер? - раздался звонкий голос Нехамки.
Элька обернулась, увидела пылающее девичье лицо, горячие черные глаза и неуверенно пожала плечами.
- Не узнаете? Это ж Нехамка, Хонцина дочка, председателя…
- Откуда товарищ Руднер может ее помнить? Сколько ей тогда было - лет восемь-девять, не больше.
- Я тогда уже была пионеркой, а товарищ Руднер нашей вожатой…
Элька взглянула на Нехамку. Какая стройная, какая красивая девушка!
- Ты когда приехала? - спросила Катерина. - Только что? Ну, пошли ко мне. Помнишь, ты у меня ночевала когда-то?
- Помню… Но я сейчас уезжаю…
- Что ты говоришь?
Все уставились на нее с удивлением.
- Как это - сейчас уезжаешь? - спросил Калмен Зогот. - Ты что же - не хочешь даже на наше хозяйство поглядеть?
- В другой раз… Я с попутной машиной.
- Жалко. Нашего колхоза сейчас не узнать. Как раз тебе не мешало бы посмотреть.
- Я спешу… Уезжаю на этой машине…
- Ничего не скажешь, - Додя Бурлак покачал седой головой, - жить бы можно. Можно бы жить, если б не война… Скажи, товарищ Элька, что ж это будет? Сколько это может продолжаться? Ты ведь знаешь больше нас…
- Я знаю столько же, сколько и вы.
- Ну, все-таки. Ты там с большими людьми… До каких же пор? Вон ведь уже до Минска дошли.
- Каждый день новое направление, - сокрушенно вставил Триандалис.
- Не дай бог, еще и до нас доберутся.
- Что же это за сила такая, что нельзя ее остановить?
- А я понимаю, - задумчиво сказал Калмен Зогот, снимая соломинку с бороды. - Я думаю, что мы их заманиваем в западню, и скоро им конец.
- Дай бог, дай бог, - поддакнула Катерина. - Ну, а ты-то как? Расскажи хоть, как ты живешь? Кто твои муж? Тоже гуляйпольский?
- Нет, с Урала.
- С Урала? - переспросила Кукуиха. - О, должно быть, большой начальник…
Элька чувствовала, что у нее кружится голова - может, и потому, что за весь день у нее маковой росинки во рту не было. Она нетерпеливо оглянулась на машину. Скорее бы уехать.
Бидоны заняли весь кузов. Шефтл с озабоченным видом стоял возле шофера и, разговаривая с ним, глядел издалека на Эльку. Юркий старичок экспедитор, отвечая, кивал и одновременно подписывал на крыле машины какие-то розовые квитанции.
Элька стала прощаться.
- Будьте здоровы… Кланяйтесь Хонце, Хоме, всем, всем, - говорила она уже на ходу.
- Я хочу вас о чем-то попросить, - тихо сказала Доба, следуя за Элькой. - Мне бы вот ссуду получить. Небольшую. Я одна… Замолвите за меня словечко в райисполкоме.
- Вам и так дадут, - ответила Элька.
- Ну хоть словечко, пожалуйста. С вашей просьбой они посчитаются.
- Напрасно вы так думаете, - сказала Элька с горькой усмешкой.
- Нет, я знаю, вы же в "Заготзерне" главный начальник. Ну, я прошу вас…
Шофер включил мотор, и Элька побежала к машине.
- Вот так, возомнят о себе и не хотят другому малейшего одолжения сделать, - ворчала Доба.
- Ну, едем! - умоляюще попросила Элька.
- Ум-гу, - ответил экспедитор, закуривая папиросу. Элька подумала, что, предложи он ей сейчас сесть
в кабину, она бы не отказалась. То, что придется сидеть среди бидонов, ее не смущало, но вокруг стояли колхозники и, главное, среди них был Шефтл, и было неприятно у всех на виду перелезать через борт кузова. Но экспедитор не предложил.
- Ну, Шефтл… - Элька подошла к нему, полола руку. Больше она ничего не могла сказать. Ухватилась за борт, стала ногой на колесо и, придерживая платье у колен, перелезла в забитый бидонами кузов. Все смотрели на нее. Растерянно улыбаясь, она махнула рукой.