Лампочка горела лишь в соседнем купе, и Горбатюк не мог хорошо рассмотреть своих соседей. Более или менее ясно он видел только лицо старика, сидевшего рядом, маленькое и лукавое, с острой бородкой, - на него падал свет фонаря снаружи. Когда же поезд тронулся, в купе стало совсем темно.
- Слышь, Маруся, а мешок мы не забыли? - все допытывался старик.
- Да нет же, - отвечала невидимая Маруся.
- А где ты его положила?
- Возле себя.
- А может, дашь сюда?
- Да успокойтесь вы, никуда ваш мешок не денется! - уже с явной досадой сказала Маруся.
Старик замолчал, но ненадолго. Он, видно, принадлежал к числу словоохотливых людей.
- Федь, а Федь! - позвал он. - Так ты говоришь: не хочет строиться Степан?
- Да не хочет же, - отозвался густым басом Федор.
- Ну, смотрите, не хочет! - удивлялся старик. - И колхоз ему на хату дает?
- Да говорил же вам: дает!
- А он не хочет! - не обращая внимания на то, что Федор ответил совсем уже сердито, продолжал удивляться старик. - И скажите на милость: ему лес дают, а он строиться не хочет! Не дурак ли?
- Дурак и есть! - прозвучал хриплый голос из угла напротив. Обладатель этого голоса яростно раскуривал самокрутку, которая с каждой затяжкой вспыхивала, освещая крупный нос и пышные усы.
- Он, видите ли, еще в ту войну дважды горел да и в эту дважды, - начал объяснять Федор, обращаясь уже к новому собеседнику. - Так вот теперь не хочет строиться. "Дайте мне, говорит, другое место, там и построю хату. А здесь - не хочу!"
- Ты скажи на милость - не хочет! - вмешался в разговор старик. - А на что ему другое место?
- Да была уж такая история… Не сам он, жинка его говорила, будто какая-то захожая ворожка наворожила, что это место заклял кто-то…
- Дурак! - сердито повторил человек, сидевший напротив. - И агитаторы ваши дураки! - сделал он неожиданный вывод.
- А откуда это тебе, мил-человек, известно? - обиженно спросил старик.
- Уж если люди всяким там ворожкам верят, значит, агитаторы ваши - ни к чертовой матери! Вот у нас агитаторы!.. Все люди в новые хаты перешли, хотя тоже в эту войну горели… Я - тоже агитатор, - между прочим сообщил он. - Если бы к нам такая ворожка забрела, мы быстро б - юбчонку на голову да палками из села! Знаем мы этих ворожек. Им наша власть как бельмо на глазу, вот и ворожат… Чтоб им так черти ворожили!..
- Как погорел он, значит, в последний раз, - продолжал Федор, - так и случилось это с ним. Люди от государства помощь получают, лес завозят, хаты себе строят, а Степан выкопал землянку возле пепелища да и сидит в ней, как барсук. Ну, сперва думали, что человек средств не имеет, чтоб построиться, - все в войну потерял. А потом, как колхоз у нас организовался, так председатель его вызвал, говорит - бригадой построим тебе хату, а там понемногу из трудодней за нее будем вычитать. Но Степан - ни в какую. Уперся, как пень. Не хочет - и конец!.. "На другом месте, говорит, хату себе поставлю". - "Да зачем тебе, добрый человек, другое место? - говорит ему председатель. - У тебя тут и сад, и колодец…" А Степан на своем стоит. Тогда председатель ему: "Ладно, если уж ты так хочешь, поставим тебе хату в другом месте. Говори, где желаешь: в селе или над речкой?" А Степан ему и отвечает: "Сейчас не нужно, я еще четыре года обожду…"
- Это почему так? - не выдержал старик.
- Он об том не говорил, - ответил Федор. - То уж жинка его слух разнесла. Проходила, значит, какая-то ворожка через село да и зашла к ним. "Слыхала, говорит, хозяин, что ты горел четыре раза. Это такое место у тебя заклятое… Еще тут построишь, еще гореть будешь. А нужно тебе на другом месте хату ставить. И то, смотри, не сразу, а четыре года подождать должен, только тогда и переходить…" Вот и поверил ей Степан. Сидит теперь в землянке своей, ждет, пока годы эти пройдут…
- А вы что ж там думаете? - сердито спросил мужчина с хриплым голосом.
- А что мы можем сделать? - обиделся Федор. - Дураку ума не прибавишь…
- А я б сделал, - уже спокойнее сказал его собеседник. - Будь я председателем вашим, на том самом месте хату Степану построил бы. Построил бы и сказал: "Если еще сгорит, я сам возмещу тебе убыток". Вот как. И ворожкам тогда перестанут верить…
- А если Степан сам подожгет? - спросил старик.
Все засмеялись. Не смеялся только обладатель хриплого голоса. Погасив самокрутку, он твердо сказал:
- У меня не поджег бы… А так, считай, пройдет четыре года - пускай попробуют тогда ваши агитаторы доказать, что ворожка наврала!.. Вот о чем думать надо!
Горбатюк пожалел, что в купе темно и он не может посмотреть на говорившего. Все с большим интересом прислушивался он к разговору колхозников. Еще не знал, сможет ли использовать только что услышанный рассказ, но думал, что хорошо было бы поговорить с этим незнакомым агитатором, написать о нем очерк; хотелось завернуть и в то село, откуда ехали старик и Федор, познакомиться со Степаном, узнать, чем же закончится вся эта история…
"А что, если написать юмореску? - вдруг загорелся он. - Вывести в ней вот такого Степана, который, веря разным ворожкам, не хочет строить себе хату. Все уже построились, а он еще сидит в землянке…"
Яков и не заметил, как задремал. Спал он недолго, потому что неудобно сидел и затекли ноги, которые нельзя было вытянуть, но проснулся с ощущением душевной бодрости. Сначала даже не мог понять, чем это вызвано, но тут вспомнил недавний разговор, задуманную им юмореску. Он еще не решил, как напишет ее, но был уверен, что она получится удачной, и это еще больше подняло его настроение, заставило забыть об усталости.
Старика, женщин, Федора и агитатора в купе уже не было, но теперь Яков не чувствовал себя одиноким.
X
Нина все больше привязывалась к молодоженам. Да и трудно было не полюбить Олю с ее счастливой способностью видеть во всем лишь хорошую сторону, Игоря, всегда спокойного и очень застенчивого, способного просидеть с незнакомым человеком три часа сряду и не вымолвить ни слова, а только улыбаться своей мягкой, как бы извиняющейся улыбкой. Ей нравился их образ жизни, чистота в доме и то, с какой радостью встречали они появление в своей квартире каждой новой вещи.
Правда, не обходилось здесь и без маленьких огорчений. Однажды Оля прибежала к Нине и потащила ее за собой.
- Вы посмотрите! Нет, вы только посмотрите! - чуть не плакала она, указывая то на растерянного Игоря, то на высокое, с рахитичными ножками сооружение, стоявшее посреди комнаты.
Это был письменный стол, но какой-то странной формы, похожий на высокую парту, с выдолбленными для чернильницы и карандаша ямками, со множеством ящиков, расположенных в несколько ярусов.
- Ну что я с ним буду делать?! - в отчаянии спрашивала Оля, и неизвестно было, к кому относились эти слова: к столу или к Игорю.
- Он дешевый, - смущенно проговорил Игорь, и Нина, глядя на его несчастное лицо, звонко рассмеялась.
Оказалось, что Игорь по дороге домой завернул на базар и за сто рублей, которые были предназначены на покупку стульев, приобрел это сооружение. Теперь он и сам не мог понять, зачем его купил, а тогда оно показалось ему крайне необходимым в их хозяйстве.
Нина, хоть у нее и было туговато с деньгами, забрала этот стол себе. Ей не хотелось, чтобы первый же месяц жизни молодой четы был омрачен из-за такого пустяка. Обрадованный Игорь подпилил ножки, и за этим столом начала готовить уроки Оля маленькая, как теперь стали называть старшую Нинину дочку в отличие от ее взрослой тезки.
После суда и разговора с Яковом у Нины появилось много новых мыслей, заставлявших ее все более внимательно присматриваться к Оле и Игорю, к их жизни, сравнивать ее со своей. Игорь работал на машиностроительном заводе, а Оля училась на первом курсе педагогического института. Нина видела, что они живут дружно, почти никогда не ссорятся, что Оля не проявляет ни малейшего беспокойства, когда Игорь приходит домой далеко за полночь. "С производственного совещания", - спокойно объясняла в таких случаях Оля.
Однажды вечером, когда Нина засиделась у соседей, а Игоря все еще не было, она осторожно спросила, не кажется ли Оле, что ее молодой муж что-то слишком поздно возвращается с этих совещаний. "Не кажется, - просто ответила та. - Я иногда прихожу с комсомольского собрания еще позже, и Игорь тоже ожидает меня".
Нине стало неловко от этого спокойного ответа. Ока подумала, что, совершенно не желая этого, попыталась подбросить немного грязи в чистые отношения молодоженов, зародить в Оле нездоровые сомнения, и долго потом ругала себя, сравнивая с Латой. Она невольно почувствовала уважение к Оле, которая, несмотря на молодость, показалась Нине выше ее - этим спокойствием своим, полным доверием к мужу.
"Неужели это только потому, что она учится, всегда очень занята?" - не раз спрашивала себя Нина, но каждый раз решала, что дело здесь не в этом - просто Оля и Игорь являются счастливым исключением благодаря сходству характеров.
"Как хорошо не знать этого страшного чувства ревности", - думала Нина и проникалась все большей симпатией к молодым супругам. Она сама будто молодела рядом с ними, забывала о своей горькой судьбе.
Девочки тоже полюбили веселых соседей, особенно Галочка. Игорь окончательно покорил ее сердце тем, что каждый раз приносил с собой с завода или испорченную миниатюрную лампочку, или блестящую металлическую трубочку - предмет бурной Галочкиной радости. Она научилась узнавать его шаги - такие тяжелые, что даже посуда в буфете звенела, - и, услыхав их, бросала все и выбегала встречать "дядю Тигора", как окрестила его с первого же дня знакомства.
- Дядя Игорь, - поправила ее как-то Нина.
Галочка немного подумала, посмотрела на Игоря, присевшего перед ней на корточки, потом кивнула головой:
- Дядя Идол, да, мама?
Смотрела на взрослых и никак не могла понять, почему они смеются.
- Пусть уж лучше будет Тигор, - вытирая выступившие от смеха слезы, сказала Оля.
Игорь подхватил Галочку на свою широкую ладонь и поднял под самый потолок. Галочка попискивала от страха и восторга.
- Вы будете хорошим отцом, - сказала Нина.
Игорь, едва не упустив Галочку, покраснел от смущения к величайшему Олиному удовольствию.
Через некоторое время он привел овчарку - огромного, очень сильного и очень добродушного пса, чем-то похожего на своего нового хозяина, и заявил, что это - особенный пес, что на него можно спокойно оставлять квартиру с незапертыми дверями, что он чует воров за целый километр. Но, как видно, воры не подходили к их дому ближе, чем на километр, так как Дунай никого пока что не учуял и не утратил своего добродушия. Был у него единственный недостаток: он любил выходить на балкон и внимательно разглядывать прохожих. Спокойно пропускал несколько человек, а затем заливался таким страшным лаем, что люди, проходившие в эту минуту под балконом, приседали от неожиданности.
Галочка очень любила Дуная. Она играла с ним с утра до вечера, завязывала ему банты, каталась на нем, и Дунай стоически переносил все шалости своей маленькой приятельницы…
Однажды Нина пошла в кино, оставив дочек у Оли. Вернулась возбужденная, разрумянившаяся от свежего воздуха.
- Какая вы красивая! - сказала Оля, внимательно посмотрев на нее.
- Правда? - вспыхнула от удовольствия Нина.
Тогда Оля молча взяла ее за руку, подвела к зеркалу. Оттуда на Нину смотрела очень молодая и очень привлекательная женщина с большими лучистыми глазами, с румянцем на щеках. Нина подумала, что она все еще хороша, может быть, даже лучше, чем полгода назад, и мысль эта очень обрадовала ее.
- Вы очень красивая, - повторила Оля, но вдруг стала серьезной и важно сказала: - Я и Игорь приглашаем вас завтра к себе на новоселье. В восемь вечера…
* * *
Это "завтра" наступило очень быстро и было целиком заполнено хлопотами. Нина сама ходила на рынок и закупила все необходимое для вечеринки. Накануне они долго сидели с Олей, советуясь, что приготовить и что купить. Оля хотела было заказать все в ресторане, но Нина, укоряя ее в непрактичности, отсоветовала: ведь это обойдется намного дороже! Зачем же бросать деньги на ветер, тем более, что они не так уж богаты. И хоть Игорь, боясь, чтобы жена не переутомилась, настаивал на первом варианте, Оля согласилась с Ниной и, отправив Игоря в магазин, вместе с подругой уселась за составление меню.
Решили приготовить винегрет, рыбу и котлеты. Оля, очень любившая сладкое, предложила максимум внимания уделить тортам и печенью, но Нина спросила:
- Кого будет больше: мужчин или женщин?
- Мужчин, - ответила Оля.
- Тогда я испеку один торт и немного печенья - и хватит. Они выпьют - тогда им хоть солому подавай. А вот компота нужно сварить побольше…
Покупая продукты, Нина радовалась каждой копейке, сэкономленной в результате удачной покупки. Радовалась не потому, что была скупой, а потому, что это были Олины деньги, и ей хотелось купить на них как можно больше продуктов, чтобы сегодняшняя вечеринка удалась на славу. А когда не хватило Олиных денег, а ей попались душистые яблоки - антоновка, Нина, не задумываясь, достала свои. На душе у нее стало очень хорошо, и, может быть, поэтому ей было так неприятно столкнуться с Латой.
- Что это ты, Ниночка, бал затеваешь? - спросила та, бесцеремонно заглядывая в корзинку.
- Это не для себя, - уклонилась Нина от прямого ответа. Она до сих пор не могла простить Лате ее ложь, обнаружившуюся на суде.
- А для кого же?
- Для соседей, - неопределенно ответила Нина, но Лата сразу же догадалась, для каких соседей.
- Не нравятся они мне, - презрительно скривив губы, покачала она головой. - Не нравятся!.. А что ты в них нашла?
- Попросили, я и купила, - коротко ответила Нина.
- А я б не покупала, - еще больше скривила губы Лата. - И где они столько денег берут? Спекулянты, наверно… Или крадут…
Нина хотела возразить, заступиться за своих новых друзей, но, хорошо зная Латину натуру, предпочла смолчать, чтобы поскорее отвязаться от нее. Уже потом, когда возвращалась с рынка, подумала, что Лата грязной рукой коснулась чего-то особенно чистого и очень дорогого ей…
Нина еще дожаривала котлеты, а Оля возилась с огромной щукой, украшая ее листочками салата, когда Игорь пришел вместе с первой группой гостей. Он привел их прямо на кухню.
- Бутылки нужно поставить, - пятясь от разгневанной жены, оправдывался он.
- В комнаты несите, в комнаты! - бесцеремонно выпроваживала Оля веселых гостей.
Наспех уложив котлеты, Нина побежала переодеваться. Сначала вынула из шкафа свое любимое светло-зеленое платье, но сегодня оно почему-то не понравилось ей. Поколебавшись, надела темно-синее. Дорогой шелк приятно падал тяжелыми складками, красиво оттенял шею. Вспомнила, как два месяца назад, когда в доме не было денег, хотела отнести это платье в комиссионный магазин, но в последнюю минуту раздумала. Сегодня она была очень рада этому.
Она долго сидела перед зеркалом, расчесывая и укладывая волосы, пудрясь и слегка подкрашивая полные, четко очерченные губы. Думала, что впервые идет на вечеринку одна, без мужа, и ей очень хотелось, чтобы Яков непременно узнал об этой вечеринке и о том, что она была на ней, чтобы ему тоже стало больно и он тоже приревновал бы ее. "Он бросил меня, я ему не нужна, так почему же я должна всегда сидеть одна, сохнуть по нем? Назло ему буду сегодня веселиться, буду улыбаться всем - пусть знает, что я могу обойтись без него!.." Нина вдруг почувствовала себя прежней, юной, когда не она, а Яков бегал за ней. Какой независимой и беззаботной была она тогда, как любила испытывать свою власть над ним! Может быть, именно за эту ее независимость и любил ее Яков?..
Поворачиваясь перед зеркалом, чтобы видеть себя всю, Нина начинает напевать веселую песенку. Сначала тихо и несмело, а потом все громче, все увереннее…
- Ой, мамочка, какая ты сегодня!.. - Оля стоит на пороге, удивленно глядя на мать.
Нина подбегает к дочке, хватает ее на руки, кружится с ней по комнате, но тут вбегает Галочка и ревниво требует внимания к своей особе…
Потом Нина собирала дочек. Она не хотела оставлять их одних и решила взять с собой, устроить в Олиной спальне, чтобы они никому не мешали.
- Смотрите, играйте тихонечко и не смейте выходить отсюда, - приказывала им Нина, и Оля, а за ней и Галочка, которая во всем подражала сестре, согласно кивали в ответ.
Нина стояла в Олиной спальне и, глядя в чуть приоткрытые двери, рассматривала собравшихся гостей. Она узнала молодых людей, которых привел с собой Игорь, потом увидела незнакомого мужчину с пышными, неестественно белыми волосами. "Да он седой!" - присмотревшись, удивилась Нина. Седой мужчина был довольно моложав, на худощавом загорелом лице чуть проступал румянец. Он сидел у маленького столика как раз напротив Нины и что-то рассказывал двум девушкам - наверное, очень смешное, так как те покатывались со смеху, особенно невысокая брюнетка с очень юным лицом. Мужчина оставался серьезным, смеялись только его глаза.
- Ниночка, ну пошли! - потянула ее за руку Оля.
- Подождите немножко, - остановила подругу Нина. Почему-то она волновалась сегодня, будто впервые в жизни должна была выйти к гостям. - Расскажите мне, Оля, кто там у вас? Хоть в нескольких словах.
- Вот эти ребята - товарищи Игоря, - тихонько объясняла Оля. - Они вместе работают на заводе.
- А почему же они одни? - краснея, поинтересовалась Нина.
- Они все еще неженатые… А вон те две девушки мои подруги. Та, что повыше, Оксана, - указала Оля на девушку с пышными каштановыми волосами; ее лицо имело четкие, правильные черты и оставалось серьезным даже когда она улыбалась. - Мы с ней учимся. Она очень умная…
- Она замужем?
- Да. Уже сына имеет. Муж ее сейчас в командировке, поэтому его здесь нет… Они очень любят друг друга, - быстро прибавила Оля. - А вторая - Катя. Работает лаборанткой на кафедре украинской литературы.
Нина присматривается ко второй Олиной подруге. Катя украсила свою темную головку небольшим красным цветком и сама была похожа на свежий лесной цветок, привлекающий внимание своей диковатой красотой. "Умеет одеваться", - оценивает Нина хорошо сшитое темно-бордовое платье.
- Какая же она еще молоденькая!
- Да, - согласилась Оля. - Она закончила учительский и сейчас на втором курсе педагогического. Правда, у нее красивые брови?
Брови у Кати действительно красивые. Не такие ли брови сравнивал поэт с крыльями чайки?..
- Она еще не замужем, - продолжает Оля.
- А где ее парень? - спрашивает Нина, которая никогда не поверила бы, что за такой хорошенькой девушкой никто не ухаживает.
- Я его не знаю. Говорят, кто-то из редакции…
- Из редакции?
Нина еще внимательнее смотрит на Катю.
- А это наш преподаватель, Иван Дмитриевич, - прерывает Нинины мысли Оля. - Они земляки с Игорем, из одного села. Правда, симпатичный? Мы все его любим, он ни капельки не гордый… И очень веселый. Вот увидите…
Нина разглядывала седого мужчину, только что смешившего Катю и Оксану. Он и в самом деле кажется довольно симпатичным, седые волосы даже идут ему. "Они у него, наверно, тонкие и мягкие, - думает Нина. - Интересно, где его жена?" Но она не решается спросить об этом: Оля может подумать, что она заинтересовалась их преподавателем…