3
На следующий день к истории с джинном бодро подключилась Таня.
– Не хочешь, не верь, – равнодушно предлагала она. – Я Вовке сразу сказала, что ты испугаешься, поэтому он и хотел тебя проверить с этим своим дурацким порохом… На самом-то деле настоящий джинн совсем не такой и увидеть его – совсем не так просто.
– А ты сама его тоже видела?
– Я-то? Видела… Пару раз.
– Ну, и какой он?
– А тебе-то зачем это знать? Ишь, какой хитрый! Ты же боишься!? Лучше не спрашивай, а то помрешь еще со страху – отвечай потом за тебя. Скажут еще: напугала бедного Сашку до смерти! Ха-ха-ха! – эти собственные шутки ей очень нравились. – Я-то его видела и – ничего, жива покуда. На самом деле, я тебе по секрету скажу, он вовсе не такой уж и страшный, как ты себе по сказкам, наверное, представляешь. Это ведь не самый главный джинн, а так, мелюзга какая-то – вроде тебя! – и она опять захохотала. – С большим-то джинном мы бы и сами побоялись связываться. Что мы, дураки, что ли?.. А этот ничего такого уж плохого сделать не может, у него для этого силенок пока маловато. Он только учится делать разные пакости. Так-то, по мелочи, он может навредить, конечно, – особенно если его обидеть или разозлить чем-нибудь… А впрочем, чего это я тебе все рассказываю? Тебе ж это ни к чему совсем знать, я и забыла. Ой, Сашка, заболталась я тут с тобой вконец!..
Фурман недоверчиво улыбался.
Ближе к вечеру Вовка вызвал его во двор и сказал:
– Ты извини, что я тебя так напугал… Тебе Таня, наверное, все объяснила? Ну, что я хотел тебя проверить?..
Фурман, сохраняя загадочно-обиженный вид, молча покивал.
– Знаешь, я себя чувствую немного виноватым… Потому что на самом деле как раз сегодня джинн исполнил одно мое желание и принес мне такую замечательную вещь – я его очень давно об этом просил, и вот, получил ее… Хочешь, чтобы мы уж совсем помирились и ты бы на меня больше не обижался, я одному тебе покажу эту вещь?
– А что это за вещь? – осторожно смягчаясь, спросил Фурман.
– Это драгоценность, очень древняя…
Из темного сарая Вовка, покопавшись, вынес что-то, завернутое в тряпку. Вещь оказалась большим старинного вида подсвечником. Он был немного помятым в некоторых местах, но все равно красивым.
– А зачем он тебе? – с легкой завистью удивился Фурман.
– Как зачем? Он же из настоящего золота! Знаешь, сколько такая старинная золотая вещь стоит?.. Она, наверное, вообще бесценна! Второго такого подсвечника нету, он единственный в мире! Ведь джинн достал его из прошлого!.. Ты что, думаешь, я тебя опять обманываю, что это не золото? Да ты потрогай, только не урони…
Подсвечник был тяжелый и по цвету красновато-золотистый.
– А почему он такой красный?
– Да ты видел когда-нибудь настоящее золото? – возмутился Вовка.
Фурман растерянно покачал головой.
– Ну так вот… Это – чистое золото, секрет его изготовления, наверное, давно утрачен. Ты, небось, думал, что золото должно быть желтым? А чистое золото, наоборот, как раз такое красноватое… Ладно, давай сюда. Ты иди домой, а я его спрячу обратно. Только ты никому не рассказывай!
Смущенный Фурман ушел, думая о том, чтo можно было бы купить на это золото. У крыльца он встретил Таню, которая мимоходом поинтересовалась:
– Ну что, видел, чего Вовка себе у джинна выпросил? Вот это вещь, да?.. Вроде дурак-дурак, а соображает иногда!..
Следующий день был сырым и холодным. Фурман ходил в резиновых сапогах, оставляя узорные следы на мокром песке.
– Сашка, слушай-ка, – подскочила к нему встревоженная Таня, – ты уже знаешь, что Вовка решил выкинуть свой подсвечник?! Говорит, он ему надоел. Совсем обалдел, наверное, от счастья. Иди-ка, поговори с ним сам. Может, сумеешь его отговорить…
– А зачем он мне? Возиться, продавать его… Еще спросят, откуда я его взял… Лучше я потом попрошу себе еще что-нибудь, с драгоценными камнями, – может, маме подарю на день рожденья, – объяснил Вовка. Но отдать подсвечник отказался: мол, дареное не дарят, сами для себя просите – а то джинн рассердится и перестанет исполнять желания.
Как они его ни упрашивали, он все ходил с подсвечником под курткой и думал вслух, куда бы его выкинуть, чтобы никто не нашел. Таня злилась:
– Вот дурак-то жадный, да? Ни себе, ни людям!..
Наконец Вовка придумал чудовищный способ избавиться от золотого подсвечника: он решил бросить его в дырку в туалете. Несмотря на мольбы прослезившегося Фурмана и отказ Тани присутствовать при этом преступлении, Вовка так и поступил, хвастливо заявив напоследок, что если ему понадобится, он может попросить у джинна сколько угодно еще более драгоценных вещей.
Фурман был потрясен и решил больше с Вовкой не водиться, о чем доверчиво сообщил Тане. Таня стала уговаривать его, чтобы он не расстраивался: мол, да мы сами лучше у джинна попросим, чтобы он вернул нам этот подсвечник… "Только чистым, конечно!" – не удержалась она, и они с Фурманом стали хохотать до слез. "А Вовке тогда – шиш с маслом достанется, раз он такой!" – решили они.
Все же, прежде чем просить что-либо у джинна, надо было с ним встретиться. Может, конечно, и будет немножко страшно – это же все-таки настоящий джинн, хотя и не очень могучий, – но ради исполнения желаний стоит потерпеть, верно?
В пыльном чулане Фурману показали маленький серебряный чайничек, в котором, как оказалось, и жил джинн. В чайнике он поселился добровольно, за неимением другого подходящего пристанища. Можно было даже приподнять крышечку и заглянуть в казавшийся пустым и необжитым сосуд – пока джинн куда-то улетал по своим делам. Все побаивались, что он вдруг вернется, и Вовка остался сторожить во дворе. Все обошлось, если не считать того, что Вовка пару раз врывался в чулан с криком "полундра!", пытаясь их напугать.
Вечером джинн вернулся в чайник, и встреча была назначена им на завтра, на после обеда, в беседке.
Серебряный чайничек был загодя осторожно перенесен в беседку и поставлен посреди старого качающегося стола из досок.
После обеда, поболтавшись минут пятнадцать по двору для отвлечения внимания взрослых, все четверо собрались в беседке, и каждый выбрал себе место за столом (при этом Фурмана загнали в угол, подальше от выхода). Фурман обратил внимание, что у присоединившегося к ним Бори было слегка недовольное выражение лица, как будто он не очень хотел во всем этом участвовать, но его уговорили. Таня, как всегда, была энергична, а Вова спокоен и сосредоточен.
– Ну, приступаем? – спросила Таня.
Перед тем как вызвать духа, требовалось ему помолиться. Фурман не знал, как это делается, и все долго учили его, как надо сидеть, как складывать перед грудью руки и какие слова повторять про себя. Пришлось остановиться на сокращенной формуле, поскольку "всю программу" Фурман никак не мог запомнить целиком. Наконец все снова расселись, но Фурману, благодаря Таниному заступничеству, разрешили отодвинуться подальше от чайника. Обстановка была торжественная и нервная. Все закрыли глаза и, опустив головы, как на всякий случай подглядел Фурман, что-то шептали про себя – молились.
– Ну все, Вовка, начинай! – скомандовала Таня.
– Подождите! А что будет? – вдруг вылез Фурман. – Я боюсь! Я не знаю, что я должен делать? Ведь я же в первый раз…
– Да, что ж это мы?! – сказала Таня. – Самое главное-то и забыли! Надо же Сашке все сперва объяснить как следует. А то он еще ничего не поймет, он же у нас тупой, ха-ха, и у него может сложиться совершенно превратное впечатление о том, что здесь происходит.
Фурману объяснили, что, во-первых, он должен сидеть смирно и не дергаться, пока все не закончится. "Ты смотри на кого-нибудь из нас, – посоветовала Таня. – Вон, на Борьку – он у нас отличник, знает, как надо себя вести, так что бери пример с него. – Боря поморщился. – Дальше будет вот что: сначала Вовка зажжет спичку и бросит ее в чайник".
– А-а!.. – заулыбался Фурман. – Я все это уже видел! Это все неправда, ты мне сама говорила. Там опять порох! Я так и знал, что вы меня обманываете…
Все были возмущены: да нет там никакого пороха! Да и вообще, нужен ты кому-нибудь, чтобы тебя, дурака, обманывать! Можешь уматывать, тебя тут никто не держит! Только давай побыстрее!.. – Они даже попытались выпихнуть Фурмана из беседки, но потом опять расселись и продолжили объяснения. Горящая спичка нужна потому, что джинн имеет огненную природу. Он же не может появиться, если ему просто сказать: "Эй, джинн, давай, выходи!" Он же не собака какая-нибудь, которая из будки вылезает, когда ее позовут. Он вообще слов не понимает и говорить на человеческом языке не может. Зато он может читать мысли. Но чтобы он появился, его нужно привлечь чем-то, что похоже на него самого, то есть огнем. Обычно, являясь людям, джинн выглядит как густое облако дыма, так что увидеть его подробно нелегко, надо всматриваться. Бояться нечего – по крайне мере сейчас – джинн хочет просто взглянуть на Фурмана, чтобы потом исполнить его тайное желание, которое Фурман должен успеть загадать во время этой встречи. Поэтому он должен быть очень собран и думать только о том, чего он хочет попросить у джинна. Если же Фурман испугается, то джинн просто сразу улетит и, обидевшись, возможно, вообще больше не станет исполнять их желания. Так что пусть Фурман не вздумает испортить им "малину"!
– Ну что, все понял, дурья башка? – завершила инструкции Таня. – Давай, Вовка, поехали! А то нас тут, того гляди, застукает кто-нибудь из взрослых – а мы тут джинна вызываем, понимаешь…
Все опять сосредоточенно посидели с закрытыми глазами. Потом Вова чиркнул спичкой и аккуратно вставил ее в носик серебряного чайника. Она тут же погасла. Все заволновались, и решено было, несмотря на риск, приподнять крышечку и бросить спичку прямо так, сверху. Джинну вся эта возня могла, естественно, не понравиться, но что делать…
Все постарались отодвинуться подальше от стола.
– Слушай, Вовка, ты уверен, что все правильно делаешь? А то сейчас как взлетим все на воздух…
– Спокуха! – сказал Вовка. – Может, и взлетим…
Одной рукой он приподнял крышечку, мягко положил внутрь горящую спичку и успел даже немного прикрыть отверстие. Фурман заметил внутри что-то серое, свернувшееся в комок.
– Ну, Сашка, держись! – громко прошептала Таня. Все отшатнулись и прищурились.
Из чайничка длинными тяжелыми струйками вытянулся какой-то желтоватый едкий дымок. Из-под крышки на миг высунулось маленькое грациозное пламя. Запах становился все сильнее, все сморщили носы. А дым быстро разрастался и густел, упираясь в потолок и заворачиваясь медленными клубами.
– Фу, ну и вонь!.. – произнес Боря.
– Да ты что, молчи, дурак! – оборвала его Таня. – Смотрите! Смотрите!
Клубы тяжело ворочались внутри странного извивающегося столба, нагнувшегося над столом. "Нет!" – крикнуло что-то в Фурмане, и он, не помня себя, но ощущая затылком погоню, выпрыгнул из беседки и куда-то побежал…
Очнулся он лежащим в огороде за самой дальней грядкой, у забора, головой к беседке. Тут же, пригибая головы и растерянно улыбаясь, были все остальные.
– Ты чего, совсем ошалел, что ли?! – сердито спросила Таня.
– Ну ты, Сашка, даешь!.. – покачал головой Вова.
– Чего ты так припустил-то? – поинтересовался Боря.
Все они лежали на земле рядком, как в окопе…
– Ты там правда увидел, что ли, кого-нибудь? Ну-ка, признавайся!
Фурман нервно пожал плечами. Говорить он пока не мог.
По просьбе Тани Вовка выглянул и сообщил, что там вроде бы никого не видно и дыма тоже. Все облегченно зашевелились и, рассматривая друг друга, стали смеяться над тем, как они быстро здесь все очутились, заразившись фурмановским страхом. Загадать желание Фурман, естественно, не успел, что послужило поводом для новых насмешек.
Впоследствии Боря убеждал его, что в чайнике находились куски засвеченной фотопленки – поэтому было так много дыма и такой запах. Фурман не возражал, но все это были "остатки", которые не могли объяснить того, что происходило. Что он, в конце концов, дыма, что ли, никогда не видел?
4
Вова сказал, что ему стало стыдно перед джинном за то, что он так обращается с его подарками, что он, конечно, совершенно напрасно зазнался и что он поэтому вчера попросил у джинна еще один подсвечник, такой же как был, без всяких драгоценностей. Что джинн и сделал. Фурман насмешливо предположил, что Вове пришлось лезть за своим "подарком" в туалет.
– Ты что, думаешь, я совсем "того"? Чтобы тебя попугать, полезу в говно?.. Ты что, правда так считаешь? Я на тебя тогда обижусь просто, и все.
Помирила их Таня. Недоверчиво рассмотрев подсвечник, Фурман убедился, что он немного отличается от первого: помят в других местах и блюдечко другой формы. У Фурмана тут же возник каверзный вопрос: а почему джинн подарил Вовке такую потрепанную вещь? Что он, не мог найти поновее чего-нибудь?
– По-твоему, он их из ювелирного магазина таскает, что ли? – ответил Вовка. – Эта вещь если и украдена где-нибудь, то из дворца персидского шаха, или принесена из Аравийской пустыни, из далекого прошлого… Видишь, на ней еще песок остался… Можно при случае спросить у джинна. Кстати, ты сам-то успел какое-нибудь желание загадать?
– Да Сашка так перепугался, что все на свете позабыл! У него, небось, только одно желание было: поскорее в землю закопаться в огороде… – посмеивалась Таня. – Ну, ничего, придется еще разок попробовать!
– Нет уж, спасибо, хватит! – сказал поумневший Фурман. – Не нужны мне ваши золотые подсвечники!..
Да-а, Сашка-то оказался крепким орешком… Но к концу лета, когда джинн совсем уже было собрался навсегда улететь на свою родину, в пустынную жаркую Аравию, Фурмана все же уломали. Как-то так получилось, что он хочет именно саблю, как у Вовки.
Боря к тому времени уже уехал, а джинн, покинув чайник, временно поселился во дворе, под заброшенной туалетной будкой, и по ночам сильно мерз там. Вообще, наши холодные края ему не годились.
Фурмана заставили произнести какие-то слова поблизости от старого туалета и попросить об исполнении своего тайного желания. А его робкие попытки пожелать чего-нибудь другого были сразу пресечены: мол, нет уж, поздно, дорогуша…
Получение сабли почему-то долго откладывалось – видимо, джинн выбирал в прошлом, какая получше. Даже Тане это надоело, и она стала выражать сомнения, не улетел ли уже наш друг совсем к чертовой матери в теплые края, плюнув на все ваши дурацкие желания…
Наконец торжественный момент все-таки наступил. Джинн не обманул, хотя у него были свои дела. Но поскольку это желание было самым последним, он на прощание, "на добрую память", так сказать, решил его обязательно исполнить.
Вовка вел последние переговоры с джинном на пустовавшем втором этаже, время от времени высовываясь с террасы и проверяя, что делают томящиеся внизу Таня и Фурман. "Осталась одна минута!" – глухо донесся Вовин голос. Фурман почувствовал приятное волнение, как перед днем рождения. Вдруг сверху из-за перил что-то вылетело и грохнулось на камни рядом с ними.
– Вовка! Ты чего, совсем охренел?! – задрала голову Таня. – Чуть не убил тут нас с Сашкой!
Вова, улыбаясь, смотрел на них сверху.
Упавший предмет был довольно странным. Во-первых, если уж на то пошло, это была вовсе не сабля, а скорее что-то вроде шпаги. Во-вторых, она была очень уж грубой: на тяжелый четырехгранный стержень, кое-где покрытый слоем ржавчины, было насажено нечто, напоминающее крышку от консервной банки – по краям даже сохранились следы от открывалки. Располагавшаяся за этим жалким кружком рукоять была плотно и даже не без "художества" обмотана толстым слоем синей изоляционной ленты.
– Ну что, Сашка, доволен, наконец? Получил, что хотел? – спросила Таня.
В общем, Фурману было понятно, что эту "саблю" смастерил Вова из подручных материалов. Даже если джинн очень спешил, он мог бы найти что-нибудь получше… На это Таня сказала, что, мол, какая разница – сабля как сабля, или шпага как шпага, – даже если и Вовка, что с того? Надо ему за это спасибо сказать, а не ворчать. Что ж, тебе какой-то захудалый джинн дороже брата, что ли?..
Фурман Вову поблагодарил. А Таня ему потом рассказала по секрету про подсвечники, что их на самом деле было два, очень похожих; нашли они их как-то в чулане, там же, где и чайник, и дурак Вовка по-настоящему один из них бросил в туалет, чтобы Фурман поверил в могущество джинна. Таня его отговаривала, да и подсвечник ей было жалко, хотя он, конечно, никакой не золотой, а медный, но все равно старинный и красивый. Кстати, чайник – тот, может, и взаправду из серебра, кто ж его знает… А был джинн или не был, тоже не разберешь – может, он и был, да только совсем не так, как они думали. И вообще-то, по ее личному мнению, с джиннами лучше не связываться, так что, если он и улетел отсюда наконец, так и слава богу.
Прощай, победитель
1
Старая 182-я школа стояла в проходных дворах между Каляевской и Косым переулком. Боря утверждал, что дворами до школы можно дойти ровно за семь минут – быстрым Бориным шагом, конечно. Но водить Фурмана ему так и не доверили.
Пожилую фурмановскую учительницу звали Любовь Захаровна. У нее было широкое румяное лицо с тяжелым подбородком, маленькие голубые глазки и густые волосы пшеничного цвета. В своем 1 "А" Фурман с радостью обнаружил человек шесть старых знакомых из детсадовской группы.
В хорошо проветренном классе на втором этаже всем поначалу разрешили сесть кто куда хочет. Фурман, скромно демонстрируя готовность учиться, сел на первую парту в среднем ряду с одним из детсадовских приятелей. Пока все, осваиваясь, стучали крышками свежевыкрашенных парт, Любовь Захаровна раздала каждому по несколько больших листов бумаги и затем, хлопнув три раза в ладоши и спокойно собрав общее внимание, предложила для знакомства нарисовать что-либо на свободную тему, кому что больше нравится. Говорила она очень отчетливо, с необычной твердостью выделяя шипящие и звонко подчеркивая окончания.
Девочки тут же принялись рисовать осень, цветочки и принцесс; мальчики, склонив головы набок и высунув языки, вскоре увлеклись войной, автомобилями и летним отдыхом в деревне. Фурман некоторое время размышлял и примеривался, а потом быстро закалякал цветными карандашами весь лист: получилось что-то вроде джунглей с парой таинственных, притягивающих внимание мест. Прием этот Фурман освоил недавно, когда, со злобной тщательностью замалевав кисточкой не получившийся акварельный рисунок, неожиданно вызвал у всех домашних благосклонный интерес, а Боря за ужином даже развил целую теорию по поводу такого "малевания".