- Я вам дам сейчас папиросу и позволю присесть на этот стул, но у меня есть одно условие. Давайте договоримся - вы будете отвечать мне лишь правду. Не будете юлить. Будете сотрудничать. И тогда я вам гарантирую, что вообще все следствие не продлится долго. Я не буду возиться с вами, вы не будете мучаться на этих тесных нарах. А там суд, если есть смягчающие обстоятельства - поедете в лагерь. Вот мои условия. Да или нет? Так вот, как, выглядит - дьявол искуситель?! Нет, это не змей на яблоне. Это красивый молодой офицер с пачкой папирос! И все! Вот оно искушение! Никакое, не золото! Нет! Брильянты?! Нет, конечно! Кому они нужны?! Власть?! Нет! Просто папироса! Все! Одна папироса в обмен на душу. Как все просто?! Павел улыбнулся: "Оказывается у папиросы такая высокая цена?! Как же хочется сейчас курить! Говорить правду? Но, что он имеет в виду?! Я не собираюсь говорить ложь!
Напротив - я хочу сказать правду! Сказать! Крикнуть ее! За что меня арестовали?! А может это мой шанс! Может этот молодой следователь и есть моя надежда! Ведь я мечтал, что бы встретится с честным человеком! Не все ведь тут сволочи и изверги! Так просто - не может быть!" - Павел зажмурился. Он хотел ответить, но не мог.
- Так я не понял? Вы согласны или нет? С вами все в порядке? Вы меня слышите?
Почему вы закрыли глаза? Тут нельзя закрывать глаза! На допросе нельзя закрывать глаза! - прокричал Маленький.
Следователь приподнялся из кресла и стукнул ладонью по столу. Павел вздрогнул, посмотрел на офицера и сглотнув слюну, тихо ответил:
- Прошу вас, дайте мне папиросу. Я согласен. Мне нужно вам сказать правду.
Маленький самодовольно кивнул головой. Он, взял со стола пачку "Беломорканала" и подошел к Клюфту. Достав папиросу - следователь сам сунул ее в рот Клюфту.
Отыскал коробок, в своем темно-синем галифе, с красными лампасами. Спичка горела - как маленький факел. Павел заворожено смотрел на красно-желтый язычок. Клюфт затянулся папиросой. Табачный дым обволок легкие. Павел задержал дыхание. Блаженство! Какое блаженство! Вторая затяжка тоже показалась такой сладкой. В глазах, потемнело. Третья затяжка и Павел закашлялся.
- Хорошие папиросы. Так начнем? - следователь спросил стоя рядом и наблюдая за Павлом свысока.
- Да конечно, - прохрипел Павел. Маленький повернулся к нему спиной. Он стоял - широко расставив ноги. Павел рассматривал его хромовые сапоги. Они были начищены, до зеркального блеска и Павел даже увидел отражение своего небритого лица. Совсем нечетко, но рассмотрел - искаженную гримасу, страшной физиономией, со щетиной на щеках. "Надо побриться. Обязательно. Может у него спросить бритву?" - неожиданно подумал Павел.
- Ваша фамилия, имя, отчество, год и место рождения! - грубо спросил следователь. Павел, вновь затянулся папиросой и ответил:
- Клюфт, Павел Сергеевич, пятнадцатое июня тысяча девятьсот семнадцатого, Красноярск.
- Социальное происхождение?!
- Из семьи служащих, - ответил Павел.
Следователь развернулся и как, заправский боксер - нанес сильнейший удар Павлу в губу. Папироса обожгла глаз. Кровь моментально заполнила рот. Павел, рухнул на пол, как подкошенный, корчась от боли. Показалось, что офицер выбил ему зуб. Клюфт лежал и стонал. Он не мог понять - что вызвало такой гнев у этого человека?! Маленький склонился, поставив сапог Павлу на плечо:
- Не вздумай плюнуть на пол. Тобой вытру гнида! Я же тебя просил - говорить правду! А ты?
- А, что я? - испуганно прохрипел Клюфт.
- А ты, врешь собака! Социальное происхождение?! Говори сука!
- Из семьи служащих, - вымолвил Павел и тут же получил удар сапогом по почкам.
- Я с тобой не шучу! Собака! Говори правду!
- Я и говорю правду! - простонал Клюфт. Но тут, произошло неожиданное. Следователь, как ни в чем, не бывало, направился к столу. Он вновь закурил папиросу и затянувшись, улыбнулся, ласковым голосом промурлыкал:
- Ну, из семьи служащих говорите, что ж, так и запишем. Так и запишем. Только вот врать Павел Сергеевич, не надо! Не надо! - Маленький вновь ехидно улыбнулся.
- Сядьте и вытритесь, хоть рукавом, что ли?! Ну, посмотрите - на кого вы похожи! Ай, ай! Так неудачно упали со стула! - следователь издевался, как не в чем не бывало. Павел утерся рукавом. Из десен все еще сочилась кровь. Она наполняла рот. Но Клюфт, сплюнуть не решался. Он лишь глотал солоноватую жидкость. Глотал и с обречением думал - "Ну, вот меня уже и приучили пить свою кровь. Как же быстро, все, однако?!" Следователь Маленький писал. Подняв голову, таинственно, даже с уважением, вымолвил:
- А, вот Сергей Августович Клюфт - это простите, не ваш родитель будет? Павел внимательно посмотрел в глаза офицеру. Обычное, равнодушное выражение. Ни какой искринки. Ни злости, ни ненависти, не сочувствия.
- Так, я не понял - Сергей Августович Клюфт, это ваш отец?
Павел ухмыльнулся. Он вдруг осознал, что: "стесняется быть сыном своего отца"!
И не просто стесняется. А боится! Мерзкое чувство отвращение к самому себе! Вот, так, нужно решится на малое - сказать или да или нет. Сказать "нет", значит отречься, от отца. От своего рода! От своих родителей! Отречься и попытаться сохранить себе жизнь и свободу. А сказать - "да"? Что тогда? Подписать себе приговор? На тяжелое решение всего несколько секунд, за которые потом либо будет противно и стыдно, либо мучительно больно и обидно, что ты, сам, себя - "загнал в угол". Клюфт ухмыльнулся с выражением - совершенно, обреченного человека. Человека готового взойти на эшафот и самовольно втолкнуть голову в петлю. Сгустки крови вновь наполнили полость рта. Но Павел не стал их глотать. Он выплюнул на пол. Ало-красная клякса, зловеще растеклась по кафельному полу.
- Да, это мой отец. Ну и что?
Следователь Маленький с удивлением сначала посмотрел на пол, затем на Клюфта и пожал плечами:
- Не ожидал. Не ожидал. Вот так. Ну, что ж. А не ваш ли отец - Сергей Августович Клюфт, был до революции, фармацевтом и имел свою личную аптеку на улице Воскресенской, ныне носящей имя вождя всего мирового пролетариата товарища Сталина?!
- Да, это так. И что? В это вы меня и обвиняете, что у меня отец имел аптеку? - брезгливо спросил Клюфт. Маленький вновь сорвался. Он вскочил и шарахнул по столу кулаком. Лицо налилось кровью. Глаза закатились от злобы. Офицер визжал:
- А!! Вопросы тут задаю я! И не сметь меня перебивать. Глаза в пол! Отвечать на вопросы, а не спрашивать!! Павел вздрогнул и зажмурился. Ему вдруг стало даже интересно - как, этот человек, его ровесник, умеет управлять своим поведением?! Минуту назад, он, был невозмутимым. Через мгновение - добреньким. Потом - неистовым монстром, бьющим по лицу. И опять перевоплощение в любознательного. И вот, трансформация в страшное существо - от красной морды которого, хоть прикуривай!
- Так это ты, мразь буржуйская, пытался утаить свое происхождение? Ты прокрался в нашу власть и пытался вести тут разлагающую работу? Признаешь ли ты это собака?! - следователь спросил это вновь совершенно спокойным тоном. Маленький уселся в кресло и закурил. Он буравил взглядом Клюфта. Павел тяжело вздохнул:
- Ничего я признавать не буду. Я никогда не маскировался. Родился я - в семнадцатом и когда национализировали аптеку моего родителя - я еще под стол пешком ходил. Я комсомолец. И всегда верил в политику нашей партии большевиков. Никогда никаких планов я не вынашивал. Я честный человек. Гражданин нашей великой родины! - Павел сказал это с максимальным пафосом.
Он, попытался удивить своим заявлением следователя. Но тот, лишь ухмыльнулся и стряхнув пепел, лениво сказал:
- Ты, тут, брось мне, права-то качать! Ты, морда контрреволюционная, шпион, саботажник и вредитель. Мало того. Ты всегда скотина вынашивал планы - подорвать устои, как ты говоришь - нашей советской власти. И я тебе это в ближайшее время докажу. Что же касается того, что ты комсомолец - так это забудь. Мы еще допросим того секретаря комсомола, который тебя морду фашистскую - в комсомол принял. Спросим и накажем. А сейчас скотина говори - свою национальность. И не вздумай врать. Павел обомлел. Хотел удивить он, а ошарашили - его! Вот так! Он, оказывается, шпион, саботажник и фашист. Он, оказывается - вовсе не комсомолец. Он, вообще оказывается, теперь никто! Но Клюфт пришел в себя быстро. "Я так хотел услышать обвинения. Вот и услышал. Вот теперь все и понятно" - подумал Павел.
- Так, что молчим арестованный Клюфт? Молчать тут нельзя, когда спрашивают. Молчание тут - золотом, никогда не будет! Клюфт, вздохнул:
- Я немец. Я по национальности - немец. Мой род уходит в восемнадцатый век. Тогда первые люди по фамилии Клюфт появились на берегах Енисея. И тут, ничего противозаконного нет.
- Так, значит, ты, признаешь связи - с фашисткой Германией? - спросил Маленький.
- Что?! - вскрикнул Клюфт. - Да, что вы несете? Какие связи? Какой Германии? Я, и немецкого-то, не знал никогда! Вы, о чем? Да я по национальности немец - но я никогда не был на своей исторической родине и не общался ни с кем из Германии! Я и говорить то, повторяю вам, по-немецки не умею! Что за бред? Маленький ухмыльнулся, встал из-за стола и затушив окурок, медленно подошел к Клюфту. Секунду, поразмыслив, офицер, что есть силы - ударил Павла в лицо кулаком. Клюфт откинулся назад, стул накренился и повалился на пол. Павел больно ударился о кафель головой. В глазах потемнело. Тут же, он получил еще несколько ударов по почкам. Вскрикнув, Павел закрыл лицо - прижал руки к голове, и подтянул к животу ноги. Но Маленький его больше не бил. Он стоял и, рассматривая, скрючившегося на полу человека - тяжело дышал:
- Я тебя собака научу, как на вопросы отвечать! Ты мне тут поразговариваешь! Говори собака - явки, адреса, фамилии! И учти - ты сам себе приговор своим отпирательством подписываешь! Говори собака - явки, адреса, фамилии! Кто тебе дал задание дискредитировать наш строй, разрушать наши устои, вести контрреволюционную пропаганду? Кто собака? Кто? - Маленький склонился над Павлом и орал ему в ухо, что есть силы. Клюфт мычал словно немой. Он лишь видел начищенные носки хромовых сапог следователя. Раздался стук. Дверь со скрипом раскрылась и в кабинет, вошли два человека. Маленький, вытянулся, как по струнке. Павел, с трудом перевернулся, как жук на песке и взглянул на вошедших. Это был высокий старшина и майор. Тот самый - майор Поляков, который приходил на собрание в редакцию газеты, когда клеймили позором Самойлову. Павел лежал и смотрел на этого человека. Почти безразличное гладко выбритое лицо. Квадратные усики под носом и толстые как вареники губы. Противный нос в виде крючка. Низкий лоб. Майор ехидно улыбнулся и спросил у Маленького:
- Ну, что тут происходит, лейтенант? Следователь набрал в легкие воздуха и почти на оном дыхании без запинки, словно прилежный ученик у доски, ответил:
- Вот, Олег Петрович, веду допрос. Применяю метод зебра! Пока результатов не дал! Но кое-что, все-таки, арестованный сказал! Майор брезгливо посмотрел на Павла. Их взгляды встретились. Клюфт вытер рукавом кровь с губ и отвел глаза в пол.
- Говорите - метод зебра? Ну-ну. Первый допрос и на такое решился. Я же, вас предупреждал. Зебру - надо применять на третьем, или четвертом допросе. А тут. Тут вполне можно было обойтись и системой табуретка, или глухой-немой. А вы, Маленький, сразу в бой, как говорится, ринулись! - нравоучительно, словно профессор студента, отчитал Поляков следователя. Тот, рявкнул в ответ:
- Виноват товарищ майор! Разрешите применить метод табуретка? Павел закрыл глаза и тихонько застонал. "Господи?! Что это? К нему это человек применил, какой-то метод зебру? Это черная - белая полоса? Так вот чем вызвана перемена в поведении?! То - спокойный, то - добрый. То - злой и раздражительный? Сбить волю, уничтожить моральное обличие человека подавить психику! Табуретка! Метод табуретка! Что это такое?! Новая система пыток? Пыток?!! Будут бить по голове табуреткой? Почему табуретка? Пытка - табуреткой? Разве могут быть пытки в нашей советской стране? И к кому-то, ко мне, к невиновному? Господи, что за бред?! Неужели это все наяву?!!" - с ужасом рассуждал Павел Майор подошел ближе и встал у Клюфта в изголовье. Хмыкнув, тихо спросил:
- А по-хорошему, вы пробовали? Что вообще в отказ пошел? Почему все-таки зебра? Лейтенант, это ваш первый самостоятельный допрос и вы должны провести его успешно, от этого будет зависеть ваша дальнейшая карьера. И не обязательно на первом же допросе превращать арестованного в отбивную котлету! Не обязательно. Во-первых, для этого есть и спецсотрудники, - майор кивнул на здоровенного старшину. - А во-вторых, главное результат, а не ваше рвение. Ваше рвение ничего не даст. Его, - Поляков показал указательным пальцем, на лежащего Клюфта, - Вон, можно, словно матрас оттащить в подвал да пристрелить? А кому от этого польза будет? Да некому! Никаких результатов! Он не назвал - ни явок, ни имен! Он ничего не сказал! И главное - он не сознался! Что докладывать будите? И я, что начальству доложу? Маленький стоял в нерешительности. Майор улыбнулся и прошел в угол кабинета. Взял в шкафу рифленый графин с водой и налив себе стакан - выпил. Брезгливо поморщился, сказал:
- Ум! Лейтенант?! Что у вас вода то затхлая? Не можете принести свежей? И давайте продолжайте допрос. А я поприсутствую. На меня внимания не обращайте. И посмелее! Посмелее. И может быть, бить то не надо. Сначала надо раскачать человека. Поговорить. Может он вам сам все расскажет. Лейтенант нерешительно вернулся на свое рабочее место. Поправив на голове прическу, обиженно буркнул:
- Да ничего, он, товарищ майор, не расскажет сам. Я чувствую.
- А вы, попробуйте?! Павел лежал и старался не двигаться. Ему, так хотелось, что бы эти мерзкие люди решили - что он умер и приказали унести Павла в камеру. Унести отсюда! Хоть куда! Подальше от этих сволочей, в оливковых кителях, с краповыми петлицами и синими галифе. Маленький властно прикрикнул:
- Арестованный встать с пола! Клюфт застонал и медленно поднялся. Он, увидел краем глаза - эта "свинья", в майорской форме, с гладко выбритым лицом и квадратными усиками под носом, брезгливо наблюдала, как он мучался.
- Что ж вы так плохо выполняете команды следователя уважаемый Павел Сергеевич? Там в редакции вы были более решительным? - ехидно заметил майор.
Павел хмыкнув, вытер с губ кровь. Ему хотелось нагрубить этому человеку, но он не решился.
- Может, вы хотите, что-то заявить? А? Я, как, человек курирующий следователя Маленького, выслушаю вас, ваши претензии, у вас есть претензии? - майор явно издевался. Он подмигнул Маленькому и улыбнулся противной, и едкой улыбкой. "Вот так улыбались палачи в средние века. Возможно, так улыбались члены католической инквизиции, когда отправляли людей на костер, возможно, так улыбался дьявол! Нет, Дьявола тоже нет! Опять я о загробном мире? Опять я думаю о сверхъестественных силах? Но почему о сверхъестественных? А может, а может и вовсе не о сверхъестественных? А об обычных? Они среди нас, обычные люди! Иоиль? Этот богослов - кто он? Господи, опять, опять меня несет! Нет!" - Павел закрыл глаза и застонал.
- Так, что-то вы хотите сказать, но мучаетесь? Вижу, мучаетесь. Что вы хотите пожаловаться? - Поляков сочувственно кивал головой. Клюфт посмотрел сначала на майора, затем на лейтенанта. Павел обречено спросил:
- Можно я сяду? Ноги затекли. Маленький сорвался:
- Я тебе сяду! Сяду! Но его перебил майор:
- Нет, пусть сядет. Пусть. Так, что, вы хотели мне сказать? Павел, медленно опустился на стул, и еще раз стер кровь с губ, равнодушным тоном молвил:
- Я гражданин майор не знаю - в чем меня обвиняют. Как вижу, следователь Маленький, свой первый допрос ведет неправильно. Он мне толком не сказал - в чем я обвиняюсь? Назвал что-то очень абстрактное. Я хочу знать статьи, по которым меня обвиняют. И вообще, какие ко мне конкретные претензии?
- Что такое? Вам не сказали статьи? Как же так, Маленький? Вы не имеете право скрывать статьи от арестованного. Он должен знать! Ай! Ай! - закачал головой майор.
- Но товарищ майор, я не успел, я ему, в общем, сказал, а про статьи - вы вошли, не успел я! - оправдывался лейтенант.
- Хорошо. Так скажите, - раздраженно махнул майор в сторону Маленького рукой. Лейтенант, схватил папку и пролистав - открыл ее на первой странице. Жадно вчитываясь в текст, он, что-то бормотал губами. Затем, поднял глаза и уже громко сказал:
- Арестованный Клюфт Павел Сергеевич, вы обвиняетесь по статьям пятьдесят восемь дробь шесть, пятьдесят восемь, дробь десять, и пятьдесят восемь дробь одиннадцать, уголовного кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической республики.
Павел с удивлением посмотрел на лейтенанта. Затем взглянул на майора, понимая, что главный в этой компании офицер с двумя шпалами в петлицах, он спросил:
- А, что значат ваши цифры? Мне это ничего не говорит. Вы можете расшифровать, или дать мне кодекс в камеру, что бы я смог его почитать?
- Что? Как ты разговариваешь, сволочь! Кодекс тебе в камеру? А еще, чего, тебе в камеру? Бабу может в камеру тебе привести? - закричал Маленький. Он вскочил и стукнул ладонью по столу. Но майор вытянул руку - показывая, что бы тот замолчал. Поляков спокойно и рассудительно ответил:
- Вы, Павел Сергеевич, видно еще не понимаете, в какой переплет попали. Вам кажется, что все это огромное недоразумение. Ну да ладно. Тут и не такие люди, как вы сидели. И не таких, как вы, обламывали. Но я, вас не буду пугать и стращать. Каждый должен сам дойти до того - кто он есть теперь. Вернее - кто он есть вообще в этом мире. Вы я надеюсь, очень скоро почувствуете и поймете - что вы стоите. И кто вы такой. И от кого зависит ваша дальнейшая судьба. Но я вам сделаю исключение. Вы человек грамотный. Начитанный. Журналист, как ни как. Так вот, все эти цифры, что вам назвали, очень серьезны на арестантском языке. Например, вот - значение пятьдесят восемь дробь шесть - это то, что вы обвиняетесь в шпионаже. Дробь одиннадцать в организации подпольной антисоветской организации. И, наконец, дробь двенадцать - в нежелании вовремя рассказать органам правосудия об антисоветских заговорах. Вот в принципе и все. Но весь этот букет я вам так по секрету скажу, тянет на очень серьезное наказание. Например - на высшую меру. То бишь, расстрел. Вы хотите быть расстрелянным? Павел пристально посмотрел в глаза майора. Тот тоже буравил его взглядом. Они несколько секунд молчали - словно проверяя друг друга на прочность. Нквдэшник понял - он не смог испугать Клюфта. Павел ощетинился и презрительно спокойно спросил:
- И, что же я должен тут сделать, чтобы не быть расстрелянным? Назвать своих сообщников? Вы ждете моего признания, как я догадываюсь, вернее, как мне намекнул гражданин лейтенант - ударив несколько раз своими лакированными сапогами? Так я понимаю?
- Ну, примерно, - процедил сквозь зубы Поляков. Он разозлился. Майор раздражительно бросил лейтенанту приказ:
- Маленький, ведите допрос. Что я тут за вас работаю. Я смотрю - вы работаете! Ведите допрос!