Кнок по-хозяйски оглядывал двор. Скиф возился в туалете. Собак Максим не заводил, не лежала к ним душа. Но сегодня он пожалел, что не вырасти монстра, который рвал бы непрошенных гостей в клочья.
- Нормально,- еще раз ухмыльнулся Кнок, оглядывая двор. С идиотской радостью показал на отцовский мотоцикл с коляской.- Убого, Макс! У наших пацанов и машины есть и квартиры, а не деревянные избы.
- А твоя машина где?
- Мы с "корешком" такие важные писи, что нас водила возит, понял?! А чё ты, мать твою, водку-то не забрал?!
- Дай ему в рог,- посоветовал из уборной Скиф.
- Засранец,- пробормотал Максим, поднимаясь на крыльцо. У него на мгновение мелькнула шальная мысль, закрыться вместе с гостями в доме и вызвать милицию. Но он вовремя сообразил, какой же это будет глупостью. И представил себя собирающим мебель под молодецкими ударами красномордого Скифа и философские замечания Кнока.
- Нечего носом крутить,- тем временем внушал ему Кнок.- Мы тебе не враги. Брательник твой дал маху, связался с Пружинкой. Но мы о ней еще потолкуем… А ты мужик свой, я это сразу понял. Только зачем ты бабу с ребятишками из дому отправил? Куда они уехали?
- Не твое дело!
- Да ты не кипятись… Где у тебя вешалка?
Следом за ним в прихожей появился Скиф. Разделся, расталкивая их. Покрутил головой и ушел в гостиную. Там сразу же замогильным голосом принялся бубнить телевизионный рассказчик. "Телеман, так тебя перетак!"- со злобой подумал Максим. На кухне Кнок шуршал бумажными кульками и позвякивал водочными бутылками. Максим сплюнул в сердцах и пошел проверять, не пропало ли что.
- Скучно с вами!- Разглагольствовал Кнок. Скиф в застольной беседе участия не принял. Не отрываясь, смотрел телевизор и, почти не закусывая, посасывал из бутылки водку. Зато Кнок оказался оратором:
- Как мыши гребанные!- Глаголил он.- К кому не придешь, начинается нытье: "Жена, дети, денег не хватает!" Вот!!!- Он продемонстрировал кулак Максиму. Скиф забавно, не поворачивая головы, скосил на него глаза. В этот момент он напоминал матерого волка.- Вот где должна быть эта сраная жизнь! А вы – мыши трусливые!
Нужно отдать должное, говорил Кнок складно. И наверняка был незаурядным актером, то казался невменяемо пьяным, то трезвел на глазах. Врал что-то о взаимовыручке и воровской чести. И все время пытался выпытать у него что-то такое, чего Максим никак не мог взять в толк. Несколько раз на разные лады переспросил о разговоре с прокурором. Развалившись, сидел в кресле и крутил на пальце золотую цепочку с изумрудным кулоном, улыбался, сыто щурился. Худощавый, ухоженный, похожий на латиноса из голливудских боевиков.
- Это называется садо-мадо. Изрезать задницу бритвой и сесть на соль, понял?!
- Ага,- Максим очнулся и обнаружил, что в кулаке у него зажата полная стопка и из нее проливается на кожу прохладное спиртное.
А за окном метель крутила снега, и зимний денек уже клонился к вечеру. Максим оторвал взгляд от окна и посмотрел на собутыльников. "Очень мило,- подумал он.- Я пью с бандюганами, которые брата угандошили". В нем медленно поднималось пьяное разочарование. "Да пошли они все, суки!"- он помедлил еще и сглотнул содержимое стопки. И оказалось, что Кнок подлил ему не водки, а какой-то пахучей дряни вроде чистого джина. "Ага,- догадался он.- Вот почему меня так таращит".
- Знавал я одну деваху,- тем временем глаголил Кнок и лыбился нехорошей улыбкой.- Хохлушка, понял?! Жопастая, понял, грудастая! Вот такая! – Он продемонстрировал, какой была его подружка.- Перлась, понял, по страшной силе! И знаешь от чего?..
- Сколько сейчас?- Спросил Максим. В этот момент он ощутил смутную тревогу, ему показалось, что в комнате чего-то не хватает.
- Три-пятнадцать,- ответил Кнок и вернулся к прерванной теме:- Так вот, понял, Алка…
Но Максим снова перебил его:
- Тебе налить?
- Какой "базар"?!- Откликнулся Кнок, закусив фильтр сигареты.
В этот момент он напомнил Максиму кого-то очень знакомого.
- В доме не кури!- Напористо сказал он и попытался отобрать у собутыльника сигарету. Но тот ловко увернулся и умудрился все-таки прикурить.- Выйди во двор и смоли там!
- Не балуй,- невнятно сказал Кнок, скосив глаза на кончик сигареты. И вновь неуловимо напомнил Максиму кого-то очень знакомого и совсем не страшного.
- А сам-то ты как живешь-поживаешь?- Со злобой спросил Кнока Максим.
Тот пьяно посмотрел на него и усмехнулся:
- Молоток!- С оттенком удовлетворения сказал он.- Видать, водка крепко у тебя башку отшибает. Я тебе который час о себе толкую.
- Ничего не помню,- Максим помотал головой.
- Я перед ним душу наизнанку вывернул! А он, типа, ничего не помню! Склеротик гребанный!- Кнок самодовольно ухмыльнулся и поднял стопку:- Ну, Цапа, давай, выпьем за хороших людей. Нас так мало осталось!
Максим поднес к носу стопку и пьяно посмотрел в нее.
- Слушай,- спросил у собутыльника дрогнувшим голосом.- За что вы братана завалили?
Кнок вдруг надвинулся на него и выдохнул почти беззвучно:
- Ты о себе думай!..- И тут же откинулся с самодовольной ухмылочкой и сказал в полный голос:- И все клеточки в красных молоточках, понял?!- Выпил спиртное, поморщился, перехватил у Максима ложку и зачавкал консервированным салатом.- А может оно и к лучшему, а?- Вопросил бодро, едва оправившись от выпитого.- Может и добро, коли не помнишь ни хера?- И улыбнулся совсем уже нехорошо.- Я тоже не помню, может, лишнего сболтнул?..
- Повезло,- пробормотал Максим.- Я в огород…
- Давай-давай!- Кнок принялся кивать.- Я тоже выйду.
День закончился стремительно. Солнце скатилось к западу. Иссиня-белые снега отбрасывали холодный свет в небо. Кнок как заведенный, как неиссякаемый кладезь сыпал похабными анекдотами и задирал соседей. Глядя на его пьяные выходки, Максим только морщился и соседей старался не замечать.
- Посмотри на себя,- страстно втолковывал ему Кнок.- Много ты нажил? Гордый, бля?! Честный, бля?! Придурок ты лагерный!!! Ходишь под пидарами! Которыми я, понял ты, Я! Ноги вытираю. Как себя унизил русский мужик, как унизил! Как вы себя унизили…
- Да отстань ты, башка болит…
- Ты меня слушай, Цапа!- Вскидывал брови Кнок.- Мы, понимаешь ты, мы в силу вошли! А скоро и власть наша будет! А мы справедливые… Мы, братан, все полюбовно решаем!
- Типа, самые справедливые на свете,- ухмыльнулся Максим.
- Типа, да…
- Да чё ты гонишь?!
- Я гоню?! А ты от нас не открещивайся! Мы теперь в одной лодке!
- Да ну тебя,- Максим, в конце концов, махнул рукой, пытаясь прекратить бессмысленное препирательство.
- Чё ты крыльями захлопал?- Недовольно осведомился Кнок.
- Какие же вы справедливые?!- Голос у Максима взыграл.- Читал я ваши… Хер знает чё это было-то?! Да ты перестань!.. Типа, паханам ни квартир, ни машин, ни баб не надо… А зачем им тогда деньги?.. Жопу подтирать?!- Неожиданно завопил он в полный голос.
- Чё ты блажишь?!- Зашипел на него Кнок.
- А чё ты мне рот затыкаешь?! Кого ты наказал? На русского мужика наехал!- Максим осоловело и вместе с тем злобно глянул на заходящее солнце.- Буржуи нас грабят, а вы их. А они снова нас, чтобы карманы баблом набить. Где твоя сука-справедливость?! А они с вами договорятся… И вы тоже под ними лежать будете!!! Потому что они умней вас!
- Жало прикуси!- Ноздри у Кнока раздулись от бешенства.
- Правда глаза колет?!
- Сука!- Прохрипел Кнок и схватил его за грудки.
- Хорош,- уже спокойно сказал Максим и поднес к потухшей сигарете Кнока огонек.
Тот несколько раз сморгнул, прикурил и выпустил его одежду из своих цепких рук. Пригладил аккуратные усики. И вдруг стал похож на жигана, какими их сохранила память народная, стал похож на богатого не злого парня, которому кишки из человека выпустить – раз плюнуть.
- Полегче, братан. Я не злопамятный, но…- сказал Кнок и неуверенно добавил.- Цапа.
Максим нахмурился и прислонился плечом к врытому в землю столбику.
Солнце садилось за горизонт. Перед заходом оно стало похоже на исходящий жаром малиновый уголь. И после захода стало еще холодней, изо рта вылетало молочно-белое дыхание. Сумерки сочились из подворотен и с чердачных окон. Где-то высоко над головой гудел северный ветер. Кнок про себя все еще спорил с Максимом. Гримасничал, поводил рукой возле своего носа, и глаза у него были как у кошки круглые и бессмысленные.
Максим бросил окурок в снег, с трудом выпрямился. В голове у него качнулось большое, тяжелое сердце. И, покряхтывая, пошел в тепло.
Вернувшись с улицы, Максим сел в кресло, поставил локти на стол и обхватил руками хмельную голову. Кнок повозился в прихожей и появился в дверях с непочатой бутылкой водки. Его лицо светилось неподдельной радостью.
- Я больше не буду,- попытался отказаться Максим.
- Сейчас мы выпьем,- погрозил ему пальцем Кнок.- И выпьем мы вместе!
- Нет,- упрямо повторил Максим.- Пить я не буду!
- Тогда я тебе пальцы откушу!- Пьяно захохотал Кнок.
Выпить Максиму все же пришлось, и выпить пришлось изрядно. В его памяти сохранились отрывочные воспоминания. Как будто Кнок умывался пьяными слезами и жаловался на какие-то вполне человеческие проблемы. А потом, кажется, пытался выяснить у него адреса сексотов. Но Максим не был уверен, было это или не было.
Проснулся он на заре. В окна заглядывало светло-серое, побледневшее на востоке небо. В комнате стояло зловоние. Максим сел. От усилия его замутило, в глазах поплыли радужные круги. Он сглотнул вязкий комок и подошел к столу, по дороге разглядывая окровавленную тряпку на правой руке.
- Что за дела?- Пробормотал он и с ужасом посмотрел на блюдо, стоявшее посреди стола.
Он схватил его обеими руками и сел на пол.
На блюдо горкой были насыпаны отрубленные человеческие пальцы.
- Нет!- Прохрипел Максим, чувствуя, как темнеет в глазах. Уронил блюдо на пол и с замиранием сердца стал разматывать окровавленную тряпку с кисти. Его пальцы были на месте.
И понял, шутками здесь не пахнет. Он получил недвусмысленное предупреждение…
Максим еще раз убедился, что с его руками все в порядке и бросился к телефону.
- Ты уверен, что за тобой не следили?- Повторил вопрос Федор.
- Да,- кивнул Максим. Он закурил и сделал несколько жадных затяжек.- Никого я не заметил.
- Никого не заметил,- вслед за ним повторил Федор.
Он поднялся с дивана и подошел к окну. На западе играла последними красками вечерняя заря. Далекий дымный горизонт казался чужой планетой, взошедшей над краем Земли. Максим притих. И неожиданно Федор понял, что предчувствие не обмануло его. Вместе с Меркуловым беда перешагнула через порог дома.
Федор отвернулся от окна и присел на подоконник.
- Как их зовут?
- Что?- Максим вздрогнул и отвлекся от своих мыслей.- Кнок, Скиф… С этими я разговаривал. Но их наверняка целая банда.
- Сейчас это называется преступной группировкой,- покачал головой Федор.- Скиф, Кнок – забавные пиратские имена…
- Что?- Максим смотрел на него с надеждой.
- А ты что об этом думаешь? Вот главный вопрос.
Максим тяжело вздохнул, уголек на кончике его сигареты разгорелся еще сильней.
- Прокурор мне популярно объяснил что к чему,- сказал он и неожиданно хрипло выкрикнул:- Но мы вообще не причем!
Федор от его крика вздрогнул и машинально оттолкнулся от подоконника.
- Я ничего не понимаю,- продолжал говорить на повышенных тонах Максим.- Я думаю только о своих, Федор! Все время думаю о них!..
Федор задернул штору, включил лампу на письменном столе.
- Не переживай попусту. Ты ведь отправил их к бабке в Верхнюю Пышму? Утром съездим за ними… Максим, ты от меня ничего не скрываешь?
Лицо у Меркулова мгновенно стало таким, что Федор пожалел о сказанном. Он взял со стола большой толковый словарь, лист чистой бумаги и присел рядом с Максимом.
- Попробуем разобраться.- Он нарисовал два кружка, один подписал "Интерс-банк", другой "Икс".- Твой брат ни к банку, ни к этим господам,- он постучал перышком по второму кругу,- отношения не имел.- Федор пририсовал прямоугольник в стороне и обозначил его буквой "К".- Не имел до тех пор, пока в его жизни не появилась женщина,- он пристально посмотрел на Максима.- Как Костя с ней познакомился?
- Этого я не знаю,- покачал головой Максим.
- А на самом деле это ключевой момент,- сказал Федор.- Хотя по сути, что бы он тебе ни рассказал об их знакомстве, все было ложью.- Он нарисовал еще один прямоугольник.- Но я не думаю, что Дубинина-Пружинина свалилась на него как снег на голову. Потому что после ее появления картина становится вот такой.- Федор соединил всех фигурантов прямыми линиями.- Но я не понимаю, что им нужно от тебя? О деньгах ты не знал, о темном прошлом Пружининой тоже.
- Я ничего не знал до вчерашнего дня,- покачал головой Максим.
- Ни до убийства Пружининой, ни после вплоть до смерти брата к твоей персоне интереса не проявляли. Нет, друг мой, дело вовсе не в сокровищах, которые Пружинина, якобы, спрятала. Вовсе не в деньгах тут дело… В чем же тогда?
Он посмотрел на Максима. Тот в свою очередь смотрел в темный коридор за открытой дверью. Из кабинета было хорошо видно окно в гостиной, по нему плавно плыл далекий свет автомобильных фар. И как тонкий штрих, добавленный восточным живописцем, прорисовывалось на фоне скользящих бликов хитросплетение комнатных цветов. Но вряд ли Максим видел все это. Лицо у него снова стало как у контуженного солдата. Перед его широко открытыми, невидящими глазами проносились совсем другие картины.
Федор нахмурился.
- Что с тобой?
- Что?- Максим очнулся.- Что же мне теперь делать, Федор? Я сейчас никому не верю. Только тебе.
- Ты бы лучше поспал,- посоветовал Федор.
- Нет, я сейчас не засну,- покачал головой Максим. Хотя было заметно, что уже с трудом борется со сном.
- Иди в гостиную и ложись на диван. Утром я тебя разбужу, и мы съездим за твоими. А сейчас мне нужно подумать.
Он сел за стол и задумался. Перед ним лежала схема. Федор взял ручку и принялся рисовать фигурки людей и человеческие лица. Нарисовал Кнока, каким представлял его со слов Меркулова. Глядя на художество, пробормотал: "Не кочегары мы, не плотники…" Потом попытался нарисовать Скифа и нарисовал хладнокровного убийцу. По крайней мере с этим было все понятно.
Незаметно его задумчивость превратилась в бездумность. Перед глазами поплыла обратная дорога из Татска и бескрайняя заснеженная Русь. Федор выкурил еще одну сигарету и решил позвонить Лене.
- Да?- Трубку сняла Нина.
- Нина, здравствуй. Это – Федор. Позови Лену, пожалуйста.
- Соскучился?..
Он услышал, как Нина положила трубку. Вслед за этим раздался невнятный шорох со щелчками, потом далекий голос произнес: "Лена, подойди к телефону!"
- Здравствуй, милая.
- Федя?
- У вас все в порядке?- И не давая ей слово вставить:- Я задержусь на недельку. Пока покупатели на дом появятся, то да сё…
- Не темни, Верхошатцев!- Звонко сказала Лена. Но по голосу он понял, что она ни обижена, ни рассержена.
- Как вы там?- Уже с облегчением спросил он.
- Ты помнишь Валеру Киселева?
- Помню,- хмыкнул Федор.- Он сделал Нине предложение?
- А он собирался?!
- Мне-то откуда знать?..
- Ну-ну, Верхошатцев, я тебе еще устрою,- пообещала Лена.
- Конечно-конечно,- согласился Федор.- Ты мне про Киселева хотела рассказать. Но ты ему сперва передай, чтобы за девчонкой моей не ухлестывал!..
- Мы сегодня на Мятную ездили,- перебила его Лена.- Это через две улицы в сторону озера.
- Понял,- задумчиво произнес Федор.- Милая моя, я полагаюсь на твою скромность. Кстати говоря, хоромы нам ни к чему.
- Вот еще!- Фыркнула она.- Он напоминает дом Нины. Только пристройки нет, вместо нее сделан второй этаж.
- А Киселев-то что говорит?
- Ничего не говорит. Познакомил с хозяевами и уехал. Федя, мне этот дом понравился.
- Хорошо. Главное, чтобы он тебе понравился. Милая, я тебе послезавтра перезвоню, хорошо? Целую!
-Федор!- Послышалось в трубке, но он уже отключился и прислушался.
В гостиной постанывал и ворочался во сне Меркулов. Федор вышел в коридор, осторожно закрыл дверь гостиной. Ему хотелось верить, что до Светы с детьми не успели добраться ни бандиты, ни правоохранительные органы. Может, их в Татск увезти?- подумал он. Хотя уже понимал, что это не выход и в сложившейся ситуации все равно придется идти до конца. И он до сих пор не мог понять, почему ситуация усложнилась.
Федор вернулся в кабинет, сел за стол и принялся методично обдумывать предпосылки. В голову лезла всякая чепуха. Федор сжег схему и откинулся на спинку стула. Закрыл глаза и стал прикидывать все возможные варианты отношений Кости Меркулова и лже-Дубининой. А начинать нужно было с их знакомства, оно и стало истоком последующих событий. Их союз был неожиданным для родных и знакомых, неожиданно быстрым и крепким. Дело осталось за малым – осталось только разгадать этот ребус.
Федор ушел на кухню, поставил на плиту чайник. После чего оделся и вышел со двора. От судьбы не уйдешь, размышлял он, прохаживаясь перед домом. На улице было темно и тихо. Фонари еще не включили. Вдалеке сияли россыпью окна многоэтажных домов. Свет автомобильных фар лизал кроны тополей. Федор вышел на дорогу. Отсюда были видны яркие огни и красные лампы на исходящих пепельными дымами трубах Медянского химзавода в низине за городом.
Сколько нас наивных пыталось уйти от судьбы, думал он, разглядывая заводские трубы усыпанные рубиновыми вешками. А она выскакивала убийцей из-за угла, стелилась под ноги бархатными дорожками. Звенела последним серебром в кармане, и подбирала, подбирала под себя все, что принадлежит ей по праву. С этой дамой не споришь. Все что она задумала – сбудется.
- Что ж вы, братцы, друг с другом делаете?..
9. Столкновение.
Скиф хлебнул из бутылки, шумно отрыгнул и с насмешкой посмотрел на напарника.
- Пидорино горе,- пробурчал вполголоса, разглядывая мутные остатки пива на донышке.
Ли не обращал внимания на его пьяные выходки, сосредоточенно крутил баранку
Скиф осмотрелся по сторонам, осклабился и вытащил папиросу из серебряного антикварной красоты портсигара. Ли скосил глаза на эту изящную вещицу, словно две быстрые змейки скользнули между припухших век. Скиф прикурил, продул сквозь плотно сжатые, мелкие, фиксатые зубы конопляный дымок и задумался, изредка прикладывая папироску к губам. Левую руку он по-хозяйски утвердил на колене и, вообще, всячески давал понять напарнику, что в этой машине хозяин он – Скиф. Кисть у него была красная как у индейца, но волосатая и испещренная тюремными наколками, "перстнями" и воровскими знаками. Патентованный уркаган, клейма ставить негде. По сравнению с ним Ли казался студентом-второкурсником.
За всю дорогу они не сказали друг другу и дюжины слов.
Скиф вдруг сбычился и грохнул чугунным кулаком по панели.
- А ну, стой!- Хрипло выкрикнул он, открывая на ходу дверцу.