- Пожалуй, я поселю вас в зеленом номере. Там новый матрас и пуховое одеяло. Я сама выбирала. Будьте любезны, дайте мне вашу кредитную карточку и какой-нибудь документ, удостоверяющий вашу личность.
Я раскрыл бумажник и достал то, что она просила. Колин проверила состояние моей кредитной карточки, затем вернула ее, водительское удостоверение, а также подала листок бумаги и ручку.
- Пожалуйста, распишитесь вот здесь. Вот ваш ключ.
Она достала тяжелый старинный медный ключ.
- Ваш номер - под буквой С. Это у самой лестницы. Ванная в конце коридора. Она одна на два номера, но сейчас во втором номере никого нет. Моя комната - на первом этаже. Пройдете по коридору. Дверь слева, не доходя кухни. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, обращайтесь.
- Спасибо. Уверен, мне у вас понравится.
Закончив обмен любезностями, я подхватил рюкзак и двинулся на второй этаж. Номер освещался медным торшером с тусклой лампочкой. Я включил верхний свет.
Номер был чистеньким и очень женским. Его убранство целиком соотносилось с викторианской эпохой. Стены кремового цвета, картины с изображением цветов - лилий и нарциссов, зеркало в золоченой оправе и застекленные витрины со старинными игрушками. В номере был высокий старинный платяной шкаф во французском стиле, круглый столик, обитый рифленой кожей и с ножками в виде когтистых лап, сжимавших шарики. Середину комнаты занимала большая кровать красного дерева. Тут же я увидел пуховое одеяло, о котором говорила Колин. Разумеется, его рисунок состоял из цветов. Поверх одеяла лежали подушки.
Я снял рюкзак и прислонил к стене. Потом сбросил куртку, водрузив ее поверх рюкзака. Любопытства ради подошел к окну и раздвинул жалюзи. Окно выходило на местное похоронное заведение и его стоянку. Я быстро задвинул жалюзи, разделся, повесив одежду на спинку кровати. Мне не требовалось такого количество подушек. Остальные я переправил в дальний угол, после чего улегся. Простыни пахли свежестью. Так они пахли у нас дома, когда Маккейл вытаскивала их из сушильной машины, Я узнал запах: лаванда. Вскоре обнаружился и его источник - мешочек на ночном столике. Мне вдруг вспомнилась дырявая лачуга, где я ночевал несколько дней назад. Я просто лежал и думал.
Стук в дверь застал меня врасплох. Я даже вздрогнул от неожиданности.
- Минутку!
В шкафу висел купальный халат. Я натянул его и открыл дверь.
Миссис Хаммерсмит принесла угощение: корзиночку булочек с черникой, чашку с дымящимся кипятком, пакетики чая, сахар и заменитель сахара.
- Я подумала, что вам, наверное, захочется перед сном выпить чашечку чая.
- Благодарю. Это очень кстати.
Колин вошла в комнату и ловко составила принесенное на ночной столик.
- Чайную ложку вы найдете в выдвижном ящике. - Она улыбнулась мне. - Горячий чай поможет уснуть. - И вернулась к двери. - Не стану вам мешать. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
- Мистер Кристофферсон, забыла вас спросить: в котором часу вы желали бы завтракать?
- В семь. Или в половине восьмого.
- Я - ранняя пташка. К этому времени у меня все будет готово. Я приготовлю оладьи с малиной и яичницу. Вы едите ветчину?
- Да.
- Тогда я сделаю яичницу с ветчиной и сыром.
Колин стала спускаться вниз. Я закрыл дверь на защелку и выключил верхнее освещение. Сел на кровати, взял, не выбирая, пакетик с чаем и опустил в чашку. Пока чай настаивался, я попробовал булочку. Вкус был превосходный, но после мексиканского ресторана есть не хотелось. Дождусь утра. Чай вроде настоялся. Я добавил к нему заменитель сахара, размешал и сделал несколько глотков.
Номер был теплым и уютным, но я бы предпочел спать в холодной палатке. Эта комната напоминала мне о счастливых днях, проведенных вместе с Маккейл. Ночевать здесь одному было все равно что прийти на вечеринку, где отсутствовала хозяйка.
У меня заболело сердце. Я испугался: не повторился бы приступ. Пить чай расхотелось. Я поставил чашку на столик, выключил торшер и укрылся одеялом, надеясь уснуть раньше, чем до меня доберется паника.
Я проснулся около семи часов. Сквозь просветы в жалюзи пробивалось неяркое солнце. Я надел халат, взял чистую смену нижнего белья и чистую футболку и отправился в душ. Вымылся, побрился и вскоре услышал характерные звуки, которые не спутаешь ни с чем. Звуки накрываемого стола. Также из кухни доносились соблазнительные запахи.
Я сбросил халат, оделся, захватил свой дорожный атлас и спустился в столовую. Кроме меня, других постояльцев там не было. Меня приветствовала улыбающаяся миссис Хаммерсмит.
- Доброе утром, мистер Кристофферсон.
- Зовите меня Аланом.
- Хорошо, Алан. У меня племянник Алан. Без пяти минут виолончелист.
- Тогда у нас с ним лишь общее имя. Мои музыкальные способности дальше управления плеером не идут.
Она снова улыбнулась.
- Надеюсь, за ночь вы проголодались. Мне всегда бывает трудно готовить для одного-двух человек. Готовлю больше, чем нужно.
- Я просто зверски голоден. Где позволите сесть?
- На любое понравившееся вам место. Столик у окна просто замечательный.
Я сел за столик у окна.
- Я единственный ваш постоялец?
- Сейчас - да. Семейство Гэндли уехало несколько минут назад. Джиджи не терпелось поскорее вернуться в свой родной Бойсе. Вам налить кофе?
- С удовольствием.
- Вы хорошо спали? Кровать не показалась жесткой?
Спал я плохо, но мой сон не был связан с кроватью.
- Кровать замечательная. Очень мягкая.
- Новый матрас. А как вам номер?
- Уютный. Моя жена… - начал я и осекся.
- Ваша жена?
Хозяйка бросила на меня мимолетный взгляд, затем принесла кофе и налила мне.
- Мне приятно слышать, что номер вам понравился. Должна признаться, некоторые постояльцы жаловались на вид из окна. Им претило смотреть на похоронное заведение. Думаю, эти люди просто боятся смерти.
- Что ж, я их вполне понимаю. Каждый человек боится смерти.
Колин налила кофе и себе, потом поставила кофейник и села напротив меня.
- А вот я не боюсь смерти. Точнее, не боюсь с двенадцати лет.
- Почему с двенадцати? - удивился я.
- Потому что тогда я умерла… Простите, я же не принесла вам завтрак.
Она вышла из комнаты. Меня изумили слова Колин. Она говорила так, словно никаких дополнительных объяснений не требовалось.
Через несколько минут хозяйка пансиона вернулась с моим завтраком.
- Вот ваша яичница с сыром и ветчиной. А это оладьи с малиновым джемом. Вам они наверняка понравятся. Рецепт я позаимствовала из нью-йоркской кондитерской "Магнолия". Считайте, из другого мира.
Она поставила тарелки передо мной. Но сейчас меня больше занимало ее странное заявление.
- Как понимать ваши слова: "Потому что тогда я умерла"?
- В прямом смысле. Я умерла.
- Простите, может, я чего-то не понял? Я же разговариваю с живой женщиной, а не с призраком.
- Я вернулась с того света.
- Из смерти в жизнь?
Она кивнула. Меня всегда потрясали истории о людях, переживших клиническую смерть.
- Вы расскажете мне об этом?
Колин посмотрела на меня, словно решая, стоит ли мне рассказывать.
- Не знаю. Когда люди слышат о подобном, они… - Она тщательно подбирала нужное слово. - Расстраиваются.
- Прошу вас, расскажите. Я не расстроюсь.
- Хорошо. Вы ешьте, а я буду рассказывать.
- Когда мне было двенадцать лет, я очень любила лазать по деревьям. Вместе с младшим братом. В тот день мы полезли на дерево, что росло перед домом. Оно было очень густое. Мы не заметили, что среди верхних веток тянутся электрические провода. Я схватилась за ветку и случайно дотронулась до провода. Все, что помню, - это яркую вспышку света и громкий хлопок. Через мое тело прошло семь тысяч вольт. В подошвах моих кедов появились большие дырки. А на пальцах навсегда остались отметины.
Она показала мне внутреннюю сторону пальцев. Четыре были прорезаны глубоким шрамом, похожим на канавку.
- Вы совсем не едите, Алан.
- Извините.
Я торопливо проглотил кусок, хотя аппетит пропал.
- Я упала на землю с высоты двенадцати футов. Брат спустился с дерева и кинулся в дом, громко зовя маму. Я это знаю, потому что бежала вместе с ним. Я не понимала случившегося до тех пор, пока у меня перед носом не захлопнулась дверь. Но это не помешало мне проникнуть в дом.
- Вашему призраку?
Она удивленно посмотрела на меня.
- Ведь вместе с вашим братом бежал ваш призрак?
- Мой дух, - уточнила она, будто ее коробило слово "призрак". - Мама выскочила из дома, и мы все побежали к дереву, возле которого лежало мое тело. Скажу вам, это странное зрелище, когда вы смотрите на себя со стороны. Вряд ли вы задумывались, но мы привыкли воспринимать себя по отражению в зеркале, а отражение всегда двумерно. Я тогда поняла, что раньше не видела себя настоящую. То есть такой, какой меня видят другие. Оказалось, я выгляжу совсем не так, как мне представлялось.
Мама начала трясти мое тело. Я стояла рядом и наблюдала за ее действиями. Я несколько раз ее окликала: "Мама! Я здесь, рядом с тобой". Но она не слышала. Мама склонилась над моим телом и приложила ухо к его груди.
И вдруг я увидела перед собой свет. Вы, наверное, слышали все эти истории о свете. Люди говорят: "Идите к свету". Но тогда не я шла к свету, а он ко мне. Он пронизывал меня насквозь.
Колин сделала несколько глотков остывшего кофе. Я забыл про завтрак, но она была вся в воспоминаниях и тоже не обратила на это внимания.
- А вскоре я увидела светоносное существо. Оно находилась совсем близко. Я возликовала. Такие моменты бывали у меня в детстве, когда я просыпалась рождественским утром. Или когда наступали долгожданные летние каникулы. Или когда влюблялась. Но эта радость превосходила все прежние ощущения. Словами ее не передать.
Светоносное существо улыбнулось и сказало, что мне пока рано переходить в их мир и я должна вернуться на землю. Помню, мне очень не хотелось возвращаться. Я умоляла светоносное существо позволить мне остаться, но оно было неумолимо. Объяснило, что мое время на земле пролетит достаточно быстро, и я вернусь сюда, когда завершу свою миссию.
Я вдруг почувствовала, что снова нахожусь в теле. Я лежала на земле. Я закричала от невыносимой боли. Мама потом говорила мне, что у меня не билось сердце. Она решила, будто я умерла. Но тогда я ей ничего не рассказала. Я боялась ее испугать.
- И вы вообще ей не рассказывали? - спросил я.
- Только через несколько лет.
- Она вам поверила?
- Да. Мама всегда мне верила. Я не давала ей повода сомневаться в правдивости моих слов.
- И как она отнеслась к услышанному?
- Она мне об этом не говорила. Сказала только: "Как хорошо, что тебя вернули назад".
- Вас вернули для завершения миссии?
- Каждый приходит на землю с определенной миссией. Свою я еще не завершила.
- В чем же она заключается?
- Ничего грандиозного, что попало бы на первые страницы газет. Честно говоря, я долго пыталась понять, в чем смысл моей миссии. Прошло много лет, и я осознала: эти поиски и есть путь. Моя миссия проста. Жить. Жить и принимать то, что происходит со мной, пока не наступит время возвращаться домой. В мой настоящий дом.
- Судя по вашим словам, вы очень хотите туда вернуться.
- Да, но не в моих силах приблизить этот момент. Если бы я и попыталась это сделать, то вместо светоносного мира попала бы в иной. Но поверьте мне: путешествие стоит того, чтобы мечтать о нем. Это как поездка на Бали.
- Вы бывали на острове Бали?
- На Бали, в Непале, Италии, Китае, на Тайване. Если я живу в Давенпорте, это не значит, что я не видела мира.
- Вам посчастливилось получить редкий опыт.
- Вы не первый об этом говорите. После того случая моя жизнь стала труднее. У меня часто возникало ощущение, будто на земле я чужая. Видимо, в этом-то и заключен весь смысл. Мы здесь все чужие. Гости. Пришельцы.
При ее словах о пришельцах мне вспомнился Уилбур.
- Я взрослела, и у меня появлялось множество вопросов. Я обращалась к психиатру, но он посчитал меня ненормальной и выписал прозак. Тогда я пошла к священнику. Тот вообще велел мне не говорить об этом. Я так и не поняла почему. К своим девятнадцати годам я узнала о существовании групп людей, переживших то же, что и я. Я нашла одну из таких групп и посетила их встречу. Там с пониманием отнеслись к моему рассказу, но те люди не выглядели счастливыми. Подобные состояния, как у меня, называются околосмертными переживаниями. Многие предпочитали об этом помалкивать. Из-за своего удивительного опыта кто-то лишился работы, а у кого-то распался брак. Еще я поняла, что всех нас тяготит жизнь на земле. Обычные люди пугаются наших рассказов или их это вообще не интересует. Они живут так, будто у них только одна жизнь, и не желают думать, что будет дальше.
Она ненадолго умолкла. Чтобы не обижать хозяйку, я принялся за оладьи.
- Вблизи Дельгадо, на ранчо, живет женщина, миссис Сантос. За всю свою жизнь она не была дальше Сиэтла. Она не представляет, как выглядят другие штаты, не говоря уже о других странах. Конечно, сейчас многое можно увидеть по телевизору. Но телевизор не даст почувствовать, как пахнет туман, поднимающийся над озером Солнца и Луны. А как приятно смотреть на итальянские виноградники Кьянти, позолоченные солнцем! Впивающимся в жизнь этого не понять.
- Впивающиеся в жизнь? Я не слышал такого понятия.
- Я сама его придумала. Так я называю тех, кто цепляется за свою нынешнюю жизнь, считая, что другой у них никогда не будет. Глупцы! Разве можно уцепиться за жизнь? В этом мире все преходяще. А многие не верят и пытаются. Даже замораживают свои тела. Надеются, что в будущем, когда наука достигнет более высокого уровня, их оживят, вылечат от болезней и сделают молодыми. Какая глупость! Им достаточно оглянуться вокруг, и они поймут: в мире нет ничего вечного.
- Не каждому из нас посчастливилось побывать по ту сторону завесы и вернуться, - заметил я, словно был адвокатом "впивающихся в жизнь".
- Вы правы. Однако свидетельства иного мира есть повсюду. Спросите тех, кто имеет дело со смертью: врачей в домах престарелых, работников хосписов. Любой из них вам расскажет, что происходит, когда человек умирает. Очень часто умирающий устремляет глаза вверх и приветствует гостя с той стороны. Это правило, а не исключение. Но об этом не принято говорить. Даже о самой смерти говорить не принято, будто таким способом можно заставить ее уйти. Как можно понять жизнь, если не понимаете смерти?
Колин вдруг спохватилась и посмотрела на мои тарелки.
- Ну вот. Вы почти ничего не съели. Все остыло. Сейчас я разогрею.
Она унесла тарелки в кухню. Ее слова о "впивающихся в жизнь" совпадали с моими мыслями о жителях городишек, через которые я проходил. Я не раз задавался вопросом: известно ли им что-нибудь о других городах и странах? Но я и сам не отличался от них. Я тоже был "впившимся в жизнь".
Миссис Хаммерсмит вернулась через несколько минут. Она так сильно разогрела мой завтрак, что ей пришлось надеть рукавицы-прихватки.
- Кажется, я переусердствовала. Не обожгитесь.
- Спасибо за завтрак, - сказал я, беря вилку. - И спасибо, что рассказали свою историю.
- Вы, Алан, всегда помните одно: смерть - это начало. Это зима. А за ней обязательно наступит весна. - Она вздохнула. - Заговорила я вас. Пора браться за работу. Содержать пансион - все равно что быть матерью десятерых детей.
Миссис Хаммерсмит удалилась. Я доел завтрак, поднялся к себе, посмотрел в атласе свой дальнейший путь до Спокана, после чего собрал рюкзак и спустился вниз. Колин пылесосила коридор.
- Вы уже уходите? - спросила она.
- Пора в путь. Что-то я по своей карте не мог установить расстояние. Вы не подскажете, сколько отсюда до Спокана?
- Миль тридцать шесть. Возможно, чуть больше или меньше.
Миссис Хаммерсмит улыбнулась.
- Надеюсь, вам здесь понравилось.
- Очень понравилось. Еще раз спасибо за вашу историю. Вы дали мне обильную пищу для размышления.
- Рада была познакомиться с вами. Подождите.
Она сбегала в кухню и вернулась с бумажным пакетом.
- Это вам на дорогу. Всегда рада видеть вас снова.
Я уходил с ощущением, будто очень давно знаю эту женщину. Наверное, нам было бы о чем поговорить, но меня ждала дорога.
Покидая Давенпорт, я размышлял, сумею ли к вечеру добраться до Спокана. Мой рекорд дневного перехода равнялся тридцати одной мили, и он вымотал меня до предела. Но очень хотелось достичь своей первой узловой точки. И я решил не устраивать гонку. Как получится, так и получится.
Без съестных припасов мой рюкзак был легкий. Я шел в хорошем темпе и ближе к полудню остановился возле заправочной станции, чтобы перекусить. Естественно, и здесь готовили "знаменитые" молочные коктейли. Точнее, всего один - черничный. В два часа дня я пересек границу округа Спокан, а еще через три часа достиг западного края военно-воздушной базы "Фейрчайлд". База занимала огромную площадь. По сути, это был целый город. Если им понадобилось проводить эксперименты с лазерными лучами, у них вполне хватало собственной территории, где можно выжигать круги на полях.
К восьми часам вечера я добрался до города Эйрвей-Хайтс, где зашел в ресторан "Гонконг". Я пока не решил, нужно ли торопиться в Спокан или разумнее заночевать тут. Однако я не чувствовал себя уставшим, и, проглотив какое-то китайское блюдо из креветок (я добросовестно ел его палочками), я вновь пустился в путь.
Преисполненный энтузиазма, я рассчитывал к одиннадцати часам добраться до Спокана. И вдруг мое тело взбунтовалось. Я наткнулся на невидимую стену, хорошо знакомую бегунам на марафонские дистанции. От былого подъема сил не осталось и следа. На меня навалилась жуткая усталость. Я едва переставлял ноги. Однако я заставил себя идти дальше, пока не заметил вывеску мотеля "Хилтон-гарден". Рядом светилась вывеска ресторана "Рыжий лось". К моему удивлению, свободных номеров в мотеле не оказалось. Администратор пожал плечами и небрежно заметил, что Спокан всего в нескольких милях езды, и там я легко найду гостиницу со свободными номерами.
В вестибюле мотеля было тепло и уютно. Может, посидеть и отдохнуть? Нет, лучше не останавливаться, иначе ноги откажутся идти. Я поблагодарил администратора за совет и вернулся на дорогу, пообещав себе, что завтра буду целый день отдыхать. Обещание я сдержал, правда, по иной причине.