Искомый адрес Лукшин нашел быстро, и результат этих поисков уверенности в себе ему не прибавил ничуть. Дом под номером 14 по Демидовскому валу находился на большой (а по меркам центра Москвы так и вовсе громадной) территории, огороженной высоким кирпичным забором. Дима обошел всю территорию по кругу и убедился, что, во-первых, дом?14 здесь один; во-вторых, попасть к нему можно только через один-единственный вход, перед которым он сейчас и стоял, мучительно размышляя. Рядом с массивной медной табличкой "Форес Дарк" призывно поблескивала кнопка звонка, но нажать на нее Лукшину было очень и очень непросто. "Ну блин", - думал он, - "это не сетевики и не мошенники, но я им на километр не подхожу, это же очевидно. Им нужен кто-то со связями в Останкино, вхожий в Кремль, такой, которого все знают… а я? …о, еще одна." - в бесшумно распахнувшиеся автоматические ворота стремительной тенью скользнула приземистая черная машина - уже третья за последние пять минут. И все машины, надо заметить, соответствовали. Лукшин вздохнул, собираясь развернуться и уйти, но тут из-за калитки раздался тихий писк, она распахнулась и наружу вышел человек в коротком кашемировом пальто. Человек был раздражен, даже зол и не скрывал этого. Сплюнул на асфальт, пнул ногой закрывшуюся калитку, злобно выдохнул и мрачно посмотрел на Лукшина. Дима замер - он узнал вышедшего. Это был Михаил Черкизов, весьма успешный свободный журналист; человек, которому втайне и явно завидовал не один десяток таких вот Лукшиных. Черкизов, разумеется, Диму не знал, но журналистом он был отличным и сразу догадался, что к чему.
- На собеседование? - спросил он со злой иронией, - ну-ну.
Еще раз сплюнул и пошел через дорогу к припаркованному на той стороне улицы Порше Каррера. Лукшин проводил его ошарашенным взглядом. "Это что же?" - подумал он, - "они не взяли Черкизова? Может, просто в цене не сошлись - что Черкизову какие-то четыре штуки? Хотя нет, именно не взяли, иначе он бы такой недовольный не был…". Затрясся и запиликал в кармане мобильник, Дима вздрогнул, достал его и отключил сигнал. Четырнадцать-ноль-ноль. Порше стоял недвижимо, стекла его были наглухо затонированы, но Лукшин чувствовал на себе неприязненный взгляд из машины. Дмитрий Лукшин месячной давности, наверное, вжал бы голову в плечи и ушел прочь, но сегодня он был еще и Свихнувшийся Менеджер, а это кое к чему обязывало. Поэтому он решительно повернулся к калитке и нажал кнопку. Звонка слышно не было, но из динамика прозвучал приятный женский голос:
- ООО "Форес Дарк". Представьтесь, пожалуйста, и назовите цель своего визита.
- Н-на собеседование, - выпалил Дима, - мне назначено на два… а… Лукшин, Дмитрий Лукшин.
- Проходите, - сказал голос и калитка плавно распахнулась.
Лукшин не стал заставлять себя упрашивать и быстро шагнул внутрь.
Он догадывался, что увидит внутри что-то особенное - уж наверное, те, кто имеет деньги, чтобы выкупить целый квартал посреди Москвы, не станут строить там блочные пятиэтажки с башенками. Он был готов увидеть деревянный ансамбль, навроде Кижей или суперсовременные конструкции из стекла и бетона, но действительность превзошла все его ожидания - за стеной был лес. Не культурно-выхолощенный парк, а именно лес - густой, смешанный, с непролазным подлеском, сочным шумом листвы и щебетом птиц в глубине. Никаких строений, в том числе и ожидаемого домика охраны, поблизости не наблюдалось. Дорога, плавно изгибаясь, скрывалась за деревьями, а на тротуаре, разглядывая его ленивым, но внимательным взглядом желтых глаз, лежали две громадные серые собаки. Лукшин сглотнул, оглянулся и шагнул с тротуара вбок, на дорогу - подальше от собак.
- Есть тут кто-нибудь? - спросил он довольно беспомощно.
- Гррх, - лениво рыкнула одна из собак и слегка наклонила голову.
- Мне нужен дом 14, - убедительно сказал Лукшин, отлично понимая нелепость ситуации, но обращаясь именно к собаке, - у меня собеседование.
Собака моргнула и положила голову на лапы, а сзади, заставив Лукшина подпрыгнуть, прозвучал требовательный автомобильный гудок. Дима быстро обернулся и обнаружил, что ворота опять бесшумно распахнулись и в них стоит ярко-красный спортивный автомобиль. Лукшин дернулся, поставил ногу на тротуар, потом посмотрел на собак, на дорогу, шагнул обратно и повернулся к спорткару. Водительское стекло опустилось и Дима увидел рыжеволосую девушку в яркой одежде. Она посмотрела на него наполовину недовольным, наполовину удивленным взглядом и поинтересовалась:
- Чего встал? - вполне, впрочем, доброжелательным тоном.
- Мне собеседование назначено, - сказал, выходя из ступора, Дима, - а тут собаки и никаких зданий.
- Соба-аки, - протянула девушка насмешливо, - не бойся, они не тронут. Иди по дороге.
И стекло поехало вверх. Лукшин торопливо поднялся на поребрик, пропуская машину, но прямо напротив него она затормозила. Стекло снова приспустилось, девушка пару секунд его поизучала, потом сказала все с той же насмешкой в голосе:
- Здесь еще львенок где-то бродит, он может гладиться полезть, так ты его не пугай. Ну и сам не пугайся.
- Ага, - сказал Лукшин и, сдерживая приступ паники, попытался улыбнуться. "Львенок!? Какой еще нахрен львенок?"
Машина тронулась и скрылась за поворотом, Дима же отметил напоследок, что заднего номера у машины нет. Точнее, он был, но вместо привычных букв и цифр там латиницей были написаны какие-то два слова - он не успел их прочитать. По широкой дуге обошел собак и зашагал вслед машине.
Идти пришлось недалеко - ну да, лес лесом, но все же центр Москвы. Хозяева, может и рады были бы насадить тут целую Беловежскую пущу, но территорией они располагали не настолько большой. Уже через два поворота лес расступался, открывая вид на большую стоянку и комплекс невысоких зданий в стиле "Русская усадьба". Хотя, вполне возможно, это и в самом деле был отреставрированный дворец какого-нибудь дореволюционного князя. Лукшина это сильно не интересовало, да и вообще, после леса, собак и (так, к счастью, и не попавшегося) львенка сей дворцовый комплекс уже не казался чем-то экстраординарным. Состав автомобилей на стоянке вызывал уважение, в левом углу, похоже, даже "Бугатти" стоял, но это Лукшина тоже уже не удивило - он и ожидал что-то подобное. И, напустив на себя деловой вид, он направился к одноэтажному, насквозь прозрачному из-за сплошного остекления, домику у края стоянки. Скучающий охранник в сером камуфляже с непроницаемым лицом выслушал Димино бормотание и молча кивнул в сторону одного из зданий. Лукшин благодарно улыбнулся и зашагал в указанном направлении.
Внутри здания его тут же перехватила высокая женщина в строгом деловом костюме. И хотя над ее прической, несомненно, трудились далеко не последние парикмахеры, а очки ее, пожалуй, стоили половину годовой зарплаты Лукшина (бывшей, что немаловажно, зарплаты), своим видом она напомнила Диме его школьную учительницу настолько, что он с трудом удержался от нервного смешка. Она усадила Лукшина в кресло, прошлась по холлу, вытащила из застекленного стеллажа большую папку с надписью "Резюме", принесла к себе за стол и принялась что-то выглядывать у себя в компьютере, остервенело терзая мышь. Лукшин минут пять разглядывал местный, шикарный до помпезного, интерьер и ему уже начало казаться, что о нем забыли, когда "учительница" подняла на него взгляд, нахмурилась и спросила:
- Имя?
- Дмитрий, - сказал Дима, - Лукшин.
Женщина хмыкнула и еще с полминуты искала что-то в компьютере. Потом вдохнула удовлетворенно и спросила:
- Образование?
- Высшее, - Лукшин недоуменно пожал плечами.
Щелчок клавиатуры и:
- Какой институт закончили?
- У вас же все написано в моем резюме, - стараясь не раздражаться, ответил Дима.
Строгий взгляд из-под очков.
- Какой институт закончили?
- МГУ, - криво усмехнувшись, буркнул Лукшин и расшифровал, - Мордовский государственный университет.
- По какой специальности?
Через пять минут вопросов Лукшин понял, почему его спрашивают обо всем этом - ему просто и наглядно показывали, что он - никто и звать его - никак. В его резюме все это было, разумеется, написано, но… грамотно написано, без выпячивания недостатков и с подчеркиванием достоинств, так что в целом резюме выглядело небезнадежно. А вот при такой подборке вопросов становилось ясно - делать здесь Лукшину нечего. Ну в самом деле, за каким чертом в такое место занесло человека без постоянного московского адреса, без рекомендаций, без квалификации и даже без машины? Так что после слов "Ну, все, пожалуй", Лукшин не стал дожидаться резонного вопроса "И на что вы, молодой человек, надеетесь?". Он спокойно встал, сказал "До свидания" и направился к выходу.
- Подождите! - остановил его оклик.
Дима обернулся. "Училка" удивленно смотрела на него поверх очков:
- Мы еще не закончили.
- Разве? - удивился Лукшин, - а я решил, что закончили.
Но собеседница сарказма в его голосе то ли не заметила, то ли решила не замечать.
- Вам надо пройти медосмотр, - заявила она, вставая.
- Какой еще медосмотр? - неприятно удивился Лукшин. Медосмотров он не любил и новость эта ничуть его не порадовала. Тем более, что надежды получить здесь работу у него уже не оставалось.
- Все соискатели обязаны пройти медосмотр, - нудным голосом пояснила "училка", - это наше обязательное требование.
- Зачем?
- Наша компания предоставляет полный пакет социальных услуг, поэтому поймите меня правильно, - очки воинственно блеснули, - нам нет никакого интереса брать на работу человека, который две трети рабочего времени будет проводить на больничном. Требовать с соискателей справки бессмысленно, их сейчас можно купить на любом углу. Поэтому - медосмотр. Разумеется, вы можете отказаться, но тогда и мы будем вынуждены вам отказать.
- А так будто не откажете?
- Это не я решаю, - отрезала "училка". Лукшин колебался. С одной стороны, шансов у него вроде никаких, а с другой стороны…
- А Черкизов… ну, который до меня заходил… он проходил медосмотр?
- Все, - произнесла "училка" с нажимом, - без исключения, соискатели проходят медосмотр.
- Ну ладно, - сдался Лукшин, - куда идти?
- Недалеко, - женщина поднялась из-за стола и пошла вглубь коридора, бросив на ходу, - идите за мной. Дима вздохнул и поплелся следом.
Медосмотр оставил у него двойственное впечатление. С одной стороны, походило на то, что докторам проводимый осмотр был нужен даже еще меньше, чем самому Лукшину. Пожилой усатый врач, разве что не зевая, взял у него кровь из пальца, лениво послушал стетоскопом и сдал его другому врачу - задумчивой женщине лет сорока. Она лениво порассматривала ему глазное дно, постучала молоточком по коленке, потом отправила дальше. А вот следующий врач сходу засунул Диму в МРТ. Лукшин знал, чем является эта урбанистическая кровать с массивным бубликом у изголовья - ему уже делали томографию головного мозга - после того неприятного случая с ограблением. Также Лукшин знал, что стоит томограф весьма и весьма недешево… впрочем, деньги у здешних хозяев водились в избытке, это он уже понял. Рентген не делают - и на том спасибо.
Немного удивленный Лукшин вышел из медкабинета и прошел вслед за дожидавшейся его "училкой" обратно в холл.
- Благодарю вас, - сказала она, усаживаясь обратно за компьютер, - если вы нам подойдете, мы вам позвоним.
- До свидания, - сухо сказал Дима, думая про себя: "Да-да, конечно. Позвонят они, как же."
- До свидания, - согласилась "училка", хватая трубку запиликавшего телефона, - да, я слушаю.
Дима хмыкнул и пошел к выходу.
- Подождите!
Лукшин, недоумевая, обернулся. "Чего еще?", - зло подумал он, ситуация начала его раздражать и, немного, пугать.
- Нет, еще не ушел, - сказала "училка" в трубку, потом прикрыла ее ладонью и - Лукшину:
- Вас приглашают на собеседование. Прямо сейчас. Второй этаж, первая дверь налево.
Дима похлопал глазами, потом пошел к лестнице. "Ни хрена не понимаю", - думал он растерянно, поднимаясь по мраморным ступенькам на второй этаж, - "что-то тут нечисто, по-моему". А когда он уже взялся за ручку "первой двери налево" его вдруг молнией настигла все объясняющая мысль: "а не органы ли мои им понадобились?!" Тогда все становилось понятным - и медосмотр, и вопросы насчет рекомендаций, семейного статуса и места проживания. И понятно, почему они Черкизова завернули. И деньги у них откуда - тоже понятно. Лежащая на ручке двери рука задрожала, Лукшин быстро убрал ее, шагнул назад и попытался привести мысли в порядок.
"Да ну брось", - сказал он себе, - "придумал тоже - чтобы в центре Москвы, у всех на виду… Да ну, бред какой. Кончай дурить!" И, быстро, чтобы не передумать и не убежать прочь из этого странного дворца, без стука нажал на ручку и толкнул дверь.
За дверью обнаружилась большая просторная комната, отделанная все в том же дворцовом стиле - с картинами в тяжелых позолоченных рамах, с лепниной на потолке и гипсовыми колоннами по стенам - но практически без мебели. Только в дальнем углу стоял стол, на столе - раскрытый ноутбук, а перед ним сидел, вперившись в экран, плотный человек неопрятного вида и мерзко хихикал. По этому хихиканью становилось совершенно ясно - там, на экране, что-то такое, что культурным людям смотреть не полагается. Очень этот тип Лукшину не понравился. Сразу и категорически. Был он рыхл, мягкотел, демонстративная недельная щетина неровными пятнами покрывала щеки и подбородок, а кудлатая шевелюра совершенно не была знакома с расческой и давно просила встречи с парикмахером. Человек поднял голову, мазнул маслянистым взглядом по Лукшину и сказал:
- Входите
Дима сделал два шага внутрь комнаты, а сидевший за столом откинулся на спинку стула, хихикнул и добавил:
- Ну здравствуй, звезда всемирной паутины.
Лукшин вспыхнул. До ломоты в висках стиснул зубы, развернулся и шагнул к двери с твердым намерением во что бы то ни стало выйти из этой комнаты, этого здания и с этой территории. Но не вышел
- Стоять! - рявкнуло из-за спины и Дима непроизвольно застыл. Обернулся. Сидевший за столом рассматривал его с нехорошим выражением.
- Я вам, Дмитрий Владимирович, дюже удивляюсь, - сказал он, качая головой, - вы так рветесь нас покинуть, что мне начинает казаться, будто работа вам не очень-то и нужна.
Дима сглотнул и промолчал. Уши горели так, что ему уже чудилось свечение с обеих сторон головы, вроде габаритных огней.
- Нет, если мы вам настолько не нравимся, валяйте! Бомжуйте по вокзалам или катитесь обратно в свой Саранск. Москва - она не только слезам не верит, она ничему не верит, кроме денег. И если вы этого еще не поняли - идите! Идите-идите. Ветер в спину!
- Откуда… - Дима прокашлялся, - откуда вы узнали?
- Что я узнал откуда? - в глазах собеседника как будто мелькнуло легкое замешательство, - что у вас работы нет? Так об этом весь интернет в курсе. Что вам жить негде? Так вы сами об этом сказали - нет постоянного адреса - значит, снимаете. Денег нет - значит, живете на улице.
- Ну да, - тупо сказал Лукшин.
- Что "ну да"? Вам нужна работа или нет?
Лукшин вздохнул.
- Нужна.
- Ну вот и хорошо. А то я уже сомневаться начал. Вы не стойте в дверях, как бедный родственник - проходите, садитесь. Вот стул.
- Спасибо, - машинально сказал Дима, расстегивая куртку и присаживаясь на краешек стула, выглядящего самым натуральным антиквариатом.
- Не за что, - желчно откликнулся собеседник. Опять качнул головой, усмехнулся и продолжил более доброжелательным тоном:
- Да вы не смущайтесь так из-за собственной никчемности, - Лукшин дернулся и попытался возразить, но собеседник не дал, выставленной ладонью отметая все возражения, - тем более, что она существует только в вашем воображении. Если бы вы были в самом деле настолько бездарны, как сами предполагаете, вы бы тут не сидели, уж поверьте мне. Я если хотите знать, даже следил за вами.
- Что? - вскинулся Лукшин.
- Успокойтесь. За вашим творчеством, я имею в виду. Змей Снегов - это же вы?
- Что? Да… я… - под псевдонимом "З.Снегов" Лукшин начинал свою журналистскую деятельность в Москве. Эти полтора года работы в "Ночном экспрессе" он потом не раз вспоминал с тоской. И пусть это был просто бульварный листок, содержавшийся малознакомым Лукшину бандюком (которому кто-то напел, как это круто - иметь собственную газету). И пусть в печать шел порой такой материал, который и просто вслух-то произнести постыдишься, даже по пьяни. И пусть про существование этой газеты мало кто знал в городе (а те кто знал, брезгливо морщились и воротили нос). Зато там Лукшин был сам себе хозяин и его статьи шли в печать (подумайте только - в печать) обычно даже без редактуры. Лукшин был горд своей причастностью к "свободной журналистике", как символ своей веры носил он красную книжечку с надписью "Пресса" и с такой уверенностью предъявлял ее по каждому поводу, что даже матерые охранники тушевались и пропускали Лукшина туда, где не всяким центральным изданиям были рады. Потом-то Дима, уже после смерти бандюка-покровителя и последовавшей вскоре кончины "Экспресса" многое понял. И гонор из него повыветрило и магическая красная книжечка вдруг растеряла свою магию и перестала открывать даже самые маленькие дверцы. Лукшин научился стыдиться этого этапа своей карьеры, и начал его скрывать, но вспоминал он о нем все равно с теплотой. Хотя теперь, с вершины приобретенного опыта он и видел, что большинство его статей были откровенно плохими.
- Ну вот. Фактически, тогда я вас и заприметил. Несмотря на этот идиотский ваш псевдоним - которым, я уверен, вы гордитесь до сих пор - и полное отсутствие владения языком, была в ваших статьях такая, знаете, изюминка. Экспрессия, умение подать материал, образно и живо. Помните это вот ваше "первый реальный бал рвущего в жизнь организма"? А? Каково? Сильный образ, да.
Лукшин смутился. По поводу именно этой, относящейся к спектаклю "Война и мир", фразы, он выслушал немало колючих реплик еще тогда, во времена "Ночного эксперсса". А уж сейчас… может, он над ним просто смеется?
- Ну и позже. "Туберкулез, или чахотка - страшная болезнь. От нее умер Чехов и девять бомжей за прошедший месяц".
Лукшин смутился окончательно.
- Я еще тогда сказал - у мальчика есть шанс стать человеком. Понимаете, о чем я?
- Не совсем, - выдавил Дима.
- Не совсем? Ха! Все слышали - "Не совсем"? Ерунда какая, да? Нелепица, чушь, реникса! Как таких людей пускают в журналисты? Вот что скажет на такие фразы любой обыватель. Подобную чушь ваша братия плодить не устает, выдавая по сотне перлов ежедневно. То коровы трудятся, не покладая вымени, то пожарники горят на работе. Встречаются фразы и понелепее ваших, и посмешнее. Но вот ведь что занятно - проникли в массы и остались в памяти народной почему-то именно "Черкизон", "Копипаста" и "Мерзкоконтинентальный климат". Почему?
- А? - сказал Дима, мучительно соображая, хвалит его этот тип, или ругает.