- Два. Готов поклясться, вы даже не представляете себе, сколько сленговых выражений и просто распространенных идиом - мемов, как сейчас модно говорить - обязаны своим происхождением именно вашему змеиному перу. А если бы и представляли, то уж точно не гордились бы - ваши поздние тексты отмечает на гран лучшая стилистика и полное отсутствие той самой изюминки. Вам знакомо выражение "вылить вместе с водой ребенка"?
- Н-нет, - сказал Дима, - то-есть, да. То есть, знакомо, но…
- Неважно. Вы так старательно изживали в себе свой самобытный талант, что я уже начал думать, что вы свой шанс, извиняюсь, просрали. Но, увидев ролик, - хмыканье, - понял - есть еще порох.
- А… - Дима глупо улыбнулся, - в смысле, что я не побоялся…
- Нет! - собеседник в притворном ужасе всплеснул руками, - Ни слова больше, пока я не разочаровался окончательно и не выставил вас прочь с ушибами. При чем тут ваш психоз и нервный срыв?
Лукшин ничего не сказал, выразив наполнившее его горестное недоумение только мимикой. Но и этого хватило.
- Боже ж мой. Святой Себастьян на допросе в КГБ, только ангелочков над головой не хватает. Вспомните свою короткую, но пламенную речь, произнесенную в лицо охраннику. Не потрудились посчитать, сколько фраз из нее уже живут своей жизнью на сетевых просторах? Можете не отвечать, знаю, что не потрудились. Если вам вдруг интересно, то знайте - две. Можно было бы сказать, что три, поскольку мем "2Га" несомненно происходит от вашего "говно гамадрила", но конечный вид оно приобрело не сразу, так что на единоличное авторство здесь вы уже претендовать не сможете. Кстати, забыл представиться. Меня зовут Вирджил. Пусть вас не смущает мое имя, я русский, просто меня в честь Вирджила Мейсона - борца за права негров в США назвали. Во времена молодости моих родителей и не такое случалось. Наливайко Вирджил Сидорович.
- Очень приятно, - машинально сказал Дима, - Дмитрий Лукшин.
- Я в курсе, - Вирджил хохотнул, - оставим суету и вернемся к сути. Я думаю, ты уже понял, что организация мы серьезная и не бедная… ничего, если я к тебе на ты, - вопроса в этом вопросе было очень мало, поэтому Лукшин даже кивать не стал, да Вирджил и не ждал ответа, - но не думаю, что тебе известно что-то сверх этого. Если ты нам подойдешь - а я на это надеюсь - ты узнаешь про нас больше; пока скажу лишь, что организация наша международная, действуем мы в очень многих областях экономики, культуры и политики. Не буду тебя пугать словами "тайное общество", тем более что это совсем не так, да. Просто до последнего времени у нас не было цели заявлять о себе, как о каком-то социальном явлении.
"Мафия, что ли?" встрепенулся Дима, но страха на этот раз не было. Даже наоборот, он вдруг понял, что совсем не против поработать на мафию. Вирджил заметил беспокойство Лукшина и истолковал его правильно:
- Ты, наверное, подумал про что-то незаконное. И совершенно зря. Криминального в нашей организации ничуть не больше, чем в любой крупной корпорации. Собственно от обычной транснациональной компании нас отличает только то, что кроме общих экономических интересов, мы, члены этой компании, связаны неким моральным кодексом. Ты что-нибудь слышал о катарах?
Лукшин нахмурился.
- Что-то средневековое… а, Тамплиеры!.. Или масоны?
- Не совсем, - Вирджил поморщился, - даже совсем не. Но это к лучшему, что ты ничего не знаешь. Есть надежда, что ты будешь смотреть на ситуацию открыто, а не через кривое зеркало общепринятой истории. Поэтому будет лучше всего, если ты не будешь даже мысленно связывать нас с какими-либо известными тебе движениями. Особо предупреждаю насчет коммунизма - у тебя наверняка возникнет такой порыв, тем более что катары приложили немало усилий к достославным событиям, именуемым в нашей стране Октябрьской революцией. Увы, усилия эти пропали втуне и понятие "коммунист" сейчас искажено и дезавуировано до неузнаваемости. Храни тебя Господь от того, чтобы в представлении своем связать нас с коммунистами, или, паче того - с КПРФ. Обижусь сильно, будешь бит и выгнан.
Дима хмыкнул и криво улыбнулся.
- А представление тебе составить придется, - продолжал Вирджил, - поскольку это будет основой твоей работы. Твоей задачей будет освещать те или иные события с нашей точки зрения. И для этого тебе придется стать одним из нас. Ты знаешь, чем проститутка отличается от куртизанки?
- Что? - Лукшин мотнул головой, - Ну, куртизанки дороже. И потом, это же давно было, сейчас их уже нет.
- Это слова "куртизанки" сейчас нет, сами они никуда не делись и остаются весьма востребованным товаром. Проститутка продает за деньги свое тело, а куртизанка - любовь. Душу, можно сказать. Настоящая куртизанка действительно любит того, кто платит ей деньги. Нам нужна куртизанка, а не проститутка, да. Именно в этом вопросе мы не сошлись с предыдущим соискателем.
- Черкизов? - Удивился Дима.
- Да. Он - очень хорошая проститутка, и гонорары свои он получает не просто так. Но куртизанкой он стать не сможет, он любит только себя и не готов любить кого-то еще даже за очень большие деньги. Не буду утверждать, что это плохо, но нам не подходит. И будешь ли работать у нас ты, зависит от того, сможешь ли ты принять и полюбить нашу идею.
Дима сделал серьезное лицо, кивнул и спросил:
- А какая у вас идея?
Вирджил широко улыбнулся, и Лукшин даже удивился, до чего противной может быть у человека улыбка.
- Идея очень простая. Все люди делятся на плохих, хороших и средних. Хорошие управляют средними и убивают плохих.
Вирджил замолчал, продолжая улыбаться.
- И…? - осторожно спросил Лукшин.
- И все. Пока. Потом узнаешь больше, если захочешь и если я сочту необходимым. Сейчас я тебя спрошу. Это просто проформа, и ты и я понимаем, что деваться тебе некуда и сейчас ты согласишься на любое предложение. Но тем не менее я должен спросить, а ты должен ответить. Исходя из того, что ты услышал, хочешь ли ты получить эту работу?
- Да, - Лукшин вздохнул, - хочу.
- Вот и ладненько. Будем считать, что ты принят с испытательным сроком. Бюрократов тут не любят, лишнюю бумажную волокиту у нас разводить не принято, поэтому подписывать тебе пока ничего не надо. Испытательный срок - десять дней, в конце каждого дня будешь получать от меня лично подъемные в количестве пятисот евро, наличными, на руки. Если в какой-то момент я решу, что ты нам не подходишь - я тебе об этом говорю, ты уходишь и никогда не возвращаешься. Если я решу, что ты нам подходишь, то через десть дней я зачисляю тебя в штат с окладом пять тысяч евро ежемесячно.
- Согласен, - сказал Дима, стараясь говорить солидно и весомо, чтобы Вирджил и подумать не мог, что он готов прыгать от радостного возбуждения.
- Еще бы, - хмыкнул Вирджил, - но я вообще-то не спрашивал тебя согласен ли ты. Ты уже принят. Я говорю - ты выполняешь. Если ты с чем-то не согласен, говоришь об этом мне и мы считаем это твоим заявлением об увольнении. Итак, испытательный срок. Он начинается сегодня и у тебя сегодня будет только одно задание. Оно очень простое, но не спеши, потому что оно - очень важное. В чем состоит главное умение журналиста?
- Это задание?
- Нет, это вопрос.
Лукшин задумался.
- Ну, наверное, умение подать материал?
- Нет, - Вирджил мотнул головой, - это важное умение, но не главное.
- Ну… журналист должен быть компетентным в вопросе, о котором пишет… нужно в правильном ключе материал подавать, чтобы… так сказать, нужные вопросы затронуть…
- Невозможно быть компетентным во всех вопросах. Журналист не должен выглядеть некомпетентным, вот и всё. И вообще все не то. Подсказываю. Это всё ты уже про готовый материал говоришь.
- А! - Обрадовался Лукшин, - умение добыть материал!
- Ну наконец-то, - кисло улыбнулся Вирджил, - да, главное - добыть материал. И не просто добыть, а порой увидеть его там, где обычный человек не увидит ничего. А еще главное умение журналиста состоит в том, чтобы сочетать все умения журналиста - и видимость компетентности, и умение добыть материал, и умение подать его, и хороший язык и прочая и прочая. Вот, держи.
Вирджил перевернул лежавший на столе лист с какой-то короткой статейкой и подтолкнул его Лукшину.
В Башкирии возбуждено уголовное дело в отношении заместителя министра, начальника управления кадров МВД по республике, полковника милиции Урала Шамигулова. Как установило следствие, высокопоставленный сотрудник милиции привлекал к ремонту собственной квартиры слушателей учебного заведения. Как стало известно, уголовное дело возбуждено по части 1 статьи 285 УК РФ - злоупотребление должностными полномочиями. По данным следствия, Шамигулов заставил заниматься ремонтом в своей квартире шестерых слушателей учебного центра при МВД по республике.
по информации ИА Башинформ
- Это, - сказал Вирджил, видя, что Лукшин дочитал статью, - исходный материал. Что думаешь?
- Ну… - Дима пожал плечами, - очередной оборотень в погонах. У него небось и так денег куры не клюют, так он еще и на ремонтниках экономит. Так ему и надо.
- Думаешь, его посадят? - со странной интонацией в голосе произнес Вирджил, - хотя нет, не говори. Вот - бери ручку и пиши. Тебе следует превратить это в острую публицистическую статью.
Дима молча взял пододвинутый Вирджилом чистый лист, повертел в руках ручку и покосился на стоящий рядом ноутбук.
- А может… я это… наберу? Так быстрее получится, правда. Да и почерк у меня не очень…
- Почерк? - Вирджил откинулся на спинку стула и уставился на Лукшина так, словно у него изо рта вдруг черви полезли, - Плохой? Ты, кажется, решил, что денег у нас куры не клюют и мы сорим ими направо и налево? Послушай, я собираюсь платить тебе пять штук в месяц не для того, чтобы ты шаблонную журналажу гнал. Деньги считать мы умеем, и за эти пять штук, ты у меня выложишься на все десять, я тебе обещаю.
- Ладно, ладно, - как утопающий за брошенную веревку, схватился за ручку Лукшин, - я ж не против, я просто не понял…
- Не понял, как связаны рукописный текст и его качество?.. Вот скажи мне, что за дерьмо такое ты собирался мне выдать, если ты его без электронных костылей даже в приемлемую форму облечь не можешь? Без того, чтобы железка исправила все твои орфографические и стилистические ошибки?
- Ну, нельзя отметать прогресс. Это все-таки упрощает… - возразил упрямый Лукшин. Была у него такая черта характера - когда его мнение не совпадало с мнением начальства, он никогда не настаивал на своем. Но при этом не упускал возможность подчеркнуть, что он-то считает совсем не так. И что хоть он сейчас и сделает, как велено, но мнения своего не изменит. Кстати, начальники от этого злились порой намного больше, чем от явного несогласия. Вот и сейчас - Вирджил буквально вспыхнул от ярости, побагровел и принялся орать, сверкая белками глаз и брызгая слюной:
- Что проще!? Куда проще!? Тебе нужен свой стиль статей или пойдет из шаблона? А?! Может, раз уж компьютер тебе стиль правит, так и всю статью пусть напишет? Так же еще проще! Загляни в Интернет, на новостные ленты - сотни тысяч… миллионы статей! И все. Все! Написаны под разными псевдонимами одним и тем же автором, реальное имя которого - Нормал Дот. Шаблонные писатели с шаблонной стилистикой и словарем синонимов! У них текстовый процессор уже в мозги въелся - дай такому любой текст, он за два часа перепишет его в трехстах вариантах, не повторяясь. И ни один из вариантов не будет содержать ни одного живого! Слова, за которым видится живой! Человек, а не компьютер. Твою мать.
Вирджил выдохнул, покачал головой и продолжил спокойнее:
- Если бы ты писал предвыборную программу для правящей партии или руководство пользователя электромясорубкой, я бы первый предложил тебе компьютер. Но ты собрался творить… или ты будешь отрицать, что журналистика - это творчество?… У прогресса, как и у всякой палки, два конца. И хватит об этом - это тысячу раз сказано до меня и еще больше раз будет сказано после. Напиши рукой. При подготовке статьи, ты много раз увидишь ее напечатанной, перед тем, как она уйдет в народ. Но в рукописном тексте есть то, чего нет в печатном - эмоции. Поэтому сначала - увидь свою статью написанной. Теперь что касается почерка. Когда-то я был молод, я был студент и учился в институте. И у нас было особенным шиком сдать реферат или курсовую, распечатанную не на печатной машинке, а на АЦПУ. Слыхал такое слово? Алфавитно-цифровое печатающее устройство, вот что это. Знаешь, почему? Не потому что это было красиво (оно, кстати, и не было красиво), а потому что это было очень непросто. У нас тогда не было текстовых редакторов, черт возьми. Получить машинное время, перегнать текст в память ЭВМ, хранить его на перфокартах, потом, добыв специальную бумагу, распечатать - времени и сил на это уходило в разы больше, чем на печатную машинку, не говоря уж о рукописном варианте. И тем, что это было так сложно, этим мы высказывали уважение к предмету. Так уважь меня, напиши мне статью от руки. Не надо стараться писать печатными буквами - это похоже на голос робота - просто пиши не торопясь, а я постараюсь понять. Журналист должен быть воином в душе, иначе он просто продажное перо. И поэтому он никогда не должен забывать о каллиграфии.
Лукшин, почерк которого был невообразимо далек от того, который он считал "каллиграфическим", поморщился. Вирджил это сразу заметил:
- Чего морду кривишь, дура? Я не о чистописании школьном говорю - оставь его педантичным бюрократам и манерным девицам. Я говорю о каллиграфии в том смысле, в котором ее понимали самураи. Потому что основной принцип настоящей каллиграфии тот же, что у фехтования - не делай небрежных движений. Так вот - не делай их. Вообще. Тогда будет тебе счастье и тульский пряник в придачу. Давай, работай.
Лукшин почесал затылок ручкой и задумался. Информации, конечно, было немного, он бы с удовольствием порылся сейчас в Интернете, ну да ладно. И не такое бывало. За свою карьеру он насмотрелся случаев, когда какую-нибудь одну-единственную фразу раздували полосы на две. И ничего, чаще всего никто и не замечал, что в тексте 99 процентов "воды". Методы были Лукшину знакомы - приплести всякие факты "к месту", вспомнить недавние скандалы "по теме", понапускать туманных предположений, создав нужное впечатление. А кстати…
- А в каком ключе написать-то надо? - спросил Лукшин, внутренне гордясь тем, что сообразил спросить и немного расстраиваясь тем, что сообразил - не сразу, - кого плохим выставить, кого хорошим?
- Как это - кого выставить? - Вирджил как будто удивился, но сделал это настолько натужно, что делай он это на сцене, его бы освистали и с последней галерки, - разве можно кого-то выставить иначе, чем он сам себя выставил?
- Конечно! - В отличие от Вирджила, Лукшин удивился вполне натурально, - кого угодно можно выставить с любой стороны, что бы он там на самом деле не сделал - как заказчик скажет. Это всегда так делается! Да и вообще… разве моя работа не в этом будет заключаться?…
Последовавшее в ответ мелкое хихиканье подтвердило Лукшину его предположение, что Вирджил над ним просто издевается за то, что он, Лукшин, не вспомнил про это умение раньше, когда перечислял навыки хорошего журналиста. Но Вирджил опять его удивил:
- А вот напиши в таком ключе, в котором ты сам хочешь. Нет, не так. Напиши в таком ключе, который тебе кажется правильным.
Лукшин, если честно, не уловил разницы, но на всякий случай, задумчиво кивнул. Потом принялся думать над статьей. Машинально сунул в рот кончик ручки, но тут же, сморщившись, вытащил и недоуменно поднес к глазам - рот наполнился горечью. Вирджил фыркнул, потом весело заявил:
- А я ей только что в ухе ковырялся, - и захохотал в голос.
Дима поперхнулся и брезгливо положил ручку на стол. Вирджил захохотал еще громче, даже начал в восторге стучать ладонью по столу. А Лукшин сидел и думал, что все в мире относительно и что зарплата в пять тысяч евро может показаться ему недостаточной еще до окончания испытательного срока. Вирджил вдруг резко прекратил хохотать и посмотрел Лукшину в глаза. Тот едва успел согнать с лица брезгливую ухмылку.
- А ведь я тебе не нравлюсь, а? - серьезно и спокойно спросил Вирджил.
Лукшин отвел взгляд.
- Мне кажется… - сказал он, лихорадочно подбирая слова, - вы… очень хороший… специалист. Да. Я тут за двадцать минут узнал больше, чем за последний год, и…
- Но я тебе не нравлюсь?
- Ну… да… - если бы люди произносимые слова не слышали, а видели, то это "да" было бы очень мелкого шрифта и почти прозрачное. Дима виновато пожал плечами и поднял взгляд. Вирджил смотрел на него ожидающим взглядом напрашивающегося на дерзость гопника и Лукшин не сдержался:
- Да. Очень не нравитесь. Меня от вашего вида блевать тянет, - "ну все, точно выгонит. Да и врезать может запросто". Но Диму потихоньку наполняло уже знакомое ему злое веселье. "А ну и пусть. А и пошел он со своими масонами":
- Я рад, что вы не подали мне руки, когда я вошел. У вас ладони наверняка потные, мягкие и липкие, как свежее тесто. Бритье ваше выглядит, скажу вам, просто отвратительно… голову можете, конечно, не расчесывать, но мыть все-таки не помешает - а то живность заведется. У вас мокрые подмышки, - Дима указал глазами, - под пиджаком на рубашке пятна… и я даже боюсь себе представить, как оттуда пахнет.
- Это ты еще носков моих не нюхал, - спокойно ответил Вирджил и, откинув голову, заржал. Шмыгнул, мотнул головой и сказал:
- Это хорошо, это нормально. Эффект достигнут, причем за потрясающе короткий срок, - посмотрел на недоумевающего Диму и пояснил, - начальник не должен нравиться подчиненному. И совсем неплохо, если он будет ему противен.
- В каком смысле? - спросил Лукшин, даже сам не поняв, что что-то сказал - в голове у него было совершенно пусто. "Сбить шаблон" - вдруг вспомнил он. В некоторых техниках подобные финты так называются - когда делаешь что-нибудь очень неожиданное, чтобы сбить человека с толку и ввести его в ступор. И хотя все эти техники Лукшина отталкивали больше, чем привлекали, он находил, что кое-что полезное в них есть.
- В самом прямом, - Вирджил посмотрел на Лукшина, а потом вдруг очень масляно улыбнулся и подмигнул, - а ты как думал, противненький?
Дима чуть со стула не свалился, а Вирджил опять засмеялся.
- Да ладно, не пугайся, - выдавил он сквозь хохот, - я натурал. Или ты, - взрыв хохота, - наоборот, обрадовался?
"Да", - мрачно подумал Лукшин, - "не знаю чего он добивается, но чую я, через пару недель ни одного шаблона у меня не останется. Если я, конечно, раньше не свихнусь."