– Так, – наконец произнес Фокс. – Для того, чтобы выработать правильную тактику и стратегию поиска и спасения бедных пленниц, мне необходимы время и пара хороших, созревших сочных сахарных косточек.
– А три можно? – понимая, что он проиграет гонку, Хук постарался заранее подстраховать себя.
– Можно и три, – смилостивился старый солдат.
И на этот раз доберман еще не дослушал до конца пожелания учителя, как успел уже дважды взвиться выше собственной головы, и рвануть первым в ближайшую косточковую рощу.
Сначала Тиф, а затем и Хват выстроились в очередь перед Фоксом с косточками в зубах, как в них на полном ходу опять врезался Хук, расстроив образцовый порядок на таком очень важном совещании.
– Простите, пожалуйста, простите! – вылизывая уроненную косточку от грязи, виновато промямлил боксер. – Не успел затормозить, – стал оправдываться перед честной компанией. – Простите!
На военном совете наступила благоговейная тишина, нарушаемая разве что хрустом очередной разгрызаемой косточки сильными и мощными челюстями задумчивого ротвейлера.
Надо отдать должное и президенту шар-пею Складке. Он тоже не терял времени даром, и тема пленниц была поднята на самый высокий уровень: только что посол планеты Псов вручил ноту протеста послу сопредельного государства на самой высокой точке границы – пике Раздора и Согласия. Противная сторона обещала в ближайшее время рассмотреть вопрос, и о результатах донести при первом удобном случае.
4
Бика и Дыня проснулись одновременно от легкого поскрябывания за дверью. Посмотрев друг на дружку, залились горькими слезами: каждая из них была привязана на поводке к кольцам, наглухо заделанным в стенку. Их лишили свободы передвижения! От осознания такой неволи девочки еще сильнее зашлись в плаче, постепенно переходящим в щенячий скулеж.
Даже в таком состоянии болонка не потеряла способность ценить прекрасное: она сквозь слезы определила, что ее поводок выглядит более привлекательно, по сравнению с поводком таксы. Голубенькие узоры на нем удачно гармонировали с цветом ее глаз, и выгодно смотрелись на фоне ее беленькой пушистой шерстки. В то же время такой же поводок у Дыни совершенно не подходил ей, и, по мнению болонки, свидетельствовал об отсутствии какого бы то ни было вкуса у его хозяйки. Такое открытие вмиг подняло настроение Бики: она хороша и в неволе! Ее уже вполне устраивала укороченная свобода на длину ее поводка. Главное, чтобы поводок был красивый.
Другого мнения была такса: она все норовила скинуть с себя ошейник, и даже пыталась перегрызть поводок.
– Что ты делаешь? – недовольно проворчала Бика. – Ты испортила такой прекрасный ремешок!
Зарождающему скандалу помешали повторные скребки с той стороны двери. Подружки замерли, свернувшись в калачик на своих ковриках, не отводя взгляда от входа. К изумлению болонки и восторгу таксы в дверь просунулась милая мордашка котенка Пуха.
– Здравствуйте! – переминаясь с лапки на лапку, малыш скромно опустил головку, стесняясь посмотреть в открытую на пленниц. Видимо, его чистая детская душа противилась такому постыдному положению собачек, и он глубоко и искренне сочувствовал им.
– Здравствуй, Пух! – Дыня не скрывала своих чувств, и ее длинный хвост выписывал затейливые кренделя, свидетельствующие о безграничной радости его хозяйки.
– Доброе утро, малыш! – Бика была более сдержана в своих эмоциях, и, потому, особого восторга не показывала. В тоже время ей очень понравился этот пухленький, симпатичный комочек, что скромно замер перед ними.
– Простите, пожалуйста, но меня всю ночь мучил один вопрос, на который ни кто не дал ответ, даже бабушка Мэм, – Пух все же оторвал глазки от пола, и с надеждой уставился на собачек.
– И что тебя мучает, милое создание? – с дрожью в голосе спросила Дыня. – Я готова ответить на все твои вопросы, только бы ты не страдал, мой ласковый Пух.
– Вы так хорошо сказали, – котенок опять потупил взор. – Что я вас совершенно не стал бояться! Вы такие добрые и красивые!
Последний довод малыша стал и последней каплей, что растопила и твердое сердце болонки Бики. Он и ей нравился все больше и больше.
– Мы слушаем тебя, Пух! – от нетерпения она барабанила хвостом по полу. – Не мучай нас, спрашивай!
Котенок подошел к собачкам, и уселся между ними, позволив обнюхать себя, и даже потрогать, чем не преминули воспользоваться пленницы. От него исходил нежный тонкий аромат дорогих детских шампуней, и пахло еще чем-то, до боли родным и знакомым, как могут пахнуть только дети во всех уголках Вселенной.
– Милый мальчик! – Дыня задыхалась от переполнявших ее чувств, и лизнула Пуха прямо в его холодный носик. – Я уже обожаю этот прекрасный комочек!
– И я уже не равнодушна к нему! – поддержала подруга.
Пух воспринял восторги собачек как должное, и снова вернулся к главной цели своего визита.
– Старина Байс мне как-то под большим секретом поведал, что коты похожи на собак. Это правда? – трепетное ожидание застыло на его милой мордашке.
– А ты сам как думаешь? – с интересом переспросила его болонка, встряхнув свою чисто вымытую беленькую шерстку.
– К сожалению, я не знаю, как вас зовут, но вы похожи на нашу шиншиллу Бубу, – доверчиво произнес котенок, обращаясь к Бике. – И я пришел к вам убедиться в этом. Вы не возражаете?
– Нет, что ты, что ты! – в один голос заверили его пленницы. – Меня зовут Бика, а мою подружку Дыня, – добавила болонка.
– Очень приятно! А меня зовут Пух, – сказалось прекрасное светское воспитание малыша, и он не мог не ответить любезностью на любезность. – И все-таки я так и не услышал конкретный ответ на мой вопрос, – настойчивости Пуха можно было позавидовать.
Болонка и такса явно занервничали: и ответ надо было давать, и признавать сходство между котами и собаками означало бы признание ими равенства между двумя видами обитателей планет. А это не входило в их планы, да и нарушало устоявшееся мнение о превосходстве собак над котами по всем направлениям. Рушить законы им никто права не давал. Вот поэтому они были в некотором затруднении.
– Видишь ли, – более практичная такса все-таки нашла выход из создавшегося положения, применив даже некий туманный дипломатический ход, хотя ни кто ее этому не учил. Видимо, правы ученые, утверждающие, что настоящий ум не скроешь ни под какими личинами – он всегда найдет себе выход. – Мы не имели чести быть знакомыми с твоей Бубу.
– Как? – удивлению котенка не было предела. – Вы не знаете Бубу? Да ее знает даже самый последний кот на помойке!
– Боюсь показаться невеждой, – Бика извиняюще помахала хвостом. – Но до вчерашнего дня мы не знали и о твоем существовании, милый Пух.
– Вот как? – он даже подпрыгнул от такой дикой несправедливости. – А я всегда считал, что обо мне знают не только здесь, но и далеко за пределами нашего замка.
– Я понимаю твое разочарование, но это так, – таксе тоже было неудобно и неприятно говорить Пуху такие вещи, но, правда – превыше всего! Это было ее жизненным кредо, хотя ей и доставалось за ее прямоту и не одиножды. – Извини, мой мальчик, но это так! – повторила она.
В комнате наступила неловкая тишина: каждый переваривал в своей голове только что произошедший здесь разговор, анализировал его, и приходил к каким-то своим выводам.
– Ну, что ж! – первым заговорил Пух. – Старина Байс учил меня мужественно переносить тяжелые разочарования в жизни. Будем считать, что я смирился со своей непопулярностью. Надеюсь, сейчас-то вы обо мне знаете?
– Да, конечно! – с неким элементом заискивания ответили подружки. – И очень рады нашему знакомству!
– И все-таки, вы ответите на мой главный вопрос. Я сейчас принесу вам фотографию старой шиншиллы Бубу, – котенок бесшумно исчез за дверью, чтобы уже через мгновение вернуться назад с большой фотографией пушистой серой кошки со значком бабочки на груди.
Дыня первой заметила некоторое сходство своей подружки Бики с кошкой на фотографии, но тактично промолчала, чтобы не обидеть болонку. Однако сходство было настолько явным, что упираться дальше было просто невозможно, и она опять проявила свои дипломатические способности.
– Послушай, милашка Пух, – начала она издалека. – Надеюсь, ты считать умеешь?
– Да, конечно. Со мной ежедневно занимается учитель Мур, – с гордостью ответил: – Сосчитай, пожалуйста, сколько ног у Бики, и сколько ног у Бубу? – попросила Дыня.
– Одна, раз, – начинал считать малыш, но почему-то сбивался на первых числах, и снова начинал сначала. – Раз, одна. Да как же я могу их сосчитать, если ног у Бубу не видно? – осенило незадачливого ученика.
– Они полностью закрыты шерстью!
– Встань, пожалуйста, Бика, – попросила ее Дыня, и внимательно стала рассматривать подругу, как будто видела впервые. Потом с таким же интересом взялась за фотографию. – Подойди ко мне, мой мальчик, – пригласила она Пуха. – Давай вместе смотреть. – Вот видишь, ни на фотографии, ни у Бики ног не видно. О чем это говорит? – спросила она котенка.
Тот на мгновение задумался, и вдруг просиял.
– Ура! Похожи, похожи, похожи! – скакал он вокруг болонки с фотографией Бубу. – И там и здесь ног не видно! Значит, похожи, похожи!
– Что значит ног не видно? – обиделась Бика. – Еще как видно, – и встала на задние лапки.
– Действительно, видны, – согласился Пух, и даже пересчитал их: оказалось у Бики четыре ноги. – Интересно, сколько ног у шиншиллы Бубу?
Он ставил фотографию в разное положение, но ног так и не обнаружил.
– Значит, непохожи, – сделал неутешительный для себя вывод, и, огорченный, понурив голову, направился к выходу.
– Подожди, малыш, – остановила его болонка. – Так не бывает. Ведь на чем-то она ходит?
– Да, конечно! – надежда опять повернула котенка обратно. – Как же я сам не додумался, что если Бубу ходит, значит, у нее есть ноги, только их не видно из-за длинной шерсти, как и у Бики. Значит, они похожи!
На этот раз особого восторга он уже не высказывал, а степенно расхаживал по комнате, загадочно поглядывая то на фотографию, то на пленниц. Те, в свою очередь, с интересом наблюдали за котенком.
– Что-то я сильно устал, – пожаловался он подружкам. – Можно, я немножко отдохну у вас? Мне нужен отдых для того, чтобы открыть перед вами мою маленькую тайну.
– Конечно, конечно! – с радостью согласились Бика и Дыня.
Когда в комнату к пленницам заглянули бабушка Мэм с нянечкой, они застали картину, которая повергла их в шок: между двумя собаками, положив голову на болонку, а хвост – на таксу, мирно спал их любимец котенок Пух.
5
Армия и Флот планеты Псов были подняты по тревоге, и в срочном порядке стянуты к собачье-кошачьей границе. Дело в том, что на запросы о состоянии таксы и болонки в плену, на требования немедленного их возвращения, коты ответили такой оскорбительной нотой, что терпение даже у толстокожего Президента планеты Псов шар-пея Складки кончилось, и он объявил всеобщую мобилизацию, что по международным законам приравнивалось к началу войны. Парламент единогласно поддержал решения Верховного главнокомандующего, оставалась самая малость – дать команду о вторжении на чужую территорию.
Власти планеты Котов тоже не сидели даром: еще и еще раз проверены боеприпасы кошачьей Армии, до полного была заправлена сырным бульоном военная техника, пилоты ночевали под крыльями своих готовых к вылету кошколетов, штабы замерли в ожидании часа "Икс".
Следует заметить, что при всей своей агрессивности противника, военная доктрина государства кошек, как и государства собак, были в достаточной степени гуманны: убийство исключалось в принципе. Поэтому оружие с обеих сторон носило больше устрашающий характер: пули были резиновыми, которые могли при попадании во врага разве что поставить ему хорошую шишку. Все снаряды с легко разрушаемой оболочкой заполнялись боевыми газами. Притом, у собак это был отравляющий газ "Псинин" с резким, концентрированным запахом псины. Взрыв одного, двух снарядов во вражеской территории должен был вызывать у противника отвращение, граничащее с ужасом, переходящим в панику.
Точно такая же стратегия была и у котов, только боевой газ здесь назывался немножко по другому, но с таким же убийственным, страшным названием "Кошатин", от упоминания о котором все собаки теряли рассудок.
Обстановка накалилась до предела: противники замерли в ожидании сигнала.
Общую предвоенную ситуацию немножко подмочила погода, что некстати вдруг испортилась над будущим театром боевых действий: не ко времени начали свое столкновение циклоны и антициклоны, проливающие на планеты Псов и Котом обильные осадки в виде дождя. Противоборствующие стороны в спешном порядке покинули боевые позиции, и срочно спрятались в своих комфортных, уютных казармах, конурах и домиках. Кто же будет воевать с мокрой шкурой? В этом противники были союзниками.
Только нашим героям такая непогода была на руку, вернее, не лапу: она позволяла незаметно проникнуть на вражескую территорию, и освободить таксу Дыню и болонку Бику из позорного плена.
Для начала ротвейлер Фокс решил устроить маленький потоп неразумным соседям: перекрыть шлюзы, или хотя бы один из них, через которые излишки воды с планеты Котов уходили во Вселенную. Для этой цели были привлечены две дворняжки Шарик и Тузик, обладающие необходимой смекалкой, и, что еще более важно в таком деле, они не боялись грязной работы. А то, что работа будет грязной, известно даже самой последней собаке: необходимо землей засыпать шлюз, устроив на нем временную дамбу. В то же время, Шарик и Тузик были не раз проверены в открытых сражениях с котами, где показали себя мужественными, отчаянными бойцами, не очень-то дрожащими за свою шкуру. Так что в случае провала операции они всегда смогут постоять за себя, дать достойный отпор любой кошачьей своре. Фокс доверял им как себе самому.
Для высадки диверсантов в глубокий тыл врага был использован всепогодный псалет-бомбовоз с асом-пилотом терьером Глотом за штурвалом. Эта маленькая шустрая собачка обладала звериным чутьем на котов, и не меньшим презрением к ним. На него можно было положиться.
Одновременно старина Фокс вел и агентурную работу: через подкупленных котов он связался со своим извечным противником и знакомцем рыжим Байсом, с которым судьба не раз сводила на поле брани. Наличие шрамов, нанесенных друг другу в бесконечных схватках, вызывали еще большее доверие и уважение старых драчунов. Этим не преминул воспользоваться Фокс.
О своей тайной встрече с Байсом он ни кого не посвятил, тем более нерадивую троицу, что так бездарно проворонила бедных Бику и Дыню.
Дело в том, что взяться за спасение бедняжек заставили и его личные интересы: он был неравнодушен к их мамам. Его всегда безумно волновали таинственность болонки и кажущаяся открытость таксы. Возможно, если ему удастся спасти их дочерей, то сможет наверняка рассчитывать на их благосклонность к старому солдату. В душе он был авантюристом, романтиком и ловеласом. Все это очень органично сочеталось в его характере.
Встреча была назначена в полночь на берегу речки Ворчунки, под обрывом. В одном месте, как раз под растущей на берегу крапивой, была неприметная снаружи нора, что вела в пещеру, о существовании которой знали только два солдата. В нее можно было проникнуть со стороны речки, и ни как больше. Это место идеально подходило для таких тайных встреч. Никто ни с той, ни с другой стороны не могли бы ни выследить, тем более обнаружить их здесь.
Заговорщики буквально столкнулись лоб в лоб перед входом в пещеру.
– Кто так научил тебя подкрадываться, что я даже не учуял? – отпрянул от неожиданности в сторону Байс.
– И я тебя не заметил, старина, – комплиментом на комплимент ответил Фокс. – Где этому научился?
– Учителя хорошие были, – с иронией парировал кот. – За каждую ошибку оставляли на память глубокий шрам.
– И мои учителя тоже особой вежливостью не отличались, – поддержал его тон и ротвейлер. – Приветствую тебя, старина Байс!
– И я рад тебя приветствовать, старина Фокс! – кот и собака отсалютовали друг другу высоко поднятыми правыми передними лапами.
Когда все любезности были соблюдены, они прошли внутрь пещеры, и приступили к главной теме встречи.
– Зачем я тебе понадобился, старый разбойник? – Байс в уголке вылизывал мокрую шерсть на себе, с интересом поглядывая на визави. – Надеюсь, не только для того, чтобы я намочил свою бесценную шкуру в такой дождь, да поздороваться с тобой в это ненастье.
– Нет, конечно, вояка Байс, – собака ни как не могла найти себе удобное положение. – Хотя, если честно, я искренне тебе рад, и у меня не раз возникала мысль, что не плохо бы было собраться нам, отчаянным воинам, и посидеть, вспомнить былые годы, как мы рвал шерсть клочьями друг у друга. Вот были времена, есть что вспомнить!
– Ты прав, дружище, – поддержал его кот. – Сколько крови зря пролито, и за что, ни кому не ведомо. А времечко было золотое!
– Не будем вышибать слезу из наших глаз, приступим к делу, – Фокс, наклонившись, поведал Байсу суть своей просьбы.
Шум дождя и ворчание воды в реке надежно скрывали голоса заговорщиков, давая возможность сохранить в тайне не только сам факт встречи, но и тему их разговора.
Внимательно выслушав ротвейлера, не перебив ни единым звуком, кот еще долгое время сохранял загадочное молчание, прежде чем произнес совершенно неожиданные слова.
– Прости меня, старый солдат, но в этом виноват только я.
– Что ты говоришь, дружище Байс? – не поверил ему Фокс. – Так могли поступить только подлые трусы, а ты не такой, я тебя знаю!
– В том то и дело, старина, мне стыдно признаться, но это я виноват, – стоял на своем кот.
– Тогда поясни, в чем дело, – собака теряла терпение от такой неопределенности. – А то все ходишь вокруг да около.
– Только прошу об одном – выслушай меня, – попросил Байс, боясь поднять глаза на Фокса. – Скажешь потом, когда я все расскажу. Дай слово, что выслушаешь!
– Конечно, даю слово! Но что случилось, я сгораю от нетерпения!
– Несколько дней назад, – начал кот. – Ко мне, ни с того, ни с сего, заехала наша управляющая банком планеты Котов мадам Мэм. Ты, надеюсь, слышал о ней? – Фокс утвердительно кивнул головой, не смея перебивать рассказчика. – Так вот, – продолжил Байс. – У богатых свои причуды, не мне тебе говорить, сам знаешь. Обратилась ко мне с необычайной просьбой: где-то она слышала, что в приличных кошачьих семьях стало модным заводить комнатных собачек. Так, забавы ради.
– Как комнатных собачек? – взвился от негодования ротвейлер, больно ударившись спиной о каменистый верх пещеры.
– Успокойся, старина! Ты дал слово терпеть, вот и терпи! – напомнил ему кот.
– Говори дальше, – сквозь глухое рычание промолвила собака.
– Не злись, а то ты меня сбиваешь с мысли. Слушай дальше. Просит меня Мэм достать ей двух собачек небольшого росточка, чтобы не больше котов, и красивеньких.
– И ты согласился? – не выдержал Фокс.
– Конечно, нет! Что я – воришка или солдат? Но тут, дружище, начинается самое постыдное для меня, – голос рассказчика задрожал от волнения. – Она предложила мне такую сумму денег, что я не заработал бы ее за всю свою сознательную жизнь. И это за такое мелочное дело!
– Ну, и! – по телу ротвейлера прошла дрожь.
– И я согласился! – выдохнул Байс.
– Выходит, это ты похитил бедных маленьких щенков? – от негодования голос Фокса рокотал, срываясь на жалкий скулеж.