– Да, я, – не смея поднять голову от стыда, прошептал кот.
– Как ты смел? – Фокс закружил по пещере. – Ты – настоящий воин и солдат, и вдруг предал честь за жалкие, ничтожные гроши!? Ты променял свое имя на шелест купюр!
– Но сумма, сумма, – пытался оправдаться Байс.
– Нет той суммы, нет таких денег, за которые настоящий солдат продает свою честь! О-о-о-о! – завыл от горести настоящий боец и старый вояка Фокс.
– Прости меня, дружище, прости! – в голосе Байса слышалась надежда, последняя надежда спасти свое имя.
– Жаль, что ни кто не видит, – обхватил голову лапами ротвейлер. – Но вот здесь, на моих глазах умер самый лучший и любимый мой соперник, кот, которого я уважал за его бесстрашие, мудрость, за героизм, бескорыстие. Я его ценил как самого себя, если не лучше. И он умер!
Все! Не стало моего верного и надежного рыжего старины Байса! Мир содрогнулся, встал на дыбы и рухнул – честь продали за деньги! – Фокс завыл, как ни когда еще не выл. Так воют только когда теряют самого близкого друга.
Шум дождя, рокот воды в Ворчунке заглушали стоны отчаяния и безысходности, что издавали заговорщики в пещере под крутым берегом реки. Наконец, кот подошел к всхлипывающему ротвейлеру, и тронул его за плечо.
– Успокойся, дружище Фокс, и выполни мое последнее желание, – обратился он с настоятельной просьбой.
– Я тебе не дружище! – в сердцах воскликнул тот, и сбросил его лапу со своего плеча. – Мой дружище Байс только что умер! Передо мной жалкий рыжий, облезлый воришка!
– И все-таки ты меня послушай! – настойчиво повторил кот.
– Говори, ничтожество! – позволил Фокс.
– Все, что ты сказал, я полностью принимаю, – начал он. – Ты прав – нет мне оправдания. Сейчас я поднимусь на скалу Небытия, и брошусь вниз на острые камни. Но у меня к тебе есть просьба: по старой памяти вспори мне брюхо своими когтями, выпусти кишки из моего ничтожного тела. Пускай хоть последние мгновения на этой земле я проживу, как полагается боевому коту, и умру как солдат! Надеюсь, за время нашего знакомства я заслужил последнего удара твоей солдатской лапы?
В пещере наступила гнетущая тишина: каждый был занят своими мыслями. Фокс уже готов был предоставить такую честь своему собеседнику, но вдруг к нему в голову пришла одна забавная мысль: а что, если Байс поможет ему в деле спасения бедных пленниц? Он украл, он и поможет спасти! Это как раз и будет искуплением его тяжкого греха! По правде, ему было искренне жаль своего лучшего соперника, и он готов было его и простить. А тут еще и великолепная мысль!
Осененный такой идеей, ротвейлер жестом подозвал к себе кота, и через небольшое время, прижавшись головой к голове, старые вояки выработали план совместных действий.
А еще через полчаса они уже крепко спали в пещере под шум дождя, прижавшись горячими, испещренными боевыми шрамами, боками друг к другу.
6
Тиф, Хук и Хват тоже не сидели, сложа лапы: поняв, что Фокс не посвятит их в свои планы, они решили сами на свой страх и риск идти спасать своих подружек. Первым делом надо было узнать, где содержат бедняжек, а затем и предпринимать на месте необходимые меры по их освобождению. Лучшим средством для этого могла быть только разведка с воздуха.
Выкатив из ангара старенький, но надежный всепогодный псалет-разведчик, друзья смело взяли курс на планету Котов, невзирая на ночь и сильный дождь. За штурвалом сидел дог, который три раза поднимался в воздух на этом псалете в качестве пассажира, и потому считавшийся лучшим асом среди троицы.
Под крылом промелькнули последние огни родной планеты, и после непродолжительного полета на земле стали видны освещенные населенные пункты котов.
Друзья взмыли чуть-чуть повыше, чтобы лучше разглядеть их и определить, в котором из них томятся в застенках их дорогие Бика и Дыня.
Как не напрягали нюх, как не фильтровали все запахи, что доносились в открытую кабину псалета, ничего другого, кроме запаха влажного воздуха, друзья учуять так и не смогли.
– Давайте наострим получше уши, может быстрее услышим? – высказал идею доберман Тиф. Вообще-то в эту ночь он был неистощим на идеи, но до сих пор товарищи относились к ним, надо сказать, не очень – просто не брали во внимание очередной бред дружка.
– Стоит обдумать, – на этот раз рассудительный дог не стал отбрасывать предложение Тифа, усмотрев в нем резон. – Но как, если шум ветра и мотора заглушает все звуки?
– Предлагаю выключить двигатель, – не остался в стороне и боксер Хук.
– Наступит тишина, и я уж точно со своим обостренным чутьем сумею определить местечко с нашими подружками.
Надо отдать должное боксеру: если в беге, особенно по пересеченной местности, он и уступал догу и доберману, то в вопросах собачьего нюха и чутья ему не было равных среди этой компании.
Видно, само Провидение работало на лапу разведчикам: сначала на щитке приборов загорелась и заморгала какая-то лампочка, потом мотор в псалете вдруг начал чихать, пока совсем не заглох.
– Что это? – не поняли друзья. – Ты уже выключил мотор, Хват?
– Нет. Я, во-первых, не знаю, как его выключать. Это он сам, – пилот только сейчас начал осознавать трагизм своего положения.
– Тогда запускай его! – потребовал Тиф.
– Да я не знаю, как его запускать, – своим ответом пилот сразил пассажиров наповал.
– Но ты же запустил псалет, и управлял им, – не могли поверить доберман и боксер. – Как такое могло быть?
– Это все случайно. Я не знаю, как это получилось, – отбрехивался от наседавших друзей Хват.
– Мы падаем! – завопил Хук, первым почувствовавший стремительное падание летательного судна.
– Держитесь! – еще успел дать последние наставления пилот, как псалет-разведчик с героическим экипажем на борту плюхнулся в огромную лужу на краю какого-то кошачьего катеджного поселка.
Вода тотчас хлынула в кабину, подмочив не только репутацию незадачливых героев, но и их самих.
А псалет, тем временем, уже закачался на волнах как настоящая лодка. Друзья взобрались на фюзеляж аппарата, и принялись тщательно осматривать окрестности, и вырабатывать план дальнейших мероприятий.
Вокруг простиралась водная гладь, только чуть впереди по курсу в ночном небе маячили башенки какого-то большого строения.
– Надо разведать местность, – мокрый, продрогший доберман Тиф не мог сидеть без дела сложа лапы. Его деятельная натура требовала движений.
– Тебе и карты в руки, – поддержали его дог и боксер. – Только смотри, не вляпайся в какую-нибудь авантюру. На это ты большой мастер, – предостерегли они товарища.
– Не учи ученого! – разведчик очень болезненно реагировал на все критические замечания в свой адрес. – Лучше займитесь псалетом: установите причину поломки, и научитесь хорошенько им управлять, – последняя реплика явно была адресована грамотею и задаваке Хвату.
Оттолкнувшись от борта аппарата, Тиф бесстрашно бросился в лужу, и поплыл к берегу, по-собачьи молотя лапами по воде.
7
Откуда было им знать, что эта лужа образовалась в результате осуществления плана старины Фокса по затоплению планеты Котов.
Терьер Глот, в отличие от дога Хвата, свой псалет-бомбовоз водить умел искусно, и, поэтому, в назначенный срок он точно вывел летательный аппарат в заданную точку, и благополучно высадил диверсантов Шарика и Тузика к каскаду шлюзов на краю вражеской планеты.
Пока немногочисленная охрана дралась в отчаянной схватке с Шариком и Глотом, (последний ни как не мог оставить товарищей в беде, и отсиживаться в кабине), Тузик ценой неимоверных усилий загребал лапами очередную, пятую по счету, платину.
Увлеченные баталией, собаки не сразу расслышали звуки морского кошкокатера-охотника, что стремительно приближался к месту драматических событий: это охрана шлюзов в последний момент смогла вызвать подкрепление.
Силы явно были неравные, и численное превосходство котов начала сказываться на ходе сражения: шаг за шагом Шарик и Глот сдавали свои позиции, все ближе и ближе подступая к псалету. Коты, в свою очередь, мало того, что освобождали платины от непрошенных гостей, так они намеревались взять в плен диверсантов вместе с их летательным аппаратом. Трофей обещал быть достойным!
Забросав пятый шлюз, и устроив из него платину, Тузик бросился на помощь товарищам. Его хватка и бойцовский опыт были как нельзя кстати: противник дрогнул! Окрыленные, собаки пошли в наступление по всему фронту, тесня котов к кошкокатеру.
Во время схватки в голове Шарика родилась шальная идея: а что, если захватить в плен морского охотника? Вот будет хохма!
Воспитанник и друг Фокса, участник всех совместных с ним баталий, Шарик тоже в душе был авантюристом: ни одна, даже самая сладкая косточка не заменит ему ощущения истинного риска, свойственного только настоящим бойцам!
Вкратце поведав товарищам по оружию о своем плане, и получив их согласие, пес решительно пробивался сквозь заслон котов к катеру. До него оставалось каких-нибудь два, три собачьих прыжка, как в ход сражения вмешался оставленный на морском судне котенок-юнга Салага.
До этого наблюдавший за битвой со стороны, страстно желавший помочь своим товарищам, в душе лелеющий голубую мечту о подвиге, юный моряк увидел, что ему угрожает опасность. В спешном порядке развернул носовое орудие, хорошенько прицелился, и в тот момент, когда Шарик уже прыгнул, чтобы вскочить на борт корабля, выстрелил! Резиновая пуля сразила противника в полете: она попала ему точно в лоб!
Еще в воздухе перед глазами Шарика завертелись огненные круги, его отбросило назад, и уже на землю он опустился не на четыре лапы, а постыдно на глазах у противника шмякнулся всем своим весом на поле брани.
Коты ликовали! Окрыленный успехом, и уже мечтавший о награде Салага, опять зарядил орудие, и очередным выстрелом угодил Тузику прямо в бок, серьезно нарушив ему дыхательный процесс. Радости котов не было предела: они орали так, как не орали еще ни разу в жизни даже во время любовных мартовских утех.
Трезво оценив обстановку, собаки поняли, что следующим выстрелом может быть выведен из строя их пилот терьер Глот, тогда точно им обеспечен позорный плен. Такого старые вояки допустить не могли!
Не сговариваясь, Тузик и Глот подхватили все еще не пришедшего в себя Шарика подмышки, и в спешном порядке бросились к спасительному псалету-бомбовозу.
Пилот знал свое дело туго: несколько котов успели вскочить на крыло, и уже на рулящем самолете отвешивали собакам увесистые оплеухи, в том числе и самому пилоту, но это не помешало поднять ему летательный аппарат в воздух, и уже оттуда сбросить противника с хвоста.
Просто так позорно бежать с поля боя не позволяла собачья воинская честь, и они решили отомстить своим врагам. Поскольку они летели на бомбовозе, то решили использовать его по прямому назначению. Сделав для верности пару кругов над вражескими позициями, Глот с превеликим удовольствием сбросил на них целых три бомбы с "Псинином".
С какой радостью наблюдали с воздуха три бойца, как в панике разбегались коты, зажав свои носы от резкого, отвратительного запаха боевого отравляющего оружия!
8
Кошка Мэм и нянечка застыли на пороге комнаты пленниц: их любимец, их отрада, их умница котенок Пух лежал рядом с этими грязнулями, с этими невоспитанными, агрессивными собаками! Что они сделали с ним?
Только присутствие нянечки не позволило Мэм рухнуть в обморок: ее статус не давал ей расслабляться даже в таких ситуациях.
Старая няня бесстрашно кинулась к своему воспитаннику, и вырвала его из объятий врага. Пленницы в недоумении уставились на котов, только Пух не потерял здравый рассудок.
– Бабушка, бабушка, – закричал он. – Знакомься – это мои друзья! – он освободился из-под опеки, и весело бегал между враждующими сторонами.
– Какие друзья? – Мэм ни как не могла понять, о чем говорит ее внук.
– Ну, как же, да вот же они! – восторженно продолжал котенок, показывая на собачек. – Вот эта беленькая красавица Бика, а вот та маленькая и длинная красавица и умница Дыня.
– Постой, постой! Это с каких таких пор этих дикарок ты стал называть друзьями? – ужас ни как не хотел покидать тело и душу бабушки Мэм. – О чем ты говоришь, мой котеночек? Этих собак надо сейчас же изолировать!
– Да, да, госпожа Мэм! – вторила ей старая няня. – Сейчас же надо вызвать этого разбойника Байса, и пускай он их проучит!
Безмолвные, пленницы сидели, тесно прижавшись друг к дружке, ощущая через шкуру страхи подруги по несчастью. Они боялись и слово вымолвить в присутствии грозной кошки Мэм, одно имя которой вызывало священный трепет в этом замке. Только котенку Пуху все было нипочем: он шариком носился от одной враждующей стороны к другой, пытаясь помирить и подружить два совершенно противоположных лагеря.
– Мы же похожи, бабушка! – кричал он, тыкая в нос фотографию шиншиллы, и показывая на болонку. – Ты посмотри, как они похожи, ведь, правда?
Старая няня уже давно заметило сходство между пленницей Бикой и развратницей Бубу, которую она в открытую недолюбливала за ее жеманство, позерство и неприкрытый флирт с котами. Да и гладкошерстная жена садовника Дыма сплетница Груня была точной копией таксы Дыни, только чуть-чуть покороче, да уши не такие большие. А в остальном – не отличишь. Такая же наглая длинная рожа, которая сует свой нос туда, куда ее совсем не просят. До всего ей есть дело, всех готова поучать. Не далее как вчера нашептала хозяйке на ухо, будто няня любезничала с ее мужем садовником Дымом. Да как она могла такое сказать? Если хотите, то разбойник Байс ей больше по душе. Вот с ним бы она полюбезничала, невзирая на возраст. А Дым только и может, что хвастаться старыми успехами. Одним словом – собака, а не кошка.
Однако властительнице такое сказать она не смела, боясь ее гнева, и досрочного расторжения контракта. А где найдешь еще такую хорошую, непыльную работу? Вот то-то и оно! Лучше попридержать язык за зубами.
Приняв такое решение, она поджала хвост, и молча наблюдала за развитием событий.
– Ты еще несмышленыш, – убеждала внука бабушка Мэм. – Не могут коты быть похожими на собак. Поэтому, дружить с ними ну ни как нельзя. Это опасно для жизни!
– Уважаемая бабушка Мэм! – официально обратился он к ней: все-таки сказывалось светское воспитание. – Твои взгляды на жизнь котов и собак уходят в прошлое. Мне это неудобно говорить, но это так. Сколько можно искать врагов среди своих соседей? Мое поколение выбирает мир! Подтверждением тому являются эти две миленькие, воспитанные красавицы. Я, мы уже подружились друг с дружкой, и готовы дружить и домами. Слово за вами – взрослыми, – закончил Пух на высокой ноте.
– Караул! – заверещала Мэм. – Караул! Крамола! Рушатся вековые устои! Все сюда! – судя по всему, слова ее внука о мире котов с собаками лишили ее разума, рассудок помутился в голове консервативной кошки.
– Я не потерплю предателей в своем доме!
– Ах, так! – нашла коса на камень! – Жить в одном доме со вздорной, деспотичной кошкой выше моих сил! Я ухожу с Бикой и Дыней к ним, на планету Псов!
На крики банкирши Мэм сбежались все домашние с прислугой, столпились в коридоре перед комнатой пленниц.
– Во всем виноваты эти две собаки! – категорично заявила сестра Пуха кошечка Бусинка. – До их появления в доме царил мир и порядок!
– Я давно утверждал, что с ними надо было поступить очень строго – не выпускать из клетки. Только в железной клетке место собакам! – молодой холеный черный кот не терпел иного мнения.
Возможно, скандал разгорался бы и еще дальше, и неизвестно, чем бы он закончился, если бы в коридор, а потом и в комнату не стала проникать вода.
– Караул! Спасите! Наводнение! Потоп! – орали все коты разом, и каждый в отдельности.
В панике все бросились на верхние этажи, а некоторые даже забрались в башенки на крыше замка. Только две пленницы оставались в комнате, да их новый верный друг Пух не поддался общему настроению, и сохранил здравый рассудок.
Он уже пытался отвязать поводки, которыми бедняжки были привязаны к стене, как в комнату ворвался Байс.
– Я помогу тебе, малыш! – с порога заявил он. Решительность, с которой старый солдат делал свое дело, понравилась котенку.
Но пленницы узнали своего похитителя, и завизжали от страха что есть силы.
– Успокойтесь, я от старины Фокса! – как пароль и гарантию безопасности произнес он имя их общего знакомого.
Заверения Байса возымели магическое действо, и девчонки разом замолчали, полностью доверив свою судьбу этому загадочному воину.
Когда все уже было готово к побегу, дорогу пленницам и Байсу перегородил котенок Пух.
– Я полностью на вашей стороне, Учитель! Пленницы – мои друзья! Но вы не прорветесь сквозь охрану! – со знанием дела поведал он. – Я готов оказать вам помощь!
– Слышу голос настоящего мужчины! – Байс всегда ценил мужество, кто бы его ни проявлял. – Веди нас, мы вверяем свои судьбы в твои лапы!
– А нельзя ли захватить с собой мой поводок? – Бике было жаль расставаться с такой красотой. – Он так изумительно сочетается с цветом моих глаз, и удачно гармонирует с цветом моей шерстки, – кокетливо закончила она.
– Каприз дамы – повод к действию настоящего кавалера! – преподал урок галантности старый вояка, и вместе с поводком последовал за маленьким проводником.
Они долго, осторожно и с опаской пробирались по многочисленным коридорам, поднимались по винтовым лестницам, пока не оказались в угловой башенке на крыше замка.
Убрав за собой приставную лесенку, беглецы наглухо закрыли входные двери, и стали располагаться на ночлег. Здесь на ближайшее время они могли чувствовать себя в относительной безопасности.
– Это мое любимое местечко, – похвастался Пух, проведя импровизированную экскурсию по внутренним покоям башенки. – Здесь я часто размышляю, и просто отдыхаю от мирской суеты.
– А в обители местного отшельника случайно не завалялась головка сыра? – на всякий случай спросил Байс. – Я как-то не привык делать серьезные дела на голодный желудок, – выдал он профессиональную тайну.
– Обижаете меня, Учитель! – котенку льстило такое общество, и он рад был угодить каждому. – Мало того, что у меня здесь в укромном местечке припасены несколько головок сыра разных сортов, так и еще есть дюжина пальмовых орехов с молоком и сметаной внутри.
– Я тоже не отказалась бы от сахарной косточки, – напомнила о себе болонка. – Уже почти сутки мы с Дыней сидим на вынужденной диете – голодаем.
– Да, да, – такса не преминула вставить словцо. – Нас здесь так любезно приняли, что даже ни разу не предложили поесть.
– Извините, девочки, но о вас я не подумал, – Пуху было неудобно показывать себя таким негостеприимным хозяином особенно перед Учителем, но ничего поделать с собой не мог: собачьего корма у него на самом деле не было.
– Помнится, наш общий знакомый, а мой лучший соперник, старина Фокс, – приступил к воспоминаниям Байс, – захватил в качестве боевого трофея несколько молочных орехов, а мне великодушно бросил горсть собачьих хрустяшек.
– Оставьте, старина, ваши былые подвиги, – капризно промолвила такса.
– К сожалению, ими сыт не будешь.
– Ты, красотка, не до конца дослушала меня, – кот никогда не упускал возможности преподать урок вежливости кому бы то ни было. – Я еще не все сказал.
– А вас в школе не учили хорошим манерам? – не стерпела Дыня. – Не забывайте, вы разговариваете с дамами.