- Короче, - сказал Алан. - Заболел муж. Валяется несколько месяцев, иногда впадает в кому, жена изо дня в день сидит у его постели. Он просыпается, подзывает ее. Она подходит, садится. Он еле ворочает языком. Берет ее за руку. "Знаешь что? - говорит. - Когда со мной случались беды, ты была рядом. Когда меня уволили, ты меня утешала. Когда мой бизнес прогорел, ты меня подбадривала. Когда мы потеряли дом, ты меня поддерживала. Здоровье у меня уже не то, но ты по-прежнему со мной… Знаешь что?" "Что, милый?" - нежно спрашивает она. "По-моему, ты мне приносишь несчастье!"
Юзеф фыркнул, закашлялся. Пришлось затушить сигарету.
- Отлично. Неожиданно. Еще знаете?
Алан был так благодарен. Много лет уже не рассказывал анекдоты молодым ценителям.
- Знаю, - сказал он. - Ну, скажем… А, вот хороший. Короче, одного человека звали Так. Джон Так. И свою фамилию он ненавидел. Люди смеялись, его семейство называли Все-Таки, его дразнили Так Тебя Растак - ну, понятно. Он состарился и написал завещание - мол, когда умрет, чтоб никаких надписей на памятнике. Безымянная могила, простой камень, без имени, без ничего. Ну, он умер, жена все сделала, как он просил. И теперь он лежит в безымянной могиле, но все, кто идет по кладбищу и эту безымянную могилу видит, говорят: "Вот так Так".
Юзеф захохотал, аж слезы пришлось утирать.
Алану этот парень нравился. Даже дочь Кит трясла головой - "Нет-нет, только не это", - когда он приступал к анекдоту.
Алан продолжал:
- Короче. Вопрос. Знает сорок восемь способов заниматься любовью, но не знаком ни с одной девушкой - кто такой?
Юзеф пожал плечами.
- Консультант.
Юзеф улыбнулся.
- Неплохо, - сказал он. - Консультант. Это вы.
- Это я, - сказал Алан. - Пока, во всяком случае.
Мимо пролетел небольшой луна-парк, разноцветный, но, кажется, заброшенный. Желто-розовое колесо обозрения стояло в одиночестве и скучало по детям.
Алан вспомнил еще анекдот.
- Вот, этот получше. Короче, полицейский приезжает на место ужасной автокатастрофы. Повсюду валяются ошметки тел, руки, ноги. Он все записывает, потом находит голову. Пишет в блокноте: "Голова на торотуаре", но сам понимает, что ошибся. Вычеркивает, и снова: "Голова на тратуаре". Опять ошибся, буква не та. Опять зачеркивает. И снова: "Голова на тарату…" "Вот блин!" Озирается - вроде никто не смотрит. Пинает голову, вынимает карандаш. "Голова на проезжей части".
- Отлично, - сказал Юзеф, но не засмеялся.
Милю-другую проехали молча. Пейзаж плоский, пустой. Что ни построй здесь, в этой безжалостной пустыне, - все будет актом чистой воли, навязанной не пригодному для жизни краю.
Когда Чарли выволокли из озера, он смахивал на груду мусора. Он был в ветровке, Алан сначала подумал - кучу листвы завернули в брезент. Только руки остались человечьими.
- Вам от меня что-нибудь требуется? - спросил Алан полицейских.
Им ничего не требовалось. Они всё видели. Четырнадцать полицейских и пожарных пять часов наблюдали, как Чарли Фэллон умирает в озере.
V
- А вам зачем туда?
- Куда?
- В ЭГКА. - Юзеф произнес "Эгока". Надо запомнить.
- По работе, - сказал Алан.
- Строитель?
- Нет. А что?
- Подумал, может, теперь начнется. А то там тишина. Не строят ничего.
- Вы там бывали?
Алан ждал, что Юзеф скажет "да". Это же крупнейший город в окрестностях Джидды. Наверняка Юзеф его видел.
- Нет, - сказал тот.
- Почему?
- Там ничего нету.
- Но будет, - возразил Алан.
- Не будет.
- Не будет?
- Никогда, - сказал Юзеф. - Все уже сдохло.
- Да ну? Ничего не сдохло. Я месяцами про него читал. У меня там презентация. Они строятся - полный вперед.
Юзеф повернулся к нему и улыбнулся - широченная улыбка неимоверного веселья.
- Погодите, скоро доберемся, - сказал он. Снова закурил. - Полный вперед? - сказал он. - Господи боже.
Как по заказу появился щит с рекламой строительства. Семейство на веранде, фоном - неубедительный закат. Мужчина - саудовец, бизнесмен, в одной руке мобильный, в другой газета. Завтрак мужу и двум оживленным детям подает женщина в хиджабе, скромной блузке и шароварах. Под фотографией лозунг: "Экономический город короля Абдаллы: мечта одного человека, надежда всей страны".
Алан ткнул пальцем:
- Думаете, никогда не будет?
- Да я-то что? Я только знаю, что пока ничего не построили.
- А Дубай? В Дубае построили.
- Здесь не Дубай.
- И не может быть Дубай?
- И не будет Дубай. Какая женщина сюда поедет? Никто не едет в Саудию, если выбор есть, никакими розовенькими домиками у моря не заманишь.
- А реклама? Эта женщина - вроде шаг вперед, - сказал Алан.
Юзеф вздохнул:
- В том и замысел - ну, они так говорят. Даже не говорят, а намекают. Мол, в ЭГКА женщинам станет посвободнее. С мужчинами больше общаться, машину водить. В таком духе.
- Это ведь хорошо?
- Если так будет - пожалуй. Но так не будет. Раньше был шанс, а теперь деньги кончились. "Эмар" лопнул. Разоряется в своем Дубае. Всё переоценили, теперь прогорают. Понаделали долгов по всей планете, ЭГКА сдох. Все сдохло. Сами увидите. Знаете еще анекдоты?
Алан встревожился, но решил это выступление близко к сердцу не принимать. Очернители водятся повсюду, в Саудовской Аравии в том числе. "Эмар", глобальный застройщик, который возвел чуть ли не весь Дубай, сейчас в беде, пал жертвой экономического пузыря, и все понимали, что без личного участия и личных средств короля Абдаллы ЭГКА тоже беды не миновать. Но ведь король вложится. Уж он-то позаботится о том, чтобы проект развивался. Этот город назван его именем. Этот город - его наследие. Абдалле гордость не позволит бросить дело на полпути. Все эти тезисы Алан изложил Юзефу, постаравшись заодно убедить и себя.
- А если помрет? - спросил Юзеф. - Восемьдесят пять все-таки. Тогда что?
Ответа у Алана не нашлось. Хотелось верить, что такое возможно - что города восстают из праха. Он видел архитектурный проект. Величественно. Мерцающие башни, деревья в скверах и на набережных, каналы - почти куда угодно можно добраться на лодке. Футуристический город, романтический, однако реалистичный. Осуществимый - при нынешних-то технологиях, если деньги есть, но уж чего-чего, а денег у Абдаллы навалом. Почему он не вложился сам, без "Эмара", - загадка. У короля хватит бабла выстроить город за ночь - ну и чего он? Порой король должен быть королем.
Впереди на повороте указатель: "Экономический город короля Абдаллы". Юзеф повернулся и пародийно, драматически воздел брови:
- Ну вот и прибыли. Полный вперед!
Они съехали с шоссе и направились к морю.
- Вы уверены, что нам туда? - спросил Алан.
- Куда заказывали, - ответил Юзеф.
Ни следа будущего города.
- Вон там все, что есть, - и Юзеф ткнул пальцем вперед. Дорога была новая, но разрезала пустоту. Проехав с милю, добрались до скромных ворот: пара каменных арок над дорогой, сверху большой купол. Словно по прожженной пустыне проложили шоссе, а где-то посередине возвели ворота - мол, здесь заканчивается одно и начинается другое. Обнадеживает, но не убеждает.
Юзеф остановился и опустил стекло. Двое охранников в синих комбинезонах - на плечах небрежно болтаются винтовки - опасливо приблизились и обошли машину. Похоже, они никого не ждали, уж точно не рассчитывали увидеть двоих в тридцатилетием "шеви".
Юзеф с ними поговорил, подбородком указал на пассажира. Охранники наклонились, рядом с водителем увидели американца. Алан мастерски улыбнулся. Один охранник что-то сказал Юзефу, тот повернулся к Алану:
- Ваш паспорт.
Алан отдал ему паспорт. Охранник скрылся в будке. Вернулся, отдал паспорт Юзефу и махнул - проезжайте, мол.
За блокпостом дорога стала двухполосной. На разделительной росла трава, выгоревшая и упорная, еще живая благодаря двум людям в красных комбинезонах, поливавшим ее из шланга.
- Вряд ли профсоюзные, - сказал Алан.
Юзеф мрачно улыбнулся:
- У моего отца в лавке один мужик сказал тут на днях. Дескать, у нас профсоюзов нету, у нас филиппинцы.
Они ехали дальше. На разделительной возникла вереница пальм - недавние посадки, кое-где еще не сняли джут. Через каждые десять пальм - растяжки между фонарными столбами, картины будущего города. На одной человек в дишдаше и с портфелем сходил с яхты, а его встречали двое в черных костюмах и солнечных очках. На другой человек на рассвете замахивался клюшкой для гольфа, а рядом стоял кэдди - тоже, очевидно, уроженец Южной Азии. Аэрография великолепного нового стадиона. Проект набережной с высоты птичьего полета - курорт за курортом. Женщина учит сына пользоваться ноутбуком. На женщине хиджаб, но в остальном одежда западная, сплошь сиреневая.
- Что толку рекламировать свободы, если их не планируешь? - спросил Алан. - Это же риск, консерваторы могут озлиться.
Юзеф пожал плечами:
- Да кто его знает? Вот вы же восторгаетесь. Может, и есть толк.
Дорога распрямилась и снова рассекла пустыню, лишенную черт и форм. Через каждые футов двадцать уличный фонарь, но в остальном пусто - будто недавно заброшенная стройка на Луне.
Еще миля к морю, и снова появились деревья. Под пальмами кучковались рабочие, одни в касках, у других шарфы на головах. Вдали, в нескольких сотнях ярдов от воды, дорога упиралась в дома, похожие на старые надгробия.
- Вот, собственно, и все, - сказал Юзеф.
Из пустыни задувало, пыль туманом заволакивала улицу. Что не мешало двум рабочим подметать.
Юзеф ткнул пальцем, засмеялся:
- Вон куда утекают денежки. Тут песок в пустыне подметают.
VI
Весь город состоял пока из трех зданий. Пастельно-розовый жилой дом, в целом достроенный, но, кажется, необитаемый. Двухэтажный центр приема гостей, приблизительно в средиземноморском стиле, вокруг фонтаны - в основном пересохшие. И стеклянное офисное строение этажей в десять, приземистое, приплюснутое и черное. На фасаде вывеска: "7/24/60".
Юзеф только отмахнулся:
- То есть открыты семь дней в неделю, круглосуточно и ежеминутно. Что-то я сомневаюсь.
Припарковались у низкого гостевого центра, неподалеку от пляжа. На крыше торчат всякие минаретики и куполки. Вышли из машины - жара нещадная. 110 градусов.
- Хотите зайти? - спросил Алан.
Юзеф стоял у входа - как будто решал, имеет ли смысл тратить время на то, что внутри.
- Впишете в мой счет, - прибавил Алан.
Юзеф пожал плечами:
- Ну что, позабавимся.
Автоматические двери распахнулись наружу, и появился некто в ослепительно-белой дишдаше.
- Мистер Клей! Мы вас заждались. Я Сайед.
Щеки впалые, усы раскидистые. Глазки смеются.
- Жалко, что вы пропустили автобус, - сказал он. - Я так понял, портье вас не добудился.
- Простите, что опоздал, - сказал Алан, остекленев глазами.
Сайед радушно улыбнулся:
- Сегодня король не прибудет, посему ваше опоздание несущественно. Пойдемте?
Они вошли в темную прохладу.
Алан огляделся:
- А "Надежна" уже здесь?
- Они в зоне презентаций, - ответил Сайед, махнув рукой куда-то в сторону пляжа. Акцент британский. Алану говорили, что высокопоставленные саудовские чиновники - все как один выпускники Лиги Плюща и британских вузов. Этот, судя по говору, из Сент-Эндрюса. - Но я предполагал устроить вам экскурсию, - сказал Сайед. - Вам это по душе?
Алан предпочел бы хоть показаться на глаза команде, однако промолчал. Экскурсия - это нестрашно и к тому же наверняка быстро.
- Конечно. Давайте.
- Замечательно. Соку?
Алан кивнул. Сайед повернулся к помощнику взял бокал апельсинового сока, протянул Алану. Бокал хрустальный, похож на потир. С бокалом в руках Алан пошел за Сайедом по вестибюлю - повсюду своды и картины будущего города - в большой зал, весь занятый громадным архитектурным макетом высотой по пояс.
- Это мой помощник Муджаддид. - Сайед указал на человека в черном костюме, подпиравшего стену. Лет сорока, кряжистый, чисто выбритый. Муджаддид кивнул. - Перед вами город по завершении строительства.
Вступил Муджаддид:
- Представляю вам, мистер Клей, мечту короля Абдаллы.
Кремовые зданьица на макете - не больше пальца, меж ними плавно вьются белые дорожки. Небоскребы, заводы и деревья, мосты и каналы, тысячи жилых домов.
Алан терял волю перед макетами - тридцатилетний план развития, нечто из ничего, - хотя его опыт воплощения грез в реальность особым успехом не увенчался.
Однажды он тоже заказал макет. Когда вспоминал, внутри вздрагивало сожаление. Будапештский завод - не его замысел, но Алан в него вцепился, думал, это шаг к великому будущему. Однако перепрофилировать завод советской постройки под "Швинн", превратить в образчик капиталистической эффективности - нет, это безумие. Алана отправили в Венгрию поднять завод, вывести производство американских велосипедов на восточноевропейский рынок, раздобыть "Швинну" целый континент.
Алан заказал масштабную модель, провел грандиозное открытие, всех пьянили надежды. Может, будем торговать венгерскими великами и вне Европы. Может, начнем импортировать их обратно в США. Затраты ничтожны, мастерство велико. Таковы были посылки.
Но все рухнуло. Завод так и не достиг полной мощности, рабочие трудились кое-как и не поддавались обучению, а у "Швинна" не нашлось средств на модернизацию оборудования. Колоссальный провал, и дни Алана, продуктивного сотрудника "Швинна", были сочтены.
Однако сейчас, перед макетом, у Алана возникло впечатление, что ЭГКА осуществим, - что с деньгами Абдаллы он осуществится. Сайед и Муджаддид смотрели на макет вместе с ним, тоже, видимо, завороженные, и описывали этапы строительства. Город, сказали они, будет закончен к 2025 году; население составит полтора миллиона.
- Поразительно, - сказал Алан. Оглянулся на Юзефа - тот бродил по вестибюлю. Алан поймал его взгляд, кивком поманил, но Юзеф тряхнул головой - мол, еще не хватало.
- Мы сейчас вот здесь, - сказал Муджаддид.
И указал на здание прямо у него под носом - один в один гостевой центр, только размером с виноградину. На макете гостевой центр стоял на длинной набережной. На стене второго этажа вспыхнула красная точка, будто здание примеривался уничтожить космический корабль.
Алан допил сок, а бокал девать некуда. Стола поблизости нет, человек с подносом исчез. Алан рукавом протер донышко и пристроил бокал на Красное море, в полумиле от берега. Сайед любезно осклабился, забрал бокал с макета и вышел.
Муджаддид сумрачно улыбнулся:
- Хотите посмотреть кино?
Алана и Юзефа препроводили в высоченную залу, сверкающую зеркалами и сусалью - перед огромным экраном, закрывшим целую стену, рядами выстроились желтые кушетки. Сели, в зале стемнело.
Женский голос с резким британским акцентом возвестил:
- Вдохновляясь уникальным водительством и великой дальновидностью короля Абдаллы… - Компьютерная модель городского макета ожила и заблистала в ночи. Камера нырнула ниже, пролетела над роскошным хребтом огней и черного стекла. - Мы представляем рождение нового центра мировой экономики…
Алан покосился на Юзефа. Хотелось, чтобы Юзеф восхитился. На этот фильм наверняка потрачены миллионы. Юзеф листал сообщения в телефоне.
- …С целью диверсифицировать крупнейшую экономику Ближнего Востока…
На улицах ЭГКА настало утро: моторки мчались по каналам, на берегу бизнесмены пожимали друг другу руки, контейнерные суда прибывали в порты и, видимо, развозили по миру всевозможную продукцию, произведенную в ЭГКА.
- Межарабское финансовое сотрудничество…
Появились флаги - Иордания, Сирия, Ливан, ОАЭ. Затем эпизод о строительстве мечети на двести тысяч верующих. Мелькнула лекция в колледже - по одну сторону аудитории женщины, по другую мужчины.
- Город, который никогда не спит…
Порт на десять миллионов контейнеров в год. Отдельный терминал для паломников - на триста тысяч человек в сезон. Гигантский спортивный комплекс, распахнувшийся раковиной.
Тут Юзеф заинтересовался. Склонился к Алану:
- Стадион похож на вагину. Неплохо.
Алан не засмеялся. Его купили с потрохами. От фильма захватывало дух. Великолепный город, ничем не хуже Парижа. И здесь есть место "Надежне": передача данных, видео, телефоны, сети, радиочастотная идентификация контейнеров, техническое обеспечение больниц, школ, зданий суда. Возможности безграничны - Алану с Ингваллом и не снилось. Фильм достиг крещендо: камера взлетела в небеса, показала мерцающую ночную панораму Экономического города короля Абдаллы, расцветшую фейерверками.
Зажегся свет.
Они по-прежнему сидели в зале с зеркалами и желтыми кушетками.
- Неплохо, а? - сказал Муджаддид.
- Весьма, - ответил Алан.
Глянул на Юзефа - у того морда кирпичом. Если Юзефа и подмывало схохмить, усомниться, - а его явно подмывало, - в этом зале, при свете, он придержал язык.
- А теперь посмотрим план промышленного района, - сказал Сайед.
И они перешли в зал, сплошь увешанный изображениями заводов, складов, грузовиков на рампах. По плану, объяснил Сайед, в городе будут выпускать то, для чего используется саудовская нефть, - пластмассу, игрушки, даже подгузники - и экспортировать по всему Ближнему Востоку. Может, еще в Европу и Штаты.
- Насколько я понимаю, вы раньше и сами занимались производством? - спросил Сайед.
Алан опешил.
- Мы тщательно готовимся, мистер Клей. И я катался на "швинне" в детстве. Лет пять жил в Нью-Джерси. А на факультете бизнеса мы разбирали "Швинн".
Ну как же - разборы полетов. Алан их тоже не избежал, но со временем они стали нагонять тоску. Молодые умники прикидываются записными дельцами, сыплют вопросами. Как же вы не предвидели популярности ВМХ? А горные велосипеды? Вас же в порошок стерли в этом сегменте. Вы закупали рабсилу в Китае - как думаете, зря? И это спрашивают детки, чей опыт бизнеса ограничивается летней стрижкой газонов. Как ваши поставщики превратились в конкурентов? Риторический вопрос. Хочешь снизить себестоимость, открываешь производство в Азии, раз-два - и поставщикам ты больше не нужен. Научи человека ловить рыбу. Теперь китайцы обучены рыболовству и выпускают девяносто девять процентов всех велосипедов, в одной провинции.
- Но поначалу было интересно, - сказал Сайед. - Когда в Чикаго выпускали "швинны", в Англии "роли", итальянские велосипеды, французские… Международная конкуренция, было из чего выбирать - разная продукция, с разным наследием, чувствительностью, технологиями производства…