3
Через десять минут Петр Строганов, вынужденный извиниться перед своими партнерами и закончить встречу, вошел в свой кабинет, где его уже ждал его старый друг.
– Так говоришь, он выпал из окна? – спросил Петр, с ходу усаживаясь в свое кресло.
– Пока это все, что мне известно, – спокойно ответил Мак Брайд, пристально наблюдая за шефом.
– Чертов китаец, – проговорил Петр раздраженно, – Накурился какой-нибудь гадости и решил ускорить свое свидание с Буддой или кто там у них?!
– Не думаю, что Лао был религиозен, – вкрадчиво сказал Джеффри, – Он ведь как никто, знал истинное положение дел. А вот у нас действительно проблемы.
– И еще какие! – охотно поддержал его Петр, – Вся затея с экологическим законом может теперь провалиться. Десятки миллионов долларов и годы работы, все коту под хвост.
– Это очень неприятно, – согласился Мак Брайд, – но я не об этом… Я о твоей личной безопасности.
– Моей безопасности!? Ты ни черта не можешь сделать для моей безопасности, – Петр был очень раздражен. Никогда раньше он не позволял себе разговаривать с другом в таком тоне. – А знаешь почему? Потому что мне теперь нужно тащиться на самый долбанный край света, и вести долгий разговор с тремя стариками. Господи, да от одного их взгляда меня выворачивает наизнанку!
– Ты хочешь сказать, что собираешься в Тибет? – растерялся Джеффри.
– Да и в самое ближайшее время. Например, через час. Почему бы тебе не распорядиться, чтобы мне приготовили самолет? – Петр потер виски, как человек, у которого жутко болит голова.
– Зачем тебе туда? – Мак Брайд был явно обескуражен.
– Ты не получишь ответа на свой вопрос, – президент компании устало взглянул на начальника службы безопасности и своего старого друга. – Тайная часть Устава, только для полностью посвященных.
Мак Брайд понял, что в этот раз Строганов не юлит и поднял руки, показывая, что не собирается настаивать:
– Но я и мои ребята поедут с тобой.
– Нет, это исключено.
– Ты, наверное, чего-то не понимаешь! – теперь уже старый солдат позволил себе повысить голос, – Есть огромная вероятность, что Лао убили. Мы должны… Нет, мы просто обязаны, черт подери, предположить, что убили его не случайно! И, заметь, убили не члена китайской делегации на конференции по вопросам экологии. Убили главного служителя самого тайного и могущественного Ордена на Земле!
– И что?
Мак Брайд потряс головой:
– Дальше просто. Если они знали о Лао, они знают о тебе. Убрали его, уберут тебя! Думай головой, Петр! Единственный твой козырь в данной ситуации – это моя служба! У Лао не было такой службы и он мертв. Если откажешься от моих услуг, тоже умрешь!
– Я понимаю это, – Петр примирительно поднял руку, – Но и ты должен кое-что понять! Бывают ситуации, когда жизнь человека вторична. И какие бы опасения не терзали меня… К черту! Да будь я на сто процентов уверен, что меня ждет смерть… Я должен поехать! И должен ехать один.
Петр глубоко вздохнул, и похлопал друга по плечу:
– Орден просуществовал тысячи лет, он умеет, как гидра, жертвовать хвостом, чтобы выжить. Сохранение тайны важнее моей жизни. Надеюсь, ты можешь это понять. Помня твой опыт, эти годы работы на государство, знаю, что можешь.
Мак Брайд выслушал шефа и задумался, глядя, как тот разминает сигарету между пальцев. Наконец он согласно кивнул:
– Я понимаю. Но ты должен взять с собой Никиту. Пусть он будет с тобой до того момента пока ты… Не представляю как там это все устроено. – Мак Брайд мотнул головой. – В общем, до того самого момента, когда ты не должен будешь с ним расстаться. Очень надеюсь, что это должно произойти там, где для тебя уже не будет опасности.
– Я подумаю, – пообещал Петр, – А ты пока, сделай одолжение, займись выяснением обстоятельств смерти этого китайца! Мне, не смотря на все твои страхи, все-таки кажется, что у него возникли проблемы с головой, и он сам сиганул вниз.
– Я уже занимаюсь этим, – старик пригладил волосы.
– Отлично. Работай! У меня тоже много дел, – Петр поднял телефонную трубку и начал набирать номер, давая понять, что разговор закончен.
Джеффри Мак Брайд медленно направился к выходу. У самой двери он вдруг обернулся:
– Тебе не кажется, что нужно отозвать Сергея? – совершенно неожиданно для Петра спросил он.
– Что? – не сразу понял тот, – Почему отозвать?
– Возможно, здесь он нужен сейчас больше, чем там, – задумчиво сказал шеф безопасности.
– Нет, – резко ответил Строганов, – Там у нас возникла действительно серьезная проблема, решить которую под силу только одному человеку. А здесь!? Да что здесь? Лао выбросился из окна. Первые Магистры Ордена кончали и гораздо хуже. Ситуация дерьмовая, но вполне разрешимая. Нет, однозначно, он здесь не нужен. Здесь мы разберемся и сами. А вот там, там его помощь просто необходима.
– Да, наверное, ты прав, – неуверенно кивнул Мак Брайд.
– Конечно, я прав, – вздохнул Петр, – Не забудь приготовить самолет!
– Хорошо, – рука легла на ручку двери.
– И, Джеффри! – Мак Брайд обернулся. Петр смотрел на него устало улыбаясь, – Все будет хорошо, старина!
Мак Брайд нашел в себе силы улыбнуться в ответ и вышел из кабинета.
Глава 15
1
Палаточный городок был разбит на поляне, на берегу небольшой стремительной таежной речки. От ближайшей деревни – Нижней Семеновки, археологов отделяло несколько десятков километров. Тайга, раскинувшаяся на многие километры во все стороны от лагеря, в эту пору была особенно чудесна. Кристально чистый воздух был пронизан необыкновенной свежестью, косые лучи яркого сентябрьского солнца тут и там пронзали навесу из тяжелых сосновых лап, речки и ручьи звенели прохладной прозрачной водой, и наслаждаться их звоном не мешали ни раздражающий писк комаров, ни многоголосое жужжание прочих насекомых, как это происходит, скажем, в июне-июле.
Весь оставшийся день археологи занимались благоустройством территории. Организовали кострище, установили тент над столом, приладили тут и там фонарики, работающие от громоздких аккумуляторов, и, наконец, бросили все мужские силы на сооружение небольшого пирса. Вбили колья, сделав перила, вырыли и укрепили ступеньки, а затем сколотили из привезенных досок, небольшую, два на полтора метра, платформу. Чтобы закрепить ее двум смельчакам пришлось около получаса провести по пояс в холоднющей речной воде.
Когда начало смеркаться, шестнадцать участников экспедиции собрались вокруг большого костра. Ванштейн, его помощники "Чук и Гек", доктор Смирнов и охранник Николай Федорович сидели чуть в сторонке, за бутылкой французского коньяка.
Остальные сидели кружком и пели под едва слышный за нестройным хором юных голосов аккомпанемент Гришиной гитары. Сидели обнявшись, с наброшенными на плечи осенними куртками, передавая по кругу бутылки с водкой и вином, жадно затягиваясь сигаретами. Сидели, образовав живой круг, и пели звонкими, счастливыми голосами, упиваясь своей молодостью и бесконечной свободой, которую дарили всполохи костра, разведенного посреди бескрайней сибирской тайги.
Даже на губах повидавшего так много на своем веку профессора Ванштейна, иногда поглядывавшего на компанию своих подопечных, можно было заметить улыбку.
Прозвучали последние слова песни, гитара замолчала, а парни и девушки, радостно смеясь, поаплодировали сами себе. Гриша отложил инструмент и тоже улыбнулся. Рыженькая пятикурсница Света, симпатичная, если не обращать внимание на чересчур большой нос, встала и направилась к деревьям:
– Я попудрить носик.
Сидевший рядом здоровый, молчаливый парень Егор в смешной желтой панаме тут же вскочил:
– Я провожу.
– Обещаешь не подглядывать? – засмеялась рыженькая.
– Да ни ни! – и они скрылись в темноте.
– Далеко не уходите! – скорее для проформы крикнул им вслед старший из помощников Ванштейна (Гек).
– Глубоко не засадите! – тут же в рифму добавил Антон, достаточно громко, чтобы его услышали почти все сидевшие в кружке. Ребята рассмеялись.
Докурив сигарету, Гриша наплескал себе в пластиковый стакан. Отложил гитару и поднялся:
– Друзья, – прогремел он своим мощным голосом, – Предлагаю выпить за человека, благодаря которому была организована эта экспедиция. За человека, чье имя уже вписано в историю археологической науки золотыми буквами, но которому, и я в этом ничуть не сомневаюсь, еще предстоит сделать множество интереснейших открытий. За Вас, Яков Абрамович! – Гриша повернулся к профессору с поднятым стаканом, увидел как тот благосклонно кивнул, поднимая рюмку с коньяком, и одним залпом заглотил водку под одобрительный гул компании.
– Нуты могешь! – ткнул севшего на место Гришу Антон.
– А то!
Из леса в обнимку вышли Света с Егором. Девушку заметно покачивало от выпитого. Они подошли к костру, и заняли свои места в живом кругу.
2
Оглянувшись по сторонам, Софья наклонилась к самому уху сидевшего с левой стороны Антона и что-то заговорщицки прошептала.
Глаза Антона округлились. Он несколько секунд изумленно смотрел на девушку, а потом отчаянно закивал головой. Софья улыбнулась и поднялась со своего места.
– Ребята, – голос ее прозвучал на удивление звонко и все тут же замолчали, устремив взгляды на девушку. Даже Ванштейн со товарищи, прервали свое бурное обсуждение какой-то, по всей видимости интересовавший всех четверых, проблемы. – Я бы хотела спеть для вас, – смущенно улыбнулась Софья.
Последовала секундная пауза, а потом компания разразилась одобрительными возгласами:
– Да!
– Да, конечно!
– Спой!
– С удовольствием…
Сергей и Антон молча переглянулись.
Софья порхнула к Грише и о чем-то спросила в самое ухо. Гриша секунду поразмыслил, что-то вспоминая, потом улыбаясь сказал:
– Без проблем детка! Я могу наиграть даже "Времена года", правда тогда их никто не узнает.
Софья кивнула и повернулась к живому кругу.
Отблески костра плясали на ее прекрасном лице, отражаясь от ее бездонных глаз. Антону показалось, что воздух стал тягучим, и в нем повисло напряжение. Гришины пальцы ударили по струнам, извлекая из гитары первые аккорды проигрыша.
Пока Гриша играл вступление, Антон пытался судорожно сообразить, что же это за песня. Но понял лишь тогда, когда Софья пропела первую строчку, а после этого и до самого последнего слова, он уже не мог думать ни о чем…
– В конце тоннеля яркий свет, слепой звезды-ы…
Кристально чистый, обволакивающий с ног до головы голос разнесся по поляне. Все замерли.
– … подошвы на сухой листве. Оста-авят следы-ы.
Еще под кожей бьется пульс и надо жи-и-ить.
Софья посмотрела прямо в глаза сидевшему без движения Антону. И как много он сумел увидеть, почувствовать в этом взгляде. Сердце замерло, а внизу живота образовалась тревожная пустота. Она смотрела на него, наверное, меньше секунды. А перед тем как спела следующую строчку, закрыла глаза. Может быть, чтобы лучше прочувствовать настроение песни, а может быть, чтобы не увидеть его слез:
– Я больше может не вернусь, а может я с тобой остану-у-усь
Антон отвернулся.
– Останусь пеплом на губах
Останусь пла-а-аменем в глазах
В твоих руках дыханьем ветра-а-а
Останусь снегом на щеке
Останусь светом вдалеке
Я для тебя останусь свето-о-ом
Может быть, дело было в песне, может быть в голосе, таком чистом, пронзительном, проникающем в самое сердце, но Антон был не единственным, в чьих глазах появились слезы.
Софья продолжала петь. Щеки раскраснелись, голова чуть наклонилась в бок, пальцы теребили замок куртки. Гриша самозабвенно перебирал струны. Он был на грани экстаза. Еще никто никогда не пел под его гитару так хорошо…
– В конце тоннеля яркий свет и я иду-у
Иду по выжженной траве, по тонкому льду-у-у, а-а-а
Не плачь, я боли не боюсь,
Ее там не-е-ет.
Я больше может не вернусь,
А может я с тобой останусь.
Теперь голос набрал полную силу. Он заполнил собой всю поляну и понесся сквозь высокие ели, тревожа мохнатые колючие лапы, нырнул в ручей, растворяясь в бурном потоке, устремился к ночному небу, с которого смотрела только что родившаяся луна.
У Антона возникло ощущение, что лес подпевает ей. И это ощущение было невыносимым, оно разрывало сердце на куски.
Софья открыла глаза и снова посмотрела на него. Их взгляды снова встретились. И он понял все, еще до того как слова припева, обжигая барабанные перепонки ворвались в его затуманенный разум. Он понял все! Он вскочил на ноги, и под удивленными взглядами товарищей по экспедиции, зашагал к ручью. Он мог уйти от ее глаз, но он не мог убежать от ее голоса и этих ранящих сердце как острый нож слов припева этой дурацкой песни, долбанного саундтрека к плохонькому фильму. И слова эти настигли его:
– Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах
В твоих руках дыханьем ветра-а-а
Aa-aa-a
Останусь сне-егом на щеке,
Останусь светом вдалеке-е,
Я для тебя-я останусь све-ето-о-ом.
Сидящие вокруг костра забыли про Антона. Все снова смотрели на Софью. Смотрел на нее и Сергей. Обычно холодный, как далекий космос, блеск нестерпимо голубых глаз заметно потеплел, и в этот момент эти неземные глаза были красивы как никогда.
Девушка, набрав полную грудь воздуха, в третий и последний раз исполнила припев:
– Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом вдалеке,
Я для тебя останусь свето-о-ом.
Софья замолчала, опустив голову. Гриша убрал руку от струн, заставляя замолчать и гитару. Повисла мертвая тишина, через мгновение разразившаяся бурей (насколько на это способны четырнадцать пар ладоней) продолжительных аплодисментов.
3
Когда аплодисменты смолкли, на ноги поднялся Яков Абрамович Ванштейн, естественно с рюмкой в руке:
– Вы прекрасно пели, девушка! И я говорю Вам спасибо и предлагаю за это выпить. Но также я предлагаю и даже смею настаивать, чтобы этот тост стал на сегодня последним. У нас был трудный, долгий день, а завтра нам предстоит много работы. Так что советую всем как следует выспаться, – и он одним глотком осушил рюмку. Все выпили.
– Ну что, баиньки? – пробасил Гриша.
Все согласно закивали и начали убирать со стола. Потом все дружно сходили до ветра, почистили зубы и начали расходиться по палаткам.
Софья подошла к сидевшему в стороне, на берегу ручья Антону. Присела рядом:
– Антоша, милый! Это ведь всего лишь песня!
Слез уже не было, но его глаза все еще были красными. Хотя она вряд ли могла это заметить в слабом свете догоравшего костра. Антон кивнул.
– Пойдем, ты столько времени провел за рулем! Тебе нужно поспать! – голос ее был нежным и заботливым. Ни следа пронзительности, разрывавшей сердце.
Он взглянул в ее переполненное заботой лицо и снова кивнул.
– Ну, не раскисай! Вставай!
Он встал.
Она настояла, чтобы он почистил зубы и умылся и проводила его до палатки, где он должен был провести ближайшие дни вместе с Гришей и молчуном Егором.
– Спокойной ночи, – она поцеловала его в губы. Он не ответил на поцелуй, но все же сказал:
– Спокойной ночи! – и скрывшись в палатке застегнул за собой замок. В эту ночь ему снились тревожные сны. Он что-то искал на лесной поляне при свете молодой луны. Искал, зная что у него мало времени, потому что кто-то крадется за ним из лесной чащи. Искал, но никак не мог найти.
Охранник Николай Федорович, обошел лагерь, проверяя все ли в порядке, аккуратно затушил костер, выключил фонари и громко икнув, забрался в свою палатку. Лагерем завладела ночь.
4
Проворочавшись два часа в своей отдельной, стоявшей чуть в стороне палатке, Сергей так и не смог уснуть. Он натянул ботинки, накинул куртку и вылез в ночную прохладу. Не спеша добрел до речки, опустился на ступеньку пирса, и поднял голову к черному небу. В такой позе он застыл.
– Почему ты не подошел ко мне тогда, в Москве, в ночном клубе? – Софья, закутанная в длинный шерстяной шарф остановилась рядом с ним и тоже подняла лицо к небу.
– Тогда было не время, – тихо ответил он.
– А теперь время?
– Думаю, что да, – он оторвался от созерцания ночного неба и взглянул на девушку. Ее профиль, в мерцающем свете звезд завораживал.
– Слушай, зачем тебе все это? – она кивнула на расположившийся на поляне лагерь, – Зачем тебе все мы? Ванштейн, Гриша, Антон? Почему ты здесь?
Он продолжал смотреть на звезды. И на мгновение ей показалось, что единственным ответом на ее вопрос останется журчание таежного ручья и шелест ветра в хвойных лапах. Но загадочный итальянец все-таки ответил:
– Из-за женщины, – мягко проговорил он и поднялся.
– Ухты! Как в романах Дюма, – вздохнула Софья и потрогала свои волосы, – Она красива?
– Она прекрасна, как греческая богиня, – он посмотрел ей прямо в глаза.
– Богиня… – повторила она с придыханием и подалась вперед.
– Прекраснее любой богини, – прошептал он.
– И что же? Игра стоила свеч? – в ее голосе появилась сводящая с ума хрипотца. Руки легли ему на плечи.
Он вздрогнул всем телом. Потерявшими вес руками, бережно как тончайшую хрустальную вазу, обнял ее талию:
– Игра стоила гораздо большего…
Их губы встретились. Их первый поцелуй такой сладкий, такой будоражащий длился несколько секунд. Но для них эти секунды растянулись в вечность.
Она оторвалась от его губ, мимолетом взглянула в лицо и опустила глаза:
– Сеньор желает продолжить знакомство? – будоражащая хрипотца только усилилась, он чувствовал, как подрагивают ее руки, сплетенные на его затылке.
– Только если сеньорита не против, – он уже с трудом сдерживался.
– Не против, – нежно прошептала она, на мгновение прижавшись животом к твердой как камень выпуклости на его брюках.
– Идем! – взявшись за руки, они направились к его палатке. Они шагали бесшумно, словно парили над землей.