* * *
Тамару направили делать диплом в НИИ. Научным руководителем её оказался Григорий Яковлевич Рабинович. Она рассказывала о нём не замолкая, а после защиты диплома осталась у него в лаборатории. Павел Иванович сопротивлялся этому как мог. Он уговаривал дочь перейти в любое другое место, доказывал ей, что ничего против евреев не имеет, но всё же лучше встречаться со своими. Иногда он подсовывал ей статьи из газет, в которых клеймили позором израильских агрессоров. Она, обычно, ничего ему не отвечала, но однажды, когда он сказал, что Гриша в любой момент может уехать на свою историческую родину и начать расстреливать палестинцев, она не выдержала.
– Кого ты слушаешь? – тихо сказала она и лицо её покрылось красными пятнами, – этот Рашид Мулюков такой же подонок, как и его братья мусульмане. Он не говорит, что они взрывают школьные автобусы, бросают бомбы на рынках и расстреливают спортсменов на Олимпиаде.
– А ты откуда всё это знаешь, "Голос Америки" слушаешь?
– Да.
– Скоро ты станешь ещё большей сионисткой, чем твой Рабинович.
– Мой Рабинович ничем кроме науки не интересуется. Я сама не могу слышать, когда мне врут в глаза.
– Поэтому ты рвёшься грудью на амбразуру?
– Поэтому я хочу перейти в иудаизм.
– Дурацкая шутка.
– Я не шучу.
Он посмотрел на неё и Тамара ответила ему вызывающим взглядом.
Наступила тяжёлая пауза. Павлу Ивановичу показалось, что какие-то невидимые силы отнимают у него дочь. С огромным трудом он взял себя в руки и спросил:
– Зачем тебе это надо?
– Гришина мать боится, что после её смерти, он женится на шиксе.
– Что такое шикса?
– Так еврейские родители называют женщин других национальностей.
– Так пусть их чадо и женится на какой-нибудь Саре.
– Я его никому не отдам, – сказала Тамара и мельком взглянула на мать. Полковник почувствовал, что за его спиной женщины уже о чём-то договорились.
– Может, вы и меня посвятите в свои планы, – сказал он.
– Мы с Гришей собираемся жениться, – ответила Тамара.
У полковника вдруг заныла рука. Он сломал её, когда учился в военной академии. Он был тогда молод, здоров и самоуверен. Перелом ещё не успел до конца зажить, а тренер уже выставил его на соревнования. Павел сам рвался в бой, рассчитывая занять первое место в чемпионате Вооружённых сил, но произошло непредвиденное, он вторично сломал руку. Его спортивная карьера была окончена и с тех пор, когда он нервничал, рука напоминала о себе ноющей болью. Чтобы заполнить тяжёлое молчание, Павел Иванович стал её массажировать.
– Я твоего жениха в глаза не видел, – наконец сказал он.
– Если ты обещаешь вести себя прилично, я приглашу его к нам на обед.
– Зови, обещаю.
* * *
Гриша не любил резких перемен и если бы не Тамара, то, возможно, так и жил бы со своей мамой, которая была очень религиозной женщиной. Сам он относился к Богу с большой долей скептицизма, и считал, что Тамаре совсем не обязательно проходить гиюр [37] , но конфликтовать с матерью не хотел. В глубине души он даже боялся, что по своим взглядам он гораздо ближе к своему будущему солдафону-тестю, чем к жене.
* * *
Дверь Грише открыла Тамара. Павел Иванович поднялся навстречу, протянул ему руку и сказал:
– Полковник Королёв.
– Доктор технических наук Рабинович.
– А я думал, ты кандидат, – не удержался от шпильки Павел Иванович, глядя на Гришу, который выглядел гораздо моложе своих 34 лет.
– Внешность обманчива, я тоже думал, что ты майор.
На секунду Павел Иванович потерял дар речи, а потом так посмотрел на доктора, что любой из его подчинённых предпочёл бы прогуляться по минному полю, а не находиться с ним в одной комнате, но Гриша спокойно выдержал его взгляд.
– Редкая у тебя фамилия, – наконец процедил он сквозь зубы.
– В вашем доме просто единственная, – согласился Гриша.
Он был невысокого роста, хрупкого сложения, в очках. Типичный представитель своей нации. Улыбаясь одними глазами, он смотрел на Павла Ивановича снизу вверх и совсем не собирался отводить взгляда.
– Смелый человек, – подумал тогда полковник.
* * *
Проучить Щукина следовало. Если ребята почувствуют слабинку, они могут довести Игоря до крайности, особенно когда узнают, что он уезжает в Израиль. В идеальном случае Игорь сам должен был набить морду этому хулигану, но два дополнительных года жизни давали Щукину слишком большую фору и рисковать не стоило.
В субботу Королёв одел парадную форму и отправился в школу. За несколько минут до конца последнего урока он остановился около двери в класс. К нему подошёл маленький, веснущатый мальчик и спросил:
– Вы дедушка Игоря?
– Да.
– Я вас видел, когда вы выступали на собрании, посвящённом Дню Победы. Меня зовут Коля Почивайло, я учусь с Игорем в одном классе.
– Кто его избил?
– Щука.
– За что?
– Силу свою показать хотел. Он и на меня наезжать пытался, но когда узнал, что у моего брата чёрный пояс, сразу отстал.
– Значит, он всех задирает?
– Конечно всех, но Игоря особенно.
– Почему?
– Потому что он еврей.
– Ну-ка расскажи, сказал полковник и, крепко взяв мальчика за плечо, отвёл его от двери.
– Да я сам ничего не видел, – спохватился Почивайло, пытаясь освободиться, но Павел Иванович сжал его ещё крепче.
– Хорошо, хорошо, – согласился Коля, – говорят, Щука начал допытываться у Игоря как фамилия его отца, а Игорь отмахивался и случайно попал Щуке по морде, ну тот и воспользовался предлогом.
Павел Иванович отпустил руку, а Коля, потирая плечо, сказал, – здесь Игорю жизни не дадут, вам в Израиль ехать надо.
– Куда?!
– В Израиль, куда же ещё. Америку-то вы уже прозевали.
Полковник не знал, что ответить этому 12-летнему прохвосту. Звонок облегчил его задачу, он открыл дверь и твёрдым шагом вошёл в класс.
– Я хочу поговорить с детьми, – сказал он учительнице.
– Кто вы? – спросила она.
– Я дедушка Игоря Королёва.
– Пожалуйста.
– Могу я это сделать без вас?
– Да, – ответила учительница.
Была суббота, ей ещё предстояло убрать дом, приготовить еду и принять гостей. У неё не было ни малейшего желания выслушивать, как этот военный будет пересказывать детям Устав Вооружённых Сил. Она взяла журнал и вышла из класса. Когда дверь за ней закрылась, а шаги в коридоре затихли, Павел Иванович окинул всех внимательным взглядом и сказал:
– Кто избил моего внука?
Все молчали.
– Ты тоже не знаешь? – спросил он Щукина.
– Нет, – ответил тот.
– Ну что ж, в таком случае я проведу расследование, – он подошёл к второгоднику, взял его голову в свои огромные руки и, сдавив её так, что у Щукина потемнело в глазах, стал водить руками взад и вперёд, делая с его ушами то же, что в не столь далёкие времена женщины делали с грязным бельём, отдраивая его на стиральной доске. Щукин с трудом сдерживался от крика. Через минуту уши его покраснели, а боль стала нестерпимой.
– Вспомнил? – спросил Павел Иванович, приостановив экзекуцию. Щукин молчал.
– Тогда повторим.
– Нет, не надо, я больше не буду.
– Конечно, не будешь, иначе я тебя по стенке размажу. А за что ты его избил?
– Не помню.
Полковник опять начал натирать ему уши.
– Стойте, стойте, я спросил, как зовут его отца, а он не хотел отвечать.
– По-твоему это является достаточной причиной?
– Нет.
– Никак нет, товарищ полковник, – сказал Павел Иванович, – и рапортовать нужно стоя по стойке "смирно", – он сгрёб волосы Щукина, поднял его и поставил перед собой, – ну!
– Никак нет, товарищ полковник.
– Вольно, – сказал Королёв, отпуская второгодника. Надеюсь, что сегодняшний урок пойдёт тебе на пользу.
Щукин молчал, он с трудом подавлял желание заплакать от боли и унижения.
– Я к тебе обращаюсь.
– Да, – ответил Щукин глухо.
– Не "да", а "так точно, товарищ, полковник".
– Так точно, товарищ полковник.
– Смотри у меня, сукин выкормыш, – сказал Павел Иванович и, показав ему кулак, вышел из класса.
* * *
С болью и горечью он провожал семью своей дочери в Израиль. Сразу же после этого его отправили на пенсию и он изнывал от ничегонеделания. Он стал по два раза в неделю ходить в парилку, увеличил время и интенсивность ежедневной зарядки, часами просиживал перед телевизором, но ничего не помогало. Несколько раз он приходил на кафедру и бывшие коллеги встречали его радостно, но уделяли ему ровно столько времени, сколько отводилось на перерыв между лекциями, поэтому, когда ему кто-то посоветовал купить компьютер, он ухватился за эту идею и принялся изучать интернет. Новая техника давалась ему нелегко, но с помощью своего соседа Коли Почивайло, он всё-таки освоил её и вскоре свободно гулял по интернету. Там можно было найти много интересного и он с удовольствием читал анализы наиболее значительных военных операций современной истории и интервью с выдающимися военачальниками. Полковник удивлялся, как часто их мысли совпадали с его собственными. Мир не становился спокойнее, но вместо боевых действий одна из противоборствующих сторон теперь использовала захват заложников и убийство мирных жителей. Королёв считал, что бороться с террористами надо всеми доступными средствами и был вполне согласен с генералом Шварцкопфом, когда на вопрос считает ли он виновными людей, сочувствующих террористам, бывший начальник Американского генерального штаба ответил:
– Решать степень их виновности – прерогатива Господа Бога, наша задача доставить их к нему.
Но всё-таки компьютер и интернет были не его стихией. Его большие, сильные руки значительно быстрее управлялись с валами и шестерёнками, чем с кибордом и иногда одним ударом он нажимал сразу две соседние клавиши. Это каждый раз раздражало его и однажды, чтобы отвлечься от постоянного сидения перед компьютером, он поехал на дачу. Он купил её, когда у Тамары родился первый ребёнок и она проводила там почти всё лето. Огромный кирпичный дом был построен очень добротно, но всё-таки нуждался в капитальном ремонте. Раньше до этого ни у кого не доходили руки. Теперь же у полковника появилось много свободного времени. Он перевёз вещи и вместе с женой поселился на даче. Она не возражала. После отъезда дочери ей вообще было всё равно, где жить и что делать. В деревне она стала заниматься приусадебным участком, а Павел Иванович обсуждал со специалистами планировку дома, закупал материалы и аккуратно укладывал их в сарае. Работал он с раннего утра до позднего вечера и к концу дня так уставал, что через неделю перестал даже делать зарядку.
Впервые в жизни он сознательно отказался от привычки, которой не изменял с юности. Раньше если у него не было возможности заниматься спортом один-два дня, его организм сразу чувствовал это. Даже после второго перелома руки он не мог обойтись без физической нагрузки. В спортзал он старался заходить как можно реже. Морально ему было тяжело смотреть, как гимнасты с большим напряжением делают упражнения, которые ему давались без всякого труда. Сам он в 17 лет стал мастером спорта и если бы не злосчастное падение, мог бы дойти до самых заманчивых вершин. Он и теперь, несмотря на свой возраст, был в очень хорошей форме.
Павел Иванович работал на даче целый год и когда следующей весной к нему случайно зашёл дизайнер по интерьеру, он был поражён. Внимательно осмотрев все комнаты, он сказал, что скоро должен получить заказ у одного нового русского на отделку дома и если Павел Иванович хочет подработать, то рекомендация ему обеспечена. Полковнику была приятна эта похвала. Он обещал подумать, но им уже овладевала тоска. Также как и его жена, он скучал без дочери и внуков. Даже о зяте он вспоминал с теплотой.
Тамара звонила им по два раза в неделю. Она рассказывала про детей, про новых знакомых, про то где они бывают и что видят. Она звала родителей к себе, если не насовсем, то, по крайней мере, в гости. Они ведь уже пенсионеры, время у них есть и они могут позволить себе попутешествовать, а здесь есть что посмотреть. Экскурсоводы тут самые лучшие, многие окончили Московский и Ленинградский университеты. Слушать их одно удовольствие, хотя некоторые теперь также горячо ратуют за религию, как ещё совсем недавно её осуждали.
– А как ты к ней относишься? – спросил Павел Иванович.
– Я уже прошла гиюр.
– Значит, ты нас и за родителей не считаешь?
– Ну, что ты, папа, я всё равно осталась твоей дочерью. Приезжай и ты сам в этом убедишься.
– Что я там делать буду… груши околачивать?
– Если тебе ещё есть чем, то будешь околачивать апельсины, здесь их гораздо больше.
– Я необрезанный, мне в вашем государстве не позволят.
– Ничего, я в раввинате возьму для тебя специальное разрешение.
– Скажи, что мы твоего отца здесь в генералы произведём, – услышал он в трубке Гришин голос, – будет командовать штрафбатом из двух несовершеннолетних преступников. Им необходима твёрдая рука, вот пусть и покажет свои способности.
– Ты слышал? – спросила Тамара.
У полковника ком подступил к горлу, он закашлял, сделал длинную паузу и ровным голосом ответил:
– Да, слышал.
– Так ты приедешь?
– Я подумаю.
– Тут и думать нечего. Ты же сам знаешь, как мама переживает. Она только и мечтает о том, чтобы внуков увидеть.
Вера Алексеевна действительно таяла на глазах. Он очень жалел её особенно, когда она после звонков дочери уходила к себе, а потом появлялась с красными от слёз глазами. Раньше его жена выглядела гораздо моложе своих лет и чтобы подчеркнуть это, полковник специально называл её старухой, однако после отъезда дочери она сильно сдала, у неё появилось много седых волос и Павел Иванович стал обращаться к ней по имени. Он часто говорил, что ни за что не уедет из России и Вера Алексеевна даже не пыталась его уговаривать. Когда он положил трубку, она посмотрела на него и после долгой паузы спросила:
– Ну, ты уже созрел?
– Да, – ответил он.
– Да, – сказала она, как бы осваиваясь с этой мыслью, – да, – повторила она ещё раз и глаза её заблестели.
На следующее утро она уже была другим человеком. К ней вернулась былая энергия, она стала собирать документы и искать покупателей на своё имущество. Сделать это было нетрудно, а цена, которую брокеры давали за дачу, их приятно удивила. Дача находилась довольно далеко от Москвы, но за последние годы туда провели хорошую дорогу и теперь небольшая деревенька стала модным местом отдыха. Сложно было переправить вырученные деньги, но и этот вопрос решился, когда им позвонил бывший сотрудник полковника.
* * *
Королёвы приехали в Израиль в начале лета. Когда они немного разобрались, Тамара стала им показывать ближайшие магазины, а потом попросила отца помочь ей выбрать машину. Павел Иванович сделал это с большим удовольствием, а когда они вышли из гаража, обсуждая покупку, подросток лет 12 стал строить им рожи.
– Что это он? – спросил полковник Тамару.
– Он принял тебя за еврея.
– Меня!? – полковник удивлённо вскинул брови. До сих пор ни у кого не возникало сомнений в его национальности.
– Для него все неверные евреи, – сказала дочь.
– И вы терпите? – спросил он, сделав ударение на слове "вы".
– А что ты предлагаешь?
– Сейчас покажу, – сказал Павел Иванович, в два прыжка подскочил к мальчику, обхватил его голову и стал тереть ему уши. Тот закричал сначала от неожиданности, а потом от боли.
– Я тебе покажу, как оскорблять русского человека. Тоже мне нашёл еврея, сукин выкормыш. Если ты мне ещё раз состроишь рожу, я тебя вообще в свиную шкуру заверну.
Закончив наказание, он повернулся к его матери и сказал:
– А ты воспитывай своих детей как положено, а то и тебе достанется.
Женщина схватила сынишку и быстро повела его прочь. Мальчик сначала испуганно оглядывался, а когда оказался на безопасном расстоянии, снова начал делать неприличные жесты.
– Вот мерзавец, опять за своё, – не повышая голоса, сказал Королёв, – значит одного урока ему мало. Придётся повторить.
– Не надо, папа, его так воспитали, ничего не сделаешь.
– Ещё как сделаю, у меня были солдатики похлеще этого и то я их перевоспитывал.
– Ты его не догонишь.
– Посмотрим, – сказал полковник и с необычной для своего возраста быстротой бросился к мальчику. Тот ещё несколько секунд кривлялся, рассчитывая легко убежать от этого старика. Когда он понял свою ошибку, было уже поздно. Павел Иванович схватил его за волосы, развернул и, крепко зажав нос между средним и указательным пальцем, сказал:
– Коран требует уважения к пожилым людям, а ты ведёшь себя как свинья, – он для большей наглядности пару раз хрюкнул. Мальчика передёрнуло, а полковник продолжал, – тебя пророк Магомет за это накажет, но это будет на небе, а на земле я тебя поучу. Подготовлю ко встрече с Всевышним. – Павел Иванович сделал правой рукой круг и точно такой же круг описал нос подростка, который уже из красного превратился в синий. Закончив инструктаж несовершеннолетнего жителя Востока, полковник толкнул его и пошёл к дочери. Арабчонок неловко попятился, ударился спиной о стену дома и упал на тротуар.
– Зря ты это, – сказала Тамара.
– Ничего не зря, Пророк велел наказывать непослушных. Это у них в Коране написано. Ты-то, наверно, кроме своей Библии ничего не читала, а я прежде чем ехать на Святую Землю узнал что почём.