Достоинством здания-госпиталя, в котором жили Роман с Сашей, был гараж под ним. Настя часто оставляла машину в нем. Дом был заселен наполовину, и предназначенные на каждую квартиру, разделенные линиями и под номерами стоянки пустовали. Настя посигналила под окнами, и Саша, спустившись, открыл гараж.
Как и Настина, их квартира называлась single. Но так как здание было современное, спланирована она была тоже современно. У балкона находилась кухня, отгороженная от комнаты стойкой, как в барах. Ванная с туалетом, стенной шкаф и кровать отделялись от гостиной ступеньками и шторой. Саша спал на раскладном диване. Ромка за шторой. Если Настя оставалась у них, Ромка жертвовал кровать.
- Привет, Настюха! - Роман колотил молотком по кускам мяса. - Мать тебя видела по TV. Сказала - такая красивая. Но худенькая очень. Видела бы ее мама, мол.
- Я посылаю ей фотографии. Даже те, что для моделинг доходят, большие. Ох, она их, наверное, через лупу разглядывает. Пишет, что у меня большая косточка на левой ступне и надо носить широкую обувь… - Настя уселась на диван, сбросила туфли и пошевелила пальцами ног.
- Мамаша все в гости приглашает. Бери, Ромочка, Настю с Сашей… Эх, родители. Это я тебе говорю, чтобы ты знала, что к тебе хорошо относятся. Плохо ведь совсем одной.
Ромкина мать, Мария, училась вместе с Люськой и теперь работала в салоне на Ферфакс-авеню. В той части Ферфакса, где было много кошерных магазинов, ресторанов. Настя не знала, может ли салон быть кошерным. Посетители его были старухи, привозимые юношами в черных пальто и черных же шляпах. Мария была русской, отец Ромки - еврей.
- Ну что родственники, я и в Москве с ними не хотела жить. Но дело все в сознании. В том, что знаешь, что, если вдруг захочешь их увидеть, не сможешь, нельзя!
Сашины родственники тоже хорошо относились к Насте. Он представил ее "слишком поспешно", думала Настя. "Дура Розка" - сестра Саши - тоже работала в салоне, "тянула всю семью!". Давая возможность мужу сдать экзамены на лицензию зубного врача. Все деньги они тратили на квартиру, которую снимали в Беверли-Хиллз, чтобы их сын, племянник Саши, мог ходить в Беверли-Хиллз в Public School.
- Все готово! Садитесь, господа. Салат я сделал американский, - Роман поставил на стойку огромную миску.
Американским салатом назывался салат из одних листьев. В понимании эмигрантов это была "кроличья еда".
- Господа Зеленоносые нас сегодня навестили. Саша тебе говорит, Настя?
- Ну и что, вас поймали с чем-нибудь?
Зеленоносыми ребята называли хозяев ремонтного отдела часов. Одного звали Мистер Nose, другого - Мистер Green. Они были владельцами ремонтных отделов во всех "Широких Путях".
- Как же, поймали! У них без нас там такой бардак был. Они даже не знали, что есть какие-то вещи для продажи. - Саша "возил" вилкой кусок мяса. Делал из хлеба шарики. И пил много пива.
- Да, на первый раз все обошлось. Но Мистер Ноуз сам такой жулик, что его не проведешь. Если меня выгонят, я всегда найду работу в другом месте. А вот ты, Саня… Так что не надо перебарщивать… А что это за передача была с тобой по TV? Почему ты нам не сказала, Настя?
- Я говорила Саше, Это для "Good morning, America!", для "Видаль Сасун салона". У-ля-ля, Сосун!
Vidal Sassoon не очень, наверное, был бы доволен, узнав, что его называют сосуном. А девочек, рекламирующих его прически, специализирующимися на минете, - у-ля-ля, сосу!
- Что ж ты, Сашка? Мог бы посмотреть в отделе телевизоров! Тебе не интересно на свою девушку посмотреть по телеку?
- Ой, Ромочка! Я теперь каждую неделю на этой передаче, надоело. Платят мало, а вставать надо в пять утра. Чтобы прибыть в салон к половине шестого и чтобы успели сделать прическу к половине восьмого, чтобы загримировали и потом отвезли бы, на лимузине, правда. 8 студию к девяти!
Саша катал хлебные шарики и несколькими уже щелкнул в Романа. Тот стал убирать посуду и поставил на газ чайник, чтобы сделать капучино: "Конечно, это не настоящее. Растворимое. Эх, в Риме какое было!" Настя предложила помыть посуду, но Роман не дал:
- Тебе надо беречь маникюр для работы. Пусть он моет. Эй, слабоумный с хлебными шариками! Зачем ты живешь здесь, Саша, я, убей меня бог, не понимаю. Никогда ничего не сделает в квартире!
- Э-э-э, на говне сметану собирать! - Саша не собирался мыть посуду. Он собирался пить "Априкот бренди".
- Если ждать, пока заработаешь миллион, то вся жизнь пройдет. Знаешь, Настя, он меня иногда безумно злит. Все он обсирает. Все у него говно. Может, ты никогда миллиона не заработаешь!
Саша налил всем бренди, выпил свою рюмку и игрался в теннисный мячик о стену. У него был такой вид, что он не сомневается в миллионе. Ромка попробовал капучино и поморщился: "Бурда какая-то. А дорогая!"
- Вы за меня не волнуйтесь. Я хорошо учился в школе и в институте. - Саша опять налил себе бренди.
- Что в институте? Ты же не хочешь работать по специальности. Не хочешь ехать в Техас! - Настя тоже выпила бренди.
- Если бы у меня было высшее образование, я бы ни на секунду не остался в Вайдвее. Я и сейчас бы пошел учиться куда-нибудь, но этот английский-то никак не выучить - honey-money, fuck-luck. - Ромка изобразил плевок. - А Сашка действительно, как слабоумный. Ты пять лет учился, чтобы жопу подтирать дипломом?!
- Он очень жесткий для этого. Советский диплом в кожаном переплете… Ни хуя, прорвемся. Надо придумать что-нибудь очень простое, но на сто процентов выигрышное.
Настя захохотала: "Саша, я просто вижу эту картинку. Ты в коротеньких штанишках - "ни у кого таких нет!" - сидишь на полу и собираешь конструктор. Ты весь вспотел, сопли текут у тебя, но ты собрал и орешь благим матом "плативной" маме: "Я соблял! Я соблял!" Хотя ты букву "эл" тоже не выговаривал", - и Настя представила других таких саш из москвы-ленинграда-киева, сидящих по всей Америке в тараканьих квартирах, пьющих "Априкот бренди" или что-нибудь похуже, и мечтающих наебать Америку.
- А что ты так радуешься, Настя? Сама-то, что? Вся в долгах из-за композитов, еще хуй знает чего. Бегаешь на какие-то нелепые интервью. Сколько это будет продолжаться, ты думаешь? Ну поснимают тебя еще пару лет, а потом? Бабий век короток, Настенька!
Настя бросила в Сашу отскочившим от стены мячиком. Саша действительно всерьез не принимал Настину работу. Она порой ловила его недоумевающий взгляд, когда показывала вырезки из каталогов, журналов. А когда она получала чеки от Джоди, он совсем сникал и не понимал будто - "за это платят?". Настя сама была виновата в такой его реакции. Она никогда не говорила с гордостью: "моя работа… мои снимки… я снималась для рекламы сигарет…", она легко относилась к удачам. И еще - она стеснялась. Да, она стеснялась идти с портфолио к студии фотографа, где у дверей уже стояли другие модели - тоже с портфолио, причесывающие волосы, переставляющие фотографии, показывающие новые композиты… И все это для того, чтобы быть взятой для рекламы каких-нибудь шелковых трусов. А заработанные деньги потратить на "шелковые трусы" - телефонные счета, электричество, газ, рент… То, что моделинг никакого отношения к искусству не имеет, Насте уже было ясно. Фотография еще как-то могла претендовать на это. Но сегодняшние Мэн Рэи и Родченки тоже должны были зарабатывать на "шелковые трусы". Если предположить, что искусство единственная форма для выражения правды, то правда на фотографиях заключалась в японской "Тойоте", стоящей в гараже с дистанционным управлением, который в свою очередь находится в доме с самой надежной системой алармов, еде и хранятся "diamonds are forever".
- Я, Саша, не отношусь так к твоей профессии. Хотя по тебе видно, что ты нефтяник не по призванию, а потому, что твои родственники решили, что Саша должен иметь высшее образование. Ну так тебе и беспокоиться не надо, у тебя уже придуман беспроигрышный вариант - "дура Розка" с ее мужем!
Настя подумала, что сама она тоже не очень умная: "Когда человек хочет быть пловцом, он не идет учиться на агронома. А я сижу в Лос-Анджелесе! Откуда здесь моде взяться?!"
Роман сидел за стойкой - ему звонила одна из его girl-friend, мексиканка Хэйди. Он закончил телефонный разговор тем, что крикнул ей: "Fuck you! Leave me alone!" И налил себе бренди.
- Все-таки вам хорошо. Вы хоть и ругаетесь, но близкие люди. А мне даже поговорить с ней не о чем. Она, может, и не дура, раз у адвоката работает… Я ее последний раз выебал, так извини, Настя, как на помойке извалялся. Просыпаюсь ночью, лежит какая-то баба, пахнет от нее как-то странно. Зачем она в моей постели лежит?
Роман всегда очень откровенно рассказывал о своих приключениях. И о их, вместе с Сашей, прошлом. "Как можно относиться к женщине серьезно, если при ней же - ну и что, что на другом языке! - говоришь, что от нее воняет?!" - всех своих американских подружек они презирали.
Под балконом квартиры был слышен голос Семена. Он специально там стоял, давая знать, что готов как-то послужить, то есть быть приглашенным. Саша бросил ему пять долларов. Тот должен был пойти и купить еще "Априкот бренди". "Смотри, свинины не купи!" - довольный Саша любил так пошутить над религиозным когда-то евреем Семеном.
- Сейчас он нам расскажет, как черножопый готовится к возвращению. Обратно к овцам! - "Черножопым" Саша называл парня из Ашхабада.
Парень действительно подал просьбу о возвращении в Советский Союз. В его компании, в компании Семена и своего двоюродного брата Леньки Саша чувствовал себя командиром. Почему Саша зазывал к себе в подчиненные калек, почему не хотел командовать людьми другого уровня? Он объяснял это нелюбовью к американцам, тем, что ему не о чем с ними говорить: "Они дальше своего Бэйкерз филда ничего не видели!" Bakersfild находился где-то за Сан-Фернандо, где Саша проработал по специальности пять месяцев. На заводе по производству масел. Chief engineer Алекс должен был залезать в громадные цилиндры и брать пробу масла. Жить Саша должен был там. Его поселили в огромный дом с ветераном Вьетнама. "Этот хуй вьетнамский сидел с утра на игле! У него на стенах висело оружие. Он приходил ко мне в комнату ночью с винтовкой. Там народец жил, как в фильме "Деливери". Саша получал там десять долларов в час. Но тратить их было не на что, и он все время лежал и пил. В то, что он стал колоться, Настя не верила.
Семену дали оставшееся мясо. Он рассказал, как "джуйка" устроила ему интервью для работы, но ему не в чем было идти, и он пропустил интервью.
- Семен, как тебе не стыдно? - не выдержал Роман. - Ты ведь доктор каких-то наук, еб их мать! А ты, Сашка, лучше бы помог ему, раз так любишь с ним общаться.
- Я помогу. У тебя же есть накопленные деньги, Семен? В матрасе, небось, хранишь? На следующей неделе пойдем в специальный магазин, для таких вот жирных, как ты. Купим тебе костюм! - И Саша налил всем бренди не из пинты уже, а из обыкновенной бутылки в 0,75.
Семен действительно был в Риге "доктором". Он защитил диссертацию в двадцать пять лет. Но потом с ним что-то произошло и он ушел в подполье - стал изучать тору и хибру. Четыре года он боролся за выезд в Израиль - голодовки даже устраивал! - и добился-таки визы. Приехав же в Израиль, он стал бороться, чтобы выпустили оттуда: "Я этому козлу одноглазому так и сказал - Сталина на тебя нет!" Израиль Семен ненавидел, как Саша Америку.
- Почему мы все из Советского Союза такие выродки? - захмелевший Ромка сидел на полу у телевизора.
- Вовсе не все! Барышников, Ростропович, Солженицын! Они так же дрыгают ногами, пилят на виолончелях и обсирают Советскую власть!
- Которой будет шестьдесят два года, милый Саша! - фыркнула Настя.
- Ее вообще с лица земли стереть надо!
- Руки коротки! У меня там мама живет… И вообще, что это, какая-нибудь южноамериканская деревня, где переворот произошел вчера?
- "Камунистум, партизанум… ту-ту-ту!" - Саша прошелся очередью из воображаемого автомата. - "И врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова, дорогая моя столица, золотая моя Москва!" - пропел он, противореча себе же.
Наутро в гараже Настя своей машины не обнаружила. Объяснение пришло от Друга через два дня. Машину украл Арчи.
В документах на "Олдсмобиль" значилось, что он принадлежал или Насте или Арчи.
- Если бы там было "и", он бы не смог ее забрать, лапочка. Но хитрый Арчи все заранее продумал.
Друг сидел на диване и выпивал водку, принесенную с собой.
Он рассказал, что Арчи подкупил черных - "дал им стольник!" - те забежали в гараж, когда кто-то выезжал, и выкрали машину.
- Арчи назвал тебя нехорошим словом, Настенька. У меня даже язык не поворачивается повторить. Но так уж и быть, скажу тебе - прости меня грешного! - он сказал, что ты блядь! За это он наказал тебя. За то, что ты даешь разным мальчикам. А должна была давать только Арчи. Только он заслуживает.
- Все это очень смешно, но я осталась без колес. Какой подонок! - Настя тоже пила водку.
Утром не надо было хорошо выглядеть для интервью. Потому что на интервью невозможно было попасть.
- Хуй с ним. Надо думать, что теперь делать. Я тебе подкину пару сотняшек. А ты у Саши попроси. Пусть он тебе машину купит. Из-за него ты лишилась ее.
Насте казалось, что Друг рассуждает слишком расчетливо и эгоистично. Но он только смеялся.
- Что значит, Саша тобой не пользуется? А это? - и он изобразил, как дети показывают то, чем занимаются взрослые: сделал пальцами левой руки колечко, а в него потыкал несколько раз указательным правой.
- Фу! Я тоже удовольствие получаю! И вообще, что это значит - пользуется? - Настя достала "Беверли-Хиллз Пипл", чтобы показать Другу репортаж о ней.
- А то и значит. Все эти разговоры о бескорыстности - чепуха на постном масле. И наши с тобой отношения не на небесах держатся. Мне с тобой интересно - ты молоденькая, у тебя непосредственный взгляд на жизнь, мир. Мне интересны твои истории о моделинг. Это своеобразное пользование. Ну а ты мной… ну потому что я умненький, я тебе даю полезные советы, книжки тебе даю читать…
Настя хотела добавить - деньги и подумала, что вспоминает Друга, только когда ей нужна помощь, когда ей плохо.
- Боже мой! Ты должна послать это маме. "День в жизни русской модели Насти". Вот это я понимаю. Две страницы.
- Вот именно - две страницы вранья. На развороте газеты были помещены фотографии Насти с коротенькими комментариями, а с краю - заметка Джорджа Коста о "восходящей звезде" Насте, которая прошла через все red tapes - запреты - и вот уже год как живет в Лос-Анджелесе. Она известна уже всем лучшим дизайнерам Калифорнии, и приезжающие из Нью-Йорка artists всегда ищут ее, чтобы украсить Настей свои шоу. В общем - слава не за горами и смотрите, мол, сами.
- А что это за кот? - Друг показывал на фото, где Настя лежала на траве перед шикарным домом с пушистым зверем.
- Откуда я знаю? Бежал какой-то кот, я его схватила, и получилось - "Настя отдыхает перед своим домом со своим котом Алексисом". Это мой дом! Видишь? А это я "как всегда" делаю шопинг в "Беверли-Хиллз Камп"! Там вшивая футболка семьдесят долларов стоит! Вот я "как всегда" ланчую в Дэйзи… Когда мы туда пришли делать фото, Джордж попросил, чтобы мне пирожное на стол поставили. Они поставили. А я его съела. Нечем оказалось заплатить. Хорошо, что я хозяина знаю…
- Настенька, какая ты глупенькая. А что же - они тебя должны снимать здесь? В компании со мной? С Сашей и Ромкой? Я бы, конечно, что-нибудь пооригинальней придумал, но это только начало. И ты должна еще сняться для "Плейбоя". Ты должна идти в Америку! Иди в Америку!
- Представляешь, как одинокие эмигранты будут… дрочить на мои фото в "Плейбое"?! Мало того, что голая, так ведь русская. Наша девочка! Из Союза! Какая ностальгическая сперма получаться будет. - Сказанное Настей была не ее идея, а Сашина в ответ на ее сообщение, что можно заработать 10 тысяч.
- Какая тебе разница! Забудь ты об эмигрантах. Кто они? Маникюрша Роза, зубной врач, ее муж Славик, Саша-воришка? Они очень хорошие люди. Дай им бог счастья и денег, о которых они так мечтают. Но что они для тебя? Ну их на хуй, этих хороших людей! Саша завтра найдет себе русскую евреечку и забудет о тебе. Еще и врагом его станешь. И их всех - потому что мучила Сашу, не создавала ему семейного уюта. В еврейской семье слово мальчика закон.
Когда Друг грустил и напивался - он называл это русской в себе слабостью. Когда же "вел себя хорошо" - еврейской мудростью. В нем бушевала польская, русская и еврейская кровь.
- Вылези из этого болота. Я тогда смогу написать твоей маме без стыда. Потому что я себя все-таки ответственным считаю. Не то что этот хуй обрезанный, Арчи… Ты его так и не испробовала в новом виде? - Друг невозмутимо положил в рот кружок колбасы.
Настя не стала говорить, что и без Арчи имеет возможность экспериментировать. Виктор был "обрезанным", потому что в Америке многие это делали в целях гигиены. Саша - потому что его отец был религиозным. Но рука человека, обрезающего младенца Сашу, дрогнула - как он сам шутил, тот выпил много кошерного вина до обряда, поэтому Саша по лучился "недорезанным".
- Я понимаю, что ты имеешь в виду, говоря "иди в Америку", но… Я все-таки жила в Москве, уже была замужем, через эмиграцию "прошла". Я вижу многие вещи, которых мои американские одногодки не замечают Мне с ними неинтересно…
- Ах, лапочка! Что, казалось бы, стоило тебе прижиться в новой среде, такой молоденькой… И где твои американские ухажеры? О чем они думают, мудаки?!
- О том, как в несколько месяцев овладеть компьютером. И о здоровье. Здесь все помешаны на "натуральной" еде. Девки-модели витамины горстями едят. А вообще-то американцы очень похожи на русских. Экстремизмом. Либо жирные и жрущие, как свиньи, либо взвешивающие еду на весах, подсчитывающие калории.
- Ну мы не будем считать Мы лучше покушаем. Я там тебе купил кое-что "У Маши".
- "Чужбина не стала Родиной, а Родина стала чужой!" - кто это сказал?
- Какой-то немец, лапочка. Но мы сейчас вспомним Родину, откушав пельменей. Ах, как мы ее сейчас вспоминать будем!
Каждое утро Настя шла на Вилшир-бульвар, к магазину Roman's Food. Рядом продавали газеты. Она отмечала крестиками объявления о продаже машин, подходящие по ценам, и звонила Саше. Тот уже сам обзванивал владельцев.