- Я нашла сайт в Интернете, где можно брать в аренду любые вещи на месяц. За какие-то гроши! И видишь, добилась успеха, ты сразу обратил внимание. Ты со мной даже не поздоровался, в твоей головешке законодателя мод сразу пронеслось: "Вау, какая шикарная!" Ты такой же, как все, тебе легко пустить пыль в глаза.
- И как это происходит?
- Подписываешься на услугу, оставляешь некоторую сумму в залог и - крибле-крабле-бумс - берешь поносить все что хочешь. И ты одета как принцесса! На тебя оборачиваются, смотрят с почтением, тебя превозносят! Ты уже выбрал? - спросила она, пробегая глазами меню.
- У меня было время сделать выбор, - проворчал Николас. - Я меню уже наизусть выучил.
- И что ты будешь? - тотчас поинтересовалась Гортензия, не обращая внимания на холодность собеседника. - О, точно! Я знаю, что хочу. Ты не мог бы позвать официанта? Я умираю с голоду!
Она подняла на него глаза, внимательно посмотрела и зашлась хохотом:
- Ты что, геем заделался?
Николас едва не задохнулся от возмущения:
- Гортензия! Что ты себе позволяешь?!
- А ты видел себя в зеркале? Оранжевая рубашка, розовый галстук, фиолетовый пиджак! Я нигде не читала, что такова последняя модная тенденция. Если только ты правда не сменил ориентацию…
- Нет, пока не сменил, но, боюсь, придется, если буду продолжать с тобой общаться. Тебя одной достаточно, чтобы возненавидеть женский пол…
- Заметь, меня это нисколько бы не огорчило. Наоборот. Я бы сохранила тебя для себя целиком, не пришлось бы тебя делить с какой-нибудь дурехой. Мне ненавистна мысль, что я буду делить тебя с дурехой. Так что у тебя два выхода: стать монахом или геем…
- Дорогая Гортензия, чтобы меня сохранить, нужно обращаться со мной более уважительно. Должен заметить, что…
- Позови официанта, я сейчас в обморок упаду!
- И еще перебиваешь…
- Ненавижу, когда ты ноешь… Ты предлагаешь мне встретиться, объявляешь, что хочешь рассказать что-то жутко интересное, я нафуфыриваюсь, кручусь перед зеркалом, думаю, что ты меня представишь Стелле или Джону… А меня встречает расписной печальный клоун, который в одиночестве тоскует за столиком. Не слишком-то сексуально!
- Я тоскую, потому что ты опоздала на тридцать пять минут. А один я - потому что подписался поужинать с тобой, а не со всей шайкой-лейкой! - взорвался Николас, уже вне себя.
- Ох! Я опоздала? Это возможно… Но не смертельно. А ты можешь все же позвать официанта, я умираю с голоду! Я вроде уже говорила.
Николас подчинился. Они сделали заказ.
Он сидел молча, надутый.
- Хорошо, я осознала. Кончай злиться и смотреть на меня волком. Давай я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечать да или нет, так ты можешь беспрепятственно продолжать дуться, и моя честь будет спасена. Первый вопрос: твоя необыкновенная новость касается тебя?
Николас отрицательно покачал головой.
- Значит, она для меня?
Он кивнул.
- По поводу школы?
Опять нет.
- Насчет работы?
Он опять кивнул.
- Потрясающая работа, которая может послужить трамплином для моей будущей головокружительной карьеры?
Он кивнул.
- Предупреждаю: ты мне все рассказываешь, или же я при всех всажу тебе в глаз вилку!
Он проигнорировал ее слова, поигрывая ножичком, делая вид, что его очень интересует ручка из слоновой кости.
- Ладно, согласна… Я приношу свои извинения за то, что опоздала. И хочу крепко поцеловать тебя в губы, чтобы доказать всем, что ты не гей, а вполне приличный любовник.
- Не более чем вполне приличный?
- Вполне достойный любовник, и это мое последнее слово… Ну так о чем речь?
Николас вздохнул и сдался:
- "Харродс". Витрины. Те самые знаменитые витрины. Две из них будут в твоем распоряжении. Они еще не знают, кому их поручить, и ты можешь отправить свое портфолио некоей мисс Фарланд сегодня до пяти часов…
Гортензия смотрела на него раскрыв рот.
- Невероятно! Это невероятно! И ты думаешь, что…
- Я даю тебе адрес офиса мисс Фарланд, ты берешь портфолио и стараешься себя продать. Все зависит от тебя.
- А как так получилось, что витрины "Харродса" не заняты? - недоверчиво спросила Гортензия. - Обычно ведь на них записываются за многие месяцы вперед…
- Это витрины на март - апрель, для молодых дизайнеров. Они предназначались для Хлои Пинкертон…
- …которая разбилась на машине вчера вечером, возвращаясь в свой загородный дом. Ну и правильно! Нечего быть снобкой и гнушаться жить в Лондоне! Я всегда считала ее неестественной, деланой. Не могла понять, как ей удалось пробиться… Ну, что ни делается, все к лучшему!
- Иногда, - потрясенно сказал Николас, - я спрашиваю себя, действительно ли ты человеческое существо? Потому что человеку свойственно много дурного, но зато и нежность, и сострадание, и благородство, и порывы…
- Ты думаешь, я могу прямо сейчас поехать к ней? К мисс Фарланд?
- Но мы же еще не пообедали!
- Я поеду… А потом вернусь.
- Ни за что! Ты должна хотя бы пообедать со мной после того, как заставила столько ждать!
- О’кей! Но если я не успею, я больше с тобой никогда не буду разговаривать! Кстати, я уже не голодна и все мои мысли занимают витрины…
Николас тяжело вздохнул и развернул салфетку.
- А что ты делаешь на Рождество?
- Париж, мама, сестрица, Ширли, Гэри и обычная тягомотина! Мама запечет индейку, сожжет ее и в порыве сентиментальности расплачется, Зоэ наделает идиотских подарков в стиле французских скаутов, Ширли будет стараться спасти положение, а мы с Гэри будем смотреть друг на друга, как фарфоровые собачки…
- О! Красавчик Гэри Уорд тоже там будет…
- Уж как обычно…
- Знаешь, Шарлота Брэдсберри никак не может оправиться после их разрыва…
- Мне-то что…
- Она говорит, что все из-за тебя, и распространяет по Лондону всякие слухи.
- Так, глядишь, я и прославлюсь!
- Она говорит, что на первом же твоем дефиле она тебе покажет, где раки зимуют…
- Прекрасно! Пусть обо мне говорят плохо, чем вообще не говорят.
- В общем, она в печали…
- Мне абсолютно все равно. Сердечные раны Шарлотты меня нисколько не волнуют. Я думаю о двух витринах "Харродса". Двух огромных полотнах, на которых будет прописан мой талант. И за эти шесть недель мир поймет, на что я способна, весь мир услышит о Гортензии Кортес… Крибле-крабле-бумс, я стану модной, знаменитой и богатой, богатой! Контракты посыпятся один за другим! Надо найти хорошего адвоката. У тебя есть кто-нибудь на примете?
Она прервалась, на мгновение призадумалась, стала серьезной и сосредоточенной.
- Надо найти тему. Ты помнишь мой показ в колледже Святого Мартина?
- Sex is about to be slow…
- Было неплохо, правда?
- Великолепно. Но это было еще до кризиса…
- Да плевать на кризис! Люди забудут про кризис, когда посмотрят на мои витрины! Я покорю их сердца, вот увидишь!
- У тебя пока нет этой работы! Знаешь, сколько там претендентов…
- Я всех их сделаю. Обещаю тебе! Хоть бы мне пришлось работать день и ночь, ночь и день, валяться в ногах мисс Фарланд или подложить куда-нибудь бомбу, чтобы уничтожить их физически…
Она подозвала официанта и заказала свежевыжатый лимонный сок.
- Ты пьешь лимонный сок? - удивился Николас.
- Каждое утро, как встаю. Это полезно для кожи, для волос, для печени, к тому же профилактика от микробов и вирусов. А сегодня утром я забыла его выпить.
Она оперлась подбородком о руку и повторила несколько раз:
- Нужно найти грандиозную идею, нужно найти грандиозную идею…
- Да поскорее, - уточнил Николас.
- Они созданы для меня… Для Гортензии Кортес. И я получу эти проклятые витрины!
- Ни секунды не сомневаюсь, дорогая… Если уж женщина чего-то захочет…
В половине третьего Гортензия Кортес стояла в очереди на восьмом этаже дома на Бонд-стрит среди пятидесяти других кандидатов и кандидаток, которые недружелюбно разглядывали друг друга. Каждый стоял отдельно, гордо выпрямившись, и ревниво следил за действиями остальных. Из двери, за которой проходил отбор, вылетела девушка и провозгласила: "Хватит тут груши околачивать, расходись, меня уже взяли!" Некоторые посмотрели на нее обескураженно и покинули очередь. Гортензия не поверила ни единому слову.
Десятью минутами позже некто по имени Алистер Брен-стол, известный дизайнер, выпустивший коллекцию весьма оригинальных очков, вышел и объявил, что на всех не хватит времени и последних из прибывших принять не успеют. Костюм на нем был в черно-зеленую клетку, на носу красовались очки в форме жирафа.
Гортензия пожала плечами и не тронулась с места.
Потом ассистентка мисс Фарланд вышла и объявила, что примут еще только десять человек. Гортензия быстро посчитала: она была четырнадцатой.
Она тихо зарычала от ярости, прокляла громадный десерт, вторую чашку кофе и Николаса, посчитала еще раз. Несколько человек ушли. Она решила остаться.
Теперь она была одиннадцатой.
- Я сказала, что примут только десять человек, - повторила ассистентка, в упор глядя на Гортензию.
- А я решила, что не умею считать, - с широкой улыбкой ответила Гортензия.
- Дело ваше, - фыркнула ассистентка и повернулась к ней спиной.
Когда десятая кандидатка ушла с досье под мышкой, Гортензия постучалась в дверь кабинета мисс Фарланд.
Ей открыла ассистентка. Снисходительно улыбнулась.
- Мне нужно к мисс Фарланд.
- Я же вас предупредила, больше мы никого не примем.
- Мне нужно к мисс Фарланд.
Ассистентка пожала плечами: мол, настаивать бесполезно.
- Скажите ей, я работала с Карлом Лагерфельдом и у меня есть рекомендательное письмо, подписанное его рукой…
Ассистентка заколебалась. Впустила Гортензию и попросила подождать.
- Я посмотрю, что можно сделать.
Вскоре она вернулась и позвала Гортензию в кабинет.
Мисс Фарланд сидела перед длинным овальным стеклянным столом. Не женщина, а тень: бледная как смерть, кожа да кости, огромные темные очки, высокий пучок цвета воронова крыла, ярко-алый рот, огромные золотые серьги скрадывают щеки. Худая - аж прозрачная.
Она попросила ассистентку оставить их и протянула руку за письмом от Лагерфельда.
- Нет у меня никакого письма. И с Лагерфельдом я никогда не работала. Это блеф, - бестрепетно заявила Гортензия. - Я хочу эту работу, она создана для меня. Вы сами удивитесь, обещаю. У меня миллион идей. И потом, я неутомимая труженица и ничто меня не пугает.
Мисс Фарланд с удивлением разглядывала ее.
- И вы думаете, я поверю вашей болтовне?
- Да. Мне еще нет двадцати, я француженка, учусь на втором курсе. В колледже Святого Мартина был конкурс пятнадцать человек на место… Тема моего дефиле - Sex is about to be slow. Одну из моих моделей показывала Кейт Мосс… Вот это я могу вам доказать, есть диск с записью и пресса… А кроме того, я твердо знаю, что я лучше пятидесяти других претенденток.
Мисс Фарланд обвела взглядом черное приталенное пальто, завернутые рукава, джинсы "Бальмен", широкий пояс "Дольче и Габбана", сумку "Гермес", часы "Ролекс" и рукой в черной перчатке тронула стопку досье.
- У нас даже не пятьдесят претендентов, вы, должно быть, сотая - и то только на сегодня!
- Ну так я лучше, чем сто претендентов!
Губы мисс Фарланд тронула улыбка, почти приветливая.
- Эта работа создана для меня, - повторила Гортензия, мгновенно почуяв слабину.
- Их выбрали за то, что они чего-то стоят, они это уже доказали…
- Они доказали, потому что им дали шанс. Самый первый шанс… Дайте мне шанс, прошу вас.
- У них уже есть опыт…
- У меня тоже есть опыт. Я работала с Вивьен Вествуд и Жан-Полем Готье. Вот они не боялись мне доверять. А мои первые модели показывал плюшевый медведь, когда мне было шесть.
Мисс Фарланд опять улыбнулась и открыла шкаф, чтобы достать свободную папку.
- Вы не пожалеете, - не унималась Гортензия, чувствуя, что нельзя ослаблять давление. - В один прекрасный день вы сможете говорить, что были первой, кто дал мне шанс, у вас будут брать интервью, вы будете частью моей легенды…
Мисс Фарланд это явно позабавило.
- У меня нет свободных папок, посмотрю, есть ли еще одна у моей ассистентки, мисс…
- Кортес. Гортензия Кортес. Как конкистадор. Запомните это имя…
Мисс Фарланд вышла в соседнюю комнату к ассистентке, Гортензия слышала их разговор. Ассистентка говорила, что папок больше нет, мисс Фарланд настаивала.
Гортензия сидела нога на ногу. Покачивала ногой. Оглядывала кабинет, где царил ужасный беспорядок. На столе еженедельник, пестрящий пометками о встречах и номерами телефонов. Она заметила пудреницу "Шисейдо", тюбик губной помады "Мак", туалетную воду "Шанс" марки "Шанель", множество фломастеров, перьевых ручек, шариковых ручек, гелевых ручек, хромированных ручек, позолоченных ручек и даже чернильный прибор с перодержателем.
Нигде не было фотографий ни мужа, ни ребенка. Видимо, на праздники она остается одна. Ненакрашенное лицо, бледные губы, волосы свисают сальными прядями, на ногах разношенные домашние тапочки, дождь барабанит в стекла, телефон не звонит, она порой проверяет, исправен ли он, и считает дни до возвращения на работу… Грустные праздники!
Взгляд ее бродил по комнате, пока не упал на стопку папок. Толстая пачка уже отобранных кандидаток.
Как заполняют такие штуки? Никогда такого не делала…
Уйти с папкой под мышкой недостаточно, нужно знать, как ее заполнить. Сделать это, чтобы твой формуляр не полетел в мусорную корзину.
Она резко вскочила, открыла сумку, сунула в нее с десяток папок. Она использует предложения соперниц, чтобы развить и напитать свое, а заодно выведет из игры несколько кандидатур.
Она закрыла сумку, села нога на ногу и вновь принялась качать правой ногой. Сосчитала ручки на столе, глубоко вздохнула.
Когда вернулась мисс Фарланд, она обнаружила Гортензию скромно сидящей на месте, с сумкой на коленях. Протянула ей большой конверт.
- Заполните и принесете завтра… Семнадцать часов - последний срок; никакой пощады опоздавшим. Поняли?
- Поняла.
- В вас есть стержень. Мне это нравится.
У мисс Фарланд оказалась очень красивая улыбка.
Гортензия удосужилась прочесть все украденные досье, прежде чем заполнить свое. Прибавила к своему жизнеописанию благотворительную поездку в Бангладеш, вдохновилась рассказом художника-декоратора в театре, воспользовалась опытом ассистента фотографа, сочинила рекламную кампанию в Хорватии…
Вписала адрес, имейл, номер мобильного телефона.
В три часа десять минут положила папку на стол мисс Фарланд.
И отправилась за билетами на "Евростар" в направлении каникул, Рождества и Парижа.
В конверт, предназначенный для мисс Фарланд, она сунула ручку с золотистой Эйфелевой башней, мерцающей в темноте.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Иногда жизнь любит подшутить над нами.
Подкладывает бриллиант под автобусный билетик или за занавеску. Прячет его в оброненном слове, взгляде или дурашливой улыбке.
Нужно быть внимательнее к деталям. Они усеивают нашу жизнь, словно камушки на пляже, и ведут нас по ней, как мальчика-с-пальчик. Люди грубые, торопливые, люди, которые носят боксерские перчатки и шаркают ногами по гравию, не замечают деталей. Им нужны вещи весомые, наглядные, очевидные, они не хотят терять ни минуты, у них нет времени, чтобы наклониться и поднять монетку или соломинку, чтобы подать руку незаметному испуганному человечку.
Но если наклониться и вглядеться, если остановить время, можно заметить бриллиант в протянутой руке…
Или в помойном баке.
Что и произошло с Жозефиной в ночь на 2 декабря.
Вечер начался отлично.
Из Англии вернулась Гортензия, и жизнь сразу набрала обороты. Куча рассказов, проектов, новых мелодий, куча грязного белья, которое нужно перестирать, куча складочек на блузке, которые нужно перегладить, куча удивительных событий и приключений, и еще напомните мне позвонить Марселю и спросить… и номера телефонов, и списки, и знаешь что, а вот скажи-ка на милость, и главное чудесное приключение, о котором она рассказала матери и сестре, сидя на кухне, - история про витрины "Харродса". "Представляешь, мам, представляешь, Зоэ, у меня будут две витрины, и мое имя будет написано большими буквами, на Бромптон-роуд в Найтс-бридже! Две витрины "Гортензия Кортес" в самом популярном в Лондоне универмаге! Да, согласна, не самом шикарном и не самом изысканном, но зато именно там болтаются большинство туристов, большинство миллиардеров, большинство людей, которых не оставит равнодушным мой уникальный, удивительный талант".
Она раскидывала руки и кружилась по кухне, кружилась по прихожей, кружилась по гостиной, хватала Дю Геклена за лапы и заставляла вальсировать вместе с ней, кружиться, кружиться, и так смешно было смотреть на здоровенного простофилю Дю Геклена, который не понимал, как себя вести, кидал беспокойные взгляды на Жозефину, а в конце концов попал в такт шагам Гортензии и залился радостным лаем.
- Но послушай, - спросила Жозефина, когда Гортензия, выдохшись, плюхнулась на стул, - ты уверена, что выиграешь конкурс?
- Не то что уверена, мам, - убеждена! Я нагрузила свое жизнеописание оригинальными и живописными фактами и поступками. Развила две идеи, одну из которых считаю гениальной: "Что делать с жакетом зимой?" Нужно ли носить его с теплым свитером, с большим шарфом, с кардиганом, небрежно завязанным вокруг талии, или, наоборот, вписать его в шерстяной плед, чтобы получилось нечто вроде пальто? Жакет зимой - настоящая головоломка. В нем одном мерзнешь, а если носишь под пальто - жарко. Надо придумать что-то новенькое. Утеплить, не утяжеляя силуэт, и сделать легче без риска подхватить воспаление легких. Я развила эту идею, сделала наброски. А еще мисс Фарланд положила на меня глаз, так что меня выберут, будь спокойна!
- А когда будет известно?
- Второго января… Второго января мой телефон зазвонит, и я узнаю, что принята. Если бы вы знали, в каком я возбуждении! Мне осталось десять дней, чтобы придумать идею, буду кружить по Парижу, липнуть носом к витринам и наконец найду идею, гениальную идею, которую останется только воплотить в жизнь… Крибле-крабле-бумс! И вот я - королева Лондона!
Она вскакивала и слегка подпрыгивала, чтобы подчеркнуть свой оптимистичный настрой и хорошее настроение.
- Сегодня вечером, чтобы отпраздновать, я приготовлю для тебя яблочный мусс! - объявила Зоэ, одернув маечку со Снупи, подаренную Гортензией.
- Спасибо, Зоэ! А дашь мне рецепт? Я приготовлю его для парней, с которыми снимаю квартиру. Им есть за что на меня злиться…
- Да-да! Конечно! - завопила Зоэ - она была счастлива приобщиться к жизни Гортензии в Лондоне. - Ты скажешь, что это я, ладно? Скажешь им, что это я дала рецепт…
И она помчалась в свою комнату за драгоценной черной тетрадкой, чтобы начать великое дело - изготовление яблочного мусса.