В самом деле, подумал Фумихико, в следующем году вступительные экзамены. Наверно и вправду пора с этим заканчивать. Она много читает, когда просит объяснить что-то из математики или физики, понимает все с полуслова. У нее еще есть время, чтобы найти работу по душе. Хорошо уже то, подумал Фумихико, что она не поедет в Россию учиться там гимнастике.
Вскоре у них вошло в обычай, что один-два раза в месяц Фумихико встречался с Кукиным в ресторане, а Канна брала у него уроки фигурного катания. И то и другое, по-видимому, было Кукину в радость.
- Вы еще не думаете возвращаться в Россию? - как-то раз спросил Фумихико.
- Подумываю. Хочется вновь оказаться на родных просторах, проехаться верхом на коне по снегу. Повидать жену, детей. Да и по нашей еде я соскучился. Иногда становится просто невыносимо. Вдруг замечаю, что мысленно брожу по Иркутску, до мелочей припоминая каждую улицу!
- Мне это понятно, - сказал Фумихико сочувственно.
- Я все время хлопочу, чтобы побыстрее вернуться домой. Но начальство считает, что я хорошо справляюсь с работой и что специалисту с языком целесообразнее находиться здесь. Так что пока вернуться никак не получается.
- Вы действительно превосходно владеете языком.
- С недавних пор я часто задумываюсь о разнице между тоской по дому и патриотизмом.
- В каком смысле?
- Не является ли для человека, вынужденного жить за границей, так сказать, святым правилом - поддерживать разумный баланс между этими двумя чувствами, вот о чем я думаю. В первое время по приезде в Японию я ощущал себя исключительно патриотом. Но после того как я прожил здесь несколько лет, образ СССР во мне потускнел, зато тяга к моей малой родине сильно обострилась. Короче, патриотизм исчез, осталась только тоска по родному дому. Во мне теперь преобладает не представитель Страны Советов, а хныкающий мужик родом из Сибири. Одним словом, пора домой.
- Наверно, вы правы.
- От воодушевлявшего меня прежде патриотизма не осталось и следа. Вот вам пример. Я уверен, что вы могли бы предоставить моей стране важную информацию. И, представьте себе, никак не могу подвести к этому разговор.
- Что?!. Что все это значит?
- По визитной карточке, на которой указано название фирмы и ваша должность, я, конечно, догадался, в чем состоит ваша работа. То, что вы делаете, с нашей точки зрения, я имею в виду Советский Союз, представляет большой интерес.
- Да уж, без сомнения…
- Поэтому, если бы мне удалось искусными доводами убедить вас рассказать, что вы знаете о системе связи японских Сил самообороны, это бы принесло большую пользу моей отчизне. Последние дни эта мысль меня не покидает. Убедить вас ссылками на мирное сосуществование, на необходимость разоружения. Лет девять назад, я бы взялся за это не задумываясь. Но сейчас, сколько ни размышляю, сколько себя ни подстегиваю, приступить к этому не могу…
- Но в таком случае, девять лет назад, когда вы были таким большим патриотом, мы бы вряд ли смогли стать друзьями, как сейчас.
- Совершенно верно.
- Вот оно что. У меня, признаться, и в мыслях не было… Но надо понимать, не исключено, что Павел Иванович Кукин - из КГБ?.. И с самого начала сблизился со мной по этой причине.
- Вовсе нет. Я честный коммерсант, вот уже десять лет занят исключительно тем, что продаю лес.
- И с помощью каких доводов честный коммерсант смог бы меня убедить?
- Чисто по-дилетантски. Как это называется?., да, кухонные разговоры. Понимаете? Вот к какому умозаключению я пришел. Государство, геополитика, мир между народами, отсталая Россия и т. д. - всего лишь повторение того, о чем с давних пор рассуждала русская интеллигенция.
- Хотелось бы послушать.
- Почему вы, господин Такацу, должны передать нам секретную информацию? Прежде чем подойти к окончательному выводу, надо начать издалека. Для начала освежим в памяти историю после Второй мировой войны.
Я родился в самый разгар той ужасной войны и рос в послевоенной нищете (в этом у нас с вами, наверно, нет различия). С тех пор мы все время жили как бы накануне новой войны. Две огромные державы обзавелись арсеналом ракет, не говоря уж о танках и подводных лодках. Уже вспыхнуло несколько локальных войн. Но в сущности, мне кажется, эти сорок лет были эпохой мира. Большой войны удалось избежать. И все благодаря паритету.
- Взаимное сдерживание, опирающееся на ядерный паритет, - это иллюзия, самообман военных.
- Верно. Именно этот самообман и дает положительный эффект. Ведь для военных более всего желательно, чтобы соперник пребывал в иллюзиях. Наш мир вовсе не делится на Восток и Запад, он состоит из иллюзорного мира военных и реального мира простых людей. Так сказать, Чистилище и Ад. И вот, пока два блока, образующие это Чистилище, борются за сохранение паритета, они теряют связь с реальным миром. И пусть себе военные со всем их оружием заперты в своем собственном мирке. Важно разделять мир ложный и подлинный, а в ложном мире - поддерживать баланс между Востоком и Западом.
- Пусть так. Но при чем здесь моя работа?
- Не торопитесь, - сказал Кукин со смешком. - Самое главное - поддерживать баланс любыми средствами. Каким бы способом ни была достигнута цель и тем самым предотвращено случайное возникновение конфликта, все это служит на благо миру.
- Цель оправдывает средства? Короче, разрабатывать новое оружие - зло, воровать военные секреты врага - добро, так получается?
- Получается так. Вы правы. Для поддержания паритета есть три пути. Первый путь - сложение. Наращивать ту часть, которая уступает противнику. Это называется - гонка вооружений. Другой путь - вычитание. Сокращать ту часть, которая превосходит противника. Это - сокращение вооружений. Осуществить его чрезвычайно сложно. Но кроме этих двух есть еще третий путь, который я бы назвал методом зеркала. А именно - стремиться к тому, чтобы вооружение твоей страны, как зеркальное отражение, в точности соответствовало вооружению противника. Танки противника не украдешь, поэтому сделаем точно такие же по всем параметрам. Для этого позаимствуем чертежи. Чтобы сравнять количество вооружения, требуется политическая воля, а чтобы сравнять качественные характеристики, достаточно информации, и больше ничего.
- И тут я вам выкладываю информацию о том, в чем вы нам уступаете.
- Нет, все не так просто. По отношению к ложному миру военных, разведывательные структуры образуют, так сказать, ложный мир второй степени, ложный мир в квадрате. То же, что по отношению к Чистилищу - Рай. В этом Раю происходит настоящее слияние Востока и Запада. Точно так же, как существуют обменные пункты иностранной валюты, существуют пункты обмена военной информации. Их задача - поддерживать баланс. Для того чтобы не происходило одностороннего усиления, они образуют, так сказать, систему обратной связи.
- Звучит красиво, но все это казуистика.
- Нет, не казуистика. Каждая страна производит такую массу вооружения, которая соответствует ее размерам. С этим ничего не поделаешь. Но главное - не количество, не качество, а паритет с другими странами. Как это ни отвратительно, но ядерное оружие - благотворный фактор.
- Слишком это опасно.
- Ядерное оружие? Кто же спорит.
- Нет, опасно вот так определять деятельность спецслужб. Люди воруют друг у друга информацию для сиюминутной выгоды. До обмена, я думаю, дело не доходит. Националистические требования - нарушить равновесие, занять лидирующую позицию - ныне сильны как никогда.
- Именно поэтому люди, имеющие отношение к разведывательным структурам, должны, я считаю, ставить чувство солидарности с разведками других стран выше, чем долг перед своей страной. Я, простой сибирский торговец лесом, предлагаю идеальное решение. Ученые разрабатывают новое оружие. Оно представляет угрозу миру. Поэтому это новое оружие нужно нейтрализовать с помощью обмена информацией.
- Но реально ли - выдерживать обменный курс? - Фумихико, который не ожидал, что Кукин такой ярый спорщик, занервничал, почувствовав, что ему приходится обороняться.
- Не знаю. Наверно, случаются и издержки. Но в дальней перспективе желательно при составлении баланса свести концы с концами. Посмотрим на это иначе. Предположим, некое судно напоролось на подводную скалу, получило пробоину в боку. В нее хлынула вода. Когда вода постепенно заполняет корпус с одного борта, есть опасность, что судно перевернется раньше, чем затонет. Когда крен слишком велик, выкачивать воду помпой уже нет смысла. По расчетам, судно не должно затонуть благодаря помпе, но из-за крена предусмотренный заранее сценарий оказывается неосуществим. Что делать?
- Впустить для баланса воду?
- Совершенно верно. В тех случаях, когда угрожает не общий объем воды в корпусе, а разница в ее распределении по левому и правому борту, приходится наперекор тому, что составляет существо судна как средства передвижения, намеренно впускать воду с той стороны, которая осталась невредимой. И только потом уже откачивать помпой избыток воды, поступающей с обоих бортов. Только так можно спасти корабль от затопления.
- Все это теория, абстракция. Признаться, в своем роде довольно любопытная. В какой-то степени, возможно, даже верная. Но проблема-то в другом. В той части, которая касается меня лично. Между тем, чтобы, сидя здесь, рассуждать обо всем этом, и тем, чтобы действительно выдать вам какие-то секреты, такая же разница, как между тем, чтобы наблюдать, сидя на трибунах, за бейсбольным матчем и тем, чтобы самому швырять мячи на поле. Почему именно я, лично, должен осуществлять на практике эту теорию? Слабоватый мотив для поступка, идущего вразрез с японскими законами и здравым смыслом.
- В этом-то вся проблема. До сих пор в моей теории все было правильно, но дальше - дальше не хватает силы убеждения. Я могу приводить сколько угодно доводов, но, возвращаясь к действительности, в обмен на информацию у меня, кроме теории, ничего нет.
- Вы имеете в виду денежное вознаграждение?
- Ну да. У моей страны нет возможности щедро расплачиваться валютой. А рубли вам здесь вряд ли пригодятся. Конечно, если вы решите на старости лет переселиться в Иркутск, вам будут выплачивать солидную пенсию.
- Или, например, выделят особняк…
- Точно - дача на берегу Байкала. Чудо!
- Тогда лучше где-нибудь на Кунашире или Итурупе.
- Уж больно там климат суровый, - сказал Кукин и отхлебнул виски. - Но, вообще-то разговор наш не имеет никакого отношения к действительности. К тому же по-настоящему ценные агенты работают не за вознаграждение, а за идею. Я, наверно, повторяюсь, но именно этот пункт меня более всего занимает. Какие усилия надо предпринять, чтобы поддерживать зыбкое, как горка песка, мирное сосуществование? Как убедить, что торговля военными секретами - во благо?
- Но вы же сами только что приводили эту странную логику - баланс воды.
- Странную? Я-то думал, что это замечательная идея.
- Замечательная только в этом конкретном случае. Все, что касается тонущего судна, мне понятно, но я могу себя вообразить только в качестве пассажира, а никак не среди членов экипажа.
- Ну нет так нет.
- Я и раньше об этом думал. Мне кажется, что ваша страна, Россия, после войны только и стремится к тому, чтобы стать зеркальным отражением Америки, тщетно пытаясь достичь этой цели.
- Тщетно?
- Именно так. И экономически, и технически вы уступаете раза в два по своим реальным возможностям, а все пыжитесь догнать и перегнать. Из-за этого отстает производство потребительских товаров, внутри страны - строжайшая цензура, да и на международной арене ваша страна ведет себя не слишком достойно. Деятельность спецслужб - одно из звеньев этой цепи.
- Но ведь об этом я вам все время и толкую! Во что бы то ни стало необходимо сохранять паритет. Тут уместны и блеф, и показуха. Если не поддерживать соперничество двух сверхдержав, мира не будет. Вот почему, когда американцы создали ядерное оружие, мы против своей воли вынуждены были следовать их примеру. Они создали ракеты - мы напряглись и сделали то же самое. Первые всегда американцы, а мы только зеркало, мы только догоняем на пределе дыхания.
- Может быть, закончим на этом разговор?
- Лет десять назад вы бы от меня такого не услышали. С тех пор как я приехал в Японию и, что называется, увидел мир, я многое передумал. Почему огромная и холодная северная страна, как у вас принято нас называть, бедствует? Почему на всех не хватает продуктов питания? Наш сегодняшний разговор - это вывод, к которому я пришел. Для того чтобы поддерживать мир и стабильность, нам прежде всего была необходима уверенность в своей военной мощи. Если Америка будет сильней нас, значительно сильней, мы будем испытывать на себе постоянное давление. Даже территориальная целостность окажется под угрозой. А если давление усилится, не исключаю, что в критический момент придется нанести ответный удар. В век ядерного оружия такие предназначенные для критической ситуации ответные удары - самая большая опасность. Смертельная опасность. Вот почему я, как за соломинку, хватаюсь за паритет, пусть и иллюзорный. Сохранять паритет во что бы то ни стало, даже если страдает наша репутация в мире, даже если придется сократить норму выдачи детям молока… Это моя навязчивая идея, допустим. Но в течение последних сорока лет удалось избежать крупномасштабной войны.
- Я вас прекрасно понимаю. Вероятно, можно и так смотреть на вещи. Неплохо было бы узнать, однако, как бы отреагировали на ваши идеи в Варшаве, Праге или Кабуле…
- Допускаю, что там придерживаются другого мнения.
- Обе ваши теории, о присущей России доброте и благих намерениях спецслужб, мне ясны, но на мое сотрудничество не рассчитывайте. И вот почему. Я испытываю добрые чувства к конкретному человеку - Павлу Ивановичу, а не к его стране. Чтобы склонить меня передать вам информацию, вам не хватает решающего довода. И это итог нашего разговора. Продолжение отложим на потом, а на сегодня все. В данных обстоятельствах будет правильно, если счет мы разделим поровну на двоих.
- Согласен. Не думаю, что господина Такацу можно купить водкой и виски. Однако сегодня - это сегодня, подумайте обо всем этом на досуге, - сказал Кукин, возвращая своему лицу обычное выражение и благодушно улыбаясь.
3
Прежде я уже писала, что, когда стану старушкой, буду продолжать кормить диплодока. И если на это у меня не найдется денег, могу даже совершить что-либо нехорошее.
Но если говорить по правде, вряд ли мне удастся так долго кормить Диппи. Подозреваю, что рано или поздно настанет день, когда я сама потеряю на это право.
Недавно Диппи отказался есть приготовленный мною корм. В тот день у меня были другие дела, и я должна была пораньше выйти из дому. Чувствуя свою вину перед Диппи, я сняла в одиннадцать часов перила на балконе и, разложив, как обычно, отборное сено, ушла. Такое уже случалось и раньше - Диппи приходил и, несмотря на мое отсутствие, лопал свой корм в одиночестве. Но в тот день, вернувшись, я увидела, что он даже не притронулся к еде.
Как назло, в тот день прошел сильный дождь, и все сено вымокло. Траву в поле Диплодок щиплет и в дождь, а вот вымокшее сено, каким бы оно ни было вкусным, есть отказывается. Поэтому в ненастье мне приходится следить за этим и, по мере того как он съедает сено, подкладывать новые сухие вязанки (однако в тот день, о котором я рассказываю, дождь начался только после полудня и не мог стать причиной того, что Диппи отказался от еды). Я временно оттащила намокшее сено в ванную.
На следующий день около двенадцати я разложила на балконе свежее сено и с замиранием сердца принялась ждать. Наконец появился Диппи. Он не подал виду, что обиделся на мое вчерашнее отсутствие, и покушал с обычным аппетитом.
- Диппи, - сказала я ему, - прости меня за вчерашнее. У меня были неотложные дела, ничего не поделаешь. Впредь, пожалуйста, ешь то, что я тебе приготовила.
Никак не реагируя на мои слова, Диппи молча жевал.
Но вот что я подумала, глядя, как сено целыми вязанками исчезает в его пасти. Вчера меня не оказалось в двенадцать часов, и одного этого было достаточно, чтобы диплодок, обидевшись или даже рассердившись, отказался от приготовленного ему корма. А когда я стану большой, у меня появится много других интересов, передо мной откроется целый мир новых увлечений, и это вряд ли придется Диппи по душе. Если бы этот мир состоял только из меня, Диппи и поля, я до преклонных лет оставалась бы его хозяйкой. В этом мире все было бы чудесно, и даже на старости лет мне бы не пришлось совершать нехороших поступков. Нет, прежде всего я не состарюсь. Навсегда останусь такой, как сейчас. Каждую неделю из Китая будут доставлять на самолете отборное сено и в назначенный день сбрасывать на парашюте мои сто сорок вязанок. Но не могу же я всю жизнь развлекаться с одним диплодоком!..
В тот день, во второй половине, после того как Диппи наелся и ушел далеко в поле, я перенесла вымокшие накануне вязанки из ванной на крышу и положила сушиться. Но поскольку было ветрено, я не стала потрошить вязанки, чтобы разбросанное сено не унес ветер, и они остались внутри сырыми. Как же противно они воняли на следующий день! Если бы я скормила их Диппи, у него бы наверняка расстроился желудок. Приуныв, я сожгла двадцать вязанок сена на площадке перед домом. Дым поднимался до небес.
На следующее утро я пошла погулять в поле. Обычно я встречаюсь с Диппи только на балконе, но мне стало так тоскливо, что, помыв после завтрака посуду, я натянула сапоги и отправилась к дальнему лесу. Может, повстречаю где-нибудь Диппи, думалось мне.
Но сколько я ни шла, громадной туши Диппи нигде не было видно. Наверно, еще спит… Хотя и в этом случае я бы заметила такую громадину. Я прошла через лес и вышла к дальнему полю, но и там Диппи не было. Что, если он вдруг ушел далеко на север или на юг? - подумала я. Мой диплодок обычно расхаживает между западными горами и моим домом, в южном направлении и северном он не ходит. К тому же тяжелый на подъем Диппи вряд ли бы ушел далеко. Я начала немного беспокоиться. А что, если он и впрямь еще вчера отправился в дальние края с мыслью больше не возвращаться? Тогда его не найти. Я шла и шла по дальнему полю, но Диппи нигде не было видно. Отчаявшись, я уже решила возвращаться и повернула назад, как вдруг на южной опушке леса заметила что-то темное и круглое. Очень похожее на округлую спину диплодока. Хлюпая сапогами, я бросилась туда со всех ног. Бежала, не разбирая луж. По мере приближения во мне крепла уверенность. Я уже не сомневалась, что это мой Диппи.
Когда я подбежала, Диппи медленно поднял голову и посмотрел на меня. Стоя перед ним, я подняла обе руки. Утреннее приветствие. Диппи вытянул шею и приблизил голову к моему лицу. Милые, милые глаза, в которые я каждый день заглядываю с балкона. Я сделала шаг вперед и постучала кулаком по его носу. Диппи, обрадовавшись, ласково - честное слово, ласково! - потерся об меня своим носом. Этого, правда, было достаточно, чтобы, пошатнувшись, я едва не повалилась. Я обхватила руками его голову. От него шел смешанный аромат сена, утренней луговой росы и чуть-чуть пахло навозом.
Я обошла Диппи кругом, похлопывая его обеими руками по лапам, по длинному изогнутому хвосту, по вздутому брюху.
- Диппи, дорогой мой…