- Действительно, - отозвалась она, и по ее тону я сразу понял, что она пока не хочет углубляться в эту тему.
Она полезла в сумочку, вынула портсигар, вытащила сигарету и предложила мне другую. Я хотел было согласиться, но передумал и покачал головой.
- Вы не курите?! - в ужасе спросила она.
- Курю. Но сейчас не буду, с вашего разрешения.
- Я не возражаю. - Она убрала портсигар в сумочку и прикурила стремительным, скользящим движением большого пальца и запястья. - С чего мне возражать? О, Джейн, привет.
- Здравствуй, Мэриан, - ответила официантка, которая подходила ко мне раньше.
- Видишь, я опять вернулась, как фальшивый грош.
- Мы рады и фальшивым грошам - надеемся на них разбогатеть в один прекрасный день. Вы готовы заказывать?
- Мистер Сэдлер, мы уже собираемся обедать? Или пока только выпьем чаю? - спросила она, выдувая дым мне в лицо. Я отвернулся от дыма, и она тут же разогнала его, помахав рукой в воздухе, и следующий раз выпустила дым уже в сторону от меня. Она не стала дожидаться моего ответа. - Наверное, только чаю. Джейн, чай на двоих, пожалуйста.
- А кушать не будете?
- Пока нет. Мистер Сэдлер, вы ведь не торопитесь? Или вы уже проголодались? Мне кажется, молодые люди нынче вечно голодны. Во всяком случае, те, кого я знаю.
- Нет, не беспокойтесь, - ответил я, выбитый из колеи ее резкими манерами. Интересно, это форма защиты или ее подлинный характер?
- Тогда пока только чай. Может, мы потом съедим чего-нибудь. Кстати, как там Альберт? Ему лучше?
- Получше, - улыбнулась официантка. - Доктор сказал, что через неделю или около того можно будет снять гипс. Он, бедняжечка, ждет не дождется. Да и я, если честно, тоже. У него ужасно чешется под гипсом, и он так жалуется, что просто сил нет. Я дала ему вязальную спицу, чтобы чесать там, внутри, но ужасно боялась, что он будет чесаться слишком сильно и поранится. Та к что я ее отобрала, но теперь он еще больше жалуется.
- Кошмар, - отозвалась Мэриан, качая головой. - Ничего, осталось лишь неделю потерпеть.
- Да. А как там твой отец, держится?
Мэриан кивнула, снова затянулась сигаретой, улыбаясь, а потом отвела взгляд, давая Джейн понять, что мы больше ее не задерживаем и разговор окончен. Официантка уловила намек.
- Принесу ваш чай. - С этими словами она ушла.
- Ужас, какая печальная история, - шепнула Мэриан, наклонившись ко мне, когда официантка отошла. - Понимаете, это ее муж. Они всего несколько месяцев женаты. Месяца полтора назад он менял черепицу на крыше и свалился. Сломал ногу. А он только за месяц до этого оправился после перелома руки. Видно, у него кости хрупкие. И ведь не то чтобы с большой высоты упал.
- Муж? - удивленно переспросил я. - Я решил, что вы говорите о ребенке.
Она пожала плечами:
- Ну, он и правда как большой ребенок. Он мне не слишком нравится, вечно попадает в какие-нибудь истории, но Джейн очень милая. Мы с ней в детстве дружили, и она…
Мэриан осеклась, и лицо ее вытянулось, словно она сама не верила тому, что собиралась сказать. Потом в последний раз затянулась сигаретой и раздавила ее, лишь наполовину выкуренную, в пепельнице.
- Хватит. Знаете, я подумываю бросить.
- В самом деле? По какой-то определенной причине?
- Ну, по правде сказать, мне как-то разонравилось курить. Кроме того, ведь это, вероятно, плохо для здоровья? Столько дыма в легких, каждый день. Если вдуматься, в этом нет ничего хорошего.
- Ну, это не может быть так уж вредно. Все курят.
- Вы вот - нет.
- Я курю. Мне просто сейчас не хочется.
Она кивнула и прищурилась, словно оценивая меня взглядом. Мы замолчали, и у меня появилась возможность разглядеть ее поподробнее. Она была старше Уилла и меня; я решил, что ей лет двадцать пять, но на пальце не было обручального кольца - значит, она еще не замужем. Мэриан не очень походила на брата: он был темноволосый, такой задорный, скорый на улыбку. У нее волосы были светлее - почти такие же светлые, как у меня, - и очень чистая кожа на лице, ни прыщика, ни пятнышка. Прическа очень практичная - самая простая, аккуратная стрижка длиной чуть ниже подбородка. Я решил, что моя собеседница хорошенькая, даже, можно сказать, красивая, и не носит косметики - разве что чуточку губной помады, но и это мог быть натуральный цвет ее губ. Я был уверен, что она очень многим молодым людям вскружила голову. Или попросту откусила.
- Ну так что, - продолжила она. - Где вы, кстати, остановились на ночь?
- В пансионе миссис Кантуэлл, - сказал я.
- Кантуэлл? - повторила она, задумчиво морща лоб, и я чуть не ахнул. Вот он, как живой! Это его выражение лица. - Кажется, я не слыхала про таких. Где это?
- Совсем рядом с вокзалом. У моста.
- А, да. Там куча гостиниц, правда?
- Кажется, так.
- В своем городе никогда не знаешь гостиниц, верно?
- Да, - согласился я. - Видимо, так и есть.
- Когда я езжу в Лондон, то останавливаюсь в очень милой гостинице на Рассел-сквер. Ее держит ирландка по фамилии Джексон. Она, конечно, пьет. Джин, "мамочкину погибель", галлонами. Но она очень вежливая, комнаты чистые, она не лезет в мои дела, и меня это вполне устраивает. Правда, она совершенно не умеет готовить, ее завтраки и в рот не возьмешь, но это ничтожная плата за такую роскошь, верно? Мистер Сэдлер, вы знаете Рассел-сквер?
- Да, - ответил я. - Кстати говоря, я работаю в Блумсбери. Я раньше жил в Южном Лондоне. Теперь живу к северу от реки.
- В центр не планируете переезжать?
- Сейчас пока нет. Понимаете, там все ужасно дорого, а я работаю в издательстве.
- Что, издательское дело денег не приносит? - Мне, во всяком случае, нет, - сказал я, улыбаясь.
Она тоже улыбнулась и посмотрела на пепельницу. Может быть, пожалела, что загасила сигарету, - мне показалось, что она хочет чем-нибудь занять руки. Потом поглядела в сторону прилавка, где не было видно ни нашего чая, ни даже официантки. Мужчина постарше, который стоял за прилавком раньше, тоже куда-то исчез.
- Я хочу пить, - заявила моя спутница. - Куда она подевалась?
- Наверное, сейчас придет.
Правду сказать, мне стало не по себе. Я уже начал задаваться вопросом, зачем меня вообще сюда принесло. Ясно было, что нам обоим неловко друг с другом. Я в основном молчал и мало способствовал разговору - разве что подавал реплики, которые напрашивались сами собой. А мисс Бэнкрофт… Мэриан… походила на сгусток нервной энергии. Она перескакивала с одной темы на другую безо всякой связи и без колебаний. Я понимал, что она по характеру не такова: все дело в нашей встрече. Мэриан сейчас не могла быть собой.
- Здесь обычно хорошо обслуживают, - она покачала головой. - Думаю, я должна перед вами извиниться.
- Ничего страшного.
- Хорошо, что мы не заказали еды, правда? Боже, мы всего лишь попросили две чашки чаю. Но вы, должно быть, умираете с голоду? Вы поели? Все мои знакомые молодые люди вечно голодны.
Я взглянул на нее, не уверенный, помнит ли она, что уже говорила это, почти слово в слово. Странно, но, кажется, она этого не замечала.
- Я позавтракал, - ответил я, несколько помедлив.
- У вашей миссис Кантуэлл?
- Нет, не там. В другом месте.
- Правда? - спросила она, сильно заинтересованная. - Куда вы заходили? Там хорошо?
- Я не помню. Кажется…
- В Норидже очень много мест, где можно хорошо поесть. Наверное, вы считаете нас ужасными провинциалами, которые даже еду приготовить не могут как следует. Вы, лондонцы, всегда так думаете, верно?
- Вовсе нет, - запротестовал я. - На самом деле…
- Лучше бы вы меня заранее спросили. Если бы вы сказали, что приедете накануне вечером, мы бы, может, пригласили вас на ужин.
- Я не желал вас беспокоить.
- Но это было бы никакое не беспокойство, - возразила она почти обиженно. - На одного человека больше за столом, и все. Разве это беспокойство? Вы просто не хотели идти к нам на ужин, мистер Сэдлер. Признавайтесь.
- Да нет, я об этом даже не думал. - Мне было страшно неловко. - Пока я доехал до Нориджа, я ужасно устал, вот и все. Я пошел прямо к себе в гостиницу и лег спать.
Я решил не рассказывать ей о злоключениях с комнатой; о пабе я тоже не упомянул.
- Конечно, еще бы. Путешествия по железной дороге могут быть очень утомительны. Я люблю брать с собой книгу. Вы читаете, мистер Кантуэлл?
Я уставился на нее, чувствуя, как у меня отвисает челюсть, и не находя слов. Все складывалось так, словно меня против моей воли поставили в совершенно невыносимое положение, причем я как будто предвидел, что оно будет невыносимым, но до сих пор не подозревал насколько. Ирония заключалась в том, что я предвидел трудность этой встречи для себя, но даже не подумал о том, какой трудной она будет для моей собеседницы. Мэриан Бэнкрофт, сидящая напротив меня, была комком обнаженных нервов, и, по-моему, с каждой минутой ей становилось все хуже и хуже.
- О боже, кажется, я это уже спрашивала. - Она неестественно рассмеялась. - Вы ответили, что любите читать.
- Да. И еще моя фамилия Сэдлер, а не Кантуэлл.
- Я знаю, - хмурясь, ответила она. - Зачем вы это говорите?
- Вы назвали меня "мистер Кантуэлл".
- Да?
- Да, буквально секунду назад.
Она недоверчиво помотала головой:
- По-моему, мистер Сэдлер, ничего подобного не было. Но это неважно. Что вы читали?
- В поезде?
- Ну да, - заметила она с легким раздражением, оглянулась и уставилась на официантку - та раскладывала сконы на тарелочки для пары, которая пересела от нас подальше. Судя по всему, нести нам чай никто не собирался.
- "Белого Клыка". Автор Джек Лондон. Вы читали?
- Нет. Это американский писатель?
- Да. Так вы его знаете?
- Никогда не слыхала. Просто звучит по-американски.
- Даже с такой фамилией, как "Лондон"? - улыбнулся я.
- Да, мистер Кантуэлл, даже с такой фамилией.
- Сэдлер, - поправил я.
- Слушайте, хватит уже, - взорвалась она. Лицо стало гневным, замкнутым, и она хлопнула обеими ладонями по столу. - Хватит меня поправлять. Я этого терпеть не могу.
Я заморгал, не в силах придумать, как поступить. Я совершенно не понимал, как мы зашли в такой тупик. Может быть, это случилось уже в тот день, когда я взял перо и написал: "Дорогая мисс Бэнкрофт! Вы меня не знаете… я был другом Вашего брата Уилла". А может, и еще раньше. Во Франции. Или еще раньше. В Олдершоте, в тот день, когда я вытянул шею, стоя в строю, и поймал взгляд Уилла. Или он поймал мой взгляд.
- Простите. - Я нервно сглотнул. - Я не хотел вас обидеть.
- Может, и не хотели. Но обидели. И мне это не нравится. Вы Сэдлер. Тристан Сэдлер. Совершенно незачем мне об этом все время напоминать.
- Простите, - повторил я.
- И перестаньте все время извиняться, это ужасно раздражает.
- Я… - Мне удалось вовремя остановиться.
- Да, да.
Она барабанила пальцами по столу, глядя в пепельницу, и я знал, что где-то в глубине души она гадает, будет ли это ужасным нарушением этикета - вытащить недокуренную сигарету из пепельницы, очистить обгорелый конец и снова зажечь. Я тоже посмотрел на сигарету. От нее оставалось больше половины, и это казалось ужасным расточительством. На фронте недокуренная половина сигареты ценилась почти так же, как возможность поспать несколько часов в одиночном окопе. Сколько раз я растягивал даже крошки табака - любой нормальный человек выкинул бы их на улице, ни секунды не думая, - на долгие часы.
- А что… что вы любите читать, мисс Бэнкрофт? - спросил я наконец в отчаянной попытке спасти положение. - Романы, я угадал?
- Почему это? Потому что я женщина?
- Ну… да. То есть я знаю, что многие женщины любят читать романы. Я сам люблю.
- Но вы мужчина.
- Да, действительно.
- Нет, я не люблю романы. Если честно, я их никогда не понимала.
- В каком смысле?
Даже интересно, что именно может быть непонятным в идее романа как таковой. Конечно, есть писатели, которые закручивают сюжет самым невероятным образом, - и многие из них посылают рукописи "самотеком" в "Уисби-пресс". Но есть и другие, взять хотя бы Джека Лондона, - они дают читателям такой отдых от невыносимого ужаса существования, что их книги - словно дар богов.
- Ну, ведь ничего из этого на самом деле не было, верно? Я не могу понять, какой смысл читать о людях, которых никогда не было на свете, и о том, как они делали то, чего на самом деле никогда не делали, в местах, куда они на самом деле и ногой не ступали. Например, Джейн Эйр в конце концов выходит замуж за мистера Рочестера. Ну так вот, Джейн Эйр никогда не существовало, и мистера Рочестера тоже, и сумасшедшей, которую он держал в подвале.
- На чердаке, - поправил я, как истинный зануда.
- Неважно. Все это - сплошная чепуха, правда же?
- Я думаю, это скорее способ убежать от действительности.
- А мне не нужно убегать, мистер Сэдлер. - Она произнесла мое имя с напором, чтобы подчеркнуть, что уж на этот-то раз не ошиблась. - А если бы я хотела убежать, то купила билет куда-нибудь в жаркую экзотическую страну, где смогу ввязаться в шпионаж или в какое-нибудь романтическое недоразумение - по примеру героинь ваших драгоценных романов. Нет, я предпочитаю книги о том, что существует в действительности, - о том, что случилось на самом деле. Книги по истории. О политике. Биографии. И все такое.
- О политике? - удивленно переспросил я. - Вы интересуетесь политикой?
- Представьте себе. А вы думаете, что мне это не подходит? Потому что я женщина?
- Не могу судить, мисс Бэнкрофт. - Меня уже начала утомлять ее воинственность. - Я просто… просто поддерживаю разговор, ничего более. Конечно, вы можете интересоваться политикой, почему нет. Мне все равно.
Я почувствовал, что больше не могу. Мне не по силам справляться с этой женщиной. Мы пробыли вместе меньше пятнадцати минут, но я уже хорошо представил, каково приходится женатым людям. Вечные препирательства, словесное фехтование; нужно постоянно быть начеку и следить за каждым своим словом, иначе тебя поправят и воспользуются любым предлогом, чтобы одержать верх, завоевать лишнее очко, выиграть этот тайм и весь матч, черт бы его побрал, не пропустить ни одного гола.
- Да нет же, вам не все равно, мистер Сэдлер, - ответила она, подумав минуту, уже тише, словно поняла, что зашла слишком далеко. - Вам не может быть все равно, потому что мы с вами не сидели бы тут сейчас, если бы не политика. Верно ведь?
Я несколько растерялся.
- Да, пожалуй. Возможно, не сидели бы.
- Ну и вот. - Она раскрыла сумочку и снова полезла за портсигаром, но только вытащила его, как он выскользнул и упал на пол со страшным грохотом, рассыпая сигареты нам под ноги, - точно так же, как у меня чуть раньше рассыпались салфетки.
- Черт возьми! - крикнула она, и я вздрогнул. - Смотрите, что случилось!
В тот же миг официантка Джейн оказалась рядом и принялась собирать сигареты, но это была ошибка с ее стороны: мисс Бэнкрофт была уже сыта по горло. Она взглянула на Джейн с такой яростью, что я испугался - как бы она на нее не бросилась.
- Джейн, оставь! - закричала мисс Бэнкрофт. - Я их сама подберу. А ты принеси нам чай наконец! Сделай одолжение! Неужели это так сложно - принести две чашки чаю?
* * *
Появление чая дало нам возможность прервать натянутый разговор и ненадолго переключиться на что-то тривиальное, а не беседовать через силу. Мэриан явно была очень напряжена и сильно тревожилась. Перед этой встречей я в своем эгоизме думал только о том, каково придется мне, но ведь Уилл, в конце концов, ее брат. И он погиб.
- Простите меня, мистер Сэдлер, - после долгой паузы произнесла она, отставляя чашку и покаянно улыбаясь. Меня снова поразило, до чего она хорошенькая. - Иногда я бываю ужасной мегерой, правда?
- Не за что извиняться, мисс Бэнкрофт, - отозвался я. - Конечно, мы оба… ну… это не самый легкий разговор в моей жизни.
- Верно. Не будет ли нам легче, если мы отбросим кое-какие формальности? Не могли бы вы звать меня Мэриан?
- Конечно, - кивнул я. - А вы меня - Тристаном.
- Рыцарем Круглого стола?
- Не совсем, - улыбнулся я.
- Неважно. Но все-таки я рада, что мы с этим разобрались. Мне казалось, я не вынесу, если вы меня еще хоть раз назовете "мисс Бэнкрофт". Это звучит так, как будто я - незамужняя престарелая тетушка. - Она поколебалась, прикусила губу и заговорила снова, уже серьезнее: - Надо полагать, я должна спросить, зачем вы мне написали.
Я прокашлялся. Наконец-то мы переходим к делу.
- Как я уже упоминал, у меня осталось кое-что, принадлежащее Уиллу…
- Мои письма?
- Да. И мне показалось, что вы, возможно, хотите получить их обратно.
- Вы очень добры.
- Он наверняка хотел бы, чтобы они вернулись к вам. По-моему, это будет правильно.
- Пожалуйста, не воспринимайте это как упрек, но вы очень долго хранили их у себя.
- Я вас уверяю, я даже не заглянул ни в один из конвертов.
- Разумеется. Я в этом ни минуты не сомневалась. Меня просто удивляет, почему вы так долго ждали, прежде чем списаться со мной.
- Я был нездоров.
- Да, конечно.
- И чувствовал, что у меня не хватит сил для этой встречи.
- Я вас прекрасно понимаю.
Она бросила взгляд в окно и снова повернулась ко мне:
- Ваше письмо удивило меня сильнее, чем вы, может быть, подозреваете. Но мне было знакомо ваше имя.
- В самом деле? - осторожно переспросил я.
- Да. Видите ли, Уилл мне часто писал. Особенно из учебного лагеря, из Олдершота. Мы получали от него письма раз в два-три дня.
- Я помню. То есть я помню, как он все время сидел у себя на койке и что-то царапал в блокноте. Солдаты смеялись над ним, говорили, что он кропает стихи или что-то вроде, но мне он сказал, что пишет вам.
- Стихи - это еще хуже романов, - заметила она, и ее передернуло. - Только пожалуйста, не считайте меня ужасной мещанкой. Впрочем, с вашей стороны это будет вполне естественно, раз я говорю такое.
- Вовсе нет. В любом случае Уиллу было плевать на чужие насмешки. Он писал, как вы и говорите, все время. Думаю, его письма были очень длинные.
- Так и есть. Некоторые были очень длинными. Мне кажется, он хотел, чтобы письма читались как литературные произведения. Он иногда употреблял очень высокопарные фразы - наверное, пытался возвысить пережитое. Я так думаю.
- И что, у него хорошо получалось?
- Вовсе нет. - Она вдруг засмеялась. - О, мистер Сэдлер, пожалуйста, поймите меня правильно, я вовсе не хочу говорить о нем плохо.
- Тристан, - поправил я.
- Да, Тристан. Нет, я только имела в виду, что он в этих письмах явно пытался передать свои чувства, ощущение ужаса, ожидания, которое испытывал во время пребывания в Олдершоте. Он, кажется, почти постоянно предвкушал, как попадет на фронт. Это вовсе не значит, что он ждал этого с нетерпением или мечтал туда попасть, а просто…
- Просто ожидал этого?
- Да-да, именно. И это было интересно, потому что он рассказывал так много, но в то же время - очень мало. Вы понимаете, о чем я?
- Кажется, да.