* * *
Я вернулся к столику, смущенный своим поведением, - впрочем, я не знал, заметила ли Мэриан, насколько я расстроен. Я не смотрел на мужчину, который желал со мной поговорить, но ощущал его присутствие - он как будто дымился, подобно спящему вулкану, в углу зала. Судя по выговору, он из Норфолка, но я никогда не бывал в той части страны, то есть мы никак не могли раньше встречаться. У стола Мэриан и Джейн, официантка, вели какой-то серьезный разговор, и я, садясь на место, с опаской перевел взгляд с одной на другую.
- Я как раз извинялась перед Джейн, - объяснила Мэриан, улыбаясь мне. - Я ведь ей нагрубила только что. А она этого совсем не заслуживает. Джейн была очень добра к моим родителям. После, я имею в виду.
Она очень тщательно подбирала слова.
- Понятно, - сказал я, мечтая, чтобы Джейн убралась к себе за прилавок и оставила нас одних. - Выходит, вы знали Уилла?
- Да, с детства. Он был на несколько классов младше меня в школе, но я была прямо-таки влюблена в него. Однажды на приходском вечере он пригласил меня на танец, и я решила, что умерла и попала в рай. - Она отвернулась - видимо, смущенная неудачным выбором слов. - Я, пожалуй, побегу. Мэриан, вам еще что-нибудь принести?
- Еще чаю, наверное. Тристан, что скажете?
- Хорошо, - ответил я.
- А потом мы можем прогуляться и что-нибудь поесть. Вы наверняка уже проголодались.
- Да, проголодался. Но можно пока и чаю выпить.
Джейн пошла за чаем, и Мэриан проводила ее взглядом до прилавка.
- Она, конечно, не одна такая.
Потом заговорщически понизила голос и подалась вперед:
- Какая? - не понял я.
- Не единственная из тех, кто был безумно влюблен в моего брата, - улыбаясь, объяснила Мэриан. - И не только она. Вы не представляете, как девушки на него вешались. Даже мои подруги к нему неровно дышали, несмотря на такую разницу в возрасте.
- Да ладно, - улыбнулся я. - Вы всего на несколько лет старше меня, вам еще рано на пенсию.
- Возможно. Но меня это доводило до бешенства. Ну то есть, понимаете, Тристан, я, конечно, любила своего брата, но для меня он по-прежнему оставался неряшливым, озорным мальчишкой, который терпеть не мог мыться. Когда он был ребенком, вы не представляете, каких трудов моей матери стоило искупать его, - это было что-то невероятное. Он каждый раз орал как резаный, лишь завидев ванночку… Хотя маленькие мальчики все такие. И мальчики постарше - тоже, судя по некоторым моим знакомым… Поэтому не скрою, когда он подрос и я увидела, как он действует на женщин, то была немало удивлена.
Я кивнул. Развивать эту тему не очень хотелось, но во мне явно была мазохистская жилка, и я не мог удержаться.
- И он отвечал им взаимностью?
- Иногда. По временам они просто чередой проходили. Невозможно было выйти в лавку без того, чтобы не наткнуться на Уилла под ручку с очередной фифой в лучшем воскресном платье, да еще и с цветами в волосах. Красотка была уверена, что уж она-то его захомутает. Я со счета сбилась, так много их было.
- Он был хорош собой, - заметил я.
- Пожалуй. Я его сестра, мне трудно судить. Почти так же трудно, как и вам, наверное.
- Мне?
- Ну да, вы же мужчина.
- Да.
- Я его дразнила, не без этого, - продолжала она. - Но он как будто вовсе не обращал внимания. Большинство мальчиков наверняка взбесилось бы и запретило бы мне совать нос не в свое дело, но Уилл только смеялся и пожимал плечами. Он говорил, что любит ходить на долгие прогулки, а если какая-нибудь девица хочет составить ему компанию, с какой стати он будет ей мешать? Если честно, мне казалось, что его ни одна из них не интересует по-настоящему. Поэтому его было бесполезно дразнить. Ему было искренне наплевать.
- Но у него же была невеста? - спросил я, хмурясь и ничего не понимая.
- Невеста? - переспросила она, улыбаясь Джейн, которая только что поставила перед нами чайник свежего чаю.
- Да, он однажды упомянул, что у него есть девушка и они помолвлены.
Мэриан застыла - чайник, из которого она разливала чай, завис в воздухе, - и она уставилась на меня:
- Вы уверены?
- Может быть, я что-нибудь перепутал, - нервно предположил я.
Мэриан задумчиво помолчала, глядя в окно.
- А он не сказал, кто именно? - спросила она, опять глядя на меня.
- Боюсь, теперь и не вспомню, - ответил я, хотя имя прочно запечатлелось у меня в памяти. - Кажется, ее звали Энн.
- Энн? - Мэриан задумчиво покачала головой. - Я что-то не припомню никакой Энн. Вы не ошиблись?
- Кажется, нет. Постойте, я перепутал. Элинор. Он сказал, что ее зовут Элинор.
Мэриан посмотрела на меня широко распахнутыми глазами и расхохоталась.
- Элинор? - повторила она. - Неужели Элинор Мартин?
- Фамилию не скажу.
- Но это точно она, больше некому. Ну да, я полагаю, между ним и Элинор что-то было. В какой-то момент. Она была среди тех девиц, что все время на него вешались. Надо думать, она только и мечтала его на себе женить. По правде сказать, - тут Мэриан несколько раз стукнула пальцем по столу, будто вспомнив что-то важное, - именно Элинор Мартин писала ему все эти слюнявые письма.
- Когда мы были там? - удивленно спросил я.
- Ну, может быть, и так, но об этом мне неизвестно. Нет, я имею в виду те невероятные письма, которые она посылала ему домой. Чудовищные надушенные писульки с расплющенными цветами внутри - каждый раз, как Уилл открывал письмо, этот мусор сыпался ему на колени, разлетался по ковру. Я помню, однажды он меня спросил, что они должны означать, а я ответила - ничего, кроме полнейшей глупости Элинор. Потому что - уж поверьте мне, я знаю ее с детства - у этой девицы мозгов не больше, чем у почтовой марки. Я помню, она писала длинные сочинения о природе - весна, возрождение жизни, пушистые крольчата и тому подобная чушь - и посылала моему брату, надеясь таким образом его покорить. Даже любопытно, кем она себя воображала, - понятия не имею. Может, лордом Байроном. Удивительная дура!
Мэриан поднесла чашку к губам и остановилась.
- Так вы говорите, он утверждал, что они помолвлены? - хмурясь, спросила она. - Но этого не может быть! Скажи такое она, я бы объяснила это тем, что она полная идиотка. Но если это сказал он… бессмыслица какая-то.
- Может быть, я перепутал, - повторил я. - Мы с ним так много разговаривали. Я и половины не помню.
- Да, Тристан, я уверена, что вы перепутали. У моего брата были свои недостатки, но он никогда не потратил бы зря свою жизнь, разделив ее с подобной идиоткой. Он был слишком умен для этого. Он был такой красавец и мог покорить любую женщину, но, по-моему, никогда этим не злоупотреблял. Эта черта меня восхищала. Когда его друзья гонялись за девушками как ненормальные, он, кажется, вовсе потерял к ним интерес. Я помню, что задавалась вопросом, отчего он так себя ведет, - не из уважения ли к отцу, который, конечно, не обрадовался бы, если бы его сын оказался вульгарным шалопаем? Ну, потому что священник и все такое. Тристан, я думаю, что очень многие молодые люди - шалопаи. Вы согласны?
Я пожал плечами:
- Честное слово, не знаю.
- О, я уверена, что знаете. - Она мягко улыбнулась, и я решил, что она меня поддразнивает. - Я же вижу, вы почти не уступаете Уиллу. Такие прекрасные светлые волосы и печальные глаза потерявшегося щеночка! Я это говорю чисто с эстетической точки зрения, имейте в виду, и вообще я вам в бабушки гожусь, так что не воображайте себе - но все-таки вы покоритель сердец, а? Боже, как он покраснел!
Она говорила так добродушно, с такой неожиданной радостью в голосе, что я не мог не улыбнуться в ответ. Я понимал, что это не флирт - ничего подобного; но это могло быть началом дружбы. Было очевидно, что я нравлюсь Мэриан и что она нравилась мне. Это было неожиданно. И я не для этого приехал в Норидж.
- Вы вовсе не старая, - пробормотал я, обращаясь к своей чашке. - Сколько вам лет вообще? Двадцать пять? Двадцать шесть?
- Разве ваша матушка вас не учила, что интересоваться возрастом дамы - невежливо? И вообще вы еще мальчишка. Сколько вам - девятнадцать? Двадцать?
- Двадцать один, - ответил я, и она сморщила лоб.
- Но постойте, ведь тогда…
- Я прибавил себе лет. - Я опередил ее вопрос. - Мне было только семнадцать, когда я туда попал. Я соврал, чтобы меня взяли.
- А я-то считала Элинор дурой, - заметила Мэриан, но беззлобно.
- Да, - пробормотал я, глядя в свой чай.
- Совсем мальчик, - повторила она, качая головой. - Но скажите, Тристан… - Она подалась вперед: - Скажите мне правду. Вы шалопай?
- Я сам не знаю, что я такое, - тихо ответил я. - Если хотите знать, я последние несколько лет только и делал, что пытался это выяснить.
Она откинулась на спинку стула и прищурилась.
- Вы были в Национальной галерее? - спросила она.
- Был несколько раз, - признался я, удивленный такой резкой переменой темы.
- Я туда хожу каждый раз, как бываю в Лондоне. Понимаете, я интересуюсь искусством. Это доказывает, что я вовсе не мещанка. Нет, я не художница, поймите меня правильно. Но я люблю картины. Вот что я делаю, придя в галерею: нахожу интересный холст, сажусь перед ним и неотрывно гляжу на него, иногда час, иногда целый день. Картина будто собирается в одно целое у меня перед глазами. Я начинаю различать отдельные мазки, вижу замысел художника. Большинство посетителей лишь мимоходом оглядывают картину, словно галочку ставят по дороге - видели эту, эту и эту. Они думают, что видели, но на самом деле разве можно так воспринять хоть что-нибудь? Я все это говорю, мистер Сэдлер, потому что вы напоминаете мне картину. Вот эта ваша последняя фраза - я не очень понимаю, что она значит, но думаю, что вы понимаете.
- Она ничего не значит. Я просто поддерживал разговор.
- Нет, вы врете, - сказала она так же благодушно. - Я чувствую, что если буду на вас долго смотреть, то начну вас понимать. Я пытаюсь разглядеть составляющие вас мазки. В этом есть какой-то смысл?
- Нет, - твердо сказал я.
- Опять врете. Но неважно… - Она пожала плечами и отвела взгляд. - Здесь как-то холодно стало, а?
- По-моему, нет.
- Я, кажется, немного отвлеклась. Я все думаю об этой истории с Элинор Мартин. Как странно, что Уилл мог такое сказать. Кстати говоря, она ведь до сих пор тут живет.
- В самом деле? - удивился я.
- О да. Она ведь здешняя, нориджская. Правда, она вышла замуж в прошлом году, за парня, который, похоже, не соображал, что делал, - он из Ипсвича, а там им, видно, приходится хватать что дают. Она по-прежнему в городе, и, если нам сильно не повезет, может, мы сегодня на нее наткнемся.
- Надеюсь, что нет.
- Почему?
- Нипочему. Просто… она меня не интересует.
- Но почему же? - спросила заинтригованная Мэриан. - Мой брат, ваш лучший друг, говорит вам, что он помолвлен. Я вам говорю, что такой помолвки не было и быть не могло. Неужели вам не интересно посмотреть на Елену Прекрасную, которая так покорила его сердце?
Я вздохнул, откидываясь на спинку стула и потирая глаза. Она сказала, что Уилл был моим лучшим другом, и я не знал, какой из этого следует вывод. Я также спросил себя, почему к ее прежнему дружелюбию примешалась явная резкость.
- Мисс Бэнкрофт, что именно вы хотите от меня услышать?
- Что, я опять мисс Бэнкрофт?
- Ну вы же только что назвали меня мистером Сэдлером. Я думал, мы опять возвращаемся к официальному тону.
- Нет, не возвращаемся, - резко ответила она. - И давайте не будем спорить, хорошо? Я этого не выношу. Тристан, вы кажетесь очень приятным молодым человеком. Не обижайтесь, если я порой выхожу из себя. Я то ополчаюсь на вас, то называю покорителем сердец. Просто сегодня странный день. Но я рада, что вы приехали.
- Спасибо, - отозвался я и заметил, что она исподтишка взглянула на мою руку, - правда, левую, а не правую. Я перехватил ее взгляд.
- Я просто подумала… Очень многие мужчины вашего возраста женились, придя с войны. У вас не было такого искушения?
- Нимало, - ответил я.
- И вас не ждала дома никакая возлюбленная?
Я покачал головой.
- Тем лучше для вас, - тут же заявила она. - Поверьте моему опыту, от возлюбленных больше бед, чем пользы. Любовь - это игра для дураков, вот что я вам скажу.
- Но это же самое важное, что есть на свете. - Я и сам удивился собственным словам. - Где бы мы все были без любви?
- Выходит, вы романтик?
- Я не очень хорошо понимаю, о чем вы. Романтик? Ну да, я испытываю чувства. Сильные - пожалуй, даже слишком сильные. Если это так, то я - романтик? Может быть.
- Но сейчас все мужчины очень глубоко чувствуют, - не отставала она. - Мои друзья, мальчики, которые сражались там. Их отягощает бремя эмоций, печаль, даже страх. Раньше ничего похожего не было. Как вы думаете, чем вызвана эта перемена? Разве это не очевидно?
- Да. В какой-то мере. Но мне интересно услышать ваше объяснение.
Я подумал, глядя в стол. Я хотел быть с ней честным - насколько отважусь. И еще я хотел, чтобы мои слова были осмысленными.
- Прежде чем я пошел туда, - начал я, глядя не на собеседницу, а на грязную ложку, лежащую передо мной, - я думал, что кое-что о себе знаю. Конечно, я тогда чувствовал. У меня были друзья и… простите меня, Мэриан… я влюбился, надо полагать. По-детски. И эта любовь меня очень ранила. Конечно, виноват был только я сам. Я поступил необдуманно. Впрочем, тогда я не так считал. Я был уверен, что все хорошо продумал и что на мое чувство отвечают взаимностью. Безусловно, я заблуждался, глубоко заблуждался. И произошли события, над ходом которых я был не властен. Потом, когда я отправился туда и попал в полк, - и там встретил вашего брата, - тогда я понял, какого дурака свалял раньше. Потому что внезапно все, сама жизнь, стало удивительно ярким переживанием. Словно я теперь жил на иной плоскости по сравнению с тем, что было раньше. В Олдершоте нас учили не драться - нас учили как можно дольше оставаться в живых. Как будто мы уже умерли, но, научившись метко стрелять и ловко орудовать штыком, могли хотя бы выиграть еще несколько дней или недель жизни. В этих казармах жили не люди, а призраки, вы понимаете, Мэриан? Мы все как будто умерли еще до отъезда из Англии. А когда меня не убили, когда я оказался одним из везунчиков… Понимаете, в казарме нас было двадцать. Двадцать ребят. А вернулись только двое. Один - который сошел с ума, и я. Но это не значит, что мы выжили. Я не считаю, что выжил. Пусть меня и не зарыли во Франции, но я остался там. Духом, во всяком случае. Теперь я только дышу. Но дышать и быть живым - не обязательно одно и то же. Теперь вернемся к вашему вопросу - романтик ли я? Думаю ли я категориями любовей и свадеб? Нет. Эта возня кажется мне абсолютно бессмысленной, целиком и полностью тривиальной. Я не знаю, как это меня характеризует. Возможно, это признак того, что у меня с головой не в порядке. Но, понимаете, дело в том, что у меня в голове всегда было что-то не в порядке. С тех самых пор, как я себя помню. И я никогда не знал, что с этим делать. Никогда не понимал. А теперь, после всего, что случилось, после всего, что сделал я сам…
- Тристан, хватит. - Она вдруг потянулась ко мне и взяла мою руку - та заметно тряслась, и я снова застеснялся. Я понял, что еще и плачу - не навзрыд, просто слезы ползут по щекам; я устыдился и этого тоже и вытер глаза тыльной стороной левой руки. - Я совершенно зря спросила. Я просто шутила, и все. Не обязательно рассказывать то, о чем вам не хочется говорить. Боже мой, вы проделали весь этот путь, чтобы встретиться со мной, чтобы принести мне этот великий дар - рассказы о моем брате, - и я вам так отплатила. Вы меня когда-нибудь простите?
Я улыбнулся и пожал плечами:
- Тут нечего прощать. Просто… ну, ни с кем из нас не стоит говорить на эти темы. Вы упомянули, что у вас есть друзья - которые были там, а потом вернулись?
- Да.
- Ну и как, они любят вспоминать то, что было там?
Она подумала минуту и заколебалась.
- Это сложный вопрос. Иногда мне кажется, что да, поскольку они непрестанно говорят об этом. Но всегда потом расстраиваются. Совсем как вы только что. Но в то же время мне кажется, что они не могут удержаться, чтобы не переживать прошлое снова и снова. Как вы думаете, когда это пройдет?
- Понятия не имею. Очень не скоро.
- Но ведь все кончилось, - настаивала она. - Все кончилось! А вы молоды, Тристан. Вам всего двадцать один год. Боже, да вы ведь тогда были совсем ребенком! Семнадцать лет! Не позволяйте всему этому утопить вас. Посмотрите на Уилла.
- О чем вы?
- Ну, его больше нет, верно? - сказала она с искренним сочувствием. - Он не может даже расстроиться. Он не живет даже с кошмарными воспоминаниями.
- Да, - согласился я, и привычная острая боль снова пронизала мое тело. Я громко выдохнул и потер ладонями глаза. Отняв руки, я поморгал и тщательно сфокусировал взгляд на лице собеседницы. - Можно, мы отсюда уйдем? Мне нужно глотнуть свежего воздуха.
- Конечно, - сказала она и нетерпеливо постучала по столу, как бы соглашаясь с тем, что мы слишком задержались в этом кафе. - Вам ведь еще не пора ехать обратно в Лондон? Мне очень интересен наш разговор.
- Нет, пока нет. Я могу остаться еще на несколько часов.
- Отлично. Сегодня прекрасная погода. Мы можем погулять. Я бы вам показала разные места, где мы с Уиллом росли. Вам непременно надо посмотреть Норидж, это очень красивый город. Потом зайдем куда-нибудь на поздний обед. И я хотела попросить вас еще об одном одолжении, но о нем я вам скажу попозже, если не возражаете. Я боюсь, что если попрошу вас сейчас, вы откажете. А я не хочу, чтобы вы отказали.
Я помолчал секунду-другую и кивнул:
- Хорошо. - Затем встал и снял плащ с вешалки. Моя спутница надела пальто. - Я только заплачу за наш чай, подождите меня на улице.
Я смотрел, как она идет к дверям, выходит на улицу и стоит, застегивая пальто и озираясь в поисках знакомых. Физически она вовсе не была похожа на Уилла. Они принадлежали совсем к разным типам. Но было что-то в ее манере держаться, некая уверенность, что ее красоту заметят, - и досада на это. Я понял, что улыбаюсь, глядя на нее, и пошел к прилавку платить за чай.
- Простите за шум, - сказал я нашей официантке, когда она взяла у меня деньги и отсчитала сдачу из кассы. - Надеюсь, мы вам не очень докучали.
- Не нужно извиняться. Вы были другом Уилла, верно?
- Да. Да, мы служили вместе.