Действительно, зачем она должна извиняться, если Боткин сам виноват? Его не звали, а он приперся - вот и получил. Но лучше было бы просто потребовать, чтобы он вышел из кабинета, не скатываясь до нецензурщины и мелодраматических обобщений насчет мужского пола. Как ни крути, а определенную вину Ольга Борисовна за собой чувствовала. Если не извиняться, то как-то сгладить свою грубость было просто необходимо. Ладно бы еще Колбина послала и выматерила, а то - Боткина. Доброго безответного чудика, от которого, если уж начистоту, и избавляться почему-то не хочется. Неудобный он какой-то, это так, но в то же время не противный, не отталкивающий, скорее даже наоборот. И не алкаш, а среди врачей приемных отделений алкоголизм постепенно становится традицией. Работа тому способствует, с одной стороны, она суточная - отдежурил и гуляй, а с другой - нервная, на переднем, так сказать, крае. Вот и спиваются люди.
"Сгладить" в понимании Ольги Борисовны означало поговорить в обычной спокойной манере, дать понять, что все нормально, что не надо придавать пустякам большого значения. Ольга Борисовна заперла дверь на замок, посмотрела в зеркало, беглыми движениями поправила прическу и макияж, с недовольством отметила, что под глазами снова появились черные круги (спать надо побольше), и вышла на поиски доктора Боткина.
Алексей Иванович отыскался в смотровой. Принимать было некого, день сегодня был каким-то "неурожайным", поэтому доктор и медсестра Таня коротали время за беседой.
- Николай Лесков умер от инфаркта миокарда, - рассказывал Боткин, - иногда, правда, пишут, что от стенокардии, но уж мы-то с вами, Татьяна Валентиновна, прекрасно знаем, что от стенокардии умереть невозможно…
- Как интересно! - сказала Ольга Борисовна, входя в смотровую и садясь на кушетку. - А вы любите Лескова, Алексей Иванович, или вас только медицинские аспекты его биографии интересуют? Мне вот, например, "Леди Макбет Мценского уезда" очень нравится.
- Сильно написано, - кивнул Боткин, - очень впечатляет, но мне больше всего нравится "Очарованный странник"…
Вел себя он, как обычно, словно и не было в кабинете заведующей отделением полчаса тому назад никакого инцидента.
- …И "Соборяне", но "Странник" все же больше.
Этих произведений Лескова Ольга Борисовна не читала или читала когда-то, да не запомнила. Из всей русской классики она любила только Чехова и Куприна. Оба писали легко, незанудливо и в то же время со смыслом. Это не Лев Толстой с Достоевским, которых начнешь читать, да и увязнешь, как Наполеон в снегах России. Однако признаваться в своем "невежестве" не стала, а покивала, мол, как же, знаю.
- А мне "Левша" нравится, - высказалась Таня.
- Далеко не лучшее произведение Лескова, - сказал Боткин. - Впрочем, так часто случается, когда визитной карточкой писателя становится что-то посредственное, а гениальное остается в тени или на заднем плане. Взять хотя бы Булгакова. Все знают "Мастера и Маргариту" да "Собачье сердце", а про "Бег" не сразу и вспомнят. Не сразу и не каждый. Мне "Собачье сердце" совсем не нравится. Такое впечатление, что Булгаков не столько над советской властью издевается, сколько над врачами. Стоит вчитаться, как замечаешь, что Преображенский и Борменталь - образы скорее карикатурные. Умел, умел Михаил Афанасьевич вывернуть все наизнанку, в этом ему не откажешь…
От продолжения дискуссии Ольгу Борисовну спасло появление старшей медсестры с кипой бумажек, которые надо было подписать. В смотровой подписывать было неудобно, поэтому Ольга Борисовна увела Надежду Тимофеевну к себе в кабинет.
- В обсервационном с завтрашнего дня будет новая старшая сестра. - Надежда Тимофеевна только что вернулась из административного корпуса и делилась новостями. - Какая-то Жебракова, раньше в двадцатой больнице работала. Говорят - помешана на здоровом образе жизни, пока устраивалась, уже развела агитацию в кадрах. У меня соседка такая. Чай пьет только зеленый и собранный должным образом в определенное время года, кажется, по весне. Мясо и даже курицу не ест, питается морепродуктами, завернутым в лист салата. Хлеб - зерновой и непременно с какими-то целебными добавками… Тощая, как скелет, грудь минус второго размера, ноги-руки как спички, а от мужиков отбоя нет. Каждый месяц новый хахаль!
- На костях мясо слаще, - ухмыльнулась Ольга Борисовна. - А что это, новое правило такое - старших сестер со стороны брать?
Вообще-то, старших сестер полагалось "выращивать" в отделениях. Подолгу присматриваться, испытывать по возможности и лишь потом продвигать. Слишком важная и ответственная это должность, чтобы брать на нее человека со стороны. "Слабый" заведующий отделением может спокойно работать, если у него "сильная" старшая медсестра, но ни один "сильный" заведующий, насколько бы силен он ни был, при "слабой" старшей медсестре долго на своем месте не удержится.
- Насколько я поняла, у Карапетян была своя кандидатура, а у Брызгалова своя. Вот и взяли со стороны, чтобы ни нашим, ни вашим.
Брызгалов - заместитель главного врача по акушерству и гинекологии. Карапетян заведовала акушерским обсервационным отделением.
- Она и будет - ни нашим, ни вашим, - сказала Ольга Борисовна, - долго не просидит.
- Ну не совсем же незнакомого человека взяли, наверное, - предположила Надежда Тимофеевна. - Кто-то порекомендовал.
- Ага, - поддакнула Ольга Борисовна, - в двадцатой не знали, как отделаться, вот и порекомендовали. Здоровый образ жизни, говоришь? Это настораживает… Хотя Гаянэ Суреновна ее быстро обломает, если понадобится.
- Это да, - согласилась Надежда Тимофеевна. - У Суреновны не забалуешь.
В обсервационное отделение госпитализируют беременных, рожениц и родильниц, которые могут стать источником инфекции для окружающих. Примерно треть контингента здесь составляют так называемые "асоциальные" личности - сильно пьющие, бродяжничающие, нигде со своей беременностью не наблюдавшиеся. Впихнуть их в строгие рамки дисциплины очень тяжело, но заведующая обсервацией, благодаря своему крутому нраву, без проблем справлялась с этой задачей.
После ухода Надежды Тимофеевны Ольга Борисовна начала готовиться к новому "антиникотиновому" рейду. Не столько для того, чтобы лишний раз выслужиться, сколько для того, чтобы реабилитироваться перед самой собой. Набравшись решимости, она отрыла дверь и столкнулась с Боткиным.
- Вы ко мне? - машинально спросила Ольга Борисовна.
- К вам, - ответил Боткин, - по личному вопросу.
Все ясно - обиделся и принес заявление об уходе. Как же просто, оказывается, открывался ларчик. Кто бы мог подумать, что Боткин настолько обидчив?
- По личному в рабочее время? - Ольга Борисовна притворилась удивленной, не из вредности, а чисто для порядка, как и положено строгой начальнице.
- Никого пока нет, а пробу снимать только через полчаса, - отчитался Боткин.
- Ну раз так - заходите, - разрешила Ольга Борисовна.
Она вернулась на свое место, а Боткин уселся напротив, через стол, достал из нагрудного кармана ручку и принялся вертеть ее в руках.
"Точно - увольняться пришел, - подумала Ольга Борисовна. - Вон и ручка уже наготове".
- Ольга Борисовна! - Боткин посмотрел на заведующую отделением, но сразу же отвел глаза в сторону и еще сильнее завертел ручку. - Ольга Борисовна!..
- Вы, наверное, не поверите, но я прекрасно помню, как меня зовут, - поддела Ольга Борисовна. - Переходите к делу, Алексей Иванович, я тороплюсь…
- Это не дело, - мотнул головой Боткин, - это нечто большее. И очень важное… Во всяком случае, для меня… Сегодня, когда вы… ну, когда я… когда вы сказали, что мне лучше уйти…
- Я сказала это резче, чем следовало, Алексей Иванович, и чем скорее мы забудем…
- Нет-нет! - затряс головой Боткин. - Нельзя забывать такое!
"В каждом человеке дремлет граф Монте-Кристо, поэтому старайтесь никого не обижать, ни понапрасну, ни по делу", - говорила студентам доцент кафедры психиатрии Милявская. Надо же, оказывается, и в добрейшем докторе Боткине дремал мстительный граф. А сейчас проснулся. Ну-ну!
- Каждый сам решает для себя, что ему нужно помнить, а что - нет. - С учетом недавней своей резкости, Ольга Борисовна старалась выражаться максимально корректно. - Если вам хочется, то…
Боткин сказал, что его неправильно поняли, что ему не хочется, точнее, хочется совсем другого, что он никак не мог решиться, но сегодня осознал, что так дальше продолжаться не может. Говорил он в своей манере - сбивчиво, с длинными паузами. Ольга Борисовна, чтобы не терять времени зря, достала из ящика стола несколько чистых листов бумаги и положила их перед Боткиным. Все шло, нет - все стремительно катилось к написанию заявления об увольнении. Ольга Борисовна даже благородно решила, что отпустит Боткина без полагающейся отработки двух недель. Подежурит сама, ей не привыкать, да и, в конце концов, она немного виновата в том, что случилось. А как будет рада Виктория Васильевна…
- Я счастлив, что судьба свела нас здесь, Ольга Борисовна, и надеюсь, что это не случайно…
Ольга Борисовна не сразу осмыслила услышанное.
- Я долго не решался сказать вам, то, что хотел сказать, но сегодня понял - теперь или никогда!
- Это вы о чем, Алексей Иванович? - спросила Ольга Борисовна. - И при чем тут судьба?
- При том, что мы встретились не случайно! - выдал Боткин. - Я в этом уверен! Почти уверен… Я очень волнуюсь, простите… Но я не могу…
- Это что - признание в любви? - догадалась Ольга Борисовна и тут же почему-то ужаснулась своей догадке. - Алексей Иванович, в самом ли деле?
- Да. - Боткин весь как-то подобрался и вроде бы даже перестал смущаться. - Я люблю вас!
- С первого взгляда? - прищурилась Ольга Борисовна, не в силах сдержать улыбку.
- Не совсем, - признался Боткин. - С первого взгляда я почувствовал к вам расположение, а через некоторое время понял, что расположение превратилось в нечто большее. А сегодня, когда я увидел, как вы страдаете…
Ольгу Борисовну разобрал смех, да какой! Про такой смех говорят "напал хохотун". Она смеялась в полный голос, запрокидывая голову и хлопая ладонями о подлокотники кресла. Разок даже ногой притопнула в избытке чувств. Боткин терпеливо ждал, пока она насмеется вдоволь. Ручку он вернул в карман халата и теперь сидел, упершись ладонями в колени. "Чисто орел", - подумала Ольга Борисовна и засмеялась пуще прежнего.
Смеясь, она думала о том, что скажет Боткину. Явно же следовало что-нибудь ответить, ведь не каждый день сотрудники признаются в любви. Ольге Борисовне, если честно, никто никогда в любви не признавался. С мужчинами у нее все происходило как-то само собой - влечение, секс, отношения, прекращение отношений. Тема любви если и звучала, то разве что во время секса, да и только в качестве, если можно так выразиться, звукового сопровождения. Соответствующего текущему моменту и ни к чему не обязывающего. Сама Ольга Борисовна никогда никого не любила, то есть не испытывала ни к кому из своих партнеров каких-либо глубоких, всеобъемлющих чувств. Ее чувства скорее можно было охарактеризовать как влечение, не более того. Периодически к влечению добавлялся расчет - кто-то был обеспечен настолько хорошо, что его можно было считать богатым, кто-то имел хорошие связи в медицинском мире и мог поспособствовать карьере. Влечение вкупе с выгодой превращали "партнера" в "кадра", то есть в человека, за которого можно было выйти замуж, а если точнее - которого можно было женить на себе.
Послать подальше, но на сей раз в более мягкой форме?
Или подыграть?
Собственно, Боткин как мужчина не вызывал отторжения. Не красавец, но в целом внешность приятная, а смазливо-лощеные красавчики Ольге Борисовне никогда не нравились. Интеллигентный, воспитанный, с таким не стыдно показаться на людях. Был у Ольги Борисовны по молодости перспективный кадр, обеспеченный, внимательный, хороший в постели, но совершенно без манер. В ресторане мог спокойно высморкаться в полотняную салфетку, а нож использовал исключительно для намазывания масла на хлеб. На потеху окружающим и к стыду Ольги Борисовны кавалер ел при помощи вилки, которую держал в правой руке, время от времени помогая ей куском хлеба, зажатым в левой. А после еды он шумно отрыгивал, после чего оглаживал себя по животу и констатировал: "Карлсон наелся". Месяца два Ольга Борисовна крепилась, а потом сорвалась, и отношениям настал конец. Несмотря на всю перспективность. Представить Боткина рыгающим было невозможно. А еще Ольге Борисовне всегда нравились мужчины с небольшими аккуратными бородами. Борода в ее восприятии являлась символом мужественности. И вообще, короткая ухоженная борода - это так красиво.
В итоге верх над остальными соображениями взяло любопытство. Ольге Борисовне стало любопытно, насколько искренен Боткин в своих откровениях. Насколько далеко он готов зайти? Как он собирается ее обольщать и соблазнять? И вообще, каков Алексей Иванович в роли ухажера? А каков он в постели?
При попытке вообразить себя в объятьях доктора Боткина накатил новый приступ смеха. "Нормальный человек давно бы обиделся, - подумала Ольга Борисовна, - а этот сидит как ни в чем не бывало. Может, это и есть любовь?"
Вспомнился князь Мышкин из "Идиота". Классику Ольга Борисовна не перечитывала со школьных времен, а вот сериалы уважала, особенно душевные и с любимыми актерами. В "Идиоте" снялись сразу два ее кумира - Машков и Миронов, поэтому этот сериал Ольга Борисовна смотрела раз пять, если не семь. Кстати говоря, взгляд у Мышкина настоящего, то есть у Боткина, был точь в точь такой же, как и у Мышкина киношного - добрый-предобрый и немного виноватый. Как будто он знает все про всех и очень этого стесняется. Про таких вот говорят, что в тихом омуте черти водятся.
Когда последняя смешинка улетела в пространство, Ольга Борисовна достала из нагрудного кармана халата платок, осторожно, чтобы не размазать косметику, промокнула повлажневшие глаза и сказала:
- Извините, но все это так неожиданно.
- Неожиданно, - словно эхо, согласился Боткин.
- И что же мы теперь должны делать? - поинтересовалась Ольга Борисовна.
Вопрос прозвучал глупо, но цели своей достиг - Боткин вышел из оцепенения.
- Не знаю, - ответил он, разводя руки в стороны. - Все зависит от того, что вы скажете.
- А что я должна сказать? И должна ли я вообще?
Ольга Борисовна не то чтобы привыкла доминировать в отношениях, она просто не признавала отношений, в которых не являлась лидером. Вот и сейчас она сразу же начала расставлять точки над "i", вынуждая Боткина объяснять и оправдываться.
- Не должны, конечно же, не должны, - заволновался Боткин, - но я бы был рад, счастлив…
- Если бы я ответила вам взаимностью?
- Если бы вы хотя бы не сказали "нет"… Для начала. Тогда бы я… то есть мы… возможно, что у нас могло бы… ну, вы понимаете…
- Понимаю, - кивнула Ольга Борисовна. - И что же все-таки дальше? Я не говорю "нет", но мне хотелось бы представлять, хотя бы в общих чертах, как будут развиваться наши отношения. Как бы они не осложнили нашу совместную работу…
- Работу не осложнят, - твердо сказал Боткин. - Это я вам обещаю. А насчет того, как будут развиваться… Я и сам не знаю. Может быть, мы встретимся в субботу где-нибудь в центре? Погуляем, если будет хорошая погода, а если нет, то сходим в кино?
Предложение звучало необычно и как-то архаично. Обычно мужчины, назначая свидания, говорили: "Посидим там-то и по ходу дела решим, что делать дальше". "Решим, что делать дальше" означало "решим, где будем ночевать - у меня или у тебя". Исключением из правил был один дизайнер, который выражался предельно откровенно: "Приезжай, перепихнемся".
- А вы меня потом проводите до дома? - улыбнулась Ольга Борисовна.
- Конечно! - расплылся в улыбке Боткин, приняв подкол за чистую монету. - Можете не сомневаться.
- Только не рассчитывайте на что-то большее, - предупредила Ольга Борисовна. - Я - девушка очень строгих правил, но при этом нежная и ранимая…
Про нежную и ранимую она вспомнила спустя полчаса, разгоняя очередную группу курильщиков у ворот. На сей раз Ольга Борисовна действовала жестко и в то же время коварно. Пришла, наорала, пригрозила, а двоих, посмевших огрызаться, пригласила пройтись вместе с ней к главному врачу. Записывать фамилии намеренно не стала, рассудив, что не так важно досрочно выписать кого-то за курение, как создать у народа стойкое впечатление, что здесь им спокойно покурить не дадут. Окрыленная успехом, Ольга Борисовна немного прошлась по территории. Никого за курением не застукала, только вспугнула "голубков" - медсестру из лаборатории и охранника, самозабвенно целовавшихся на задворках пятого корпуса. "Голубки" настроили на лирический лад и напомнили о предстоящем свидании.
Добрый доктор Айболит
Накануне первого свидания доктор Боткин отличился в очередной раз. Совершил, можно сказать, небывалое - через свое терапевтическое приемное отделение ухитрился госпитализировать в урологию больного, от которого урологи в лице заведующего отделением только что отказались. В порядочном, уважающем себя медицинском учреждении (а именно к таким учреждениям и относилась шестьдесят пятая клиническая больница) подобное даже вообразить невозможно, а вот же - получилось.
Дело было так. Некто Акмалов, сорокапятилетний гражданин солнечного Узбекистана, повар кафе, расположенного у платформы "Северянин", был доставлен в хирургическое приемное отделение "Скорой помощью" с жалобами на сильные боли в пояснице и диагнозом "мочекаменная болезнь, некупированная почечная колика, камень в мочеточнике под вопросом". Камни в почках появились у Акмалова давно, и колика возникла не впервые в жизни, но прежние колики, в отличие от нынешней, удавалось быстро купировать.
Затянувшийся болевой приступ, кровь в моче, тошнота - нетрудно было предположить, что один из камешков двинулся из почки в мочеточник и застрял там. Во всяком случае, врач "Скорой помощи" придерживался именно такого мнения.
Заведующий урологическим отделением Чарский, осмотрев Акмалова, велел сделать тому еще один укол но-шпы, после чего в госпитализации отказал. Колика, дескать, купирована, оснований для экстренной госпитализации нет. Если есть желание - можно госпитализироваться планово. Плановая госпитализация для иностранца, не имеющего российского полиса обязательного медицинского страхования, платная, в отличие от экстренной.
- Ничего у меня не купировалось, - возразил Акмалов, - только чуть меньше болеть стало, а совсем не прошло.
- Чуть меньше - это уже положительная динамика, - обнадежил Чарский. - Дальше будет лучше.
Заведующий урологическим отделением относился к людям, которых невозможно было объехать на кривой козе, иначе говоря - поиметь на халяву. Ишь, чего придумали ушлые бесполисные иностранцы: чуть что, вызывают "Скорую" и норовят госпитализироваться забесплатно. Ну, может, "скоропомощникам" дадут рублей пятьсот, чтобы не артачились, а в приемном покое прикидываются безденежными и непонятливыми. Не выйдет! Хочешь качественно полечиться в таком "элитном" отделении, как урология, - плати. Или вали на родину и лечись там.