Но большого выбора не было. Еще несколько дней - и полетят удалые административные головы. Причем начнут забаву именно с его головы. К тому же в глазах Торбы то и дело вспыхивал огонь особого рода энтузиазма… Того энтузиазма, с каким командир отправляет своих бойцов, вооруженных штыком и гранатой, атаковать танковую колонну… Но в наших условиях, знал многоопытный Папа, такой энтузиазм иногда имеет решающее значение.
- Вам, конечно, потребуется городское финансирование? - поджав губы, спросил он.
- Конечно.
- И вы бы хотели сами контролировать потоки?
- Без сомнения.
Губернатор приподнял левую бровь. Потом поскреб ногтем пятно на поверхности стола… Посмотрел в окно…
- Сколько?
Торба не моргнув глазом, назвал цифру. Губернатор нахмурился.
- Но финансирование - не главное, - быстро добавил Торба.
- А что же главное?
Торба, прищурившись, посмотрел куда-то вдаль, за окно, поверх крыш городских домов.
- Главное - масштаб задачи. Мы готовы дать бой! - не очень понятно выразился он. И в его глазах на короткое время опять вспыхнул огонь того самого энтузиазма.
Папа вздохнул.
- Сколько времени вам потребуется на всю операцию?
- Четверо суток, - не моргнув глазом, сказал Торба.
Губернатор посмотрел на календарь. Он уже и сам прикинул в голове, что четверо суток будут минимальным сроком.
- Даю вам семьдесят два часа, - тем не менее, сказал Папа. - К воскресенью крыс в городе быть не должно!
* * *
В десять часов утра Ксюша лежала на кушетке в сестринской комнате на первом этаже больничного корпуса. Она лежала щекой на серой застиранной простыне, покрывавшей дерматиновое изголовье, спиной к раскрытому окну и лицом к стене, и бессмысленно смотрела на пляшущие по казенной желтой краске ажурные тени. Ей было страшно.
Что делать? Что?! Ну что он за сволочь, этот Бэха! Ведь по роже видно, что у него есть деньги, есть! Но такой человек скорее удавится, чем оторвет от себя свои кровные - пусть даже на хорошее дело! Но самое обидное даже не в этом! Ксюша-то хороша! Ведь с самого начала было ясно, что Бэха жмот. Так зачем было и просить, зачем было унижаться и терять время.
Перед Ксюшиными глазами то и дело всплывали обтянутые кожей черепа в окошке пятого отделения. И она никак не могла отогнать от себя эти видения. И где-то среди них - ее Тося…
Что делать!? Что?
Близко от Ксюшиного лица на стене раскачивались дырявые тени от листвы. Тени то почти успокаивались, и лишь беспокойно дрожали на одном месте, то вдруг с улицы доносился порыв ветра, деревья начинали волноваться и шуметь, и тени перед Ксюшиным лицом принималась размашисто раскачиваться из стороны в сторону.
Нужно искать правду. В конце концов, сейчас не средневековье. Можно привлечь прессу, написать в Москву, пойти к какому-нибудь депутату. Но тут любому понятно: Тосю перевели в пятое отделение для того, чтобы Ксюшу запугать! Чтобы дать ей понять: ситуация под контролем, и Ксюша на крючке. Стоит ей совершить хотя бы одно неосторожное движение, и с Тосей может произойти все, что угодно. Все, что угодно!
Правду конечно, нужно искать, но сначала следует забрать из больницы Тосю. Для того, чтобы развязать руки и вырвать у врагов главный рычаг давления. И уже тогда… Но как забрать из больницы Тосю, если у них все схвачено, а у Ксюши нет денег…
Вдруг светлое пятно на стене потемнело, как будто кто-то встал снаружи под окном и заглянул внутрь. Ксюша вздрогнула и замерла. Она услышала шлепок падающего на пол предмета и обернулась, но в окне уже никого не было видно. Лишь потревоженная ветка жасмина встревоженно раскачивалась из стороны в сторону.
А на полу посредине комнаты лежал полиэтиленовый пакет с эмблемой соседнего универсама.
Судя по тому, как пакет безвольно осел на бок, он был пустым. Или точнее, почти пустым: какой-то небольшой плоский предмет прижимал дно пакета к полу. "Бомба! - догадалась Ксюша. Но тут же мысленно махнула рукой. - Какая там бомба!.. Да и потом… все равно…"
Она встала с постели, подняла пакет, заглянула внутрь и вытащила оттуда маленький сверток, обернутый в газету. Ксюша развернула газету, и под газетой обнаружила еще один слой упаковки - на это раз из плотной коричневой бумаги. Разодрав и бумагу, она с удивлением увидела пачку денег, крест-накрест перевязанную банковской полосатой лентой. Из-под ленты с одной стороны на Ксюшу печально смотрел одутловатый глаз американского государственного деятеля Франклина, а с другой было выведено вязью число пятьдесят.
В пачке Ксюша насчитала пять тысяч долларов США.
* * *
И все-таки нельзя сказать, что ситуация с крысами полностью заслонила собой все другие городские новости. В эти дни внимание публики привлекли и подробно обсуждались еще несколько сенсационных и даже трагических событий.
Во-первых, городская бабушка-пенсионерка, приехав в свой домик, купленный в одной из деревень области, решила избавиться от прошлогодней сухой травы старым дедовским способом - чиркнула спичкой о коробок, и легкий огонек ходко побежал по огороду, слизывая сухую, как порох, ненужную траву. Но не учла бабушка свежий попутный ветер и близость соседского сарая. В итоге ее сельскохозяйственная инициатива привела к уничтожению сорока шести домов этой самой деревни. Нет, вы можете себе это представить? Почти вся деревня перестала существовать из-за какой-то бестолковой дачницы.
Во-вторых, опять произошло столкновение на железнодорожном переезде, электричка превратила пригородную маршрутку в кучу металла, погибли ни в чем не повинные люди, в том числе четверо детей, отправившихся из летнего лагеря в ближайший магазин за мороженым. Погибли, заметьте, по вине беспечного водителя маршрутки, который сам чудом остался жив. И найдут ли уже когда-нибудь управу на эти маршрутки? Ведь что ни день - то трагедия!
В-третьих, одна из жительниц города, работница хладокомбината, родила пятерых близнецов, что случается в нашем городе раз в двадцать пять лет. Все малыши после родов остались живы, но оказалось, что у трех из них имеются маленькие хвостики на манер собачьих. Хвостики ампутировали прямо в роддоме, а безмятежной мамаше и ее мужу городские власти выделили четырехкомнатную квартиру.
И, наконец, поползли слухи о том, что предприимчивые горожане открыли еще один способ легкого заработка, что-то связанное с бытовой химией. Будто бы они покупают в обычном хозяйственном магазине не то известь, не то цемент, что-то с ним делают прямо в домашней ванне, в чем-то разводят, с чем-то смешивают, и после этого продают одной иностранной компании - то ли японской, то ли голландской - чуть ли не по цене золота. Что заниматься этим может не только специалист-химик, а прямо-таки каждый дурак, и будто бы уже есть люди, которые нажили на этом деле целые состояния.
В слухах было дело или нет, но Матросов с Бэхой, приехав покупать порошок, обнаружили у дверей склада в железнодорожном тупике шевелящуюся очередь. В очереди преобладали молодые люди предприимчивой наружности, а также бывалые женщины челночного вида. У всех, стоявших у дверей, были одинаково возбужденные и таинственные лица, как у людей, в первый раз попавших в казино или на поединок по боксу среди женщин.
Матросов с самого утра был как-то рассеян и задумчив и, судя по всему, особенного значения очереди не придал. Но Бэха, увидев выстроившихся людей, помрачнел.
- Вот черт! - в сердцах сказал он.
- Что?
Бэха посмотрел на Матросова сердито.
- Думаешь, опять химик сработал? - догадался Матросов.
Бэха не ответил.
Приятели пристроились в хвост.
Очередь настороженно помалкивала. Люди находились в напряжении и подозрительно поглядывали друг на друга.
- Почему мы так медленно двигаемся? - наконец спросила женщина с бегающими глазами. - Что они там возятся?
- Деньги не успевают считать, - ответил парень с золотой цепью в палец толщиной. - Суммы-то большие. А у людей - мелочь.
- Какая еще мелочь?
- Ну, сотни там, полтинники!
Очередь опять помолчала.
- Так что же нам, тут до утра стоять?.. Нужно мелочь- мимо! Брать только тысячи!
- Ишь, какой умный! А у меня, может быть, половина суммы - сотнями. Что же мне теперь, домой идти?
Какой-то парень в бейсболке за несколько человек впереди рассмеялся нервным деревянным смехом.
Некоторое время люди стояли молча. А о чем можно говорить в такой странной очереди?
- Вы видели? Только что один мужчина увез целый багажник! - не выдержала молодящаяся женщина с пышной укладкой на голове. Рядом с ней на земле стояла сумка на колесиках.
- Багажник - еще что! Утром, говорят, один приезжал на грузовике! - сквозь зубы процедил ее сосед.
- На грузовике!?
Матросов невольно покраснел. Они с Бэхой тоже приехали на фургоне, но на всякий случай оставили его за несколько сот метров от склада.
Никто не ответил, но было заметно, что все, стоящие в очереди, подобрались.
- А вы сколько берете? - спросила у соседа женщина в мужской кожаной куртке.
- Что беру - все мое! - буркнул в ответ коренастый сосед, кирпичным румянцем и висячими усами, напоминавший Тараса Бульбу.
- Ну и не говорите! Пожалуйста! - фыркнула женщина. - Тоже мне, граф Монте-Кристо!
Бульба отвернулся.
- А хватит нам этого… как его… сурика? - обращаясь ко всем сразу спросил кто-то.
- Хватит. Там полный ангар. Я заглядывал.
- Говорят, вчера целый состав к городу подошел.
- Скажете тоже - состав! Не состав, а четыре фуры. Но и это почти пятьдесят тонн.
- Ничего себе!
- А вы думали! Такой спрос!
Бэха досадливо крякнул.
- Черт-те что! - прокомментировал он, разглядывая носки своих ботинок. - Просто черт-те что!
Матросов кивнул.
- Скажите, а долларами они берут? - спросила у стоящего впереди парня женщина с высокой прической.
Парень растянул губы в улыбке.
- Какие доллары, мамаша! Мы не в Чикаго! Только рубли!
- Как это! - покраснела женщина. - А мне сказали… Что же теперь - и доллары не деньги?
Очередь не отвечала.
- Черт-те что! - в сердцах проговорил Бэха.
- Ты думаешь, химик? - повторил вопрос Матросов.
- Какой химик! Химик бы не справился. Тут кто-то метет языком по-взрослому!
Бэха посмотрел на часы.
- Ладно, ты пока стой, - проговорил он, - а я отъеду ненадолго. Здесь, я вижу не меньше, чем на час…
Матросов не возражал.
- Надо в больницу заглянуть… - добавил Бэха. Но уходить почему-то не спешил.
- Что? - спросил Матросов.
- Не нравится мне все это… - решительно сказал Бэха. - Очень не нравится!
Матросов пожал плечами: а что делать?
- Я это к тому, - Бэха, наконец, посмотрел Матросову прямо в глаза, - что еще не поздно отказаться.
- В каком смысле?
- В том смысле, что ничего не покупать. Деньги вернуть в клинику. А про немцев забыть.
Матросов некоторое время о чем-то размышлял. Потом почему-то смутился.
- Нет, нет, зачем же! Раз уж решили, значит решили. Да и вообще… - Он не договорил.
- Что?
- Поздно уже отказываться…
- Как это поздно? Почему?
Матросов пожал плечами.
- Потому что у меня уже нет всех денег. - Он вдруг улыбнулся. - Пять тысяч сегодня утром я уже потратил…
* * *
Развернув влетевший в окно пакет и обнаружив в нем пять тысяч долларов, Ксюша в первый момент несказанно удивилась. А потом испугалась.
Что мог значить этот пакет? Пакеты с деньги просто так в окна не влетают! Да еще с такими огромными. Тут что-то не так. Чьи это деньги? Кому они могут принадлежать?
Это или какое-то страшное недоразумение, или ловушка! Рассчитанная на то, что Ксюша возьмет эти деньги себе. Только она начнет тратить деньги, к ней сразу же явятся серьезные люди, спросят: "А где наши пять тысяч? У тебя? А мы их ищем, найти не можем!" - и возьмут ее в оборот. О таком сплошь и рядом рассказывает телевидение.
Но кому, спрашивается, нужно расставлять Ксюше ловушки? Да еще таким странным рискованным способом. Заместителю главного врача? Администрации больницы? Не похоже. У них нашлись бы способы и попроще.
И ведь сумма-то - точно такая, какую она просила у Бэхи. О том, что ей нужны деньги, знали Бэха и Матросов. Кто-то из них имеет отношение к пакету. Бэха? Но зачем им это нужно. И вообще, какая связь одного с другим?
Ксюша так и не пришла ни к какому выводу и решила не ломать попросту голову. На всякий случай она достала из пакета деньги и спрятала их на себе. Выбрасывать пакет она на всякий случай не стала, сложила его аккуратно и засунула в стопку с чистым бельем.
А во время тихого часа, когда Ксюша прибиралась в сестринской, со двора донесся шум мотора и, выглянув в окно, она увидела проезжающую по дорожке между корпусами машину Бэхи.
Ксюша торопливо бросила швабру, накинула куртку, сунула ноги в уличные туфли и побежала во двор.
Пока она бежала, машина уже доехала до административного здания, и Бэха, по-видимому, скрылся внутри. Но не успела Ксюша как следует отдышаться, как он вышел оттуда, на ходу шаря по карманам в поисках ключей.
Увидев Ксюшу, он удивился, точнее, удивился решительному выражению ее лица.
- Что случилось? - Бэха замедлил шаги.
- Это не ты?
- Что?
Ксюша пытливо смотрела ему в лицо.
- Кто-то бросил мне в окно пакет… - сказала она. - А я никак не могу понять, кто.
Бэха пожал плечами - ни к какому пакету он отношения не имеет. Отыскав ключи, он нажал на кнопку и разблокировал замки дверей.
- А что в пакете? - рассеянно спросил он. Стало ясно, что про деньги он ничего не знает.
- В пакете? - Ксюша стала торопливо прикидывать, чтобы такое придумать.
- Ну да, в пакете! Пять тысяч баксов? - пошутил Бэха.
Ксюша опустила голову.
Бэха посмотрел на нее с любопытством. Потом улыбка сползла с его лица.
- Что, на самом деле - деньги?
- Да, - тихо проговорила Ксюша.
Бэха хмыкнул. Потом стал серьезным. Потом опять издал нервный смешок.
- Это он! - с удивлением констатировал Бэха.
- Кто?
- Матросов. Деньги бросил в окно Матросов.
Ксюша недоуменно уставилась Бэхе в лицо. Бэха кивнул - да-да!
- Матросов? С чего это вдруг?
- Я же говорю, он чудак. Вы с ним два сапога - пара! Он тоже больных из пятого корпуса подкармливает. Покупает на всю получку хлеба и носит им в рюкзаке. Передает через окно. Пока никто не видит.
Ксюша оторопела.
- А ты откуда знаешь?
- Знаю. Подсмотрел.
Ксюша почувствовала, что краска бросилась ей в лицо. Вот, оказывается, что Матросов делал тогда за кочегаркой. А она подумала…
- А откуда у него деньги? Ну те, что в пакете…
- Он вчера взял кредит под залог гипофиза!
Ксюша вытаращила глаза.
- Под залог чего?!
- Под залог гипофиза. Штука такая в голове.
- Как это?
- Вот так!
Ксюша не очень поняла, при чем здесь гипофиз, но времени на расспросы не было.
- А где Матросов сейчас? Ты знаешь?
- Знаю. Стоит в очереди за суриком.
- За чем?! За суриком?
Бэха махнул рукой - долго рассказывать - распахнул дверь и посмотрел на часы.
- Ты - туда? - быстро спросила Ксюша.
- Да.
- Я с тобой!
И она бегом бросилась вокруг машины, чтобы сесть на пассажирское место рядом с водителем.
* * *
А в это время в маленькой неухоженной квартирке на краю города происходила незаметная для посторонних глаз встреча двух примечательных людей.
Жаркий день клонился к вечеру, низкое солнце над горизонтом стояло прямо напротив окон и пробивалось даже сквозь плотно задернутые шторы.
Один из встречавшихся, молодой человек с ярко-синим насмешливыми глазами, был одет по-военному - маскировочной расцветки ветровка, высокие армейские ботинки на шнуровке, заправленные в голенища брюки цвета хаки - и тем не менее вид имел сугубо гражданский, недисциплинированный и отчаянный. В то время как в другом, подтянутом мужчине средних лет, несмотря на дорогой гражданский костюм, модный галстук и добротные ботинки, безошибочно угадывалась наблюдательность и собранность человека военного. Въевшийся в кожу загар и особая тропическая поджарость указывали на то, что мужчина провел последние годы в решительной дали от северных широт.
Военный в штатском мерил шагами единственную комнату, с любопытством оглядывая ободранные углы, а молодой человек в камуфляже неотрывно смотрел на экран портативного компьютера.
Квартира, в которой они находились, была плохо пригодна для проживания. Создавалось впечатление, что ее хозяева начали большой ремонт, вскрыли полы, ободрали языки засаленных обоев, расковыряли наличники и потолок, а потом махнули на это дело рукой. Может быть, потому, что у них закончились деньги, а может, оттого, что вышел весь энтузиазм.
Мебели в квартире почти не было. В углу комнаты стояла старая тахта с отваленными боковинами и стол, на полировке которого белели круги от горячих предметов, - и то и другое, по-видимому, было принесено с соседней помойки.
Единственный стул был повернут спинкой к столу, верхом на нем сидел парень в камуфляже, положив на спинку крепкие кулаки. На экране портативного компьютера, который принес с собой военный, уже в который раз прокручивался один и тот же телевизионный ролик.
Любительская камера, прыгающая в неопытных руках, снимала группу молодых людей в черных шапочках с прорезями для глаз, которая избивала двух рыночных торговцев фруктами. В свете тусклого уличного фонаря нападавшие толкались и теснили друг друга, мелькали чьи-то руки и ноги, взлетали в воздухе палки и велосипедные цепи. Торговцы пытались защитить головы локтями. Кто-то бежал к потасовке, замахиваясь из-за спины куском арматуры.
Военный остановился перед компьютером, с любопытством глядя на экран.
На экране появилось лицо молодого человека с ярко-синими глазами, тоже в черной шапочке, а перед ним - рука невидимого корреспондента, держащая мохнатый микрофон с логотипом провинциальной службы новостей.
- Хватит уже надеяться на власть! - с силой говорил молодой человек. - Эти люди забыли о справедливости и простых людях, они думают только о своих миллиардных счетах! Нужно самим брать судьбу в свои руки!
Камера опять показала избиваемых торговцев, и голос репортера проговорил:
- Вот он, человек, который вдохновляет молодежь на подвиги. Вот он, молодой Адольф наших дней!
Синеглазый парень, который все это время неотрывно смотрел на экран, разогнулся и с яростью стукнул кулаком по спинке стула.
- Сволочь! Сволочь! Скотина!
Военный хмыкнул:
- Что, Родион, не нравится?
Парень, которого военный назвал Родионом, нервно дернул плечом:
- Это фальшивка. Монтаж! Я никогда не имел дела со скинами!
Военный развел руками:
- Ролик показывали по областному телевидению. По его результатам было заведено уголовное дело… Так что… это крутится твой срок! - он кивнул на экран.