А еще Ксюша смутно припомнила невнятный разговор, точнее рассказ Матросова о том, что инженер настойчиво предлагает ему купить у него машину. Как поняла Ксюша, машина была американская и старая, очень большая и когда-то шикарная, проехала чуть ли не миллион километров, но, по словам инженера, все еще летала, как птица. Матросов мямлил что-то и неуверенно заглядывал Ксюше в глаза, говорил, что инженер неплохой парень, вряд ли обманывает, улыбался как-то растерянно и не был похож сам на себя. Ксюша тогда туманно поняла, то пройдоха-инженер, пользуясь добротой и неопытностью Матросова, навешал ему лапши на уши и пытается всучить какой-то неликвидный хлам, а Матросов из-за природной мягкости и боязни оказаться плохим товарищем не находит возможности инженеру отказать. Но, погруженная в свои новые заботы, в мысли о предстоящем ремонте, Ксюша лишь пожала плечами и ничего не ответила, предлагая Матросову решать свои вопросы самому.
Чем больше Ксюша вспоминала, тем в большее волнение приходила.
Как такое могло получиться? В памяти вдруг всплыла больница и их первая встреча у пятого корпуса, Бэха и кредит в клинике, порошок, завод, Родион и крысы; первый разговор с Матросовым по дороге к метро, Оккервиля, Лолиту и все прочее. Как могло случиться, что она все это за два месяца напрочь забыла? Ксюша почувствовала, как кровь горячо приливает к ее лицу. Ее Матросов, человек, с которым ее так многое связывает, Матросов, которому так легко пожертвовать собой ради соседа, если тому нужна помощь, и которому так трудно вписаться в повседневную жизнь с ее расчетами и рутиной, ее Матросов мучился неразрешимыми вопросами, переживал и страдал, ждал от нее помощи, не решался эту помощь попросить, и в итоге на глазах становился чужим, - а она оставалась равнодушной к его призывам! Ксюше было стыдно. И дело тут конечно не в этой несчастной машине.
На глаза Ксюше попалась та самая шляпка от Джулии Робертс, коричневая в горох. Со времени покупки она носила ее только дома. Да и куда бы она могла ее надеть: в конное поло в наших широтах играть как-то не принято… Ксюша распахнула дверцу шкафа: многие, многие из обновок так ни разу и не надевались. Как такое могло с ней произойти?
Ксюша решила, что им с Матросовым нужно очень серьезно обо всем поговорить. Срочно. Как можно скорее. Причем, начистоту.
"От Матросова нечего ждать решительных шагов, - прикидывала Ксюша. - Пока он разберется, что хорошо, а что плохо, пока взвесит все за и против… Мужчины такие мастера усложнять простые вопросы, они умеют понастроить таких турусов на ровном месте, что потом полжизни не разберешься. Короче, нужно брать общую судьбу в свои собственные руки".
Но приступить к осуществлению своего плана Ксюша не успела. Наутро Матросов позвонил сам и попросил встретиться с ним в конце дня в парке, в летнем кафе.
Отыскивая по описанию этот самый парк, а потом и само кафе, Ксюша с удивлением обнаружила, что Матросов назначил ей встречу именно в том месте, где она когда-то давно в первый раз слушала путанные речи Оккервиля. Более того, войдя в кафе, она обнаружила внутри не только Матросова, но и мага, которые как ни в чем не бывало сидели рядышком за столом.
У Матросова и Оккервиля были одинаково серьезные лица. Сердце у Ксюши екнуло. Но она постаралась напустить на себя беспечный вид.
- А что это вы такие важные? - весело спросила она.
Матросов набрал полную грудь воздуха, но осторожно выдохнул и ничего не сказал.
- Что? - рассмеялась Ксюша.
- Он уезжает! - за Матросова ответил Оккервиль.
- Уезжает? Куда?
- Он насовсем уезжает. На Север. Далеко. Уже взял билеты на следующую неделю.
- Насовсем?.. - переспросила Ксюша, и ее голос дрогнул.
Матросов встретил ее растерянный взгляд и виновато улыбнулся. Он хотел что-то пояснить, но опять не успел.
- И правильно делает! - вступил Оккервиль. - Ты, Матросов, даже не сомневайся: большой город - не для тебя. Большой город наполнен суетой и соблазнами. В этой суете таким людям, как ты, можно запросто потерять свою жизнь.
Матросов кивнул в ответ на слова Оккервиля, но было видно, что он их едва расслышал.
- Я на днях получил письмо… - пояснил он Ксюше. - От своего знакомого, помнишь, я рассказывал… Директора детского дома…
Ксюша кивнула.
- Он пишет о своем Доме, о новостях. О счастливых переменах в их жизни. Нашелся очень богатый спонсор и теперь у них денег - сколько хочешь! А вот людей не хватает. Он пишет о программе воспитания одаренных детей, которую они запустили. О том, что к ним ездят за опытом люди со всей страны…
Как будто для большей убедительности, Матросов достал из кармана почтовый конверт, показал его Ксюше и положил на стол перед собой.
- Я за него рада… - небрежно сказала Ксюша, и лицо ее само собой приняло вызывающе-беспечное выражение. На самом же деле она смотрела на Матросова и видела: он уже отделился от нее, он как будто стал чужим… Ксюша вдруг почувствовала себя обманутой.
Матросов продолжал:
- Он зовет меня приезжать. Пишет, что у него есть для меня интересная работа. Что им как раз нужен такой человек, как я.
- Вот как?
- Да…
Матросов заглянул в Ксюшино лицо и замолчал.
Оккервиль с легким раздражением слушал их разговор. Он понимал, что без всех этих слов обычным людям не обойтись, но сам лично по свойственной ему прямоте не видел в словах большого смыла.
Как только в разговоре Матросова и Ксюши возникла пауза, маг заговорил опять:
- Столицы, мегаполисы - это большая могила для хороших идей! Люди тянутся сюда - к шуму, к блеску, к комфорту… Им кажется, что в этой мишуре и состоит жизнь… Люди думают: нужно купить квартиру больше той, что у них есть, а потом дорогую машину, а потом построить дом - и вот тогда настанет счастье…
Огненным взглядом Оккервиль посмотрел куда-то вдаль.
- А счастье - оно состоит совсем не в этом! Счастье в том, чтобы понять свое предназначение на Земле, и твердо ему следовать! - Он пристально посмотрел на Матросова. - А с того, кому многое дано, и спрос большой!
Матросов опять невнимательно кивнул в его сторону и сказал Ксюше:
- Пойми, нельзя, невозможно жить, когда в твоей жизни нет никакого смысла… Ты не представляешь, как это страшно: просыпаться утром и понимать, что твоя жизнь никому в этом мире не нужна…
- Почему же никому? - проговорила Ксюша, и Матросову послышался вызов в ее голосе. Ксюша хотела сказать, что Матросов нужен ей самой, но почему-то постеснялась. - Ты не глупый. И честный. И располагаешь к себе людей… Ты мог бы найти себе полезное занятие.
Матросов чутко выслушал ее слова и горько усмехнулся. Может быть, он тоже надеялся услышать, что нужен хотя бы ей?
- Ты… ты умеешь распространять вокруг себя вирус добра… - добавила Ксюша и покраснела оттого, что слова прозвучали слишком пафосно. - Помнишь, ты говорил, что это очень важно - распространять добро…
Матросов вскинул на нее смущенные глаза, мотнул головой и горько усмехнулся.
- Вот именно! - подхватил последние слова нетерпеливый Оккервиль. - Распространять добро! В этом его предназначение! А не в том, чтобы потратить жизнь на устройство благополучия в отдельно взятом мирке!
Ксюша вспыхнула и опустила голову. Она почувствовала, что Оккервиль имеет в виду многое, в том числе и ее саму.
- Здесь я никак не могу найти себя… - признался Матросов, стараясь смягчить слова мага.
- Но ведь есть еще любовь, - тихо проговорила Ксюша.
Матросов болезненно пошевелился:
- Любовь - да, любовь - это прекрасно! Но любовь обманчива. Она надевает на глаза человеку розовые очки. И человек запросто может принять черное за белое. А чудовище за прекрасного принца!
Ксюша сидела, не поднимая головы.
- Тем более, что люди очень часто принимают за любовь что-то другое. То, что любовью на самом деле не является.
- Что, например? - глухо спросила Ксюша.
- Например, благодарность! Когда один человек совершает ради другого красивый поступок и…
Ксюша подняла на него влажные глаза. Но потом дернула плечом и отвернулась. Да, собственно, ей какое дело? Нелепо получается: будто она его уговаривает, а он - сопротивляется. С чего вдруг?
Матросов заметил блеснувшие в ее глазах слезы.
К столику подошла официантка, чтобы убрать пустые стаканы.
Матросов дождался, пока она уйдет, и с жаром проговорил:
- Ведь у каждого человека свой талант и своя судьба. И ты… Ты красивая, живая, солнечная… В один прекрасный день ты встретишь нормального человека - веселого, сильного, смелого… Построишь с ним отличную семью, заведешь детей, к вам будут тянуться люди, чтобы заразиться от вас жаждой жизни, оптимизмом… И потом… В каждой сказке должен быть счастливый конец. И хорошая девушка должна в жизни дождаться прекрасного принца. Принца, понимаешь? Принца, а не… - Он не договорил.
Ксюша чувствовала, что слезы переполнили ее глаза и вылились на щеки.
Она слушала рассудительные слова Матросова, но слышала не сами эти слова, а нечто совсем другое: он ей не поверил! Не поверил в то, что она не просто бойкая блондинка, каких тысячи, а его судьба. Он не поверил в силу их любви!
Чтобы скрыть набегающие слезы, Ксюша взяла со стола конверт и сделала вид, что ее заинтересовала картинка и почтовая марка.
- Короче, я уже забрал документы из больницы, - заметив, что Ксюша его не слушает, заключил Матросов. - И купил билет…
- И правильно! - поддержал Оккервиль. - Даже не сомневайся. Это единственно верное решение.
- Что с тобой? - вдруг удивлено спросил Матросов.
Ксюшины глаза были полны слез, но она сидела, блаженно улыбаясь во весь рот.
- Что?
Ксюша откинула назад голову, дожидаясь, пока слезы закатятся обратно в глаза, и помахала в воздухе почтовым конвертом.
- Да что?!
- Лелятин! - смахнув остатки слез, проговорила она.
- Что Лелятин? - спросил Оккервиль.
- На обратном адресе в письме указано - город Лелятин! Первый дом-интернат города Лелятина.
Оккервиль и Матросов уставились на нее в недоумении.
- Ну, да. И что?
- Ничего. Просто Лелятин - это родной город моей бабушки. Она в нем выросла. И там осталась ее родня.
- И что это значит?
Ксюша пожала плечами.
- Это значит, что мы поедем с тобой.
- Кто это вы?
- Мы с Тосей! - беспечно ответила Ксюша.
* * *
А дальше все закружилось-завертелось, покатилось-понеслось!
Воскресным утром месяц спустя Ксюша и Матросов шли рядышком по аллее старинного парка, сильно запущенного, но все еще красивого, парка, на чугунных воротах которого сияла табличка "Первый Дом-Интернат г. Лелятина". Маленький симпатичный Лелятин, в который они приехали накануне, - по большей части одноэтажный и деревянный, утопающий в осенних садах - Ксюше очень понравился. Понравились и Тосины родственники - все, как один, хлопотливые, говорливые, хлебосольные. И интернатский парк, заросший сиренью, барбарисом и еще чем-то, что хотелось назвать жимолостью, тоже понравился
День, несмотря на начало сентября в северных широтах, был теплым и по-летнему переменчивым. Когда Ксюша с Матросов выходили из дома Тосиных родственников, накрапывал теплый дождичек. А когда добрались до интерната - сначала сорок минут на электричке, потом еще двадцать на пригородном автобусе - вовсю пригревало солнце.
Ксюша и Матросов шли по направлению к барскому дому девятнадцатого века - желтому трехэтажному зданию с белыми колоннами, в котором, собственно, и помещался "Первый Дом-Интернат г. Лелятина". А точнее сказать, они не шли, а их конвоировала к интернату возбужденная стайка разнокалиберной ребятни от шести до девяти лет.
Дело в том, что, выехав из Лелятина заранее, с утра пораньше, Ксюша и Матросов прибыли на место слишком рано, задолго до назначенного директором времени, и решили сначала погулять и осмотреть парк. Они прошлись до пруда, постояли на мостках, полюбовались кувшинками, осмотрели облупленную ротонду на берегу, которую с одной стороны начали штукатурить реставраторы, потом дошагали до оранжереи, за стеклами которой копались в земле девочки в комбинезонах, и удивились размерам зреющих помидоров, пробрались краем футбольного поля, на котором две команды мальчишек играли то ли в бейсбол, то ли в лапту, и уперлись в тупик; чтобы не возвращаться обратно, решили перелезть через ажурный заборчик, отделяющий спортивную площадку от скамеек летнего театра, и были захвачены с поличным бдительными ребятишками.
- Это я! Я их первая заметила! - возбужденно твердила самая маленькая, белокурый ангел с голубыми глазами и волосами, распущенными по плечам. У ангела отсутствовал передний зуб, и говорила она присвистывая. - Ходят везде, высматривают…
- Молодец, Серебряная Луна, - соглашались девчонки. - Сейчас доставим их в Совет Амазонок Млечного Пути, там разберутся!
- Да-да! - вторили мальчишки. - Пусть расскажут все Ордену Светлых Рыцарей Андромеды!
Ксюша и Матросов чувствовали себя двумя провинившимися Гулливерами среди бдительных и деятельных лилипутов.
Ватага состояла из мальчишек и девчонок, которые держались друг от друга особняком, - мальчишки сопровождали нарушителей справа, девчонки - слева. На плечах всех девчонок волновались одинаковые прозрачные накидки - сделанные, видимо, из отживших свой срок занавесок. Головы мальчишек украшали блестящие обручи с усиками антенн. Самый маленький из них все время досадливо крутил головой: шею терла бельевая резинка, на которой за его спиной держался маленький красный плащик Бэтмэна.
- Отпустите нас, - попросила Ксюша. - Мы не сделали ничего плохого. Мы приехали к вашему директору. К Игорю Владимировичу.
Упоминание имени директора произвело некоторое впечатление на малышню, но их решительных намерений не изменило.
- Совет Амазонок разберется! - заявила старшая из девчонок. - Если вы, чужеземцы, пришли с добрыми намерениями, Амазонки не причинят вам вреда. Но если вы из галактики Креста - берегитесь!
- Вот-вот! Светлые Рыцари Андромеды сразу узнают, если вы что-то замышляете, - подтвердил старший из мальчишек. А самый маленький, Бэтмэн, для верности посветил в лица гостям длинным фонариком, как будто его бледный луч и при солнечном свете мог выявить их темные мысли.
Похоже было, что мальчишки и девчонки принадлежали к разным армиям.
- А при чем здесь галактика Креста? - спросила Ксюша.
- А вы что, не знаете? - хором удивились и те и другие. - Всем известно, что в нашем парке скоро состоится слет вампиров из галактики Креста!
- Вы что же думаете, мы вампиры? - обиделась Ксюша.
- Совет Амазонок разберется, вампиры вы или нет!
Матросов смущенно улыбнулся. А предводитель мальчишек заложил в рот пальцы и свистнул:
- Разберется, разберется! Только не Совет Амазонок, а Орден Рыцарей!
- Почему это рыцарей? Пришельцев задержали Амазонки Пути!
- Сегодня Рыцари дежурные по интернату!
- Нечестно! - запищали девчонки. - Амазонки были первыми!
- Утрутся ваши Амазонки. Рыцари главнее!
Амазонки пытались роптать, но Рыцарей было больше и держались они воинственнее. Во избежание межгалактического конфликта Амазонкам приходилось уступить.
- Ладно, ладно, Пельмень! - мстительно сказала предводительница Амазонок. - Попомните вы это! Вот накостыляем вам вечером, будете знать!
- А что будет вечером? - спросил Матросов.
- Компьютерный бой!
- Ха-ха! Компьютерный бой! Наш Лакмус разорвет вашу Кассиопею, как Тузик грелку! - отозвался вожак рыцарей, которого назвали Пельменем. А самый маленький рыцарь боднул головой воздух, поправляя надоедливую резинку.
- Кто?! Лакмус? Нашу Кассиопею?! Да у него пупок развяжется!
- Ха-ха! Лакмус - гений в математике! Он в уме трехзначные числа перемножает и берет десятичные логарифмы!
- А Кассиопея кандидат в мастера по шахматам. Она на детский чемпионат России поедет! На прошлой неделе разнесла вашего Лакмуса, как ребенка - даже лапками подрыгать не успел …
- Шахматы - не в счет! Шахматы нечестно! Наш Лакмус только в интернате узнал, как фигуры ходят! - отбрехивались Рыцари.
Ксюша невольно рассмеялась.
- Послушайте, а может, Амазонки разберутся с Рыцарями без нас? - спросила она. - Нас ждет Игорь Владимирович. Нехорошо будет, если мы опоздаем…
Рыцари и Амазонки были вынуждены согласиться. В итоге нарушителей решили вести не в Совет, и не в Орден, а прямо к директору, к желтому дому с колоннами. Рыцари и амазонки шагали вперемешку.
Заходить в двери интерната бдительные дозорные не стали, а просто-напросто закричали под окнами:
- Игорь Владимирович, тут к вам пришельцы… Двое… Очень подозрительные. На забор карабкались…
В окне на втором этаже показался мужской силуэт. Силуэт замахал руками и замотал головой. Рама с треском распахнулось, и директор прокричал:
- Пропустить немедленно! Это ко мне! Шагай смелее, Матросов! Второй этаж налево. Я по телефону разговариваю!
Дети проводили гостей в вестибюль и указали путь к лестнице. А сами разбежались по просторному парку.
Длинный коридор второго этажа украшали портреты выдающихся людей прошлого - ученых, музыкантов, писателей. Выдающиеся люди все, как один, были почему-то энергичны и веселы.
Директор встречал гостей на пороге своего кабинета - по-юношески подтянутый, с густой шевелюрой и сросшимися бровями; глаза под бровями были проницательными, решительными и веселыми. Разговаривать по телефону он уже закончил, но переносную трубку все еще держал в руке.
- Ага! Приехал наконец! - директор крепко тряхнул руку Матросова, потом не удержался и дружески хлопнул его в плечо. - А это - Ксюша? Слышал, слышал. Ну, проходите скорее!
Ксюша во все глаза смотрела на директора и чувствовала, что и директор так же, как всё в Лелятине, ей очень, очень нравится.
- Зачем же вы на забор-то? - Игорь Владимирович вгляделся в смущенные лица гостей и рассмеялся. - На забор солидным людям не положено. Ну, да ладно. Зато познакомились с нашим Дозором. Бдительные ребята?
- Бдительные.
- То-то! Я сам боюсь. Сейчас еще ничего. А вот весной за порядком следили людоеды Огненной Земли, - Игорь Владимирович шутливо передернул плечами. - Тогда туговато было.
- А вас они тоже фонариком просвечивают? - ревниво спросила Ксюша.
Игорь Владимирович махнул рукой: просвечивают.
- А что делать? Запрещать? Смешно. Дети должны играть. Если играют - хорошо. Вот когда не играют - нужно насторожиться.
Ксюша кивнула, она и сама так думала. И вдруг почувствовала, что от решительных и веселых глаз директора, от его голоса и простых слов, ей становится как-то беззаботно и легко. Как в детстве, во времена Коленьки и Тоси. Потому что было в директоре что-то такое… Ксюша затруднялась определить. Что-то очень располагающее и родное…
Директор по-своему понял ее пристальный взгляд, улыбнулся и дружески пожал Ксюшин локоть.
- Что? Жалко было уезжать в нашу глушь из большого города?
Ксюша пожала плечами и не нашлась, что сказать.
- Конечно, жалко, - за нее ответил директор и рассмеялся. - Но не расстраивайтесь раньше времени! Вы не пожалеете! Поверьте!