Анну застал за делом: устроившись так, чтобы хорошо видеть окно старой ведьмы, - иначе они ее не звали, - Анюта раскрыла книгу, но, конечно же, ничего не видела на ее страницах. Взгляд ее был устремлен на окно, но она долго, часа два не различала даже силуэта старухи. Лишь потом, с заходом солнца за угол дома, освещение изменилось, и она стала различать сутулую, похожую на грача, фигуру, склонившуюся над столом. А еще через час фигура поднялась и проследовала в правый дальний угол комнаты. Там постояла, открыла дверцу шкафа и скрылась в темном провале. И как Анна ни напрягала зрение, большего она рассмотреть не могла. Огорчилась, подумала: "Здесь я вряд ли чего выслежу".
Пришел Костя, и они втроем, вместе с хозяйкой, стали готовить обед. По-семейному сидели за столом. Светлана Сергеевна полностью в них уверилась, тем более что Костя вместе с вещами привез хозяйке сборник Анютиных рассказов с портретом автора.
Анна в подробностях рассказала Косте о результатах наблюдения, и оба они решили, что с наступлением темноты, при электрическом освещении, им удастся кое-что разглядеть получше.
Костя задержался дотемна, и они с радостью убедились, что теперь даже при задернутых шторах им отчетливо виден силуэт старухи. К шкафу она долго не подходила, но после того, как у нее побывала женщина, поднялась и проковыляла к нему. Костя наблюдал в бинокль, - маленький, театральный, но достаточно сильный. Ведьма открыла дверцу и склонилась в правую сторону и вниз и долго оставалась в неподвижности, - очевидно, там был тайник и старуха что-то в него закладывала.
- Да, руку ее я вижу, а вот что она держит… связку ключей, что ли? - этого разглядеть не могу.
Музейная крыса проковыляла к столу и придвинула к себе лежавшую на левом углу сумочку. Порылась в ней. Может быть, там ключи?.
Все свои догадки он сообщил Анне и попросил, чтобы она была бдительной, замечала и старалась расшифровывать малейшие движения Регины Бондарь.
Три дня наблюдала Анна, а на четвертый сказала:
- Надо действовать!
К тому времени Костя приобрел для нее коротенькую юбочку и черные лосины, плотно обтягивающие ноги, черный парик, зеленые туфли и такого же цвета наплечную сумку. Но самая важная деталь ее театрализованного туалета - наклейка на нос: ее красивый славянский носик превращался в клюв хищной птицы. И Анна, глядя на себя в зеркало, хохотала до слез и очень не хотела, чтобы с таким носом ее видел Костя.
Заранее обговорили все детали: как ей входить, как выходить, где с автомобилем ее ждать будет Костя. Все она выучила наизусть и дважды ходила в музей, репетировала.
Смущали ее постовые: вдруг как не наши!
- Наши, наши! - успокаивал Костя. - Тут уж не может быть никаких сомнений. Старрок как пришитый сидит в своем кабинете и ждет начала операции.
И операция началась.
Из раздевалки музея Анна не пошла на главную лестницу, а свернула в крыло служебных помещений, поднялась на второй этаж. Здесь в коридоре ей встретились постовые, их было двое: один в начале коридора, другой - в конце, поблизости от входа в кабинет главного консультанта. Анна знала, что тут дежурит милиция, которая будет ей помогать. Главная миссия постовых - никого не впускать в комнату на время, пока Анна будет там находиться.
Старок им сказал: "Девушка будет в короткой юбке с зеленой сумкой через плечо".
Завидев ее, постовые оживились, лица засветились улыбкой. И она им кивнула и улыбнулась в ответ. Вспомнила, какой у нее ужасный нос, и почувствовала, как лицо покрывается краской.
В комнату вошла робко.
- Можно к вам?
- Попробуйте. Хотя вы уже вошли.
Шла медленно, краем глаза оглядывала стены, шкаф. Сердце билось толчками, отдавалось в ушах. "Никогда так не волновалась", - успела подумать она.
Присела к столу на край кресла.
- Вот перстень, - протянула старухе. Но та не шелохнулась, смотрела зло и с любопытством. Косила глаз на перстень, но видела и юбку, обнажавшую слишком много, - даже для самых бесстыжих дев.
- Перстень? Ну и что с того! - скрипуче, как ржавый лист железа, каркала Регина. - Если уж у вас есть перстень, так его надо в музей, а?
Протянула руку и кривыми пальцами, словно когтями, захватила перстень.
- Говори, милая, говори - зачем пришла. Я разве комиссионный магазин или ломбард?
- Хочу знать: дорог ли, хорош ли?
- Она хочет знать! А я при чем? Я тоже хочу знать, но только то, что мне нужно, а это зачем? Перстень! Разве мало на свете перстней? И как я могу знать?
- Вы большой специалист, самый большой в городе.
- О-о! Это интересно. Кто вам так сказал? А? Кто?
Регина спрашивала, но голос ее затихал, фразы становились бессвязными. Смотрела на перстень через лупу и все плотнее приникала к окуляру, подавалась вперед, словно ей подбросили осколок Тунгусского метеорита.
Перстень был тот самый, который Костя показывал ювелиру в Волгограде.
Анна знала его ценность, видела, как он гипнотизировал старуху, и та все больше волновалась, тяжело, прерывисто дышала. В одной руке она держала лупу, в другой - перстень и смотрела на него то сверху, то сбоку, и, казалось, не было силы оторвать ее от стола.
Перевела дыхание, обратила взгляд на Анну, - взгляд безумный, лихорадочный, - точно хотела спросить: "Ты еще здесь?"
Но сказала другое:
- И что?.. Перстень! Откуда он у тебя?
- Бабушка отписала, в завещании.
- И видно, - бабушка. Он старый, немодный. Перстень сжимала в кулаке, до хруста в пальцах.
"Еще не отдаст!" - мелькнула мысль. А старуха все больше теряла самообладание. Правая рука хваталась то за прибор, стоявший на краю стола, то за альбом. Подгребла к себе альбом, листала страницы. Впилась лупой в большой, нарисованный яркими красками перстень. Анна вытянула шею, узнала копию своего. Под ним слова: "Князь Потемкин подарил Екатерине II…"
Еще пуще затряслась старуха. Отодвинула альбом, но тут же схватила прибор, чуть не повалила его. Стала вновь разглядывать. И снова подвинула к себе альбом, раскрыла на той же странице. Смотрела, сравнивала.
- Чего вам надо? За перстень?
- Ничего не надо. Хочу знать, хорош ли он? Как называется камень?
- Камень? Вам нужен камень? А?
Рука с зажатым перстнем дрожала, морщины на лице становились бледными, словно их обсыпали мукой.
- Сколько вы хотите?..
Оторвалась от прибора, а руку с зажатым в ней перстнем машинально закинула за спину.
- Ох! О-о…
Схватилась за сердце. Открыла ящик, достала таблетку.
- Ох! А-а… Где перстень?
- У вас перстень, вон в руке.
- Что вы хотите? Сколько?
- Мне не надо денег. Хочу два колечка, - мне и жениху. Только красивые.
- Два колечка? Это немало, они дорогие.
Сосала таблетку, а дыхание становилось все тяжелее.
- Если нет у вас колец, давайте перстень. Пойду в ювелирный.
Говорила громко, умышленно распаляла страсти.
- Давайте перстень! Вы что, глухая? Я же сказала: пойду в ювелирный, там получу два кольца.
Побуждала старуху полезть в тайник. Тогда она узнает, где хранятся драгоценности. Анна готовилась применить газовый баллончик, завладеть ключами и вынуть драгоценности, - операция опасная, но ничего другого в голову не приходило. С нетерпением ждала, когда старуха пойдет за кольцами. И дождалась. Регина Бондарь, морщась от сердечной боли и боясь, как бы девица не подняла шум, достала из сумочки ключи и нетвердым шагом заковыляла к шкафу. Звонко щелкнул замок, второй… Долго рылась там, достала шкатулку. Анна сообразила, что тайник она не закрыла, - замки не щелкали.
У Анны уже мелькнула мысль: прыснуть ей под нос газом, но решила помедлить.
Оценщица нашла два колечка, подала Анне. При этом их взгляды встретились. Девушка испугалась, поймав на себе взгляд безумно сверкающих, сатанинских глаз. И как раз в этот момент губы старой женщины приоткрылись, посинели. Вся она напряглась, закинула голову назад, тяжело, прерывисто дышала.
- Сердце, - проскрипела она. - "Скорую".
Потянулась рукой к кнопке, но Анна придержала ее руку. Старуха, видимо, поняла замысел Анны и дернула головой, открытым ртом хватала воздух.
Тут бы в самый раз завершить дело струей газа, но Анна каким-то подсознательным чутьем поняла, что старуха и без того уж близка к последнему вздоху.
Старая женщина разжала ладонь, и перстень покатился на стол.
Старуха хрипела, тянулась к Анне. Она в эту минуту похожа была на крысу, попавшую в капкан. Силы ее покидали.
В это время в комнату вошел Костя. Посмотрел на старуху, на шкаф. Метнулся к нему, распахнул дверцу и увидел сбоку другую дверь, и она была открытой. Это был стальной тайник. Костя запустил в него руку и нащупал там большую брезентовую сумку. Оглядел стены тайника, других запоров не нашел. Стал осматривать содержимое сумки, - там были узелки, узлы, шкатулки, мешочки. Раскрыл одну шкатулку, - полна сверкающих предметов, украшений. Развязал мешочек, - и там тоже.
Вскинул сумку на плечо, плотно прикрыл дверцу шкафа.
- Пойдем.
Они были уже у двери, когда Анна вспомнила о перстне, вернулась и взяла его со стола.
Регина лежала недвижно. Дорогой Анна сказала:
- Она, кажется, того…
- Ты ей помогла?
- Нет, нисколько.
- И черт с ней. Не жалко.
В коридоре по пути к раздевалке к ним присоединился постовой, - тот что стоял ближе к двери.
Прошли за угол музея, - здесь их ожидал автомобиль Кости. Анна простилась и ушла. Костя с постовым поехали. На Литейном проспекте Костя вдруг свернул во двор, прижался к стене дома. И, видя недоуменный взгляд спутника, пояснил:
- Стряхнем с хвоста мальчиков.
- А он есть, хвост?
- Думаю, да. Постоим минут десять.
- Поздравляю, майор! Здорово вы обтяпали дельце. В сумке-то, поди, куча золота? Они все тут грабители. Старый директор умер, а на его место близкий родственник заступил. Мафия наши сокровища из своих рук не выпускает.
- Да, богат наш улов. А вам велено сопровождать меня?
Спутник пожал плечами, улыбнулся: дескать, чего спрашивать?
- Вы, майор, не узнали меня? Я капитан Сизов, мы встречались на совещании у Старрока. Помните?
- Теперь вспомнил. Вы были в форме.
- И вы были в форме.
- Ладно, давайте знакомиться. Пожали друг другу руки.
Майор почувствовал дружеское расположение, предложил:
- Заглянем в сумку. А?
Капитан ничего не ответил.
"Осторожный", - подумал Костя, распахивая на сумке молнию. Поставил сумку на сиденье рядом с собой. Перебирал мешочки, свертки, шкатулки. Открывал их и глазам офицеров представали беспорядочно насыпанные блестящие предметы из золота и бриллиантов. Одна шкатулка, другая… Заполнены до краев. И чего в них только не было!
- У-у… - качал головой капитан. - Вот насос, гору сокровищ закачала.
- Куда сдавать будем?
- Старрок ждет нас.
- А он куда сдаст?
Капитан засмеялся, покачал головой. Вопрос Костин звучал смешно и наивно. Все теперь знали природу власти: ценности из одного кармана она перекачивала в другие карманы, но только не в карман государства, - такого кармана теперь вроде бы и не существовало. Даже банки были частными, коммерческими.
- Да, капитан, - заметил Костя. - Больно сознавать, что и мы с вами лишь пешки в игре темных сил.
Из угла сумки выглядывала головка китайского термоса. Открыл пробку. Термос доверху был набит мелкими изделиями, - сверкающими синеватыми камешками. Они излучали живой пульсирующий свет, - точно глаза испуганных птиц и зверушек, истомившихся в неволе и просившихся наружу. "Сколько же тут погребено красоты, фантазии мастеров, тончайшего искусства их рук. Сколько радостей могли бы приносить эти украшения женщинам и мужчинам, - и тем, кто бы обладал ими, и тем, кто смотрел бы на них. Ох, Боже, Боже! Древние говорили: слаб человек! Но вот одна женщина, теперь она немощная старуха, а какой вред причинила людям и государству! Вот тебе и слаб человек! Слаб, слаб, а в сотворении зла он бывает ох как силен!"
Являлись Косте мысли и иного порядка: вот сейчас они отдадут сокровища Старроку, а тот львиную долю оставит себе, остальные рассует по карманам других старроков - тех, кто вручил ему власть, охраняет его от правосудия. А там, среди этих людей, нет благотворителей вроде Третьякова, Мамонтова, - там хищники пострашнее Регины Бондарь. Никто из них не томится мыслями о Родине, народе, сотворившем эти сокровища. Преступники, способные за эти колечки и перстеньки предать, продать и убить кого угодно. "И вот ведь парадокс, вот моя неразрешимая драма, - думал Костя. - Я, как лягушка, ползу к ним в раскрытую зубастую пасть и не могу ни свернуть, ни уклониться, - прямо в пасть вместе с этими несметными богатствами. Не могу их бросить, не могу взять себе и употребить во благо. Прямо в пасть… Сердце противится, мозг протестует, а я ползу".
Запустил руку в сумку: еще один термос, этот - литровый, наш, отечественный.
И его вынул. И в нем такие же мелкие изделия: перстни, кольца, заколки, запонки, булавки… И все с бриллиантами.
Майор оглянулся по сторонам. Слава Богу, - никого нет! Вытер пот со лба. Посмотрел на капитана. И тот все видел и все понимал. Он был бледен.
- Пол-России ограбили! - выдохнул капитан.
- Столько лет сидела и все тащила в свою нору. Ах, сволочь! Чтоб она сдохла, старая карга!..
- И молодец же ваша девица, как ловко уложила стервозу! И, кажется, баллончик не применяла, сцену ей устроила - и та скапутилась. Я дверь приоткрывал - видел. И вы, майор, настоящий артист: какой спектакль разыграли!
- Боюсь окочурится.
- Пусть издыхает. Старрок все покроет! За это-то… - Капитан оглядел сумку. - …Они мать родную не пощадят.
- А государству, думаешь, ничего не сдадут?
- Государству! - взорвался капитан. - Не будьте наивны, майор! Вы ему сумку на стол поставьте, а он уж найдет ей дорогу. Будьте покойны, в банк не понесет. Да и в банке сидят их люди. - И капитан с тревогой добавил:
- Нам торопиться надо. Старрок-то уже все знает, ему по радиотелефону доложили.
После паузы капитан улыбнулся, с теплом в голосе проговорил:
- Мы как отъехали от музея, за нами две машины устремились, - Старрок на хвост посадил. А вы… Ловко вы их! У вас поучиться надо.
Костя тоже довольно улыбнулся. Он хотя и не знал о хвосте, но подозревал, - правда, думал, что его "пасет" соперничающая мафия, те, что ночью в лесу шарили. На Литейный-то и не обязательно было ехать, но именно здесь он знал несколько укромных двориков, - в один из них они и нырнули.
- Поедем. Но хотел бы вам капитан предложить… Не все же Старроку. Вот этот литровый термос - вам хочу дать, а этот - себе оставлю. Сумку же - Старроку. Ну! Что скажете?
- Хорошо бы, да где спрячем?
- А это уж… Мы живо обтяпаем.
Развернул машину и с ходу вкатил ее в ряд стоявших тут поблизости, у входа в какой-то институт, автомобилей. Один термос бросил на сиденье, прикрыл газетой, другой велел капитану положить в багажник. Вытащил черную сумку, захлопнул на замки машину.
- Пошли! - сказал майор.
Остановили частника, попросили отвезти в милицию.
- С вас сотня.
- Дороговато, ну ладно, - вези.
И вскоре с драгоценной ношей они входили в кабинет начальника милиции.
Старрок ждал майора и, когда офицеры вошли, посмотрел на часы.
- Почему не на своей машине? - спросил, впиваясь взглядом в черную сумку, протягивал к ней руки и уже не ждал ответа, а только сказал капитану: - Сизов, вы свободны.
Капитан вышел.
- Что со старухой?
- Кажется, умерла. От испуга.
- Сама? Без вашей помощи?.. А где девица? Ты так мне ее и не представил!
- Представлю потом. Это мой ассистент.
Генерал рванул молнию:
- О-о-о!..
От изумления почти упал в кресло. Сунул нос в сумку, словно нюхал. Ошалело смотрел на Костю.
- Закрой дверь!..
Костя не спеша закрыл дверь на замок, подошел к столу и сел сбоку. С удивлением и даже тревогой смотрел на генерала, - тот, казалось, окончательно потерял самообладание, сучил руками по содержимому сумки, захватывал узлы, свертки и полушальным взглядом осматривал браслеты, колье, перстни. Потом с силой погрузил руку в сумку, захватил на дне горсть золотых монет. "А я, - думал Костя, - и не знал, что и они есть в сумке".
- Много там их?
Генерал пошарил в глубине сумки.
- О-о-о!.. Да там их… Ай-яй!..
Глаза его все больше выкатывались из орбит, на побелевшем лбу проступили крупные капли пота, говорил бессвязно. Суетился как воробей над крошками.
Костя не на шутку испугался: "Вдруг генерала кондратий хватит!"
- Да вы успокойтесь, генерал. Давайте обсудим.
- Чего обсуждать? Сдадим государству.
- Государству?.. Ладно, сдавайте государству, а мою долю отдайте.
- Какую долю?
- Не забывайтесь, Старрок! Уговор дороже денег. И помните: эта операция не последняя. Не советую ссориться.
Подгреб к себе сумку и высыпал все содержимое на стол. Разделил на три части, - одну ссыпал в свой дипломат.
- Бывайте, генерал…
И решительным шагом направился к двери.
- Постойте, погодите! - кричал Старрок.
Но Костя его не слышал.
За стойкой дежурного увидел капитана Сизова. Взяли милицейскую машину, поехали к институту, но, не доезжая метров двести, отпустили автомобиль. С некоторым беспокойством подходили к стоянке. Машина - на месте, и все в ней было в порядке.
- Вы где живете? - спросил Костя капитана.
- Здесь недалеко, возле Мальцевского рынка.
- Я вас подвезу.
А когда подъехали, Костя сказал капитану.
- Надеюсь, вы понимаете, какие ценности в ваших руках?
- Думаю, да, понимаю. Многие миллионы.
- Им нет цены. Спрячьте термос и некоторое время не трогайте его.
- Благодарю, майор. Я так и сделаю.
Домой к дяде Васе Костя приехал в шестом часу вечера. Анны не было, она уехала в Сестрорецк за продуктами. Не стал обедать, пошел в сарай, запрятал там часть сокровищ, другую часть он оставил в городе, в гараже. Завалился в постель и проспал до одиннадцати часов следующего дня.
Вышел в гостиную и не узнал ее. На окнах висели тяжелые желтые шторы, на столе - шелковая скатерть, по всему полу - растительного орнамента ковер в теплых, золотисто-коричневых тонах. И вазы с цветами, и безделушки современные и прошлых лет, и бронзовая люстра со множеством хрустальных подвесок. Ничто здесь не нарушало законов гармонии и создавало радужное настроение. Возле камина хлопотала Полина Тимофеевна и сама принаряженная - в бежевом платье с коричневой отделкой.
- Что тут происходит?
- Мы вчера с Анютой до двух часов ночи прибирали и меню составляли.
На завтрак принесла ему бифштекс с гарниром, салат, тонко нарезанный лимон, яблоки. В высоком хрустальном фужере янтарно блестел апельсиновый сок.
"Деньги… вот их сила и власть, - подумал Костя, - такую жизнь готовят для себя новые хозяева России".
- Где дядя Вася? - спросил у Полины.
- Гуляет. Ему делают массаж и втирают муравьиный спирт. Он теперь ходит даже в магазин.