"Мушкетеры" встали и, не глядя друг на друга, переминались с ноги на ногу. Они еще хорошенько не понимали, что же с ними произошло, но, конечно, знали, что поступают неладно, испытывали страх перед хозяином, и Костя, слыша их внутреннюю тревогу и продолжая заливать в бак бензин, говорил:
- Свою судьбу вы держите в собственных руках. Главное - не проболтаться, не выдать себя, но вы же умные парни, вы должны уметь делать деньги.
И, заговорщицки наклоняясь к ребятам, подгребая их в кучу, тихо добавил:
- Я главный сыщик питерской милиции, знаю: все мафиози работают на двух, а то и на трех хозяев. Мафия - это тайное общество, сродни шпионам, а шпионы… ушлый народ! Все они миллионеры. Работайте хорошо, и я вам увеличу ставки. Вы будете получать по тысяче долларов в месяц. А за три-четыре тысячи долларов можно купить "мерседес". А?.. Славно будет - прикатить на "мерседесе" в Тбилиси?..
- Что мы должны делать сегодня? - спросил старший.
- Во-первых, скажи, как тебя зовут?
- Бидзина.
- Хорошо, Бидзина. Больше ничего не говори. И никаких данных мне о вас не надо. Ни фамилий, ни адресов. Запомните мои координаты: майор Воронин, и вот мой телефон… Когда я вам понадоблюсь, - звоните. А когда вы мне будете нужны, - я вас найду.
Подмигнул Бидзине:
- Из-под земли найду. Даже если вы будете в Грузии, в горах, в аулах.
Тряхнул его за плечо:
- У меня таких молодцов, как вы, много. И служат они мне лучше, чем другим хозяевам.
- Почему? - спросил один из парней, выдвигаясь из-за плеча Бидзины. - Почему они служат вам лучше, чем другим?
- Секрет прост: плачу в три раза больше. И не наказываю, не бью, не угрожаю убить. Им со мной легко, выгодно и надежно.
- Но что мы должны делать сегодня? - повторил Бидзина.
- А что вам велел хозяин?
- Сопровождать вас всюду, куда поедете.
- Висеть на хвосте?
- Да.
- Хорошо. Так и следуйте за мной. У меня от вашего хозяина секретов нет. Я с ним решил рассчитаться полностью и по-честному.
Костя склонился над мотором, проверял систему зажигания, свечи. Демонстрировал свое полное спокойствие, благодушие и доверие к своим новым сотрудникам. Сам же думал, как загрузить багаж, посадить Амалию. И еще он мысленно разрабатывал маршрут, по которому легко было бы стряхнуть с хвоста этих шакалов, запутать их на улицах, в переулках, тупиках и вылететь на дорогу, ведущую на юг, в сторону Москвы, а там и на Волгоград.
- Вы город наш хорошо знаете? - обратился с вопросом ко всем сразу. Ребята замялись, Бидзина сказал:
- Нет, не очень.
- Я поеду легким маршрутом, вам нетрудно будет за мной поспевать. Вначале ко мне на дачу. Повезу туда супругу, у нее багаж, - вы мне поможете.
- Хорошо! - с готовностью согласился Бидзина, обрадованный тем, что задание им предстоит несложное.
Костя вывел "Волгу" из гаража, закрыл его, а затем они на двух машинах направились к подъезду. Здесь все четверо поднялись в квартиру. Костя, показывая на чемоданы, успел шепнуть Амалии:
- Не тревожься, не возражай.
Спустился вниз и руководил укладкой багажа. Амалия, оставаясь в квартире, отдавала ребятам сумки, чемоданы. Затем проверила свет, воду, - все ли выключено, поставила квартиру на охрану в милиции и спустилась к машине. Костя тем временем уложил весь багаж, а узел с кастрюлями подал Бидзине.
- Положи в свой багажник.
Тот охотно подхватил узел, и обе машины тронулись. Костя пытался проникнуть в замысел Тариэла, пославшего ребят сопровождать его всюду. Тот, видимо, хотел знать все точки его пребывания, решил установить жесткий контроль. И если он не возвратит драгоценности, провести очередную операцию по укрощению строптивого.
- Ладно, - проговорил вслух и привычно положил руки на руль. Выехал со двора, спокойно проехал Выборгскую сторону, а на Петроградской неожиданно свернул за угол Первого медицинского института. "Мушкетеры" проскочили мимо и вкатились в узкую горловину улицы, где трудно было развернуться. Костя улыбнулся: быстро он засунул их в каменный мешок. И пока они пятились назад, бестолково разворачивались, свернул на Карповку, попетлял по маленьким, хорошо знакомым улочкам, а отсюда устремился на Кировский проспект. Для верности "завязал" еще одну петлю в районе площади Мира, и завязал тугим надежным узелком, - так, что и самый опытный таксист, знавший каждую колдобину в Питере, не мог бы удержаться у него на хвосте, не то что эти зеленые салажата.
Уверенно выехал на Московский проспект. Теперь его и сам черт не настигнет. Впереди - дальняя дорога, южное солнце, донская станица Каслинская.
Набор кастрюль с изображением рыб остался на память незадачливым бойцам грузинского воинства.
Станица Каслинская - родина братьев Ворониных. Здесь похоронены дед, бабушка, прадед, прабабушка и многие другие прародители Кости. Здесь же, на высоком берегу Дона в большом и красивом доме живет младший брат Ворониных, Костин батя Евгений Владимирович.
"Волга" подкатила к родительскому дому ночью, часу в двенадцатом. Желтый мохнатый пес Вулкан, московская сторожевая, способный ударом лапы перешибить хребет волка, грозно зарычал, но Костя, привезший его сюда щенком в подарок от братцев-петроградцев и бывающий здесь едва ли не каждое лето, позвал его:
- Вулкан, Вулкан, - свои… - и тот радостно заскулил у калитки.
Вышел отец, растворил могучие объятья, расцеловал сына. Подошел к Амалии, не сразу признал ее, а признав, немало удивился. И сказал с присущей ему прямотой:
- Амалия! Да уж не поженились ли?..
- Да, да, отец, - подталкивал Костя жену в объятия родителя, - я такую птаху решил не выпускать из семьи Ворониных. А что не писал тебе - прости, решил вот так, сюрпризом.
- И верно. Где такую красавицу еще сыщешь? Хватит, пожила со стариком, теперь пусть молодятинки попробует.
И обнял Амалию, и прижал ее крепко, у нее даже кости затрещали. Евгений Владимирович был моложе своего брата Дмитрия лет на пять, еще на пенсию не вышел. Был тучен, но в меру, могуч, как его пес Вулкан, и в станице слыл выпивохой и бабником. Выпивши, любил прихвастнуть своими донжуанскими делами, показывал рукой на простиравшуюся вправо от его дома станицу, говорил: "Тут каждая третья меня узнала". И смеялся громко, грудью: "Ха-ха…"
Вышла из спальни его жена, - четвертая по счету, - Дарья. Она была лет на пятнадцать моложе мужа, невысока, чуть сутуловата и глаз на гостей не поднимала, - стеснялась.
- Дарья! Мечи на стол калачи! - скомандовал Евгений Владимирович. Обнял за плечи сына, повел в кабинет. И уже оттуда крикнул Дарье: - Проведи Амалию наверх! Пусть все комнаты там занимают. - И - к сыну: - Рассказывай, как живете? Как там мой брательник? Давно писем не получаю. Зазнались питерцы!..
Ночью, перед самым рассветом, Костя проснулся с какой-то тайной, неосознанной тревогой, вышел на балкон. Дон курился туманом, едва заметные клубы теплых испарений ворочались над водой, словно живые существа. За Доном темным пятном, и тоже словно живой, дремал лес. "Родная сторонушка", - вдыхал полной грудью ночную прохладу. Он хотя и живет много лет в Питере, но корни его здесь, и здесь же проходили его институтские каникулы и потом многие отпуска. Отец любил Костю, и сын платил ему нежной привязанностью. У Евгения Владимировича был сын от второй жены, - почти ровесник Кости, - вместе они росли, вместе же учились в Воронежской высшей школе милиции. Сергей знает уже, что приехал Костя, - он сейчас на дежурстве в райотделе, а утром примчит на своем черном, как жук, мотоцикле. "Куплю ему машину", - с легким, радостным чувством подумал Костя. Он половину всех денег привез с собой, а остальные рассовал по разным углам в доме и сарае дяди Васи.
Разбудила его тревога сердца, она явилась во сне, как это часто бывает с людьми, которых преследует опасность. "Личное дело! - подумал он. - В милиции, в отделе кадров, лежит его личное дело. Станица Каслинская указана как место рождения. И конечно же, тут его родители, родственники, друзья. Сюда он и поедет! Ясно как день. Глянут в личное дело и - поймут".
Удивлялся, как это он, такой умный, опытный, - он так и думал о себе: умный! - и дал такого маху. Был почти уверен: не сегодня - завтра "Спиноза" явится сюда со своим боевым отрядом.
Заглянул в комнату Амалии. Она спала на роскошной тахте под легким шелковым одеялом. Окно у изголовья распахнуто настежь. И не было мух, комаров, - плотная металлическая сетка заподлицо вставлена в оконную раму. У отца золотые руки, он делал тут все сам, и дом ладил с размахом, и удобства предусмотрены под стать столичным.
Тихонько прикрыв дверь, Костя прошел в душевую. Тут ванна и душ, и вода в баке подогревалась электричеством, и приборчик показывал температуру воды. На любой вкус и желание.
Костя принял холодный душ, хорошо обтерся, прошел в свою комнату, где был телефон, - хотел позвонить Сергею, но телефон, словно угадав его желание, зазвонил сам. Костя глянул на часы: не было еще и пяти, а кто-то звонит!
- Алло! Это ты, Сережа. Я тебя слушаю.
Сергей звонил из района, но не из милиции, а из автомата. И голос был тревожным.
- Костя! Из Питера прибыл отряд грузин с ордером на твой арест. Их пятеро. Вожака зовут Тариэл. Через полтора-два часа будут у вас. Слушай мою команду и выполни все в точности. Оденься хорошо, возьми в сарае удочки и на своей "Волге" поезжай в хутор Кулябский. Там живет Аннушка, наша племянница, - ты ее знаешь. Я ей звонил, она тебя ждет и отвезет на катере в безопасное место. Через три-четыре часа я буду у вас, и мы обговорим дальнейшие ходы.
- Но Амалия… Она поедет со мной?
- Амалия спит? И ладно. Не буди ее. Оставь на столе записку: "Поехал на рыбалку".
В самом деле! Зачем ее волновать?
Наскоро собрался, вывел машину и - в дорогу.
Хутор Кулябский находился в семи километрах от станицы. Дом Ворониных был крайним в станице, а дом Анны - крайним на хуторе, - никто не видел, как Костя выехал из гаража отца, не увидели его в такую рань и хуторяне.
Анну он знал еще девочкой, но лет пять они не виделись. В институте она начала писать рассказы, - ее раза два напечатали в московском журнале, а недавно в местном издательстве вышел сборник рассказов. Костя сейчас сожалел, что ни журнальных публикаций, ни книги ее он не читал, и ему плохо верилось, что вот она, его родственница, сельская девушка имеет литературный дар и уже признана.
Анна ждала его и, едва Костя заглушил двигатель, подошла к автомобилю, протянула руку:
- Здравствуйте.
Костя пожимал руку совсем юной кузины, а сам смотрел на нее во все глаза и не скрывал изумления.
Была в его взгляде и некоторая робость. Автор книги, писательница… Инженер человеческих душ.
- Сколько мы с тобой не виделись? - спрашивал Костя. - Была девочка, а теперь… Такая красавица!
Она попросила ключ от зажигания.
- Я заведу машину в укрытие.
Рядом с небольшим, но красивым домом стоял новенький кирпичный гараж, и дверь его была приоткрыта, но Анна, уверенно сдав назад и развернув машину, завела ее не в гараж, а в сарай, стоявший в глубине усадьбы под старым кленом и никак не походивший на укрытие для автомобилей. Аня вкатила "Волгу" в глубь сарая, развесила перед ней рыбацкие сети, - так, что и заглянувшему в сарай машина не сразу открывалась. Косте указала на большой брезентовый узел, сама вскинула на плечо мужской, набитый до отказа рюкзак.
- Пойдемте за мной.
Спускались по тропинке, вившейся по крутому берегу к Дону, Анна торопилась, продолжая поражать столичного гостя и красотой, и силой, и ловкостью. "В прошлом году кончила институт, работает тут гидрологом, наблюдает за режимом Дона", - слышал он о ней от дяди Васи.
Спустились к реке. Там, у берега, покачивался на волнах ее белый, как чайка, служебный катер.
Через минуту они уже летели по розовой глади Дона.
Дон - река спокойная, величавая, но местами ей словно бы надоедает тихо и ровно катить меж берегов свои воды: она вдруг убыстряет бег, а то и срывается, превращается в бурлящую, клокочущую стихию, грозя поглотить в пучине не только одинокого пловца или утлую лодчонку, но и небольшое судно с зазевавшимся рулевым. Такие места на Дону зовут "перекаты", "пороги", "спады". О них извещают бакены, указующие мели и глубины. Фарватер здесь бывает узкий, точно бутылочное горло, извивается удавом. Не любят речники такие места, смотрят в оба.
Капризным и даже коварным был Дон у хутора Кулябского. Анюта, сидя за рулем на корме, целила катер в "тишины", виртуозно избегала бурливых "ям". Костя, сидевший спиной к носу, не сразу заметил, как Анна свернула катер в отходящий от Дона рукав, кривую, как турецкая сабля, излучину, - она врезалась в лес, и чем дальше, тем становилась уже, и бег воды убыстрялся, - и чудилось Косте, что резвый, игривый поток, рванувшийся от батюшки-Дона, сам затягивает в пучину леса белоснежный катерок.
- Вы, наверное, бывали здесь. Это - Протока. Она обогнет часть леса и через восемь километров снова вольется в Дон, образуя остров Песчаный. На Песчаный, - вон к той ветле, - мы сейчас и пристанем.
На берегу у ветлы, свесившей к воде зеленые косы, не было следов никакой стоянки. Здесь, в тени молодых берез, они разбили палатку, Анна вырубила два рогатых сука, вбила их в землю, бросила на них перекладину и повесила котелок.
- Это ваша кухня, а вот… - Показала на рюкзак: - Провизия на несколько дней.
Достала из рюкзака спиннинг, складные удилища.
- Будете ловить рыбу.
Делала все ловко, привычно, - было видно, что палаточная жизнь для нее не внове.
Анна была внучкой дяди Василия Владимировича. В последний раз Костя ее видел, когда она училась в девятом или десятом классе и жила в районном центре. Она уже тогда заметно выделялась среди своих подруг ранней зрелостью суждений, красотой и статью, но теперь она была зрелой девушкой; чуть выше среднего роста, гибкая, длинноногая, с развитой грудью и лебединой шеей, она походила на актрису, - и ступала легко и мягко, точно по сцене. Аккуратно забранный на затылке тугой узел нежно-золотистых волос эффектно обнажал нежную шейку. Но совершенно необыкновенными и неотразимыми были ее глаза: большие, небесно-синие, они с детской простодушностью смотрели на вас, отражая глубоко затаенную светлую печаль. Анюта редко улыбалась и была бы сосредоточенно задумчивой, если бы не резвые ее движения, постоянная бурная деятельность.
- Я тебя не видел пять или шесть, или семь лет.
- В последний ваш приезд о многом хотелось с вами поговорить.
- О чем же?
- О Петербурге, о царских дворцах, парках, - ведь в вашем городе так много замечательного! Я в прошлую зиму была у дедушки, но видела так мало.
- Я там живу и не перестаю удивляться красоте и величию нашей северной столицы. А ты приезжай к нам! Вот теперь же с нами и поедем.
- Спасибо. Возьму отпуск и, может, поеду. Но теперь…
Анюта оглядела окрестности.
- Я покажу вам укрытие на случай, если вас здесь обнаружат ваши преследователи. Сергей мне все рассказал и велел позаботиться.
Они направились в глубь леса. Среди густых зарослей орешника и папоротника, среди бурелома прошли метров двести и здесь снова вышли к Дону. К воде низко наклонилась подмытая течением ветла, зеленую листву омывали струи быстро бегущего в этом месте Дона. Чудилось, что дерево, словно женщина, мыло свои длинные косы и шумно фыркало и плескалось, наслаждаясь бодрящей свежестью утренней прохлады.
В том месте, где ветла обнажила два толстых корня, Анюта нырнула в зиявший провал, позвала за собой Костю. И Костя вслед за ней очутился в просторном земляном гроте, где были и постель из сена, и лист фанеры на трех ножках - подобие стола, и даже вырытые в стенах полки и на них немудреная посуда.
- Я здесь иногда ночую, - сказала Анюта с явной гордостью за свой подземный дворец.
- Зачем?
- А так. Люблю побыть наедине с природой. Утром и вечером ловлю рыбу, а ночью… Долго не сплю, слушая не злое, но сердитое ворчание старика-Дона, наблюдая звезды, луну…
Костя представил ее здесь одну, да еще ночью… Подумал: "Романтик она. Смелая".
- У меня есть ружье - трехствольное, мне Евгений Владимирович подарил. Я, как царь Николай Второй, стреляю ворон. Они гнезда разоряют, маленьких птичек обижают.
- И метко стреляешь?
- Попадаю, но не всегда.
Девушка оглядела грот.
- Здесь, если без собаки, - не найдут.
- А если с собакой?
- Откуда у них собаки?
Протянула руку Косте, улыбнулась:
- Я поеду домой. Если будет погоня, скажу им: "Видела, как машина свернула на Волгоградское шоссе". А там Сережа приедет, - будете решать, как вам быть дальше.
Анюта на мотоцикле "Минск" подъезжала к дому Евгения Владимировича, когда ей навстречу, с другого конца станицы, сверкая на солнце хромированными частями, выкатили "мерседес" и "вольво". И почти одновременно остановились у ворот. Из "вольво" выскочил полнотелый грузин, - это был Тариэл, - метнул взгляд на раскрытую дверь гаража и - к Анне:
- Девушка, вы "Волгу" на дороге не видели?
- На Волгоградское шоссе свернула, - туда вон, влево.
Из "мерседеса" выглядывали четверо грузин. Тариэл махнул им рукой:
- Догнать! А если уйдет, ищите в городе.
"Мерседес" рванулся, вздымая из-под колес пыль.
Тариэл хотел было ехать за ними, но взгляд его задержался на Анне.
- Девушка, вы далеко его видели?
- Да, далеко. Километров пятнадцать отсюда.
- Один человек сидел в машине?
- Человек пять было, - решила озадачить грузина.
- О-о… - выпучил глаза Тариэл и снова с ног до головы оглядел Анюту. В глазах засветились огоньки ценителя красоты. - Приглашайте в гости.
- Я здесь не хозяйка.
Тариэл подошел к раскрытому окну, крикнул:
- Эй, хозяева! Принимайте гостей.
Из окна выглянул Евгений Владимирович:
- Гостей не ждали и не звали.
- Эй, дядя! Зачем так нелюбезно? Где ваше русское гостеприимство?
- Мы казаки, и у нас свои законы, а вы, мил человек, проезжайте подальше. Нечего тут людей баламутить.
Грузин скрипнул зубами от злости, понял: с ним не шутят. Потвердевшим голосом выкрикнул:
- Тут жена моя, Амалия. Пусть выходит!
- А ну, проваливай!.. А будешь шуметь, - ружье возьму! Ну! Кому говорят!
Грузин сел в машину, отъехал подальше от дома. Оттуда поманил Анну:
- Девушка! Подойди ближе.
Анна подошла, и "Спиноза", протягивая руку, представился:
- Тариэл. А вас как зовут?
- Анна.
- Хорошо, Анна. Какой такой дурной человек кричал на меня? Он вам родственник?
- Он очень сердитый. Если заспорит, за ружье хватается, стреляет. Люди его боятся, стороной обходят.
- Вай-вай, - худой человек. Ум за разум зашел, нервы плохо сидят. Хотите, покатаю вас? А-а?.. Не надо меня бояться. Я человек культурный, не то что этот, - кивнул в сторону дома. - У нас в Грузии все хорошие. Сейчас там война, но мы люди мирные. А-а?.. Садитесь, пожалуйста!..
Анюта недолго колебалась, - отвела в сторону мотоцикл и села в машину. Тариэл мягко тронул с места, набрал скорость. Мотор работал беззвучно, в салоне все сияло чистотой, уютом. Анна сидела сзади, украдкой поглядывала на Тариэла и не без страха думала: "Что он замыслил, этот черноволосый, похожий на медведя дядя?"