У склона зеленого холма Тариэл остановился и, распахнув дверцу, предложил Анне выйти, подышать воздухом.
Анюта не имела опыта, - она до сего времени сохраняла невинность, но врожденным женским чутьем уловила в жестах и в голосе Тариэла нетерпение. И действительно: Тариэл решил с "этой русской дурочкой" не церемониться, - обхватил ее за талию и горячо задышал в лицо.
- Постойте, одну минуту, - заговорила Анюта, стараясь быть спокойной. - Вот, видите, белый катер, - это мой катер, поедемте на пляж. Мы будем там одни, - я люблю, чтобы все было красиво.
- На пляж? Хорошо! С удовольствием.
И через несколько минут они покачивались на волнах, направляясь в ту сторону, где Анна высадила Костю.
Катер ткнулся в песчаную косу. Анюта спрыгнула, быстренько разделась и тут же вбежала в воду. Подняла руки, крикнула:
- Догоняйте!
Тариэл через мгновение бросился за Анютой.
Плавал он хорошо, и расстояние между ними сокращалось. Анюта все дальше забирала в глубину, вышла на стремнину, которая подхватила и понесла их вдоль левого берега. Костя сидел в зарослях папоротника, наблюдал за ними с того самого момента, когда заметил приближающийся к песчаной косе катер. В спутнике Анюты признал он Тариэла и был немало озадачен тем, что Анна привезла его сюда. Встречи с Тариэлом он не хотел и был готов уже ретироваться в лес, но к его немалому изумлению Анюта затеяла с грузином купание. И теперь, выплыв на стремнину, оба они проносились мимо его палатки. Потом Анна стала отклоняться к берегу, - в сторону, где поток воды, попадая на камни, вздымал буруны и несся еще быстрее. Тариэл, видимо, не ждал от реки такой прыти, быстро замахал руками и почти нагнал Анюту. А девушка, разметав русалочьи косы, поплыла еще быстрее, и Костя, следуя за ними по берегу, видел, как перед ними разверзлась пасть водоворота, как Анна, наклонив голову в сторону Тариэла и увлекая его за собой, легла спиной на падающую вниз струю и как в том месте, где струя закручивала петлю, девушка погрузилась под воду и к ужасу Кости с минуту или даже больше не показывалась на поверхности, а затем вынырнула уже в тихом месте и направилась к берегу. Тариэл тоже попал в водоворот, но не нырнул на глубину, как Анна, а попытался вырваться из крутящихся волн, видимо, испугался, глотнул воды и второй раз глотнул, задохнулся, закашлялся и не знал уже куда, в какую сторону шарахаться. А волны ударяли в лицо, водоворот тянул вниз, - он захлебывался и терял силы. Наконец кипящий бурун затянул его, и голова Тариэла скрылась в пучине.
Костя подбежал к девушке, выходившей на берег.
- Аннушка, что произошло?
Молодая казачка, тряхнув русалочьими волосами, с чуть заметным волнением проговорила:
- Мы купались.
Сережа рано утром из автомата звонил и ей. Он сказал, что из Питера прибыл глава тамошней грузинской мафии с охраной и сейчас они охотятся за Костей.
Она выполнила наставления Сергея. Правда, чуть превысила свои полномочия, но это уже детали.
Протока вынесла труп Тариэла к Дону, и там он всплыл как раз напротив районного центра. Его осмотрели врач, следователь, составили протокол, где указали: ушибов и насилия не было, человек утонул в результате каких-то несчастных обстоятельств.
Забеспокоились в районной прокуратуре: они, конечно, узнали Тариэла и тотчас же послали следователя и двух милиционеров в Каслинскую. Здесь Евгений Владимирович рассказал им, как он прогнал непрошенного гостя и как грузин почти силой затолкал в машину Аннушку и куда-то повез ее.
Поехали к Анне. Та тоже рассказала, как все было, как она по его просьбе привезла грузина на катере на пляж и они стали купаться. Следователь спрашивал:
- Он приставал к вам?
- Да, приставал. Я хорошо плаваю и пыталась вплавь уйти от его преследований. Могу плыть долго, хоть весь день, и подумала: если и он хорошо плавает, то я подамся на середину реки и буду плыть по течению хоть до райцентра, а там людный пляж и я буду в безопасности.
- Но ты увлекла человека в водоворот, ты знала, что это опасно?
- Я с детства там купалась, и даже для меня, девчонки, он не опасен, наоборот, там интересно плавать.
- Но там дважды или трижды тонули люди.
- Я этого не знала, а если бы и знала, поступила бы так же, - выбора не было. А кроме того, Тариэл плыл в стороне от водоворота, и я не думала, что он свернет к нему.
Про Костю следователь не спросил. Похоже, он был уверен, что Костя, ничего не сказав ни отцу, ни своей жене, рано утром уехал в Волгоград. И когда следователь отбыл в райцентр, Анюта метнулась на катере к Косте. И все ему рассказала. Тот долго размышлял над всем происшедшим, все вычислил, обдумал и спросил:
- У тебя мой автомобиль надежно спрятан?
- Думаю, да. Дверь гаража приоткрыта, в нем пусто, а в сарай не додумаются взглянуть.
Осмотрел палатку: она с макушкой утопала в кустарнике.
- Как думаешь, меня кто-нибудь тут видел?
- Да, видели. Два рыбака, сидевшие в глиссере на середине реки. Но они нездешние, ростовские. У нас тут в округе есть три глиссера, - все не такие. - Помолчали с минуту. Анна продолжала: - Я останусь жить в палатке, буду ловить рыбу, а вам укажу дорогу в город. Оттуда позвоните отцу, скажите, чтоб не беспокоились, и живите себе на здоровье. Только помните, что четверо грузин на "мерседесе" поехали вас разыскивать.
Костя подумал с минуту. Оживился, глянул Анюте в глаза:
- Ты - умница! Мы так и сделаем.
Наскоро оделся, достал из дорожной сумки деньги, отсчитал двадцать пять тысяч долларов и пятьдесят тысяч рублей, протянул Анюте.
- Это - тебе, в твое полное распоряжение.
- Но зачем… Так много денег? - удивилась Анюта.
- Бери. Это - твое. Я знаю: ты будешь тратить с толком, с пользой для людей, - прежде всего, близких, дорогих тебе и родных. А теперь заводи свой катер.
Неожиданно в игру вступила осиротевшая новенькая, последней марки машина "вольво". Глава администрации района воспылал желанием реквизировать ее и затем присвоить. Вызвал прокурора, и они долго обсуждали план операции. Чтобы притушить дело, им понадобилось никого не обвинять в гибели залетного грузина, - утонул и вся недолга. Было условлено Анну и не поминать. Решили выдать Тариэла за мотающегося по свету преступника. Исключили из сферы своих интересов и Костю - майора петербургской милиции, уважаемого человека, приехавшего в гости к отцу. И даже условились в случае надобности защищать и майора, и Анну - примерную девушку, молодого специалиста-гидролога.
Тщательно просмотрели документы Тариэла: агент петербургского концерна "Северный ювелир", скупщик драгоценностей у населения. Обнаружены три заграничных паспорта. Ясно: криминальный субъект международного масштаба.
Машину конфисковали, оформили как разбитую, поставили в гараж частного дома где-то на краю районного городка. На том дело и порешили.
Подобная участь постигла и другую машину - "мерседес". Четыре грузина при въезде в город заспорили с инспектором ГАИ, их пытались задержать, но они на большой скорости пустились наутек. На повороте перевернулись, трое покалечились, скрылись в лесу, а Бидзина вскочил в рейсовый автобус и, к счастью своему, вскоре прибыл в Каслинскую. Снял маленький номер в гостинице и стал выслеживать Тариэла или Костю. В тот же день узнал о гибели Тариэла, а о майоре никто ничего не знал, Бидзина решил ждать майора. Ему не хотелось возвращаться ни в Питер, ни в Грузию, он хотел работать с Костей. Он почему-то питал к нему и симпатию, и доверие.
Состояние Кости было светлым, легким и веселым. Он будто бы долго шел по сырому темному тоннелю, со всех сторон его давили стены, а сзади грозил настичь и раздавить поезд, и не было надежды скоро выбраться на простор, но вдруг тоннель кончился, с неба грянул луч летнего солнца, а вокруг приветливо и безмятежно защебетали птицы.
В город он поехал на автобусе, с вокзала позвонил Сергею, и тот окончательно рассеял его опасения. Он может явиться в райцентр, навестить главу администрации, прокурора и ехать к отцу, жене отдыхать. Амалия тоже спокойна, Сергей ей все рассказал, и она ездит на Анином мотоцикле, катается, а сегодня после обеда они с Анной далеко уходили на катере вверх по Дону.
Сергей попросил разрешения покататься на "Волге".
- Да, да, Сережа! Бери машину, езди сколько хочешь. И на работу езди, - пусть привыкают видеть тебя на собственном автомобиле. Будет же когда-нибудь у тебя собственная машина!
- Теперь эта мечта недостижима, автомобиль слишком дорого стоит.
- Заработаем деньги. Вот поедешь со мной в Питер, и мы будем вместе заниматься частным сыском. Будешь Шерлоком Холмсом.
Сергей ответил не сразу. И голос его выдавал волнение:
- Твоими бы устами… Ну, ладно, Костя. Будь здоров и поскорее возвращайся.
Костя верил Сергею как самому себе, а на этот раз тот проявил еще и ум, и смекалку. И Костя подумал: "Перетяну его в Питер". И тут же ему пришла другая мысль: "Анну - тоже". Образ девушки с русалочьими волосами и большими синими глазами преследовал его неотступно. Он думал о ней, пробираясь лесом на шоссе Москва - Волгоград, и здесь, на вокзале, и во время разговора с Сергеем, - думал непрестанно и как-то светло, с надеждой видеть ее часто. Ни разу не вспомнил об Амалии, - все мысли были только об Анне, о ее глазах, золотых, как луч солнца, волосах. "Уж не влюбился ли я, старый дурак?.." Мелькнула мысль о дяде-академике, об Амалии, - впрочем, только мелькнула. Думать о них не хотелось. В Каслинскую решил пока не возвращаться: "Пусть события утрясутся, пройдет время…"
В городе на рынке подошел к женщине с висевшей на груди дощечкой: "Сдаю комнату".
- Комната отдельная? А мебель есть?
- Комната с балконом и с видом на Волгу. Есть две кровати.
- Я хочу жить один. И чтоб хозяйка готовила мне еду.
- Такое удовольствие недешево.
- Не дороже денег.
- Да, конечно. Двести рублей в день.
- Хорошо.
Женщина оглядела его с любопытством: богатые люди нынче не редкость. Вот один из них.
Костя украдкой и тоже с пристрастием оглядывал собеседницу, искал признаки криминала, - но нет, женщина простая, ведет себя естественно, - успокоился.
- Что принуждает сдавать комнату?
- Муж спился, взяли на лечение, четырех ребят держу на плечах, а время вон какое, - сами видите.
Костя понимающе закивал и больше ни о чем не спрашивал.
Комната оказалась чистой, просторной. Две железные кровати хотя и не создавали комфорта, но и не портили вида. Растворил балкон, и ему открылись пристань и заволжские дали. Река здесь была широкой, вправо на ее середине золотом отливал песчаный островок, за ним проглядывалась полоска другого, а за тем, другим островом, в дымке жаркого июньского дня синела черта левого берега. Костя знал: там, в Заволжье, много садов, бахчи с арбузами, дынями, поля с сочными сахаристыми помидорами. В детстве с отцом он плавал туда на речном трамвайчике "Постышев" и по несколько дней жил у каких-то родственников.
Пришли из школы ребята. Парень лет двенадцати заглянул к нему, поздоровался и поспешно закрыл дверь. Видно, приучен был не мешать постояльцам.
Голоса двух парней покрывали звонкое властное щебетание двух девчонок, - в отсутствие матери они, видимо, исполняли роль хозяек.
"Да, им надо помочь", - решил Костя и был рад, что представился случай сотворить благое дело. "Благотворительность!" - подумал он и поморщился, как от зубной боли. Обворовать, ограбить, обчистить до нитки людей и потом много говорить о благотворительности, восторгаться бесплатными супами, кричать во всех газетах о щедрости новоявленных нуворишей, молить весь мир о помощи и тут же под шумок закачивать эту "помощь" в свои бездонные карманы - в этом стиль и характер новых владык. Были в истории худые времена, были дни мрачные, безысходные, но, как сказал один русский литератор, "не было подлей".
Взял "дипломат", открыл маскировочное дно, прикинул, сколько у него осталось денег. Долларовые купюры были крупные, всего двести с небольшим тысяч. Мысленно перевел на рубли: за один доллар давали теперь двести двадцать рублей. Больше сорока миллионов.
"Господи, я - миллионер!.."
У Кости было время - несколько дней. Хоть неделя, две, - и никаких забот! Службы нет, начальства тоже, он - частный детектив.
- Ты - счастливец, майор, - говорил ему начальник милиции, - можешь ехать хоть на остров Кергелен. Бог тебе судья и хозяин.
И вот, он поехал. Пока на Дон, в Волгоград, а там, если придет охота, махнет и на Кергелен. Кстати, где он, этот остров? Наверное, в райском месте, на море Средиземном, а может, в Тихом океане?
Не знал Костя, что Кергелен находится вблизи Антарктиды, и лета там почти нет, а вечно дуют ледяные ветры, и живут там лишь смелые мореходы, искатели чудес и приключений.
Большую часть денег он решил отнести на вокзал и заложить в ящик автоматической камеры хранения. В шифр всегда включал день, месяц и год своего рождения.
Через полчаса он эту операцию уже проделал и зашел в большой ювелирный магазин. Прошел к директору.
За столом с лупой в глазу сидел старый ювелир. Костя показал милицейскую книжку и тотчас уловил тревогу. Седой сутулый старик лет семидесяти сжался, точно под ударом. Заметно побледнел.
- У вас ко мне дело?
- Да, я хочу показать перстень, проконсультироваться. Сдавать не буду, перстень не мой, но я должен знать его стоимость.
Директор протянул руку, - она дрожала:
- Покажите.
И потом долго, пристально, через окуляр разглядывал перстень, особенно камни и места крепления. Бриллиант в центре был очень крупный и, видимо, необычайной чистоты и великолепной огранки.
Дотошный и бдительный майор по каплям пота, выступившим на лбу и лысине ювелира, мог безошибочно судить, что в руки старика залетела дорогая птичка. Он два или три раза отрывался от перстня, переводил дыхание, кидал на Костю замутившийся, полубезумный взгляд и снова склонялся над перстнем. Затем спросил:
- Какая будет ваша цена?
Костя почти вырвал из рук ювелира перстень, положил в бумажник.
- Я же вам сказал: не продается! Нужно для следствия.
- Хорошо, хорошо, - я понимаю, - поднял руки старик и, казалось, обрадовался, поняв, наконец, что майор к нему лично и к магазину не имел интереса.
- Ваш перстень - штука дорогая, - заговорил ювелир. - Караты считать не стану, - боюсь ошибиться, чистота камня тоже не совсем ясна, нужны приборы, но… грани, шлифовка, и весь перстень… Работа большого мастера прошлого века, такие украшения носили особы царствующего дома, а цена… Ювелир подобострастно заглянул в глаза Кости:
- Вы можете назвать свою…
- Сказал, не продается! - почти закричал Костя. - И говорите правду: пошлем на экспертизу и тогда вам не поздоровится.
- Хорошо, хорошо. Я все понял.
Ювелир сделал паузу, словно бы набирался сил. Видимо, ему нелегко было говорить. И начал он так:
- Совсем недавно, пять-шесть лет назад, перстень имел свою цену. Конечно, недёшев, но его можно было купить за рубли. Теперь… Такие весчи, - он так и сказал: "весчи", - продают за доллары, марки.
- Хорошо. Сколько он стоит долларов?
- Да-да, - скажу, конечно, - тысяч пять можно дать. Я так думаю, - пять, шесть, от силы семь тысяч долларов.
- Что-о!.. Семь тысяч? - поднялся Костя.
- Семь, восемь… может, пятнадцать… Я знаю?.. - залепетал ювелир.
Костя метнул на него гневный взгляд и взялся за ручку двери. Ювелир, точно ужаленный, крикнул:
- Двадцать!
Подбежал к Косте:
- Я дам вам двадцать! Это много, я могу прогадать, но - двадцать, я даю двадцать. Вам мало?
Костя постоял, постоял и вернулся к столу, опустился в кресло и пристально, и как-то загадочно, с едва уловимой усмешкой уставился на старика. Сказал тихо:
- Сто тысяч!
- Сколько? А? Я плохо слышу, - задыхаясь, бормотал старик.
- И ни цента меньше!
Костя еще с минуту испытывал взглядом старика, потом встал и пошел к выходу. Он был уже за дверью, когда ювелир закричал:
- Товарищ, товарищ! Постойте!..
- Чего вам? - вернулся майор.
- Согласен. Я согласен. Давайте посмотреть ваш перстень. Исчо посмотреть. И вы получаете свои сто тысяч. Да, сто тысяч.
- Что я и хотел от вас услышать. Но перстень вы не получите, даже и за миллион. Это, - Костя повертел перед носом ювелира перстень, - не про вас.
Очутившись на улице, он встал за дверью и некоторое время стоял здесь, словно играл с кем-то в прятки. Убедившись, что ювелир не повесил ему на хвост двух-трех дюжих молодцев, прошел несколько домов и свернул за угол. И здесь постоял, осмотрелся.
Быстренько сходил на квартиру, переменил рубашку, надел джинсы, прихваченные им на рыбалку, надвинул на лоб белую кепочку и пошел в город.
Была суббота. Костя с час бесцельно толкался между прилавками рынка и нечаянно набрел на площадку легковых автомобилей. Подивился обилию марок, отечественных и зарубежных. Подошел к "мерседесу" цвета сливы с перламутровым мерцанием, оглядел его со всех сторон. Подержанный, конечно, но мало, почти новый.
Не стал спрашивать, сколько километров "намотал", - все равно врут и умеют подделывать цифру на спидометре, - попросил открыть капот. Мотор совсем новый.
- Сколько просите?
- Четыре с половиной.
Счет тут на тысячи и - на доллары.
Попросил завести двигатель, слушал, как работают поршни, свечи, система зажигания. Ничто не стучит, не искрит. И не было масляных подтеков.
И снова ходил вокруг автомобиля, осматривал бока, крылья, фары, колеса. Долго и с пристрастием оглядывал кабину. Да, как новая.
- Четыре дам, - сказал хозяину.
- Давали больше, - ответил тот.
- Как знаете, - сказал Костя. - Машин много.
И пошел к другим автомобилям.
Стал осматривать японский, - это был черный и тоже в хорошем состоянии. Хотел было заговорить с хозяином, но тут подошел владелец "мерседеса".
- Давай четыре!
- Хорошо, - сказал Костя. - На рынке есть контора?
- Да, есть. Вот она.
Вошли в контору, и Костя, тронув рукой милиционера, сказал:
- Нужен юрист и инспектор ГАИ.
Тот быстро позвал их, и Костя, показав им свое удостоверение, попросил их сесть в кабину, - надо поездить по городу, посмотреть машину на ходу.
Ездили недолго, минут десять, - Косте машина нравилась все больше.
Часа два ушло на оформление документов, не обошлось без взяток. Зато и технический паспорт, и права на машину, и купчая - все было переоформлено.
В половине седьмого был дома, здесь хозяйка приготовила ужин, ждала его.
Машину поставил перед балконом; сидел за столом и поглядывал на нее: он хотя и знал, что ключи к иномаркам подобрать непросто, но был неспокоен: есть умельцы… Вначале думал поискать гараж или поставить машину во дворе милиции, но потом решил: "Поеду-ка я домой. Поздновато, но поеду".
Поблагодарил хозяйку за ужин:
- Вы не только умеете вкусно приготовить, но и подать. Вон как красиво выглядят ломтики дыни на темно-коричневом блюде. Наверное, недешево обошлось угощение?
- Не дороже денег.
Хозяйка была женщина лет около сорока, с влажно блестевшими карими глазами, с видом усталым и печальным.
- Нелегко вам с этой шумной стайкой галчат?