– В Америке бывали случаи, когда женщины похищали сперму у своих любовников-миллионеров, потом шантажировали их или же искусственно оплодотворялись этой спермой, рожали детей и предъявляли в суд иск. Конечно, в этих случаях отцовство легко доказывалось с помощью анализов ДНК. Но здесь этого быть не может. Наша медицина еще не настолько развита.
Последняя фраза врача меня не успокоила.
Выйдя из клиники, я поехал к Сереге. Слава Богу, он оказался дома, но вид у него был не лучше моего.
– Что это с тобой? – спросил я удивленно, глядя на его бледное лицо.
– Да вчера с этой актрисой перетрахались. У меня даже руки потом дрожали.
– Вчера? – удивился я. – А когда, в котором часу ты видел ее?
– Ну, когда, – Серега задумался. – Я к ней около полуночи приехал и до шести там оставался.
– Ты что, идиот? – вырвалось у меня. – Ты просишь меня разобраться, зачем она у тебя сперму украла, а сам снова едешь к ней!
– Но ты ведь еще не разобрался. Это когда ты разберешься, тогда я буду решать: трахаться мне с ней дальше или нет!
Тут уж мне оставалось только промолчать.
– Так ты мне что-то расскажешь? – спросил Серега.
Я отрицательно мотнул головой.
– Так на хрена ты пришел так рано?
– Ладно, иди досыпай!
Я вышел на улицу. Постоял под его домом, посмотрел на серое осеннее небо и пошел к своему "москвичу". Шуршавшие под ногами листья действовали мне на нервы.
"Ну его на фиг, – думал я по дороге домой. – Пусть сам разбирается с этой актрисой. А то и я влипну в какую-нибудь историю, и переедут меня пополам черным новеньким "ауди" с затемненными стеклами".
Прошло два месяца. Листья были уже засыпаны снегом, и я стал понемногу забывать об этой моей неудачной попытке сыграть роль частного детектива. Но однажды, ровно в полночь, меня разбудил телефонный звонок.
– Старик, – произнес хрипловатый мужской голос. – Ты в курсе, что от тебя одна африканская студентка забеременела? Вот к чему приводит любовь к черному цвету! Ты слушаешь меня?
– Да, – ответил я. Услышанное медленно усваивалось сонным разумом.
– Так вот, если ты хоть раз кому-то вякнешь об одной актрисе, ты понимаешь, о ком я говорю, то не только будешь нянчить своего мулата, но и отправишься на родину его матери!
После этого короткого разговора последовала еще одна бессонная ночь. Но потом все опять было тихо. И город, и я жили размеренной зимней жизнью.
Прошло еще несколько месяцев, и вдруг все газеты разродились сенсацией: арестовали крутого авторитета, давно уже ставшего легальным миллионером и предпринимателем. Потом был суд, и арестованного осудили к десяти годам строгого режима с конфискацией всех миллионов в пользу государства. Единственным свидетелем по этому делу оказался мой знакомый Серега. В суд его привозили и увозили в бронированном автомобиле с кучей автоматчиков. Я с живым интересом смотрел все выпуски новостей и думал: а имеет ли та история какую-то связь с нынешним процессом?
Ответ на этот вопрос я получил неожиданно. Через несколько дней, когда внимание журналистов переключилось с этого процесса на обострившуюся хроническую инфляцию, позвонил Серега.
– Ты знаешь, я был полным идиотом, – сказал он.
– Это я и раньше знал. Так что там с украденной спермой?
После минутного молчания на другом конце телефонного провода прозвучал тяжелый вздох.
– Мне сказали, что могут приписать мне любое изнасилование, и даже изнасилование с убийством, и никто не докажет, что я не виноват, – сказал Серега потерянным голосом. – Но теперь все позади. Я уезжаю.
– Куда? – спросил я.
– За границу. Далеко.
Он быстро попрощался и положил трубку.
Через пару минут мой телефон зазвонил снова.
– Старик, твоя черная подружка уже на пятом месяце! Не забывай об этом! Я буду тебя и дальше держать в курсе и обещаю прислать фото младенца.
С тех пор прошло уже добрых полтора года, но фото младенца мне так и не прислали. Это, конечно, не доказывает, что его нет. Но теперь, переходя улицу, я смотрю не только на приближающиеся автомобили, но и на те, что стоят у обочины. Однако моя любовь к черному цвету сохранилась, и только к черным моделям "ауди" я чувствую глубокую антипатию.
Тонкая математика страсти
1
Прошлое иногда догоняет будущее, и тогда ты понимаешь, что остался где-то во вчерашнем дне, который никак не дотянется до заката солнца.
Мне удалось пройти через все круги "Гербалайфа" и остаться в здравом уме. Наше время уже приобрело название – время потерянных людей. Говорили, что потерявшийся человек может найти себя где угодно – в коммерции, в охранной структуре, в том же "Гербалайфе". Или не найти себя нигде, и тогда впереди только надежда, что кто-то сам тебя найдет.
Мне повезло – удалось разобраться со своей жизнью без посторонней помощи. Теперь я жил и работал дома среди цветов и растений, которые меня и кормили.
Моя "тихая двухкомнатная заводь" располагалась на пятом этаже. Из дому я уходил обычно по двум причинам – или доставить цветы позвонившим клиентам, или чтобы привести домой женщину.
Так и продолжалась моя более или менее сытая, самодовольная жизнь. Я большей частью сидел дома, с любовью ухаживал за цветами и растениями, способными украсить любой интерьер, и ждал телефонных звонков от людей, прочитавших мои регулярные газетные объявления.
Она позвонила вечером, и уже тогда ее бархатный голос и странные вопросы заставили меня призадуматься.
– Какой у вас рост? – спросила она.
– Метр восемьдесят пять, – ошарашенно ответил я.
– А лицо чистое?
– В каком смысле?
– В смысле прыщей, оспы, шрамов…
– Послушайте, лицо у меня, как вы выражаетесь, чистое, но мне кажется, вы ошиблись номером. Я давал объявление о цветах, а не об услугах мужского стриптиза…
– Ну-ну, не обижайтесь, – игриво произнесла она. – Вы-то мне и нужны… Какие у вас цветы? Собственно, меня интересуют не цветы, а растения. У вас что-нибудь редкое есть?
– Есть, но… вы знаете виды растений по-латыни?
– Да, – выдохнула она. – Вы правы, по телефону этого не объяснить. Вы где живете?
Я назвал адрес.
– Я к вам подъеду завтра, часикам к одиннадцати, на кофе. Покажете, что у вас есть.
Опустив трубку, я с облегчением вздохнул. Я был больше чем уверен, что ни завтра, ни в другой день обладательница бархатного голоса не объявится. Это просто издержки профессии, когда работаешь по объявлениям. Обязательно позвонит кто-то то ли из-за одиночества, то ли ради шутки. Их можно понять – люди, дающие объявления, ждут звонков и от каждого звонка ждут чуда. Что им станется от одного пустого разговора или небольшого розыгрыша. Хуже, когда звонят со злым умыслом, когда заказывают три пальмы для интерьера офиса, записывают твой адрес и обещают приехать на следующий день. И никогда не приезжают, а ты сидишь, как идиот, среди трех пальм и не знаешь, куда их теперь девать. Им-то что? Их разве интересует, что ты потратил кучу денег на машину, заплатил за эти пальмы в теплице ботсада, где время от времени покупаешь то, чего у тебя нет. "Усадил" пальмы в красивую терракоту, сделанную знакомым керамистом. Посчитал все затраты, добавил двадцать процентов себе на жизнь и остался в глубоком минусе. Им-то что? Для них твоя маленькая жизнь, ты сам со своим то ли хобби, то ли бизнесом – просто шутка, какое-то недоразумение времен недоразвитого капитализма и коммерческих киосков.
На следующий день я все-таки убрал в квартире, навел порядок на своих подоконниках и на застекленном балконе, превращенном в небольшую оранжерею.
В одиннадцать, как я и ожидал, никто не пришел. Через пятнадцать минут я уже расслабился и стал планировать день.
Собственно, планировать день я бы мог, если б имел уже какие-то заказы. Но пока заказов не было. Последнее мое объявление было напечатано в позавчерашней газете. Следующее выйдет через два дня, в субботу.
На улице светило солнце, словно приглашало прогуляться, погреться под его лучами. И хоть это "приглашение" было явно не по адресу, я решил в этот день изменить своим привычкам и посмотреть на окружающий мир с высоты человеческого роста в один метр восемьдесят пять сантиметров, а не с высоты привычного пятого этажа.
Одевшись, я взялся за ручку двери, как вдруг в ухо ударила резкая трель звонка.
Открыв дверь, я увидел перед собой красивую, довольно высокую изящную женщину в ярко-красном плаще и таком же берете. Она была почти моего роста.
– Вы что, решили меня не дожидаться? – удивленно спросила она вместо приветствия, критически окинув взглядом мою старенькую осеннюю куртку.
Потом сняла с головы берет, и на ее плечи легким шелком упали длинные каштановые волосы.
– Здравствуйте, – я отступил назад в коридор.
Она зашла, сняла плащ, оставшись в полустрогом бордовом костюме деловой женщины – короткая узкая юбка выше колен и того же цвета обтягивающий тонкую фигуру жакетик.
– Где у вас вешалка? – она осмотрелась и остановила взгляд на мне.
Я вдруг сам почувствовал себя вешалкой. Взял у нее из рук плащ, повесил его на плечики в шкаф, стоявший тут же, в коридоре.
– Ну, где ваши растения? – она сама открыла дверь в комнату и, сделав шаг внутрь, оглянулась на меня, словно это я был гостем, а она хозяйкой.
Поспешно сбросив свою куртку и, в отличие от нее, разувшись, я догнал гостью.
Она уже подходила к подоконнику в первой комнате. Казалось, я ей был не нужен.
Я остановился и терпеливо ждал, пока она насмотрится на занимавшие подоконник растения. Потом, должно быть, у нее возникнет вопрос. Типа: "А эта штука с длинными листьями сколько стоит?"
За те несколько месяцев, что я жил среди растений и цветов, я уже научился различать несколько категорий клиентов. Эта красивая дама со свободной волной каштановых волос, которые она время от времени подбирала тыльными сторонами ладоней и мягко отбрасывала назад, за плечи, казалось, принадлежала к категории недавно разбогатевших домохозяек. Хотя бордовый костюм и намекал на ее деловитость, скорее всего это было доказательством соединения вкуса и решительного характера, чем вида деятельности или вообще доказательством самой деятельности.
Она вдруг обернулась, оборвав мои размышления. Ну вот, подумал я, вопрос созрел.
– Вы кофе не сварите?
Улыбка, сопроводившая этот вопрос, меня обезоружила. Мне ничего не оставалось, как выйти из комнаты и направиться в кухню.
Вернувшись минут через пять с подносом, я застал ее уже сидевшей в кресле. Она предварительно придвинула к креслу журнальный столик, так что мне ничего не оставалось делать, как поставить перед ней чашечку кофе.
Усевшись рядом на диван со своим кофе, я посмотрел на нее. Должно быть, взгляд мой был довольно вопросительный, потому что она снова улыбнулась. Посмотрела мне в глаза каким-то глубоким, сосредоточенным взглядом.
– У вас что, пальм нет?
– Здесь нет… Постойте, есть парочка маленьких на балконе… – я заговорил сбивчиво и поэтому сам себя заставил замолчать. Нельзя же вести себя так смущенно в собственной квартире только потому, что незнакомая красивая дама ведет себя в ней же как хозяйка.
– Хорошо, я после кофе посмотрю, – она кивнула и поднесла чашечку ко рту.
Чашечки были из китайского белого фарфора. Дешевый, но симпатичный кофейный сервиз, подаренный мне год назад коллегами по "Гербалайфу".
Я обратил внимание, как она сначала прислоняла верхний край чашечки к своей нижней губе, потом медленно опрокидывала ее. И так же медленно сначала возвращала ее в горизонтальное положение. Потом отводила от губы, и на чашечке оставался не очень яркий отпечаток помады.
– Ревлон, – произнесла она мягко.
Я вопросительно посмотрел ей в глаза.
Она повернула чашечку отпечатком ко мне и кивнула на него.
Стало ясно, что она внимательно следила за моим взглядом.
– Я обычно знаю, чего хочу, – заговорила она, улыбаясь. – Я могу не знать, как оно называется… Вы знаете, в Германии я видела в цветочных магазинах такие как бы обрубки пальм, которые пускают новые ростки. Толщиной, может, в пару сантиметров…
– Многие пальмы можно так разводить… Чаще всего это – Аккра. У нее острые длинные листья…
– Вот-вот, – она кивнула. – Такая мне и нужна.
– А какого размера?
– Мне надо четыре штучки, в высоту вот такие, – она опустила ладонь на уровень кофейного столика.
Я сразу прикинул, где их можно взять и во сколько это обойдется.
– В каких вазонах? Или в деревянных бочонках?
– В вазонах, конечно.
– Ну это… – я помедлил для солидности, – долларов сто десять – сто двадцать.
– Хорошо. Только мне нужно с доставкой в определенный день…
– Тогда плюс транспортные услуги. Это же в городе?
– Да, в центре. Только важно, чтобы все четыре пальмы были доставлены одновременно.
– Когда?
– Суббота, восемнадцатого сентября, в семь тридцать вечера.
– А когда вам будет удобно расплатиться? – спросил я.
Она снова улыбнулась, раскрыла сумочку и протянула мне сто пятьдесят долларов.
– Этого хватит?
Я кивнул.
Потом она достала из сумочки блокнот и ручку. Написала адрес, по которому надо было доставить растения.
– Это квартира или офис? – поинтересовался я.
– Квартира. Только, пожалуйста, когда будете туда ехать, побрейтесь, оденьтесь поприличнее, у вас есть хороший галстук, костюм?
Ее вопрос вызвал у меня странный смешок – последний раз мне говорили о необходимости надевать костюм и галстук на инструктажах "Гербалайфа".
– И еще, – добавила она. – Надушитесь обязательно. Вы пользуетесь мужскими духами?
– Я что, голубой?
Она неодобрительно покачала головой.
– Голубые пользуются дамскими духами, а я вас спрашиваю о мужских… Ладно. Я вам еще позвоню. Подайте мне плащ!
Закрыв за ней дверь, я вздохнул с давно забытым облегчением. Самому было удивительно, что такая красивая эффектная дама вызвала у меня скорее раздражение и недобрый скептицизм, чем хоть малейшее мужское желание. Даже мой утренний порыв прогуляться под солнечными лучами оказалось подавленным ею, хотя солнце все еще продолжало светить.
Я сварил себе еще кофе, сделал маленький бутербродец с сыром. Сам сел в кресло, где недавно сидела она. Взгляд мой упал на ее чашку. Я взял ее в руки, поднес к глазам, рассмотрел слабый отпечаток губной помады. Он был больше похож на отпечаток большого пальца, который предварительно сунули в подушечку с красной краской. А ведь я даже не заметил, что у нее толстые губы. Да нет, не толстые они…
Я еще разок внимательно осмотрел отпечаток. Уловил носом терпкий сладковатый запах каких-то духов. Хорошо, что взгляд мой в этот момент упал на две зеленые бумажки, а то кто его знает, куда бы завело меня мое настроение.
Отставив ее чашку в сторону, на другой край столика, я съел свой маленький бутербродец, запил его кофейком и, спрятав доллары в бумажник, вышел на балкон.
Солнечные лучи придавали листьям растений какой-то неземной ярко-изумрудный цвет. Я взял большой пульверизатор и прошелся им по зеленым обитателям моей оранжереи. Мельчайшие капельки воды оседали на листья, сам воздух увлажнился, потяжелел. Над растениями зависла маленькая радуга.
2
В пятницу утром меня вытащил из душа звонок в дверь. Закутанный в белое махровое полотенце, я приоткрыл дверь и увидел в проеме курьера, молодого парня, в одной руке державшего мотоциклетный шлем, в другой – небольшой мягкий пакет.
Расписавшись за получение, я оставил пакет на полу в коридоре и вернулся под душ. Тут мне пришло в голову, что в пакете может быть что-то срочное, ведь иначе никто бы не посылал курьера прямо ко мне домой. Наскоро вытершись, я пришел на кухню и вытащил из пакета коробку французских мужских духов "Paco Rabanne", темно-зеленый галстук, по которому бегали маленькие синие микки-маусы, и записку: "Заранее благодарна, до завтра. Алина".
Несколько озадаченный, я заварил себе чаю, выкурил сигарету.
Что-то меня завтра ждало по адресу, написанному на бумажке? Казалось, в этом было бы глупо сомневаться. Я попробовал представить себе возможное развитие событий. Ясно, что дело не закончится доставкой этих четырех пальм. И тот ее вопрос по поводу чистоты моего лица… А теперь еще галстук и духи. Она меня явно подстраивает под свой вкус. Если она замужем, значит, муж где-то далеко, а если не замужем… Дальше фантазировать можно было только в одном направлении – я ей подхожу. Может быть, даже нравлюсь. Я попробовал по памяти "переодеть" Алину во что-нибудь менее деловое. Примерил на нее легкое платье, потом джинсы в обтяжку и футболку на размер меньше, чем нужно, чтобы зависла она над оголившимся пупком. Дальше этого я себе ничего не позволил. Понюхал духи – ничего, хоть я и не разбираюсь в парфюмерии. Прикинул галстук.
Вечером погладил рубашку, нашел старый костюм, привел его в порядок и вывесил на плечиках на балконе, решив, что влажный оранжерейный воздух придаст ему свежести.