Он забежал в соседний паб и стал ждать, пока толстый штукатур не слезет с телефона.
- Нет, он был там, когда я уходил. Видел сам. На этом, как его там… - Мужчина сунул руку в карман и вытащил небольшую миниатюру на слоновой кости: юноша с розой. Николас Хиллард. Штукатур посмотрел на нее в недоумении. - Слушай, он у меня, в чертовом кармане. Да, здесь. Ну ладно, до встречи. - Он положил трубку и направился к стойке.
В комнате Ли никто не ответил.
- Извините, номер мисс Монтаны не отвечает. Желаете оставить ваше имя и телефон?
Джон быстро выпил дурно пахнущее жиденькое пиво и заел пакетиком чипсов. После чего вернулся в магазин. Вторая половина дня стала испытанием его пассивного самоедства.
За полчаса до закрытия миссис Пейшнз вызвала его в складскую комнату.
- Джон, закрой, пожалуйста, дверь. Мне надо сказать тебе пару вещей. Я разочарована. Нет, я расстроена и сердита.
Ну почему, размышлял Джон, женщины не способны расстраиваться без того, чтобы одновременно не злиться?
- Ты меня подвел. Уехать подобным образом было эгоистично. Именно - эгоистично. Значит, ты никого из нас ни во что не ставишь.
- Миссис Пи…
- Позволь мне закончить. Мы не на диспуте. - Хозяйка настраивала себя на неприятный разговор. - Твоя частная жизнь - твое личное дело. Я далека от того, чтобы воспитывать сотрудников. Но твоим поведением невозможно гордиться. Мы обязаны трудиться все вместе. Но если личное препятствует работе в магазине, дело становится моим и мне приходится принимать решения. Пойми, Джон, что это нечестно. С тех пор как ты уехал с этой Монтаной, атмосфера в магазине сделалась неприятной. Ты воспользовался нами - Кливом, бедной Дороти, не говоря уж обо мне. Не пора ли решить, где тебе лучше: здесь или в каком-нибудь другом месте?
- Вы хотите, чтобы я ушел?
- Я взвесила все "за" и "против" и решила: будет лучше для всех, если мы тебя отпустим.
- Вы меня увольняете? Из-за моей сексуальной жизни?
- Дело в твоем отношении к коллегам. Ты нисколько не думаешь об остальных. Огласка, неприятности… Тебе все равно.
- Но вы же не можете меня вышибить только потому, что я переспал со знаменитостью? - Джон не верил собственным ушам и еще не успел разозлиться.
- Я тебя не вышибаю. Просто не хочу, чтобы ты дальше работал в моем магазине. Работал со мной.
- И как же вы собираетесь обходиться? Дороти в больнице. А вы с Кливом в книгах ни бельмеса не соображаете.
Миссис Пейшнз твердо улыбнулась.
- Магазин справлялся до тебя и управится после. Покупатели читать не разучатся. К тому же Петра согласилась у нас поработать, чтобы быть поближе к Дороти.
- Вы отдаете мое место Петре? - Джон услышал, каким пискливым стал его голос.
- Не твое место, а место вообще. Но вряд ли справедливо заставлять ее работать бок о бок с тобой после того, как ты с ней так поступил. Вот тебе предупреждение об увольнении за неделю. Будем считать эту неделю твоим последним отпуском. Так что в расчете. - Она протянула руку. - Спасибо, что работал у нас. Жаль, что все кончилось таким образом. Если тебе нужна рекомендация, мы тебе, конечно, дадим. Но послушай совета: умный парень вроде тебя должен заниматься чем-то иным, а не торговать в магазине и не становиться сутенером.
Клив поставил две пинты пива на угловой столик.
- Сочувствую, старик. Экий облом. Я пытался ее отговорить, но она себя накрутила и ни в какую. Ты же ее знаешь. Что собираешься делать?
- Понятия не имею. Поищу другую работу. Куда-нибудь наймусь.
- Что-нибудь подвернется. Может, с твоими стихами. Не предугадаешь.
- Это точно.
- И все-таки что случилось прошлой ночью?
- Я порвал с Петрой.
- Сочувствую. - Клив постарался, чтобы его голос звучал соболезнующе, но у него ничего не вышло. - Значит, она тебя выгнала. Ну и денек! Хотя неудивительно после выверта с Ли.
- Клив, она мне рассказала.
- Что, дружище?
- Что ты с ней переспал.
- Ах вот как. - Он помолчал. - Я это подозревал. Хотел предупредить сам. Думал, ты не станешь сильно возражать, если я залезу на твою территорию. Чего добру пропадать?
- Жопа ты, Клив. А ведь считался моим другом.
- Так не пойдет! - Клив перегнулся через стол и помахал указательным пальцем. - Не тебе называть меня жопой! Сам оторвал кисочку, так что молчи. А я поступил так больше из сочувствия.
- Ну хорошо, расскажи, как все было.
- Нечего тебе знать - было, и все!
- Расскажи!
- Тебе правда интересно?
- Интересно.
- Ладно… Мы с Дороти пошли выпить. Немножко перебрали, я проводил ее домой, ввалились подогретые. А тут на кухне Петра. Она буквально изнасиловала меня на столе. Не я на нее лез. Она завелась перепихнуться из мести. Наверняка думала о тебе. Но отказать все равно было неудобно.
- Скажи прямо, ты назначал Дороти свиданку.
- Какая там свиданка!
- Если мужчина приглашает женщину куда-нибудь пойти, это и есть свидание. Значит, вы вернулись слегка на взводе. Ты ей что-нибудь предлагал?
- Дороти? Естественно, нет!
- Стоп, Клив, я тебя знаю! Во время обеда ты нюхал трусики Дороти. Было? Так предлагал или нет?
- Мы поцеловались. По-дружески. Ничего серьезного. Ничего такого, что ты называешь "предлагал".
- Значит, ты проводил Дороти домой, поднялся, как говорят, на кофе, а там оттянул ее подругу. А бедняга лежала за стенкой и слушала? Так?
- Не совсем. - Клив тяжело дышал.
- Когда это случилось?
- Все! Ничего не буду больше рассказывать!
- Клив, когда? Мне необходимо знать!
- В четверг. Да какая разница?
Оба замолчали. Они понимали, в чем заключалась разница.
- То есть накануне того дня, когда Дороти отравилась?
- Это не имеет к ее передозировке никакого отношения. Я не виноват! Нисколько! И Петра тоже. И нечего болтать! Подумай, может, это ты виноват. Ведь ничего бы не случилось, если бы ты не трахался с Ли Монтаной. Я тебя не осуждаю, но ты все погубил. Как раньше было хорошо: ты, Петра, магазин, паб, приятели. Но тебе нужно не как у людей, всегда по-особенному…
- Не пори чуши, Клив!
- Ты очень изменился. Посмотри на себя - какой-то хлыщ из "Алле"! Тряпки, загар и эти дурацкие очки в аэропорту. Кем ты себя вообразил, Джон? Тебе необходим урок реальности. Ты такой же, как мы все. Говорю тебе это, как друг.
- Ты ведь не просил за меня миссис Пейшнз? Готов поспорить, сам предложил ей такой вариант. Да подожди ты! Придумал не ты, а Петра. Вы лежали в постели. Она тискала в руке твой толстый член и сказала: "Я, пожалуй, поработала бы с тобой в магазине. Могла бы отсасывать тебе в складской". Вроде как мне в наказание. А ты и рад.
- Ты свихнулся, Джон. Совсем ненормальный. - Клив смотрел в свою пустую кружку.
- И не один из вас не подумал о Дороти. Заметил, как она превратилась в "бедняжку-Дороти"? Теперь ее все так называют. У нее было столько разочарований, столько горестей, что еще немного она бы не заметила. Может, ей даже понравилось бы. Отвлекло от прежних.
- Хорошо бы, - пожал плечами Клив. - Твоя очередь.
Джон пошел на последнюю пятерку покупать пиво, потому что у каждого мужчины втемяшено в лобные доли: что бы ни случилось, очередь - святое.
Они пили и неловко, по-мужски молчали.
- Надеюсь, мы останемся друзьями. - Клив поерзал и посмотрел на дверь. - Дружба выше всего. А телок - ну их на фиг…
- Конечно.
- По рукам? - Он смотрел без убеждения, но с облегчением.
Джон нащупал в кармане пятьдесят пенсов. Хотел попросить у Клива взаймы, но не стал. Ты трахал мою девушку, а способен одолжить до зарплаты пятерку? А когда она будет, зарплата?
Карточка Ли.
Надо отослать ее обратно. Но вместо этого Джон зашел в обменник, где перед экранами полудюжины телевизоров сидел коротышка-индус.
- Могу я получить по этому деньги?
- Да.
- И каков предел?
- Сколько позволяет карточка.
- Мне нужно пятьдесят фунтов.
- Хорошо, пятьдесят. Два фунта комиссионных.
- О’кей. О’кей, пусть будет сто.
- Хорошо, сто.
Джон вспомнил, что неизвестно, когда придется получать теперь зарплату.
- Подождите… Двести, то есть пятьсот.
- Пятьсот фунтов. Я правильно понял, сэр?
- Да.
Клерк что-то проделал с карточкой, подождал и дал Джону формуляр. Тот расписался.
- Извините, сэр, я не могу это принять.
- Почему?
Клерк улыбнулся и протолкнул карточку через окошко обратно.
- Прошу прощения, сэр. - И снова уставился в телевизор.
Джон взял карточку. Поперек его подписи черным жирным фломастером было написано "Шлюха". Слов не было. Спасибо, Петра. Где теперь придется давать объяснения? Джон повернул к реке. Начинался дождь.
Через час, промокший и продрогший, он ввалился домой. И остановился в теплом холле внизу. Хрипело радио, брюки, как целлофановые, липли к ногам, в ботинках хлюпало, длинные волосы холодили шею. Он взглянул на телефон на подставке. Ничего. Никаких желтых записочек, значит, никаких звонков. Он снял трубку.
- Джон, это ты? - донесся снизу крик Деса. - Ты не спустишься? У меня для тебя кое-что есть.
Джон оставил в покое телефон и начал осторожно спускаться по лестнице в подвал. Там, облокотившись о раковину, курила сигарету Ли, красивая, стильная, сухая.
- Боже, ты похож на дублера после съемок! Чем это ты занимался?
- Ли, ты здесь! Мне надо было давно вернуться. Я тебе звонил. Думал, ты меня избегаешь.
Ли повернулась к Десу.
- Вот так всегда. Никогда не целует при встрече. Давай, поцелуй. Вроде рад меня видеть? Я старалась тебя избегать, но теперь здесь. Дес был очень мил, напоил меня чаем, я совсем размякла, и он рассказал мне свою жизнь. Получится замечательный фильм. Я куплю у вас права. Уэсли Снайпс сыграет вас, а я миссис Комфорт.
- А можно я сам себя сыграю?
- Считайте, что вы в деле. - Ли буквально искрилась легкомыслием. - Как провел денек, Джон?
Он сел и при этом произвел звук, который издает под башмаком лягушка.
- Потерял работу, подруга наставила рога, другая подруга попала с передозировкой в больницу. Я раздавлен, и пришлось возвращаться домой под дождем.
- Теперь понимаешь: сегодня выдался самый несчастный день в моей жизни - мне необходимо было с тобой поговорить.
Они стояли на пороге его конуры.
- Удобств не густо. Как это лучше обозвать: самый минимум раннего спартанства? - Ли присела на край кровати. - Именно такую комнату я представляла, когда воображала, откуда приходят письма. Роковые мальчуганы, предлагающие всякие услуги.
Джон начал стягивать мокрую одежду.
- Извини, я мало развлекаюсь. Здесь все, что мне нужно.
- Ты самый непритязательный из всех моих друзей.
Он стоял, ежился, кукожился и, продрогший и голый, пытался найти что-нибудь чистое, но только не из того, что купила Ли. Джон был зол и напуган скоротечностью, какую при желании способны принимать события жизни. Как она смеет возникать и исчезать из его жизни, оставляя за собой разрушительный след! А потом подсмеиваться, потому что его комната не верх элегантности, не супереврошик.
- Хватит твердить о друзьях. Я тебе не друг. - Джон подпрыгивал, запутавшись в исподнем ногой, задница сотрясалась, как марионеточная колбаса из представления "Панча и Джуди". - Понятия не имею, кто я такой. Аксессуар, дивертисмент. Прежде чем уволить, меня обозвали сутенером. Сутенер! Если сутенер, то - никчемный любитель! Ты взяла меня на курорт, как новую шляпку. И ведь главное, мне никто не выкручивал руки - сам вознесся на вершину блаженства. - Джон отыскал джинсы и старый мешковатый свитер. - Да что там, на вершину блаженства - я был счастлив! Фантастически. Потому что ты - фантастика! Представить не можешь, как я скучал. Как расстроился, когда не смог с тобой поговорить. Как грустил, когда проснулся без тебя. Из всех дерьмовых сегодняшних событий это показалось самым гнусным. При том, что Дороти в больнице. Господи, мне в голову больше ничего не шло. Меня увольняют, а я переживаю, что кинозвезда не подходит к телефону! А с какой стати? Зачем кинозвезде подходить к телефону?
- Джон, утихомирься. Как ты полагаешь, почему я здесь?
- Интересный вопрос. В самом деле, почему?
- Потому же, почему ты наорал на меня.
- Тебя тоже погнали?
- Мне очень жаль, что ты потерял работу.
- Неужели?
- Ну, если честно, то нет. Я не хочу, чтобы мой друг торговал в магазине. Пусть он остается только поэтом.
- Я не твой друг.
- Продолжаешь твердить? Хорошо, я не подходила к телефону, потому что была расстроена.
- Ты - расстроена? С чего бы? Мне показалось, ты развлекала каких-то кинобоссов из Лос-Анджелеса.
- Джон, Боже мой, это же код - я на встрече. А на самом деле весь день провалялась в постели и смотрела треп-шоу. Какие ужасные передачи в этой стране! Я думала о нас. Надо же - запала на мальчишку намного моложе себя. Съездили, повеселились, вернулись, а он даже не предложил: "Может быть, сходим в театр?", или "В ресторан?", или "Я хочу тебя кое с кем познакомить". Раньше я думала: это потому, что у него нет денег, и дала кредитную карточку - теперь он мог бы меня пригласить. Но ко всему у него есть девушка и все газеты талдычат, что он предпочитает именно ее. Тогда я сказала себе: Ли, тебе это надо? Нет большей дуры, той, чье имя стоит в начале титров. Забудь о потерях. Ты провела грандиозную неделю, но теперь хватит. На кой ты ему. Он молодой и занимается тем, чем занимаются все молодые.
- Подожди, подожди! Не могу сообразить. Что ты сказала в самом начале?
- В самом начале? Не помню. Я не сильна в самовоспроизведении.
- Ты сказала, что запала на мальчишку.
- Сказала.
- То есть на меня?
- На тебя. Джон, у нас что, появились проблемы с общением? "Разделенные общим языком" - кажется, так называется? Я смотрела "Мимолетную встречу". Представляю, как вы говорите.
- Значит, запала?
- Да.
- Влюбилась? Полюбила?
- Джон, остынь, не надо переворачивать сразу по две страницы. Да, запала. А ты полагаешь, я езжу с молодыми людьми только для того, чтобы с ними спать?
- Нет… Но я не думал, что такие люди, как ты, могут относиться ко мне серьезно.
- Почему? Я кинозвезда, а не инопланетянка. Женщина и западаю на мужчин, как всякая другая. И мне по-девчачьи хочется поощрений: чтобы подольстили, поухаживали, цветочков и прочей мути. А ты на меня не запал?
- Запал. Ты отлично знаешь.
- То есть влюбился? Полюбил?
- Ты ведь смотрела "Мимолетную встречу". Мы не говорим об этом до самого последнего.
- Но у тебя по-прежнему девушка.
- Была.
- Была? Дала от ворот поворот?
- Нет, это я ей дал от ворот поворот, потому что запал на тебя, хотя и считал, что ты мне дала от ворот поворот.
- Я - дала, потому что ты на меня не западал.
- Подожди, я совершенно запутался: кто на кого запал и кто кого бросил?
- Ладно, проехали. - Ли ухватила его за свитер и притянула к себе так, что они встали нос к носу. И проговорила медленно, словно непослушной собаке: - Почему ты меня не приглашаешь?
- На свидание? Хочешь со мной пообедать?
- На свидание. Пообедать - это просто здорово.
- Хорошо. Значит так: э-э… что ты делаешь, скажем, сегодня вечером? Если не занята, может быть, пообедаем вместе?
- Джон!
- Что? Ты занята? Тогда в другое время?
- Я голодна. Умираю от голода. Прямо сейчас.
- Прекрасно. Хочешь куда-нибудь пойти?
- Да.
- Славно. А о свидании потолкуем в следующий раз.
- Ты нарочно?
- Я счастлив.
- Тебе надо меняться. Ладно, я пойду с тобой на свидание, но не стану обедать с таким оборванцем.
- Я вспомнил, нам не удастся пообедать. У меня нет денег.
- У тебя есть кредитная карточка.
- Не совсем. Объясню, когда ты будешь сидеть.
- Я расплачусь.
- Договорились.
Они спустились по лестнице.
- Давай все-таки кое-что проясним: я по-прежнему твой приятель или нет?
- Джон, ты меня слышал? Это ты мне скажи: приятель ты мне или нет?
Он прижал ее к стене, положил ладонь на затылок и поцеловал.
- Да! Да! Да! Если ты не против.
- Господи, какое ужасное сочетание: самодовольство и застенчивость! Я рада, что мы все решили. Только запомни: ты мой приятель, а я тебе не подружка.
- Не подружка?
- Нет. Для подружки я слишком стара. Это недостойно.
- Тогда кто же ты?
- Я Ли Монтана, и я величайшая в мире звезда.
- Так ему, девочка! - раздался из подвала раскатистый смех Деса.
Джон задвинул дверью прежнюю жизнь на закваске с солью и повел Ли к большому "мерседесу". Шагнул, как Бильбо Бэггинз в большое приключение, пересек Стикс, проник в Зазеркалье и по Желтой дороге направился в Шангри-ла избранных. В выдуманную, полумистическую страну ухмыляющихся лакеев, шараханья от толп и записочных друзей. В страну качающихся пальм, где все перепоясано бархатными веревками и где тень человека редко оказывается его собственной. В жизнь на реостатном выключателе, в которой постоянно бодрствует огромное "чем-могу-служить?" и доброжелательны даже мелкие неодушевленные вещицы: предметы гигиены и пластиковые пакеты.
Как и полагается в нормальном приключении, для Джона не существовало возврата. Не полагалось знать, что пройдут годы и он станет с непонятной теплотой вспоминать об этой безымянной улице и маленькой унылой мансарде. Рисовать в воображении свой стол, кипы книг, бесполую кровать и считать свою берлогу золотым вместилищем интеллектуальных борений. Одиночество на подернутом волнами времени обратном кадре покажется творческим началом. А краткое пребывание в этом доме - монетой, которую пришлось заплатить Харону, чтобы тот перевез его на другой берег, его оброком. Поэтому Джон получил возможность сказать: "Там жил отшельник-эстет". С расстояния времени прошлое представится в тусклом великолепии черного дерева, и он загрустит о нем, как об ушедшем детстве. Но все это случится нескоро. А пока Джон сидел на заднем сиденье "мерседеса", положив одну руку на бедро Ли и с мобильным телефоном в другой.
- Куда ты хочешь поехать?
- Господи, Джон! Тебе решать. Это ты пригласил меня на свидание. Так что давай. А то все твои решения - какую позу принять в постели.
- Как насчет "Айви"?
- Отлично.
Джон вызвал справочную, затем набрал номер ресторана:
- Э-э-э… здравствуйте… послушайте, у вас найдется столик на вечер на двоих. Да, сейчас… Хорошо, все равно спасибо. - Он разъединил связь. - Ничего до самого июня.
- Дайте-ка сюда, - рассмеялся Хеймд. - Привет, это Фердинандо? Со мной Ли Монтана, как раз переезжаем реку. Сделаешь на двоих? Ну пока, дружище. - Хеймд положил телефон, улыбнулся в зеркальце и покачал головой.
- Не вешай носа, - расхохоталась Ли. - Научишься всему. Невинность привлекательна лишь до тех пор, пока она без простодушия.
Они сели у боковой стены, где их можно было обозревать с большинства столиков. И нарочито игнорировали явно игнорировавший их зал.