- Мне хорошо здесь с тобой. Как-то официально. - Ли поцеловала Джона и погладила по волосам. Бобики-подавалы сгрузили дюжину манящих вилок.
- Мой выходной обед, - проговорил Джон.
- Твой выходной обед? Дудки! Это ты должен меня развлекать.
- Вроде как дебютантку?
- Какую, черт побери, дебютантку. Твою очередную девицу.
- Нет. Реверанс перед тортом, диадемы, страусовые перья, балы, - королеву!
- Извращенец. Терпеть тебя не могу.
- А я рад, что мы вместе вышли.
- Рад, что вместе? Значит, я тоже извращенка?
- Опять эта Джоан Коллинз. Была на юге Франции. Вон машет.
- Так помаши в ответ.
- Не могу. Она же Джоан Коллинз.
- Можешь. Тренируйся. Ты сегодня со мной. Маши направо и налево. Махание - прерогатива избранных. Мы все так поступаем. Смотри-ка, парень из "Дет уиш".
- Майкл Уиннер?
- Да. Давай, помаши ему.
- Не могу.
- Вперед, смелее. Слушайся меня. Просто обозначь движение - приподними ладонь, вот и все.
Джон поднял руку. К нему тут же подлетел официант.
- Слушаю, сэр?
- Да нет, ничего, извините. Спасибо. Постойте, раз уж подошли - принесите "Гибсон". Нет, два "Гибсона". Благодарю.
- Не убивайся, со временем все придет. Распространенная ошибка. Теперь о деле: где ты намереваешься жить?
- Жить? Ты живешь в Беверли-Хиллз, а я существую в Уондзворте.
- Джон, я не мотаюсь в Лондон пять раз в неделю на утренние спектакли, но предпочла бы это, чем одну-единственную ночь в твоей камере. И безумно устала от гостиниц. Поэтому нам нужно жить где-нибудь вместе.
- Вместе?
- Ты не хочешь со мной жить?
- Не знаю. Ни с кем никогда не жил, кроме родителей. Не такой уж великий прецедент. И еще: не слишком ли мы спешим? Не лучше ли все делать постепенно?
- Значит, со мной ты жить не желаешь. - Ли раздавила вилкой картофелину и притворилась, что не заметила, как ей помахал Тревор Нанн. - Слушай, никто из нас не храпит, у нас нет дурных привычек. Ты не играешь музыку, я не держу кошек. Скажи, в какую ночь недели ты предпочитаешь со мной не спать?
- Ли, совместное проживание - серьезное решение. Оно основывается на сопровождаемом легкой тоской стремлении к объединению, которое реализуется совершенно сознательно. Предшествующий опыт указывает нам пути подобного объединения. Сначала зубная щетка, лифчик, лишняя рубашка, какие-то шмотки, затем чтиво на ночь: ничего пугающего - Мартин Эмис или Джилли Купер. Потом скромные совместные покупки: любимые компакт-диски или турецкий кофе. Но ничего такого, что бы потребовало молоток или стоило дороже десяти фунтов. И так по всему списку: ставите галочку, когда обретаете способность заниматься своим делом, не отвлекаясь на секс, когда съездили вместе за границу, когда провели выходные с родителями, отпраздновали Рождество, Новый год и дни рождения, когда партнер способен испражниться в вашем присутствии, а вы в его, когда переболели и поухаживали друг за другом, когда вместе приняли ванну, но не тянет зажечь свечи. Только тогда, согласно традиции, вы имеете право съезжаться. Как правило, инициативу берет в свои руки тот, у кого лучше шторы. "Знаешь, на содержание двух квартир мы тратим уйму денег. Почему бы тебе не переехать ко мне?" "В самом деле, почему? - отвечает партнер. - Мы и так живем практически вместе". Теперь остается сделать запасной ключ для врезного замка, который запирается только на время отпуска, потому что для удобства давно установлен "Иейл". Мать дарит скороварку и делает туманные намеки на свадебный реестр, а отец приходит проверить оконные задвижки. Молодые начинают давать обеды. На этом завершается обязательный список и наступает совместная жизнь.
Ли дико оглянулась.
- Ты что несешь? Ты о чем? У меня такое ощущение, что я - капитан Кирк. Мне нет никакого дела до ваших туземных обычаев. Я толкую о том, чтобы делить постель, а не костный мозг. Живем вместе, нравится - будем продолжать, нет - разбежались. Какие проблемы? Я хочу обитать там, где обитают мои тапочки. Почему бы не отнести то же самое к моему приятелю?
- Ты права. Я спятил. Думаю невесть о чем. Жить с Ли Монтаной или у себя в мансарде в Уондзворте? Никакого сравнения. Извини.
- Так-то лучше. Значит, где мы будем жить? Давай завтра съездим что-нибудь купим.
- Завтра съездим и купим? А может, снимем?
- Я не снимаю. Я покупаю.
- И сколько ты намерена потратить?
- Не имеет значения.
Уже в гостиничном номере Джон вышел из-под душа. Ли сидела на унитазе и читала "Вэнити фэр"
- Видишь, как быстро я ставлю галочки в твоем доисторическом списке: испражняюсь, ты на меня смотришь, и рядом ни одной зажженной свечи.
Джон почистил зубы.
- А за общую щетку полагаются двойные очки. Смахивает на слепое обожание. Кстати, не собираешься прокомментировать вон то?
- Что?
- То, что у тебя сзади.
Джон через плечо посмотрел в зеркало: на спине и ниже алели свежие царапины от ногтей.
- Черт, даже не заметил. Нисколько не больно.
- Меня не интересует, больно или нет. Я спрашиваю, откуда они взялись? Если оттуда, откуда я подозреваю, пусть горят, как в аду.
- Не важно.
- Еще как важно! - Ли запустила ему в голову журналом. - Сукин сын! Из моей постели и прямо к ней!
- Это моя девушка. Мы с ней порвали. Правда.
- Ты ее трахнул, а потом бросил или сначала бросил, а потом трахнул?
- Ли, не существует достойного и правдоподобного способа описать, что случилось прошедшей ночью. Его просто нет. Я вел себя не лучшим образом - даже не хочется вспоминать. Но, пожалуйста, верь: я ненавижу то, что совершил, больше, чем что-либо другое. Я испытал унижение, струсил, распустил нюни. Не почувствовал ни малейшего удовольствия, только омерзение. Это неестественно. Конец.
- Говнюки! Какие же вы все мужики говнюки. Сколько раз я слышала подобные вещи: "Ах, Ли, это ничего совершенно не значит. Одна физиология. Верь, малышка, я сам себя ненавидел!" Верить вам? А с какой стати? На кой мне понадобились палки туземцев? Наверное, гены отца. Это у него, помнится, не закрывалась ширинка. Думаешь, приятно ловить вас со спущенными штанами - с секретаршами, проститутками, с поклонницами или журналистками, со служанками, со старухами, с малолетками, со страшилами? Ощущение, словно режут тупым ножом. Неужели с меня не довольно?
- Довольно. Вполне.
- Хорошо. Больше по этому поводу бесноваться не стану. Это не моя история, не мое детство и не мое подсознание. Черт, почему я должна чувствовать себя виноватой или какой-то не такой. - Ли высморкалась. - Начнем все с чистого листа. Но уж, пожалуйста, постарайся - никаких девиц. Не приму ни объяснений, ни извинений, даже если застану над "Плейбоем". Все будет кончено. Ты мой на сто процентов или вообще никакой. И без обсуждений. Но предупреждаю: возможностей хватит - жаждущие успеха потаскушки, охочие станцевать танго с тем, кто танцует танго с Ли Монтаной, мечтающие увидеть свои имена в бульварных газетенках, рвущиеся в кино фотомодели и просто любопытные. Слава - великая аморальная сексапильная сила. Ты окажешься к ней очень близко, и притом сам мил и красив. Понимаешь, к чему я клоню? Я не сдаю в аренду приятелей.
- Понимаю, Ли, но…
- А теперь выматывайся. Мне не по душе перспектива вытирать перед тобой задницу.
Джон вышел, сел на кровать и слушал, как в ванной плескался душ. Наконец показалась Ли и встала перед ним, теплая и сияющая, уперев руки в бедра. А капли воды скользили по шее, животу и исчезали в треугольнике лобка.
- Я все еще голодна.
- Извини.
- Но с галочкой явно не выгорит. Без траханья сейчас не обойтись.
- О Боже…
На следующий день Джон приобрел дом.
Вдвоем с Ли они сидели в белых банных халатах за маленьким столом и умасливали булочки и друг друга, смотрели новости, читали газеты, радовались и веселились. Раздался стук в дверь, и в комнату ввалился Хеймд - в костюме телеведушего с золотистой подкладкой и шелковым воротником поло.
- Всем доброе утро. - Он подтянул стул, налил себе кофе и пододвинул Джону незапятнанную карточку "Америкэн экспресс".
- Не сможете съездить с Джоном купить дом? - попросила Ли. - Вы мне сегодня не нужны. Поболтаюсь здесь, схожу в гимнастический зал и займусь лицом.
- Что-нибудь определенное?
- Не знаю. Он выберет. Я доверяю тебе, дорогой.
Джон устроился рядом с Хеймдом на переднем сиденье "мерседеса". Тот щелкнул выключателем радио и стал искать какой-то определенный тип поп-музыки, вместо которого все время попадался другой определенный тип поп-музыки.
- Поедем повидаем Джудит. Она вам понравится.
- Хорошо. Но я полагал, что мы завернем к окошку агентов по торговле недвижимостью.
Водитель рассмеялся.
- Хеймд, извините за любопытство, чем вы занимаетесь?
- А чем вы хотите, чтобы я занялся?
- Вы ведь не простой шофер.
- Нет, дружище. Я - свободный художник. Я - ПЭД.
- ПЭД?
- ПЭД значит "провернуть это дело", но на свободной художнической основе. Когда приезжает Ли, я проворачиваю для нее.
- Что именно?
- Все что угодно. Я - спецназ. Слуга на все случаи жизни. Наверху и в гостиных, да, сэр, нет, сэр, серебро-вилки-ложки и прочее дерьмо. Дворецкий и лакей, служанка и телохранитель, а также шпион - для богатеньких хмырей с женами-шлюхами из высшего общества, хмырей, которым больше нечем заняться, как убивать время, и которые превращают жизнь слуг в ад. Если вы игрок, настоящий игрок, а не так-сяк, то берете меня, и я все проворачиваю. Столики, билеты, наркотики, мальчики, девочки, яхты, самолеты, полотна Пикассо, черного каюнского голубя, малолетку с острова Фаро в четыре тридцать утра, цветы, видео, телефоны, свидания - это все я. Легче, теплее, холоднее, безопаснее, а иногда так, чтобы, наоборот, не провернулось. Болваны, клоуны, полоумные, громилы и воротилы, адвокаты и пьянчуги, яйца-мяльца, травка-муравка, кобелики, комарики, золотые шарики. Я привратник мира совершенства. А в данный момент намереваюсь провернуть Джуди.
Джуди Джону не понравилась. Ни на вид, ни, можно сказать, в принципе. Хеймду не стоило ее проворачивать. Сексапильная, что-то за сорок. Но с длинными белокурыми волосами, как у двадцатилетней, и носом наподобие бутылочной открывалки в швейцарском ноже. На запястьях, пальцах и в ушах брякали золотые погремушки. В целом создавалось впечатление, будто ее составили из оставшихся несъеденными кусочков курицы.
- Привет, Джон, рада познакомиться.
Они находились в Кенсингтоне, в маленькой передней комнате, которая служила одновременно и кабинетом и будуаром. Все поверхности, а их оказалось не так уж мало, занимали обрамленные в серебро фотографии людей на лыжах. Казалось, будто со всех сторон пялится веселая колония пингвинов.
- Вы представляете, что хотите?
- Что-нибудь скромное, небольшое. Нас только двое. Спальня, гостиная, большая кухня, конечно, ванная и никакого подвала.
Джудит засмеялась. Хеймд вместе ней. Они оценили невинность Джона.
- Слушайте, Джон, мне приходилось заниматься этим раньше. Джудит подыскивала дома для игроков. Вам нужно как минимум пять спален, большая комната для развлечений, и черт с ней с кухней. Ли не собирается печь. Вас будут всем снабжать. Четыре ванны, наверное, квартира для прислуги, парковка на две машины и сад.
Джудит смотрела на него почти с обожанием, но, возможно, так проявлялась на ее лице алчность. Она разложила проспекты на кофейном столике.
- Все это можно купить. Большинство домов пока не поступали на рынок.
Джон взял один из проспектов. На фотографии был изображен четырехэтажный викторианский оштукатуренный городской особняк.
- Буквально за углом. Тихая улочка в Кенсингтоне.
- Очень уж огромный. И, наверное, цена непомерная.
- Об этом не тревожьтесь, - обернулся через плечо Хеймд. - Не занят? Нам надо быстро.
- Естественно. Наличные в Цюрихе. Пойдет?
- Как скажешь, детка. Поехали посмотрим.
Джон прошелся по комнатам огромного дома, прислушался к эху, нелепо пощелкал выключателями, приоткрыл дверцы шкафов и убедился, что внутри их есть еще шкафы. Он понимал, что следовало задать миллион вопросов, но не мог придумать ни одного, кроме: "Сколько все это стоит?" И наконец спросил:
- Где здесь щиток с пробками?
- Вам нравится? - поднял глаза Хеймд.
- Вроде бы да… Очень большой.
- Все, детка, берем. Можешь оформлять. Чтобы к вечеру бумаги были готовы. Нам понадобится Сьюзи.
- Уже едет.
Сьюзи была дизайнером по интерьерам. Ее вылепили из того же приготовленного к воскресному ленчу фарша, что и Джуди, - такие же сорок с чем-то, длинные светлые волосы, скобяной нос и громыхающие украшения. Они были подругами и явно ненавидели друг друга.
- О, Джон, прекрасный дом! Какие вещи вы хотели бы иметь?
- Ну… не знаю… диван, несколько стульев… мне нужен стол… ни малейшего представления.
- О’кей. Какой ваш знак Зодиака?
- Рак. А зачем это?
- А мисс Монтаны?
- Без понятия.
- Скорпион, - подсказал Хеймд. - А любимый цвет - кремовый.
- Ясно. - Сьюзи сделала пометку. - В старинном или современном стиле?
Джон в уме подбросил монетку.
- В современном.
- Прекрасно. У вас имеются какие-нибудь вещи, которые вы желаете включить в интерьер: мебель, семейные портреты, серебро?
- Нет. - Джон вспомнил свою конуру и жилище родителей. - Но обязательно должны быть книжные полки.
- Превосходно. - Сьюзи подняла бровь и посмотрела на него с таким видом, словно просьба показалась ей из ряда вон выходящей, вроде семейного унитаза на двоих или аквариума для омаров. - Какого рода книги?
- Как понимать, какого рода книги?
- Я хотела узнать, разные или только кожаные переплеты. У меня есть торговец, который продает на ярды.
- Нет, нет, с книгами я управлюсь сам.
Сьюзи снова сделала пометку, но скривилась так, будто заказчик взялся самолично поставить в аквариум омаров.
- И все дела? - Джон пристегнулся в машине ремнем.
- И все дела.
- А не стоило посмотреть несколько других?
- Зачем?
- Ну… не знаю…
- Доверьтесь инстинктам, приятель. Не понравится - через месяц поменяете. Купите другой. Не велика сделка - всего только дом.
- А я полагал, что приобретение дома - самое впечатляющее событие после развода и похорон незабвенного человека.
- Ошибаетесь, приятель. Самое впечатляющее событие - подтяжка кожи на лице. Подтяжка лица и профессиональная зависть. Вот что по-настоящему впечатляет.
- Послушайте, Хеймд, давайте вместе пообедаем. Я вижу, нам есть о чем потолковать.
- Безусловно. Я это проверну. Поехали ко мне в клуб.
- Как вы полагаете, что могут дать деньги? - Хеймд откинулся на стуле и решительным жестом отодвинул тарелку. Клуб скромно отказался от вывески - здание в стиле конца XVIII - начала XIX века располагалось в Сохо. В нем уютно устроился бар и несколько небольших гостиных. Они сидели в светлой столовой и наслаждались изысканной едой. Помещение было наполовину заполнено мужчинами. Джон решил, что все эти люди так или иначе имеют отношение к киноиндустрии. И все знали Хеймда.
- Так что могут дать деньги?
- Ну… все что угодно, - промямлил Джон.
- Все что угодно дает ночная кража со взломом. - Хеймд зажег сигару. - Когда вы набрали всякой всячины: безделушек, техники, мебели, шмотья так, что хватит на десять жизней, остаются всего две веши - пространство и время. Утром мы успели отхватить долбаный дом до первого завтрака - это пространство. И к концу следующей недели переедете в него. Это время. Прикиньте, сколько потребовалось бы времени обычному понтеру, чтобы все устроить? Шесть месяцев? Девять месяцев? А вашему отцу, чтобы заработать на дом полтора миллиона? Сто лет? Сто пятьдесят? Понимаете, деньги покупают жизни других людей, приобретают их время и прибавляют к вашему. Поэтому богатые люди живут дольше остальных. Для них все происходит быстрее. В данный момент двадцать, тридцать, сорок человек отдают вам за наличные кусочки своих жизней. Сотни и сотни людей по всему миру делятся временем с Ли. Животные существуют в соответствии со своим метаболизмом: поденка завершит свой смертный круг завтра, а черепаха через двести лет. Первая неистово порхает и сгорает, другая сидит, но восполняет свой образ жизни временем. Богатые живут, как поденки, однако долго, как черепахи.
- Интересная идея. Но не уверен, что вполне с вами согласен.
- Знаете, что раздражает их больше всего?
- Кого? Черепах?
- Ну да, богатых. Мы говорим о настоящих богатых. Ожидание - пробки, очереди, задержки, отмены - они от этого бесятся. Не получают за свои деньги того, что хотели. Внезапно приходится жить темпом остальных. Желаете что-нибудь продать богатею, скажите, что все произойдет очень быстро. "Вещь ваша уже в прошлую пятницу". У них такая мания. Комнаты для отдыха рядом с кабинетом, лимузины, реактивные самолеты, самые крутые компьютеры и факсы. Богатые нанимают людей, чтобы те за них читали. Я знавал одного хмыря, которому присылали все бестселлеры, но он заглядывал только на последние страницы - не мог дотерпеть, скорее хотел узнать, чем кончится дело. Богатые наслаждаются кино только по видео: можно включить ускоренный просмотр. У привилегированных богатеев и люмпенов общее то, что и те и другие не способны на продолжительное внимание. Заметьте, Джон, их разговоры становятся короче и короче. Их выводит из себя все неусеченное. Мне случилось возить одного из самых богатых людей мира. Он увидел девицу и говорит: "А ты красивая. Даю четыре листа, чтобы мне пососала". Ухаживание - пустая трата времени. Вот все, что нужно знать о богатых. Они потребляют время в огромных количествах, и чтобы его куда-то разместить, им необходимо большое пространство.
- Потрясающе. Но мне кажется, Ли не подходит под ваше определение.