Мое сердце встрепенулось, и теперь уже я оробела: ужас какой. Джеб взял из моих рук чашку и поставил на стол, а потом подался ко мне и поцеловал в губы. Глаза его, когда он наконец отклонился, были теплыми, как растаявший шоколад. Он улыбнулся, и я тоже растаяла, как шоколадка.
Это было лучшее Рождество в моей жизни.
- Эй, Адди! - крикнул мне с нижнего этажа младший брат, вместе с мамой и папой игравший на "Вии", доставшейся ему от Санты. - Хочешь, устроим боксерский поединок?
- Нет, спасибо, - отозвалась я.
- А как насчет тенниса?
- Нет.
- Боулинг?
Я застонала. Мне вовсе не хотелось играть. Но Крису было восемь. Он просто пытался меня подбодрить.
- Может, позже, - ответила я.
- О'кей, - сказал он и убежал.
Я услышала, как он сказал родителям: "Она отказалась", - и мне стало еще грустнее. Мама, папа и Крис весело лупили друг друга нунчаками на первом этаже, а я сидела наверху, мрачная и одинокая.
И кто в этом виноват? - спросила я себя.
Ответила: Ой, заткнись.
И продолжила просматривать фотографии:
Джеб по-дурацки позирует с арахисовой пироженкой. Он знал, что я такие обожаю, и тайно купил их мне в подарок.
Джеб летом, без футболки, у бассейна на вечеринке Меган Монтгомери. Боже, как он был красив.
Милашка Джеб в мыльной пене на благотворительной автомойке, которую устроил "Старбакс". Я долго смотрела на его фотографию и таяла. Тот день был прекрасен, потому что все мы трудились ради доброго дела. У Кристины, начальницы моей смены в "Старбаксе", начались преждевременные роды, и наше кафе решило помочь с оплатой услуг роддома, на которую не хватало страховки.
Джеб согласился помочь, и он был в тот день восхитителен. Он пришел в девять и работал до трех, оттирая машины до седьмого пота, - и выглядел при этом как модель из календаря "Самые красивые парни Вселенной". Он сделал для меня гораздо больше, чем я бы потребовала от своего мальчика, и я была счастлива. Когда с автостоянки у кафе выехала последняя машина, я обняла Джеба и наклонила голову к нему.
- Тебе вовсе не обязательно было так усердно работать, - сказала я, вдохнув его мыльный запах. - Ты покорил меня уже с самой первой машины.
Я собиралась пофлиртовать с ним, как Рене Зеллвегер с Томом Крузом в фильме "Джерри Магуайер". Помните, она ему сказала: "Ты покорил меня уже с самого первого слова "Привет"".
Но Джеб нахмурился и сказал:
- Ага. Ну, хорошо. Только я не понимаю, о чем ты.
- Ха-ха, - произнесла я, решив, что он напрашивается на комплимент. - Ну, просто, по-моему, очень здорово, что ты не ушел. И если ты решил остаться, чтобы произвести на меня впечатление… ну, это было не обязательно. Вот и все.
Он удивленно поднял брови:
- Ты думала, я мыл машины, чтобы произвести впечатление на тебя?
Я залилась краской, потому что поняла, что он не шутит.
- Больше… так не думаю.
Мне стало стыдно, и я повернулась, желая отойти от него. Но Джеб мне не позволил. Он поцеловал меня в макушку и сказал:
- Адди, мама воспитывала меня одна.
- Я знаю.
- Я понимаю, как это тяжело. Вот и все.
Мне вдруг захотелось обидеться на него, хотя это и было глупо. Я понимала: то, что Джеб хочет помочь Кристине, это здорово, - но мне все равно хотелось, чтобы он делал это хоть отчасти ради меня.
Джеб прижал меня к себе.
- Я рад, что тебе это понравилось, - сказал он, и я почувствовала прикосновение его губ и теплоту его тела под влажной футболкой. - Больше всего на свете я хочу нравиться моей девушке.
Я была совершенно не готова к тому, чтобы флиртовали со мной.
- Ты назвал меня своей девушкой?
Он засмеялся так, будто я спросила, голубое ли небо над Грейстауном. Не собираясь спускать его с крючка, я отступила на шаг и пристально посмотрела на Джеба: "Ну?"
Серьезно глядя на меня, он взял обе мои ладони в свои руки.
- Да, Адди, ты моя девушка. И всегда будешь моей.
Я зажмурила глаза, потому что это было больно вспоминать. Слишком больно, как будто от меня отрезали кусочек, - и похоже, так и случилось. Я выключила iPad, и экран почернел. Музыка затихла, и айПенгвин перестал танцевать. Он грустно пискнул: "Ты меня выключаешь?", и я сказала:
- Мы с тобой одной крови, Пингвинчик.
Я улеглась головой на подушку и уставилась в потолок, снова и снова вспоминая о том, что произошло между мной и Джебом. Вспоминая, что я больше не его девушка. Я не могла не думать, почему так получилось, хотя и знала очевидный ответ (плохой, фу, не думать о нем). Мы начали ссориться задолго до вечеринки у Чарли. Дело было не в том, что он меня не любил, - Джеб любил, я знала. И я любила его - до безумия.
Но, по-моему, нас подвело то, как мы проявляли свою любовь. Или, как мне казалось, то, как Джеб ее не проявлял. Теган, любившая смотреть передачи доктора Фила, утверждала: все дело в том, что мы с Джебом разговаривали на разных языках любви.
Я хотела, чтобы Джеб был милым, нежным и романтичным, как в прошлое Рождество в "Старбаксе", когда он впервые меня поцеловал.
Через месяц я устроилась на работу в тот самый "Старбакс" и сразу подумала: Как здорово, что наш поцелуй будет повторяться снова и снова.
Но он ни разу не повторился. Джеб часто забегал к нам, и я, делая разные знаки, постоянно давала ему понять: хочу, чтобы ты меня поцеловал, - но он только перегибался через барную стойку и дергал за бретельки моего зеленого фартука со словами:
- Эй, кофейная волшебница.
Это было мило, но… этого же недостаточно.
Это раз. Были и другие случаи. Например, мне хотелось, чтобы он каждую ночь звонил мне и желал сладких снов, а ему было неуютно от того, что у него слишком маленькая квартира.
- Я не хочу, чтобы мама слышала всякие телячьи нежности, - говорил он.
А еще другие мальчики вовсе не возражали против того, чтобы держаться за руки со своими девушками в школе, а Джеб каждый раз быстро сжимал мою руку и сразу отпускал.
- Тебе не нравится ко мне прикасаться? - спросила я.
- Конечно нравится, - ответил он. Потом посмотрел на меня именно так, как я и хотела, и, немного помолчав, взволнованно сказал: - Ты сама это знаешь, Адди. Я люблю оставаться с тобой наедине. Я просто хочу, чтобы мы оставались наедине на самом деле.
Я давно заметила это, но держала все при себе, потому что не хотела быть нытиком.
Но когда нашим отношениям исполнилось полгода (я подарила Джебу подборку самых романтичных песен на свете, а он ничего мне не подарил), во мне что-то треснуло. Я любила его, и мне хотелось, чтобы между нами все было идеально, но не могла же я все делать сама. И если это значит, что я нытик, так тому и быть.
Джеб видел, что я недовольна, и все время спрашивал, почему да почему. И наконец я спросила:
- А ты как думаешь?
- Из-за того, что я тебе ничего не подарил? - угадал он. - Я не знал, что это обязательно.
- Ну и зря, - пробормотала я.
На следующий день он подарил мне ожерелье с сердечком из игрового автомата, только переложил его из пластикового яйца в нормальную коробочку. Из-за этого я только расстроилась. Еще день спустя Теган, отведя меня в сторону, сказала, что Джеб боится, что, раз я не надела ожерелье, мне не понравился подарок.
- Оно из "Герцога и Герцогини", - сказала я. - Это ожерелье из призового автомата, который у входа стоит! Опусти четвертак и выиграй!
- А ты знаешь, сколько четвертаков Джеб опустил в автомат, чтобы его выиграть? - сказала Теган. - Тридцать восемь. Он все время возвращался к кассе за мелочью.
Между нами повисла гнетущая тишина.
- Ты имеешь в виду…
- Он хотел подарить тебе именно такое. С сердечком.
Мне совсем не понравилось то, как Теган на меня посмотрела. Я отвела глаза:
- Все равно, оно же дешевле десяти долларов.
Теган молчала. Я боялась взглянуть на нее. Наконец она сказала:
- Ты же не серьезно, правда, Адди? Не будь ничтожеством.
Я совсем не хотела быть ничтожеством, и конечно же для меня не имело значения, сколько стоит подарок. Но похоже, я и вправду хотела от Джеба большего, чем он мог мне дать, и чем дольше так продолжалось, тем хуже было нам обоим.
Прошло несколько месяцев - и что же? Я все еще его расстраивала, и он меня тоже. Не всегда, но гораздо чаще, чем положено, - или как еще сказать?
- Ты хочешь, чтобы я стал тем, кем я быть не могу, - сказал он за день до нашего расставания.
Мы сидели вечером около дома Чарли в "королле" его мамы. Если бы можно было вернуть время назад, я бы вообще не стала входить в дом. Ни за какие коврижки.
- Это неправда, - возразила я.
Я нащупала прореху в покрытии пассажирского сиденья и запустила пальцы в поролон.
- Это правда, Адди, - сказал Джеб.
Я сменила тактику:
- Ну, хорошо, даже если я на самом деле этого хочу, разве это плохо? Люди постоянно меняются ради друг друга. Вспомни любую историю большой любви, и ты увидишь, что, если двое хотят, чтобы у них все получилось, они должны меняться. Как в "Шреке": Фиона говорит Шреку, что ее бесит то, что он все время рыгает, портит воздух и все такое. И Шрек такой: "Я людоед. Смирись с этим". А Фиона отвечает: "А если я не могу?" Поэтому Шрек выпивает зелье и превращается в прекрасного принца. Он делает это из любви к Фионе.
- Это в "Шреке-два". В первой части не так, - улыбнулся Джеб.
- Неважно.
- А потом Фиона поняла, что не хочет, чтобы он был прекрасным принцем. Она захотела, чтобы Шрек снова превратился в великана.
Я нахмурилась. Я все запомнила совсем не так. И пояснила:
- Я хотела сказать, что он был не против меняться.
Джеб вздохнул:
- Почему меняться всегда должен парень?
- Девочка тоже может меняться, - сказала я. - Не в этом суть. Я о том, что, если кого-то любишь, ты должен это показывать. Потому что нам дана только одна жизнь, Джеб. Только одна. - Внутри у меня все привычно сжалось от отчаяния. - Неужели ты не можешь попытаться показать это, хотя бы потому, что знаешь, что для меня это важно?..
Джеб посмотрел в окно.
- Я… я хочу, чтобы ты прошел за мной на борт самолета и спел мне серенаду в салоне первого класса, как сделал Робби ради Джулии в "Певце на свадьбе", - продолжала я. - Я хочу, чтобы ты построил для меня дом, как Ной для Элли в "Дневнике памяти". Я хочу, чтобы ты стоял со мной на носу океанского лайнера! Как тот парень в "Титанике", помнишь?
Джеб обернулся:
- Тот, который утонул?
- Ну, я, конечно, не хочу, чтоб ты тонул. Дело не в этом. Но мне хочется, чтобы ты доказал, что готов утонуть ради меня, если придется. - Я запнулась. - Я хочу… большого жеста.
- Адди, ты знаешь, что я тебя люблю, - проговорил Джеб.
- Или даже среднего жеста, - не унималась я.
На лице его отражалась борьба между волнением и досадой.
- Неужели ты не можешь просто поверить, что я тебя люблю, а не требовать, чтобы я доказывал это каждую секунду?
Судя по тому, что случилось потом, - нет, не могла.
Нет, не "что случилось". Что я наделала. Потому что я дура и потому что выпила тридцать восемь стаканов пива. Ну, может, не тридцать восемь. Много.
Хотя дело не в этом, конечно.
Мы с Джебом вошли в дом, но разошлись в разные стороны из-за ссоры. В конце концов я оказалась в подвале с Чарли и другими парнями, а Джеб остался наверху. Потом мне сказали, что он смотрел там по телевизору фильм "Незабываемый роман" в компании каких-то киноманов. Это было бы смешно, если б не было настолько грустно.
А я играла в подвале в четвертаки с Чарли и другими парнями, и Чарли бесил меня, потому что он играл чертовски круто. Когда мы доиграли, он попросил меня поговорить с ним наедине, и я, как послушная дурочка, пошла за ним в комнату его старшего брата. Меня немного удивила его просьба, потому что мы с ним никогда раньше не говорили по душам. Но он все равно был из нашей компании. Чарли был высокомерным и льстивым, и вообще полный жопень он был, как выражался один кореец из нашей школы. Но Чарли есть Чарли. Выглядел он как модель из каталогов одежды, так что всегда выходил сухим из воды.
Чарли усадил меня на кровать в комнате своего брата и сказал, что ему нужен мой совет насчет Бренны, девочки из нашего класса, с которой он иногда встречался. Потом посмотрел на меня, как бы говоря: "Да, я знаю, что я красавчик", и вслух произнес:
- Джебу очень повезло, что он встречается с такой девушкой, как ты.
Фыркнув, я проговорила:
- Ну да, да, конечно.
- У вас проблемы? - продолжал Чарли. - Успокой меня, скажи, что у вас нет проблем. Вы такая чудесная пара.
- Ага, именно поэтому Джеб занимается черт знает чем наверху, а я сижу здесь, с тобой.
А почему я сижу здесь, с тобой? - помню, подумала я. И кто закрыл дверь?
Чарли говорил со мной сочувственно и обходительно и настоял, чтобы я подробно рассказала ему о том, что случилось, и, когда я расплакалась, он подсел ближе, чтобы меня утешить. Я противилась, но он прижался ртом к моим губам, и в конце концов я поддалась. Парень оказывал мне внимание - красивый, обаятельный парень, - и разве не все равно, что он не всерьез, а просто заигрывает?
Нет. Мне было не все равно. Даже предавая Джеба, я помнила об этом, и именно это убивало меня сейчас, когда я снова и снова вспоминала случившееся. О чем я тогда думала? У нас с Джебом были проблемы, но я все равно его любила. Я его любила тогда и люблю сейчас. И всегда буду его любить.
Вот только вчера, когда он не пришел в "Старбакс", Джеб ясно дал мне понять, что больше меня не любит.
(глава вторая)
Мой праздник жалости к себе прервал стук в окно. Мне потребовалась минута, чтобы вернуться к реальности. Снова послышался стук, и, приподнявшись с постели, я увидела, что напротив моего окна на сугробе стоят Теган, укутанная тепло, и Дорри, укутанная еще теплее. Они махали мне руками в варежках и глухими голосами звали выйти на улицу.
Я лениво слезла с постели и, когда почувствовала, что моя голова стала до странности легкой, тут же вспомнила, какой ужас сотворила со своими волосами. Вот черт! Я оглянулась, схватила с кровати одеяло и обернула его вокруг головы на манер тюрбана. Потом, придерживая край одеяла под подбородком, подошла к окну и резко открыла его.
- Выходи на танцпол! - раздался неожиданно громкий голос Дорри.
- Это не танцпол, - сказала я. - Это снег. Холодный, мерзлый снег.
- Он такой красивый, - заметила Теган. - Иди посмотри. - Она замолчала и удивленно посмотрела на меня из-под полосатой шерстяной шапки. - Адди? Почему у тебя на голове одеяло?
- Э-э-э… - промычала я и махнула им рукой. - Идите домой. Я лузер. От меня одни проблемы.
- Ох, не знаю, не знаю, - покачала головой Дорри. - Первое: ты звонила и сказала, что у тебя проблемы. Второе: мы пришли. Давай спускайся. Посмотри на чудо природы.
- Я пас.
- Оно поднимет тебе настроение, честное слово.
- Это невозможно. Прости.
Дорри закатила глаза:
- Такой ребенок… Пойдем, Теган.
Они спустились с сугроба, и спустя несколько секунд прозвенел дверной звонок. Я поправила одеяло на голове, чтобы оно больше напоминало тюрбан. Села на край кровати и притворилась дикаркой-кочевницей с ослепительно зелеными глазами и печальным выражением лица. Ведь кому как не мне знать все о печали.
Из холла донеслись голоса родителей:
- С Рождеством, девочки! Вы что, по снегу пешком сюда пришли?
И Дорри и Теган, как назло, решили ответить. Их веселый рождественский щебет раздражал меня все сильней и сильней, и вскоре мне захотелось закричать: "Эй, девчонки! Страдалица, которую вы пришли утешать, здесь, наверху!"
Наконец по лестнице взбежали две пары ног в колготках. Дорри ворвалась в мою комнату первой.
- Уф! - выдохнула она, убрав волосы с шеи и обмахнувшись рукой. - Если я сейчас не сяду, то взорвуся.
Дорри обожала говорить "взорвуся", это было ее любимое словечко, которое означало, что она сейчас взорвется. Еще она обожала вишневую газировку "Чируайн" и пончики и притворялась, что она из Земли обетованной - видимо, это такая земля, где жили евреи до того, как переехать в Америку. Дорри очень гордилась своим происхождением и даже называла свои роскошные кудри "еврейское афро". Когда я в первый раз услышала от нее эти слова, они меня напугали и рассмешили одновременно. И в этом вся Дорри.
Следом за Дорри вошла Теган с румянцем на щеках.
- Ох, вспотела вся вообще! - сказала она, сняв фланелевую блузку, которую носила поверх футболки. - Чуть не померла, пока сюда добралась.
- Это ты говоришь? Я пять тысяч миль тащилась до этого дома! - воскликнула Дорри.
- Ты имеешь в виду… шесть метров? - сказала Теган. И повернулась ко мне: - Сколько метров между вашими с Дорри домами? Шесть, правильно?
Я сурово посмотрела на нее. Они пришли сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать глупости вроде расстояния между домами.
- Что это у тебя на башке? - сказала Дорри, плюхнувшись рядом со мной.
- Ничего, - ответила я, потому что об этом, как оказалось, мне тоже говорить не хотелось. - Я замерзла.
- Ага, конечно.
Дорри сдернула одеяло с моей головы и в ужасе ахнула:
- Что ты с собой сделала?!
- Вот спасибо, - проворчала я. - Ты хуже мамы.
- Фигасе, - произнесла Теган. - Не, ну фигасе…
- Так проблемы у тебя с волосами? - спросила Дорри.
- Вообще-то, нет.
- Ты уверена?
- Дорри! - осадила подругу Теган. - Это очень… мило, Адди. Очень смело.
Дорри фыркнула:
- Знаешь, что нужно делать, когда говорят, что у тебя смелая прическа? Идти в парикмахерскую и требовать вернуть деньги.
- Уйди, - сказала я и толкнула ее ногой.
- Эй!
- Ты груба со мной в трудную минуту, и на кровать тебе больше нельзя.
Я чуть напряглась, и - бац! - Дорри свалилась с постели.
- По-моему, ты мне копчик сломала, - пожаловалась она.
- Если ты сломала копчик, сядь на надувной пончик.
- Здесь нет надувных пончиков.
- Я к слову сказала…
- Я не груба с тобой в трудную минуту, - вставила Теган. И кивнула в сторону кровати: - Можно?
- Садись.