33
На следующий день она вышла в переводную редакцию. Атмосфера с самого утра была рабочая. Тихо шелестели стра-ницы, изредка звонил телефон. Она стала изучать картотеку. Авторов она почти никого не знала. Маститых казахских поэтов и прозаиков переводили, в основном, москвичи. Среди них были довольно известные имена. Разбирая карточки, Ксения присматривалась к троим женщинам-редакторам. Одна сидела, как она поняла, на переизданиях. Она за пару недель разобралась со своими обязанностями, типа секретарских, появилось свободное время, и Ксения, чтобы не сидеть без дела, стала просматривать рукописи переводов. Попалась ей в руки рукопись известного казахского поэта Тажибаева в переводе известного московского переводчика Анатолия Наймана. Она пролистала несколько страниц, отпечатанных на отличной финской бумаге, и поразилось убожеству переводов. Едва ли не в каждом стихотворении рефреном звучало выражение кабы. Что оно обозначало, переводчик и сам, наверное, не знал. Она сделала карандашом несколько правок и предложила посмотреть Фаризе. Та просмотрела и сделала большие глаза:
– Женщины, вы только почитайте, какую правку Ксения сделала самому Найману!
Рукопись пошла по рукам. Все согласились, что правка вполне профессиональная, а Найман – халтурщик. Но поскольку сам автор является авторитетом, и он одобрил перевод, то исправлять ничего не надо. Ксения сделала первый неутешительный вывод: всем глубоко плевать, в каком виде выйдет книга.
Фарида тут же обратилась к ней с предложением:
– Ксения, посмотрите, пожалуйста, переводы Алимбаева, рукопись надо сдавать в производство, а она еще не готова.
Ксения: – Хорошо, Фарида Тулегеновна!
Почти все переводы были московских поэтовпереводчиков. Она забраковала около трех десятков стихотворений, еще около двадцати вообще оказались непереведенными.
Ксения, взяв рукопись, подошла к столу заведующей:
– Фарида Тулегеновна, вот посмотрите мои замечания! Переводов не хватает, у автора четыре авторских листа, а здесь всего три с половиной. Может, хватит?
Фарида: – Нет, нет, что вы, по плану четыре. Да автор за поллиста удавится! Это же деньги! Ой, что же делать, ума не приложу! Как же я просмотрела эту недоделанную рукопись. Кто же переведет? Ксения! Я слышала, что вы в "Просторе" занимались переводами и неплохо. Надежда на вас! Освобождаю вас на время от ваших обязанностей. Попробуйте переводы. Если надо, вы можете поработать дома.
Ксения, внутренне радуясь, сказала:
– Хорошо, я сделаю пару стихотворений сегодня, а вы посмотрите.
Она быстро справилась с тремя стихами, автор был простой, не заковыристый, отпечатала на машинке и положила на стол Фариде. Та сразу стала читать.
Фарида была сильно удивлена:
– Ксения, у Алимбаева, оказывается, такие хорошие стихи!
"Ага, как же, это я написала, а не он", – злорадно подумала Ксения.
Фарида: – Как же вам удалось так быстро сделать перевод?
Ксения вполне искренне ответила:
– Мне понравились тексты.
Фарида: – Но это же замечательно! Сейчас же позвоню автору, завтра с утра он придет, прочитает, одобрит, и вы сможете идти домой и работать. Кстати, если получится, пожалуйста, переделайте те стихи, что вы мне показали. Хорошо?
Ксения: – Конечно, я уже кое-что переделала, покажу завтра автору.
День прошел незаметно, она почти полностью переделала переводы московских халтурщиков. Антон Валеров переводил во много раз лучше, надо в следующий раз предложить его. Цены бы ему не было, если бы он не тянул кота за хвост месяцами! Иногда она обращалась с вопросами к Рае, та дружелюбно поглядывала на нее и отвечала обстоятельно, несмотря на занятость. Она редактировала какой-то большой роман, сидела над ним плотно. Вообще все работали прилежно, никто не отлучался на перекур. Приходящие авторы обычно подсаживались к столу редактора и потихоньку обсуждали возникавшие вопросы.
На следующее утро пришел Алимбаев, прочитал пред-ложенные Ксенией переводы, заулыбался довольный. Он был не маститый, но не глупый и заметил разницу в текстах: подлинни-ки были среднего уровня, а она их улучшила.
Алимбаев обратился с легким с упреком к заведующей:
– Фарида-джан, где вы прятали такого добросовестного переводчика? Я узнаю в переводе свои стихи, свои мысли и чувства. Кто это?
Фарида: – А вот, Музафар-ага, наша новая сотрудница Ксения Кабирова. Алимбаев, обращаясь к Ксении: – Мне очень понравились ваши переводы, дорогая Ксения. Я бы вам всю книгу доверил. Спасибо! Я рад нашему знакомству, будем дружить. Ксения: – Я тоже рада. Через пару дней я вам покажу остальные переводы. Алимбаев: – Замечательно, буду ждать вашего звонка, – попрощавшись со всеми, он ушел.
Фарида была очень довольна результатом работы Ксении:
– Вы можете идти домой.
Ксения быстренько собралась и, попрощавшись, вышла из комнаты. Выходя, она поймала косой недобрый взгляд Галины. "Ну, вот, похоже, она мне позавидовала. Начинается", – подумала Ксения.
Через два дня она принесла на работу готовые отпечанные на машинке переводы. Автор явился по звонку, просмотрел, замечаний не сделал, остался доволен. Рукопись была подписана руководством и ушла в производство. Книга вскоре вышла, и Ксения получила аж 700 рублей гонорара! По этому случаю она решила проставиться: купила торт и коробку конфет. В редакции устроили чаепитие. По удивленным взглядам женщин Ксения поняла, что такая щедрость здесь не принята. "Ну, и хрен с вами! Не обеднею", – подумала про себя, но решила больше не высовываться.
К 140-летию со дня рождения великого казахского поэта Абая в редакции выходили два карманных сборника его стихов на казахском и русском языках (в переводах). Ксения просмотрела переводы. Особенно ей не понравились переводы Александра Жовтиса. Это была стопроцентная халтура. Но Жовтис считался лучшим переводчиком стихов с казахского языка в Казахской ССР. Она из интереса взяла несколько подстрочников и сделала свои переводы. Показала Рае, та прочитала Жовтиса, поморщилась скептически, потом прочитала Ксенины и подняла в восторге большой палец. Рая шепотом: – Блин, где ты раньше была? Ну, уела ты этого жиденка! Тоже мне непревзойденный мастер слова!
Жовтис был невзрачный еврей маленького роста, но высокого самомнения. К месту и не к месту любил вспоминать, что у него в гостях бывал когда-то сам гениальный бард Галич, гонимый советской властью. Ксения насчет Галича была другого мнения: обычный кухонный диссидент. Тексты его песен, правда, были злые и беспощадные по отношению к советской власти.
Потом она показывала свои переводы специалисту по поэзии Абая Такену Алимкулову. Ему понравились. К сожалению, переводы так и остались лежать в ее архиве:
Отповедь дуракам
С мудрых уст сорвется слово –
Кто поймает мудрость-птицу?
Правда – мудрости основа –
В зрячем сердце поместится.
Тот, чей разум чист и светел,
Речь твою впитает жадно,
Знаний жаждет он, как ветер
Жаждет ливня и прохлады.
До невежды мудрость слова
Не дойдет, хоть гром греми.
Толк не жди от бестолковых,
Хоть за горло их возьми.
После она из интереса просмотрела рукопись романа с претенциозным названием "Трон сатаны" Ролана С. Он был казахом, но жил и работал в Москве в Союзе писателей СССР секретарем по переводной литературе. Он знал казахский язык, писал на русском, потом сам себя переводил на казахский. Его книги издавались на обоих языках. Оригинал, таких больше не было. Она стала читать и вслух издевательски комментировать. Это был не текст, а словоблудие на грани шизофрении на плохом русском языке.
Женщины похихикивали, Фарида заливалась краской: роман нужно было издавать. Она поняла, что в лице Ксении в ее редакции завелась крамола. Она дала роман на редактирование послушному редактору. Та практически не редактировала, а исправляла ошибки. Книга благополучно вышла в срок.
Фарида решила, что от Ксении нужно избавиться, и она начала плести интриги и козни, естественно, за спиной Ксении. Рядом с ней сидела редактор Рая. Както она попросила ее перевести три стиха в книге прозы писателя Жумадилова "Последнее кочевье".Ксения перевела, ее перевод Рая не осмелилась показать Фариде и скрыла.Один из героев романа работал редактором в газете, ему прислали по почте стих, его-то и перевела Ксения с большим удовольствием:
Ох, звени и пой, моя струна!
Айналайын коммуна наша!
Мы едим все сообща из казана
На воде разваренную кашу.
Эх, проклятье баям бывшим,
Мясо тушами варившим!
Кто-то обнаружил случайно в верстке, от души посмеялся и показал заведующей. Опять крамола! Исправлять было поздно, книга уже была подписана в печать. Фарида оказалась той еще интриганкой, поистине коварная восточная женщина. Куда до нее совминовским секретаршам с их примитивными кляузами!
С работой Ксения справлялась, придраться с этой стороны не получится. То, что она иногда высказывала свое нелицеприятное мнение о некоторых рукописях, а также об авторах, к сожалению, зафиксировать было нельзя, а слово к делу не пришьешь, хотя и пришивали во времена репрессий. Жаль, жаль…Фарида стала действовать методом от противного: не порицать, а хвалить. Она мела хвостом перед директором и превозносила редакторский талант (не больше, не меньше, во как!) Кабировой.
– Ей самое место в редакции русской литературы, товарищ Мусаев! Я знаю, там не все компетентные редакторы, хотя и с филфаком. Мне даже как-то неудобно держать ее младшим редактором.
– Я подумаю, что можно сделать. Мой товарищ очень хвалил ее как редактора. После праздников решим.
34
Наступили праздники. 7 ноября: 68-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции.
Ксеня с Ренатом смотрели телевизор: по нему шла праздничная демонстрация трудящихся. Очередная показушная принудиловка. Весь мир смотрит! А когдато в Норильске родители Ксени действительно радостно праздновали и на демонстрацию ходили добровольно, потому что верили в светлое будущее и героическое прошлое. В голове у Ксени почему-то возник стишок из букваря:
День 7 ноября – красный день календаря.
Посмотри в свое окно – все на улице красно.
В этот день и млад, и стар празднуют свободу,
И летит мой красный шар прямо к небосводу!
"Издевательский стишок", – подумала она. Семья Кабировых на праздник оказалась без денег, впрочем, безденежье было в порядке вещей. В дверь позвонили. Пришла с поздравлением приятельница Ксении по Совмину, с которой она продолжала общаться. Ренат остался в зале смотреть телик, а женщины пошли на кухню. Салта выгрузила из двух пакетов бутылку коньяка и совминовские дефициты: палку сервелата, банку паштета, банку шпрот, банку болгарских маринованных помидор, половину жареной курицы. В общем, оказался полный стол еды.
Ксения слегка растерялась, она не ожидала прихода приятельницы: – Ну, зачем ты, Салта? Отрываешь от семьи.
Салта равнодушно ответила: – Семья не бедствует. А я решила отметить праздник с вами. Ничего, что не позвонила?
Ксения: – Да ладно, мы не цацы. Спасибо, что пришла, и за это (хозяйка обвела рукой стол) тоже. А мы сидим, скучаем. Пойду за Ренатом.
Они сели за стол, выпили по первой, закусили, разговорились. Гостья припозднилась. Муж поехал проводить ее на такси до дома, она сильно опьянела. Ксения, тоже опьяневшая, легла спать на кровать сына в его комнате, Руслан на каникулах гостил у бабушки. Она долго не могла уснуть, в голову лезли мрачные мысли. Почему-то вспомнилась их летняя поездка с Салтой, потом Ардак со своими пророчествами… Душа была не на месте.
Как-то в разгаре лета Салта пригласила их с Ренатом и сыном на чужую благоустроенную дачу, хозяева которой уехали на море и оставили ей ключи. Они поехали вчетвером. После баньки, которую сделал Ренат, и где он похлестал их обеих по одной в купальниках веником, сначала супругу, а потом ее подругу. Причем вышел он из парной с сильной эрекцией. Ксения сделала вид, что не заметила. Потом была обильная выпивка и шашлыки, который мастерски научился мариновать и готовить Ренат. Они расслабленно сидели в саду и разговаривали. Руслан собирал малину и крыжовник, потом смотрел телевизор. Поскольку Ксения уже сто один раз слышала воспоминания Рената о детстве, о бурной молодости, то она почти не принимала участия в разговоре, думая о том, как бы улизнуть поскорее в постель и отключиться.
Салта проявляла активный интерес, на взгляд Ксении, даже слишком активный к собеседнику. Она, не отрываясь, смотрела прямо в глаза Ренату с восхищением и едва ли не с обожанием, изредка как бы невзначай касалась его руки своей цепкой похожей на обезьянью лапкой. Ее странные маленькие ручки с преждевременно увядшей кожей походили именно на лапки. Ренат, изрядно пьяный, от столь явного внимания к своей персоне, распушил не иначе как павлиний хвост и разошелся, как никогда. Его красноречие изумило Ксению, и она посмотрела на него глазами Салты: красивый, физически крепкий и здоровый мужчина с фигурой Апполона. Его внешность говорила о страстности в сексуальном плане.
Почему она решила, что он молчун? Ишь, как заливался перед завороженной его речью слушательницей! "Кто или что мешает мне любить этого мужчину? Ведь была любовь, была страсть! Куда все ушло? Сколько женщин, которые завидуют мне! И эта, возможно, тоже", – она бросила взгляд на Салту и поразилась выражению ее лица. На нем явственно читалось: хочу, хочу, хочу тебя! Прямо здесь и сейчас! Ксения отвернулась, зевнула и поднялась со скамейки:
– Ну, я пошла, а вы болтайте.
Ее муж и подруга даже не обернулись, когда она уходила. Ксения уже уплывала в хмельной сон, когда в ухо ей зашептал сын: – Мам, ты бы следила за отцом. Он с тетей Салтой целуется в саду… Ксения не отреагировала, ей было все равно. Спать, спать, спать…
На следующий день на работе она хватилась обручального кольца. На пальце его не оказалось. В обед она зачем-то ходила в магазин, разглядывала золотые изделия. Ей подумалось, что она, может, снимала там кольцо и примеряла другое. Вдруг случайно обронила свое? Она помчалась в магазин, но не нашла.
К ней в тот день пришла поэтесса Ардак Е. Ксения как раз редактировала ее сборник стихов. Стихи были очень оригинальные, не похожие ни на чьи, и в ее правке не нуждались. Сама Ардак была черноволоса, черноглаза, чем-то напоминала ведьму из сказок. Они кое-что обговорили по сборнику, и Ксения пожаловалась, что потеряла кольцо. Ардак, не долго думая, решительно заявила: – Мужа потеряешь! – Почему? – Примета народная есть. Ксения не поверила и отмахнулась, глупости какието. Вечером ей позвонила Салта и сообщила, что нашла ее кольцо под подушкой, когда заправляла постель. Ксения искренне обрадовалась, хотя и удивилась: не в ее привычках было снимать кольцо. На следующий день она позвонила Ардак: – Нашлось кольцо! Какая на сей раз народная примета? Шутка не удалась. Ардак серьезно ответила:
– Нового мужа найдешь. Она иронически хмыкнула в трубку…
На этом воспоминания оборвались. Зачем вспомнилось? Она уснула.
34
8 ноября. Праздник продолжался. Ранним утром Ренат завалился к ней на узкую кровать, она сопротивлялась, говоря, что ей нельзя, но куда там!.. Она немного всплакнула, потом услышала, как он звонил в Ташкент Аниске: – Привет, сестренка! С праздником! Извини, что жалуюсь. Больше сказать некому. Запутался я, связался тут с одной, правда, она сама навязалась. Ксюха вроде не догадывается, ничего не говорит. Что? Да, она замужем, хочет, чтобы я развелся, у нее дети, у нас сын, я не хочу, не люблю ее, вцепилась в меня пиявкой, она просто блядь. Не знаю, что делать, как отвязаться от нее. Сестренка, я люблю тебя, Аниска, помнишь, как я вытащил тебя из речки в Денау? Устал я, противно все, хоть вешайся! Да, ладно, ладно, пошутил я. Алло! Алло, Аниска!
Связь прервалась и уже не восстановилась, хотя Ренат набирал и набирал межгород. Ксения все слышала. Поскольку всегда была сдержанным человеком, не закатила скандал, не возмутилась. Может, потому, что нечто подобное она ожидала. В этот миг она окончательно разлюбила Рената. Могла бы понять и даже простить связь его с нормальной женщиной. Но с этой блядью Салтой, змеей, заползшей в их семью! После стольких кобелей! А, впрочем, ей было безразлично.
…Потом он позвонил Фархаду. Позвал его в баню, была у них одна банька, куда они изредка наведывались. Татары, а любили русскую баньку! Фархад отказался, он уже выпил две рюмки рижского бальзама. Не пил же, гад! После эссенции.
Однажды вместо водки выпил уксусную эссенцию и стал помирать. Но жить хотелось. Нутро горело пламенем, и он лез на стенку, а потом потерял сознание. Жена позвонила Ренату. А он тогда в панике позвонил ей, нужно было срочно облепиховое масло. Она обратилась за помощью к В.Н., он помог достать два флакона масла, жуткий дефицит по тем временам, можно сказать, она спасла брата Рената от смерти. Потом муж включил магнитофон и стал слушать Высоцкого: Протопи ты мне баньку по-белому! Я от белого света отвык…
Она нехотя поднялась, настроение было отвратительное, ничего не хотелось. Но надо было готовить обед. Она замесила тесто, стала резать мясо на манты. Все-таки праздник! Тут Ренат позвонил Сашке, другу– ворюге:
– Слушай, Сашок, я сейчас приеду за вами, Ксюха манты варганит, захватим спиртного и к нам праздник отмечать. Лады? – он засобирался. – Я у Сашки денег перехвачу в долг, надо водки купить. Светка закусить возьмет. Так что, жди.
Ксения молчала, не переча, хотя душа противилась. Ведь она давно стала выше подобных примитивных людей: попить, пожрать. Мелкие воришки. У кого крали? У государства? Так оно богатое. Держава! Сама Америка ее боится. Крали… душу свою человеческую… Вот что страшно. Опять насилие, опять встреча с неприятными ей людьми. Перетерпим, не впервой.
… Явился он вечером, пьяный вусмерть, еле через порог переступил. Она кое-как повела его в ванную, сунула голову под кран с холодной водой. Он упал в ванну, она вытащила его, раздела. Потом заставила выпить две таблетки сильного снотворного. Он обиженно бормотал:
– С Аниской не договорил, Фархад не захотел ехать в баню, наврал, что выпил… А Сашка со Светкой не открыли, сосед меня затащил к себе, надрались с ним. А я где? Дома, что ли? Как же я добрался? Вот черт, ничего не помню. Все обидели, суки…
Она уложила его в постель, вскоре он захрапел. Ксения поднялась к соседке, фронтовичке Людмиле Ивановне, они изредка общались, она покупала ей сигареты, когда еще работала в Совмине. Заняла у нее немного денег, пошла в магазин, купила "Семиреченского", в народе именуемого "слезами Мичурина". Села на кухне, выпила с расстройства стакан вина, немного поела. Тоже выпила таблетку снотворного, чтобы вырубиться. Вдруг появился Ренат в трусах и тельняшке. Сел за стол. Она, уже захмелев слегка и подобрев, налила ему вина, положила в тарелку манты.
– Похмелись и поешь. Такой жене ноги надо целовать, – ни с того ни с сего ляпнула она.
– Как бы тебе не пришлось ноги мне целовать, – ответил Ренат, выпил вино, поел.
Ее потянуло в сон, сходила в туалет, из кухни вышел муж, они встретились в коридоре.
– Во мне сила, – зачем-то сказал он.
– Кто бы сомневался, – она пошла в спальню, легла и вырубилась.
Проснулась от того, что ее будил сын. Оказывается, у бабушки ему стало скучно, и он приехал домой, благо время было еще не позднее.