- Нам придется пользоваться этим словом, пока он не проснулся… Однако, вы совершенно вымотаны. Это тяжело. Я знаю, это тяжело. Почему бы вам не пойти перекусить? - предложил он. - Это придаст вам сил. Я пока оставлю здесь медсестру, если вам так будет спокойнее. Пойдите позавтракайте.
- Я не могу есть, - сказала Энн.
- Конечно, как вам угодно, - сказал доктор. - Я просто хотел сказать, что все показатели хорошие, анализы отрицательные, ничего не обнаружено, гак что как только он проснется, кризис минует.
- Спасибо, доктор, - сказал Ховард. Они снова пожали друг другу руки. Доктор потрепал Ховарда по плечу и вышел.
- Я думаю, кому–то из нас нужно поехать домой, проверить, как там все, - сказал Ховард. - Главное, нужно покормить Слага.
- Позвони кому–нибудь из соседей, - предложила Энн. - Позвони Морганам. Они покормят, если ты попросишь.
- Хорошо, - сказал Ховард, но чуть погодя добавил: - Милая, почему бы тебе этого не сделать? Почему бы тебе не поехать домой - посмотришь как там дела, и сразу вернешься. Немного отвлечешься. А я побуду с ним. Действительно ведь, - добавил он, - нам надо поберечь силы. Мы же хотим быть рядом, когда он проснется.
- Почему тебе не поехать? - спросила Энн. - Покормишь Слага, сам поешь.
- Я уже ездил, - сказал он. - Меня не было ровно час и пятнадцать минут. Съезди теперь ты на часок, освежись.
Она попыталась обдумать его предложение, но была слишком вымотана. Она закрыла глаза и снова попыталась сосредоточиться. Через какое–то время она сказала:
- Может быть, и правда съездить ненадолго. Может, если я перестану вот так, неотрывно смотреть на него, он проснется и все будет хорошо. Понимаешь? Может быть, пока меня не будет, он проснется. Я поеду домой, приму ванну и переоденусь. Я покормлю Слага. И вернусь.
- А я останусь здесь, - сказал он. - Поезжай, милая. Я за всем присмотрю.
У него были воспаленные отекшие глаза, как будто он долго пил. Одежда помялась. Отросла щетина. Она коснулась его щеки, по туг же убрала руку. Она понимала, что ему хочется побыть одному, ни с кем не разговаривая и ничего не обсуждая. Она взяла с тумбочки свою сумку, и он помог ей надеть пальто.
- Я скоро, - сказала она.
- Когда приедешь - просто посиди, расслабься, - сказал он. - Поешь чего–нибудь. Прими ванну. После ванны сядь, отдохни. Вот увидишь, тебе сразу станет легче. Потом возвращайся, - добавил он. - Давай попробуем не волноваться. Ты же слышала, что сказал доктор Фрэнсис.
С минуту она постояла в пальто, пытаясь припомнить точные слова доктора, уловить в них какой–то дополнительный смысл, что–то, кроме того, что было явным. Она пыталась вспомнить, изменилось ли выражение его лица, когда он осматривал ребенка. Она вспомнила выражение лица, когда он оттягивал веки мальчика и слушал его дыхание.
Подойдя к двери, она обернулась. Посмотрела на сына, затем на его отца. Ховард кивнул. Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Она прошла мимо поста сестер и направилась дальше по коридору в поисках лифта. Дойдя до конца коридора, повернула направо и оказалась в маленькой комнате ожидания, где в плетеных креслах сидело негритянское семейство. Мужчина средних лет в рубашке и брюках цвета хаки и повернутой козырьком назад бейсболке. В одном из кресел возвышалась необъятная женщина в домашнем платье и шлепанцах. Молоденькая девушка, совсем еще подросток, в джинсах и с множеством косичек на голове, развалилась в другом кресле, вытянув ноги и скрестив их, и курила сигарету. Семейство сразу уставилось на Энн, едва она вошла в комнату. Маленький столик был завален обертками от гамбургеров и пластиковыми стаканчиками.
- Вы от Фрэнклина? - спросила огромная женщина, приподнимаясь. - Вы насчет Фрэнклина? - ее глаза расширились.
- Вы насчет Фрэнклина? - повторила женщина. - Скажите, леди, как он? - Она попыталась встать с кресла, но мужчина придержал ее за руку.
- Ну–ну, Эвелин, - сказал он.
- Извините, - я ищу лифт, - объяснила Энн. - У меня тут сын, и я не могу выйти.
- Лифт будет дальше по коридору, только надо повернуть налево, - мужчина пальцем ткнул в нужную сторону.
Девушка затянулась сигаретой и все смотрела на Энн. Ее глаза сузились и стали похожи на щелочки, а крупные губы приоткрылись, выпуская дым. Толстая негритянка уронила голову на плечо и отвернулась, потеряв к Энн всякий интерес.
- Моего сына сбила машина, - сказала Энн мужчине. Похоже, ей самой нужно было это рассказать. - У него сотрясение мозга и небольшая травма черепа, но с ним все будет хорошо. Сейчас у него шок, но, возможно, это что–то вроде комы. Вот что нас больше всего беспокоит, эта непонятная кома. Я ухожу ненадолго, но муж остается с ним. Может быть, он проснется, пока меня нет.
- Все это очень плохо, - сказал мужчина и подвинулся в кресле. Покачал головой. Посмотрел на стол, затем вновь на Энн. Она стояла не двигаясь. Он продолжил:
- Наш Фрэнклин сейчас на операции. Кто–то пырнул его ножом. Пытались убить. Кто–то затеял драку, а он как раз был там. На вечеринке. Никого не трогал. Говорят, он просто стоял и смотрел. Но в наши дни и этого достаточно… Теперь он на операционном столе. Мы, конечно, надеемся, и молимся, это все, что мы можем сделать. - Он внимательно посмотрел на нее.
Энн снова взглянула на девушку, которая все еще наблюдала за ней, и на старшую женщину, так и сидевшую с опущенной головой, но теперь уже с закрытыми глазами. Энн увидела, как она беззвучно шевелит губами, шепча про себя какие–то слова. Ей очень захотелось узнать эти слова. Ей хотелось еще поговорить с этими людьми, которые тоже ждали, так же, как и она. Ей было страшно, и им тоже. Это их объединяло. Ей хотелось рассказать еще что–нибудь о Скотти, о том, что произошло это в день его рождения, в понедельник, а он до сих пор не пришел в себя. Но она не знала, как начать. Она все стояла, все смотрела на них - и ничего не говорила.
Она пошла по коридору, туда, куда указал мужчина, и нашла лифт. Помедлила мгновение перед закрытыми дверями, все еще не уверенная, что поступает правильно. Потом вытянула палец и нажала на кнопку.
Она въехала на подъездную дорожку и заглушила мотор. Потом закрыла глаза и на мгновение опустила голову на руль. Прислушалась к пощелкиванию остывающего двигателя. Затем вышла из машины. Ей было слышно, как в доме залаял их пес. Она прошла к передней двери, которая была не заперта. Вошла в дом, зажгла свет и поставила чайник. Она открыла собачий корм и покормила Слага на заднем крыльце. Пес жадно ел. Затем побежал на кухню, чтобы убедиться, что она никуда не уходит. Когда она села на диван с чашкой чая, зазвонил телефон.
- Да! - сказала она. - Алле!
- Миссис Вайс, - произнес в ответ мужской голос.
Было пять часов утра, но ей показалось, что в трубке то ли глухо шумит мотор, то ли работает какое–то оборудование.
- Да, да! Что случилось? Это миссис Вайс. Это я. Что случилось? - Она прислушалась к шуму в трубке. - Вы насчет Скотти, скажите ради бога?
- Скотти, - сказал голос. - Да, насчет Скотти. Это связано со Скотти, эта проблема. Вы забыли про Скотти? - сказал мужчина - и повесил трубку…
Энн позвонила в больницу и попросила соединить ее с третьим этажом. У медсестры, которая сняла трубку, она потребовала информацию о своем сыне. Потом попросила позвать ее мужа. Она сказала, это очень срочно.
Она ждала, нервно теребя телефонный шнур. Закрыла глаза, но тут же накатила тошнота. Действительно, нужно было приготовить себе что–то поесть. Снова с заднего крыльца пришел Слаг и улегся возле ее ног. Стал вилять хвостом. Она подергала его за ухо, а он лизнул ей пальцы. Ховард подошел к телефону.
- Только что позвонил какой–то тип, - сказала она, крутя телефонный шнур. - Сказал, это насчет Скотти, - она заплакала.
- Со Скотти все в порядке, - сказал ей Ховард. - В смысле, он все еще спит. Ничего не изменилось. Медсестра приходила дважды после твоего ухода. Медсестра или даже доктор. С ним все нормально.
- Звонил мужчина. Сказал, звонит насчет Скотти, - повторила она.
- Милая, отдохни немного, тебе нужно отдохнуть. Наверное, это тот же самый, который звонил при мне. Не бери в голову. Отдохни и приезжай. Тогда мы позавтракаем, например.
- Какой завтрак? - вскинулась она. - Я не хочу завтракать.
- Ты же понимаешь, что я вообще говорю, - сказал он. - Выпьем соку. Я не знаю. Я ничего не знаю, Энн. Господи, я тоже не голоден. Энн, мне неудобно говорить. У них ведь телефон на посту. Доктор Фрэнсис теперь придет в восемь утра. Он собирается нам что–то сказать, что–то более определенное. Так сказала одна из медсестер. Но больше она ничего не знает. Энн? Милая, может быть, хоть что–то прояснится: в восемь часов. Ну а я здесь, на месте, со Скотти все нормально. С ним все по–прежнему, - добавил он.
- Я пила чай - звонит телефон, - стала рассказывать она. - Мужской голос говорит, это насчет Скотти. В трубке был шум. Когда ты подходил, был на заднем плане шум, Ховард?
- Я не помню, - ответил он. - Может, это водитель машины, может, он псих и как–то узнал про Скотти. Я с ним, с нашим мальчиком. Просто отдохни, как ты собиралась. Прими ванну и приезжай к семи, приблизительно, и мы вместе поговорим с доктором, когда он придет. Все будет хорошо, милая. Я здесь, вокруг врачи и медсестры. Они говорят, что состояние стабильное.
- Мне до смерти страшно, - сказала она.
Она включила воду, разделась и залезла в ванну. Наскоро вымылась и вытерлась, а волосы сушить не стала. Надела чистое белье, шерстяные слаксы и свитер. Забежала в гостиную, - пес посмотрел на нее и ударил по полу хвостом. Когда она вышла к машине, только–только начинало светать.
На парковке перед больницей нашлось место недалеко от входа. Она чувствовала какую–то непонятную ей самой ответственность за то, что случилось с ее ребенком. Она подумала о негритянском семействе. И вспомнила имя Фрэнклин, стол, закиданный обертками от гамбургеров, и девушку–подростка, которая пристально наблюдала за ней, куря сигарету. "Не рожай детей, - мысленно сказала она этой девушке, входя в двери больницы. - Ради бога, не надо".
Энн поднялась на лифте на третий этаж вместе с двумя медсестрами, которые только шли на дежурство. Была среда, семь утра - без нескольких минут. Когда двери лифта открылись, прозвучало какое–то объявление для доктора Мэдисона. Она вышла из лифта после медсестер, удалившихся в другую сторону и продолживших беседу, прерванную ее появлением в лифте. Она прошла по коридору в закуток, где сидела негритянская семья, те уже ушли, но стулья стояли так, словно они вскочили со своих мест буквально минуту назад. Стол был по–прежнему усеян обертками и стаканчиками, в пепельнице - гора окурков.
Энн подошла к посту. Сестра за стойкой причесывалась, то и дело зевая.
- Сегодня ночью оперировали мальчика–негритенка, - обратилась к ней Энн. - Его зовут Фрэнклин. Его семья ждала в комнате ожидания. Я хотела бы узнать, как его состояние.
Другая медсестра, сидевшая за столом позади стойки, подняла глаза от лежавшей перед ней таблицы. Зазвонил телефон, она сняла трубку, но продолжала смотреть на Энн.
- Он скончался, - сказала первая медсестра, перестала на секунду причесываться, и посмотрела на Энн. - Вы друг семьи?
- Я познакомилась с ними сегодня ночью, - объяснила Энн. - У меня у самой сын тут у вас в больнице. Я думаю, он в состоянии шока. Мы точно не знаем, в чем дело. Я просто хотела узнать, как Фрэнклин. Спасибо.
Она пошла по коридору. Двери лифта, того же цвета, что и стены, открылись, и худой лысый мужчина в белых брюках и белых полотняных туфлях выкатил из лифта тяжелую тележку. Ночью она не заметила эти двери. Мужчина выкатил тележку в коридор, остановился перед дверью, ближайшей к лифту, и сверился с табличкой на стене. Затем он наклонился и снял с тележки поднос. Он слегка приоткрыл дверь и вошел в комнату. Когда Энн проходила мимо тележки, до нее донесся неприятный запах теплой пищи. Она торопливо пошла дальше, не глядя на медсестер, и вскоре открыла дверь в палату сына.
Ховард стоял у окна, заложив руки за спину. Когда она вошла, он повернулся.
- Как он? - спросила она.
Подошла к кровати. Поставила сумку на пол возле тумбочки. Ей казалось, что ее не было очень долго. Она дотронулась до лица Скотти.
- Ховард, не молчи!
- Доктор Фрэнсис недавно приходил, - сказал Ховард.
Она пристально посмотрела на него и мысленно отметила, что у него слегка опущены плечи.
- Я думала, он придет сегодня не раньше восьми, - сказала она поспешно.
- С ним был еще один врач. Невропатолог.
- Невропатолог… - повторила она.
Ховард кивнул. Она заметила, что плечи его еще сильнее поникли.
- Что они сказали, Ховард? Ради бога, что они сказали? В чем дело?
- Они сказали, что заберут его вниз, чтобы сделать еще какие–то анализы. Они думают, что придется оперировать, милая. Милая, они будут оперировать. Они не могут понять, почему он не просыпается. С ним что–то серьезнее, чем просто сотрясение или шок, теперь они это поняли. Что–то с черепом, видимо, повреждение, все с этим связано, они считают. Поэтому они будут оперировать. Я пытался позвонить тебе, но ты, видимо, уже выехала сюда.
- О, господи… Ховард, Боже милостивый! - Она взяла его за руки.
- Смотри! - воскликнул Ховард. - Скотти! Смотри, Энн!
Он развернул ее лицом к кровати. Мальчик открыл глаза, потом закрыл. Затем открыл снова. Он смотрел какое–то время прямо перед собой, затем взгляд его переместился и остановился на Ховарде и Энн, потом опять ушел в сторону.
- Скотти! - воскликнула мать, бросаясь к сыну.
- Привет, Скотт, - сказал его отец. - Привет, сын. Они оба ринулись к кровати. Ховард взял руку ребенка в свою и стал гладить ее и перебирать пальцы. Энн склонилась над мальчиком и целовала его в лоб снова и снова, обхватив ладонями его виски.
- Скотти, милый, это мамочка и папочка, - сказала она. - Скотти?
Мальчик смотрел на них, но явно не узнавал. Затем его рот открылся, глаза зажмурились, и он громко застонал, пока у него в легких не кончился воздух. Его лицо смягчилось и расслабилось. Губы приоткрылись, и сквозь стиснутые зубы он сделал свой последний выдох.
Врачи назвали это "неопознанной" окклюзией, они сказали, что это был редчайший случай - один на миллион. Возможно, если бы это как–то определили и срочно сделали операцию, то его еще можно было бы спасти. Но, скорее всего, нет. Ведь никаких показаний не было. Анализы и рентген ничего не выявили.
Доктор Фрэнсис был потрясен.
- Вы не представляете, что я сейчас испытываю. Это ужасно. Мне ужасно жаль, просто нет слов, - сказал он, ведя их в свой кабинет.
Там был какой–то врач. Он сидел на стуле, положив ноги на спинку другого стула, и смотрел телевизор, утреннюю программу. На нем была зеленая форма родильного отделения, широкие зеленые штаны и зеленая блуза, на голове зеленая шапочка. Он взглянул на Ховарда и Энн, затем на доктора Фрэнсиса. И тут же встал, выключил телевизор и вышел из кабинета. Доктор Фрэнсис подвел Энн к дивану, сел рядом с ней и заговорил тихим, утешающим голосом. В какой–то момент он наклонился и обнял ее. Она чувствовала, как его грудь поднимается и опускается возле ее плеча. Глаза ее были открыты, она даже не пыталась вырваться из его рук. Ховард прошел в ванную, но оставил дверь распахнутой. После бурного приступа рыданий он включил воду и умылся. Затем он вышел и сел возле журнального столика с телефоном. Посмотрел на телефон, так, как будто не знал, с чего же начать. Он сделал несколько звонков. Через некоторое время доктор Фрэнсис тоже стал куда–то звонить.
- Я могу что–то еще для вас сделать? - спросил он у них.
Ховард покачал головой. Энн смотрела на доктора Фрэнсиса, но, видимо, не понимала, что он говорит.
Доктор проводил их к главному выходу. Люди входили и выходили. Было одиннадцать утра. Энн заметила, как медленно, словно неохотно, она переставляет ноги. Доктор Фрэнсис велел им уходить, но ей казалось, что они должны были остаться, конечно же они должны были остаться - иначе и быть не могло. Она посмотрела наружу, на парковочную площадку, и обернулась, чтобы еще раз посмотреть на двери больницы. Она замотала головой.
- Нет–нет, - пробормотала она. - Я не могу оставить его здесь, нет.
Она слышала себя, словно со стороны, и думала, как же несправедливо, что эти ее слова очень походили на то, что говорят во всяких телевизионных программах, когда люди поражены неожиданной смертью или жестоким убийством. Она хотела, чтобы ее слова были только ее словами.
- Нет, не могу, - сказала она, почему–то вспомнив, как та негритянка уронила голову на плечо.
- Нет, - выдохнула она снова.
- Мы с вами сегодня еще поговорим - попозже, - сказал доктор Ховарду. - Надо еще кое–что сделать, чтобы получить полное представление. Придется еще кое–что выяснить.
- Вскрытие, - догадался Ховард.
Доктор Фрэнсис кивнул.
- Понимаю, - сказал Ховард. И тут же добавил: - О господи! Нет, я не понимаю, доктор. Я не могу, я не могу. Я просто не могу.
Доктор Фрэнсис обнял Ховарда за плечи.
- Сочувствую. Господи, как же я вам сочувствую!
Он отпустил Ховарда и протянул ему руку. Ховард посмотрел на его руку, потом пожал ее. Доктор Фрэнсис снова обнял Энн. Он был исполнен благости, которую Энн не понимала. Она склонила голову ему на плечо, но ее глаза оставались открытыми: она продолжала смотреть на больницу. Когда они выезжали с парковки, она смотрела назад, на больничные стены.
Дома она прямо в пальто плюхнулась на диван, держа руки в карманах. Ховард закрыл дверь в детскую. Он включил кофейную машину, затем нашел пустую коробку. Решил собрать детские вещи, разбросанные по гостиной. Но вместо этого сел рядом с ней на диван, отодвинув коробку в сторону. Потом, чуть наклонившись вперед и зажав руки между коленей, он разрыдался. Она положила его голову себе на колени, стала гладить по плечу. Сквозь всхлипывания ей было слышно, как шипит на кухне кофейная машина.
- Успокойся, Ховард, - сказала она нежно, - он ушел. Его больше нет, и нам нужно привыкать к этому. Привыкать, что мы одни.
Вскоре Ховард встал и принялся бесцельно ходить по комнате с коробкой в руках, но ничего туда не складывал, а собирал какие–то вещи в кучу на полу - у края дивана. Она продолжала сидеть, засунув руки в карманы пальто. Ховард поставил коробку, принес кофе в комнату. Потом Энн стала звонить родственникам. Когда снимали трубку, Энн произносила несколько слов и начинала плакать. Потом она тихо, ровным голосом объясняла, что случилось, и говорила о предстоящих похоронах. Ховард взял коробку и понес ее в гараж, а там увидел велосипед сына. Он швырнул коробку и сел на тротуар рядом с велосипедом. Потом неуклюже обхватил его, и тот навалился на него сверху, Ховард удержал велосипед, пластмассовая педаль врезалась ему в грудь. Он повернул руль.
Энн положила трубку поговорив со своей сестрой. Пока она искала следующий номер, телефон зазвонил. Она сняла трубку после первого звонка.
- Алле, - сказала она и услышала на заднем плане какое–то жужжанье. - Алле, - повторила она. - Ради бога, кто это? Что вам нужно?
- Ваш Скотти, я его приготовил для вас, - сказал мужской голос. - Вы что, забыли про него?
- Ты, чертов ублюдок! - закричала она в ответ. - Как ты можешь, чертов сукин сын?