"Какое точное имя", – думал я глядя на Ибо. Человек История болезни был цвета зачитанной книги, большие руки, длинные сильные пальцы, веки его больших добрых глаз были щедро засажены ресницами, как будто их там кто-то усиленно выращивал, и когда он моргал, я видел, как захлопываются шторки объектива его взгляда на жизнь. Человек со встроенной фотокамерой. Длинные светлые слипшиеся волосы, острый, как чувство юмора, нос, алфавит зубов (когда он улыбался фарфоровым сервизом своего рта, буквой "Я", вперёд выдвигался клык, настолько эгоистично, словно все его реплики начинались с этого местоимения, и можно было его опускать в речи, позднее я понял, почему Ибо оказался здесь – он его опустил слишком низко) приятно сочетался с белизной света, человек слишком привязан к белому свету, чтобы не радоваться ему при встрече и не сожалеть, покидая его. Жизнь – это и есть то, чем он привязан, поэтому ей суждено обрываться.
– А зачем мне руки связали?
– Это смирительная рубашка, на всякий случай, они не знают, как ты себя поведёшь, когда прозреешь.
Никогда в жизни я не обнимал себя так крепко и так беспомощно. Я огляделся – в палате было шесть коек, так уж принято: людей считают по койкам. Ибо сидел на соседней и ласково наблюдал за мной.
– Ты давно здесь? – выжал я.
– Я бы сказал, частенько.
Чуть поодаль от него лежал другой пациент, руки его закинуты вверх и напряжены, как и всё тело, было впечатление, что он боролся с каким-то невидимым весом. Словно грузовик с широким бампером рта и безумными стеклянными глазочками двери, в которую лучше не звонить.
– Это человек-Охранник, на него упала штанга во время тренировки, при жиме лёжа. Теперь он под страхом, что так и не сможет отжать эту железяку, борется со всем миром. Пока никак не могут вывести из ступора, активизировать левое полушарие, чтобы он лучше шарил, так как у него полностью утратилась способность мыслить творчески, фантазия покинула его. Пока он способен только полушарить. Лучше его не трогать.
– Я так и понял. А это кто, рядом с ним, с мышью в руке?
– Человек-IT, Читер среди своих, съехал на компьютерных играх. Мышь – единственное его утешение. Она для него всё: папа, мама, женщина, работа, учёба, любовь, боль, отчаяние, поражение, счастье.
Когда у него приступы, он выжимает из мышки всё, бедное животное пищит, это невыносимо. – Серое вещество мыши высунуло небритый влажный нос между большим и указательным пальцем человека-IT, исследуя им, как сапёр миноискателем, вход в свою казённую нору. Хозяин поцеловал её любопытную морду и снова уставился в стену, как будто та была экраном его персонального компьютера. – Есть отдельная палата, виртуальная, для тех, кто запутался в сетях. Туда не пускают из-за большого риска заражения. Кто бы мог предположить, что мышь станет любимым домашним животным общества ближайшего столетия независимо от возраста и веры.
– По крайней мере, эти мыши не грызут пальцы, – почему-то ответил я. – А врач часто приходит?
– Не очень, у нас дистанционное лечение.
– Чем здесь лечат?
– Это уже зависит от диагноза. Разные симптомы, разные болезни, и у лекарств есть своя классификация. Я могу рассказать, если это интересно.
– Если это интересно.
– Антипсихотики. Они же нейролептики. Купируют симптомы психотического уровня: бред, галлюцинации. Есть типичные, такие как сериалы, ток-шоу, новости, политика – убирают хорошо, но, соответственно, могут вызывать неприятные побочные, типа привыкания и творческого слабоумия. Отвлекают человека от настоящего, от того, что происходит именно с ним, заставляя решать не свои проблемы, а человечества в целом – атипичные, к ним относятся телепередачи, нацеленные на юмор, стёб, фарс, пошлость, тупость – они недавно появились, и с ними связано много надежд на светлое будущее психиатрии: действуют мягко и, кроме "ярких" симптомов, убирают ещё аутизм, "безволие", возвращают к жизни, можно сказать.
– А что, уже кого-нибудь вернули?
– Многие возвращаются домой, к телевизору.
– Так они и так повсюду. Некоторые считают, что слепнут без телевидения.
– Здесь тоже есть.
В углу был подвешен телевизор. Он работал постоянно и громко.
– А что по телеку?
– КВН, главный врач выступает с командой.
– Почему никто не смотрит?
– Не смешно… Приелось. Как только он из ФБР в КВН перешёл, рейтинг упал. Достало уже людей одни и те же шутки слушать. Что будут лечить по-новому.
– Ещё лучше?
– Нет, просто ещё. Так вот, на чём я остановился? Антидепрессанты. Есть куча групп по механизмам действия. Из старой артиллерии – шопинг, различные диеты, фитнес, танец живота, йога. Женщины худеют, они всё время худеют, когда я смотрю на их иссушенные, измождённые лица, мне становится грустно, иногда я боюсь, что их выдубленная кожа треснет при первой улыбке. Тебе нравятся худые? – хотел он руками нарисовать в воздухе стройное тело, но прочертил две параллельные прямые.
– Разве дело в форме?
– А разве нет, ведь невозможно содержание удержать без формы, – сделал он вторую попытку и невидимые линии его рук разошлись в некий треугольник.
– Как же это удаётся солнцу? – неожиданно посетила меня газообразная мысль.
– Я понял, значит, женщина должна быть солнцем.
– Уже тепло.
– Ну и зачем тебе столько солнца?
– Чтобы проснуться. Ты не замечал, что когда его нет, люди так и ходят по улицам спящие. Уже полдень, а они всё зевают, некоторые только к вечеру в себя приходят. А худеть я отнёс бы к вредным привычкам, лучше пусть курит.
– Из относительно новых лекарств от депрессий – кредиты, туристические поездки, где всё включено, однако после первых двух недель применения имеет такой неприятный побочный эффект, как общую "активацию", и, как следствие, повышает риск суицидов при возращении.
– Смелые люди эти самоубийцы. Трудно, наверное, себя любимого?
– Гораздо легче, чем кого-то. По сути, рождение и есть начало самоубийства. Я столько в мыслях пытался мужа своей бывшей замочить, видел, как я это сделаю, и как он будет мучиться, истекая слезами, как кровью, и молить о пощаде. Но в реальной жизни руки опускаются, сразу появляются причины, дела.
– Это в тебе самолюбие бродит, обидно тебе, что она другого предпочла, забрав обратно руку и сердце, ещё прихватив и твоё.
– А главное, ноги.
– Ноги уходят в первую очередь, на то они и ноги.
– Я даже на курсы записался.
– А что, есть такие курсы?
– Полно разных тренингов личностного роста.
– Как замочить человека?
– Как довести. Вот ты как думаешь, что может человека довести до ручки?
– Только её отсутствие.
– Опять мы отвлеклись. Приятнее, и считается, что эффективнее, – Интернет, чаты, однако, дозирование У компьютерных игр нехилое антидепрессивное действие, но они вызывают привыкание, зомбируют систему ценностей… Человека-IT как раз этим и лечили.
– Передозировка?
– Пока непонятно.
– Люди уходят в виртуальные миры через окна.
– Он тоже вышел, только с четвёртого этажа. Теперь доктора ищут дверь, чтобы вернуть его.
– Есть ещё стриптиз, лёгкое порно – славится тем, что помогает в лечении эректильных дисфункций помимо антидепрессивного действия.
– Женщина разделась, и всё, – расслабил поводок своей мечте История болезни. – Вот ты многих раздел за свою жизнь?
– Я однолюб.
– Сочувствую.
– Почему?
– Потому что неизлечимо.
– Так я и не лечу.
– Далее, транквилизаторы, они же анксиолитики. Они же противотревожные: кроссворды, ребусы, газеты, журналы, судоку.
– Человека хлебом не корми, дай клеточку заполнить. Нужную букву вставить туда или ненужного человека. А газеты вам приносят?
– Полно всякой макулатуры. Вот, совсем свежий, – раскрыл он один из журналов и положил мне на грудь. На развороте обнажённая девица с атомным взглядом сжимала в руках собственные сиськи, по размерам напоминавшие пару хороших дынь, надпись снизу гласила: "Продажа атомных бомб любых размеров оптом и в розницу, звоните прямо сейчас!".
– И наши научились товар рекламировать, – заметил я.
– Сексуально. Настоящая бомба, – оживился Ибо. – Далее, ноотропы. Улучшают процессы в нервной системе и, как следствие, память и всякие прочие когнитивные функции. Здесь хорошо помогают тотализаторы, лотереи, казино, карты, игровые автоматы. У нас есть тут один, он всё слил за вечер, абсолютно всё: бизнес, квартиру, дачу, жену с любовником. Поступил прямо из игрового дома. Одно поражение – и сдуло всю пыль олигархическую.
– Куда же смотрели врачи?
– Оказывается, у него на эти препараты аллергия была.
– И где он теперь?
– Он спит, но когда проснётся, ты его услышишь. Итак, далее: антиконвульсанты, они же противоэпилептические. По типу действия: фастфуды, распродажи, салоны красоты, по особенностям припадков: секты, астрология, магия.
– Ваша палата тоже чем-то на секту похожа.
– Почему? – недовольно возразил мне Ибо.
– Убогие все какие-то.
– Это от гороскопа зависит.
– Тебя тоже этим кололи?
– А этим всех колят, с тех пор я звёзды не люблю, как посмотрю на ночное небо, так мне херово.
– Это оттого, что ты сам звездой хотел стать или даже был ею.
– Ты не помнишь, кто это сказал: если звёзды падают, значит, они на х… никому не нужны?
– По-моему, ты первый. Значит, и в Бога не веришь?
– Не верю, но это не имеет значения, главное, чтобы он в меня поверил.
– Судя по тому, что ты здесь, не очень он тебе доверяет.
История болезни только усмехнулся и продолжил:
– Нормотимики, то есть нормализующие настроение. Каким-то чудом сами распознают и либо понижают его при маниях, либо повышают при депрессиях. Очень эффективны котоводство, собаководство, разведение хомячков, свинок, рыбок. Антиконвульсанты, они же противоэпилептические, их куча целая: пластические оперативные, такие как ботокс, лифтинг, силикон и ремесленно-заготовительные: вышивки бисером, вязание крючком, рыбалка, грибы, ягоды.
– Ты знаешь, что грибы тоже разные бывают?
– Нет, я не грибник… Пациенты разные, угу… Один на днях рискнул сбежать во время прогулки, умудрился протиснуться между прутьев в заборе и завяз в сугробе с обратной стороны, такая насмешка природы.
– Лето же вроде?
– В том-то и дело, как он умудрился завязнуть в сугробе? Поступил хронический лжец, который ходил по магазинам и кафе города и проверял пожарную безопасность, умудрялся находить какие-то оплошности, получал взятки, на которые и жил… Кому-то позарез хотелось сварить борщ, так он пальцы свои в кипяток опустил, чтобы бульон был наваристей. Другой, резчик по дереву, хотел на своей подруге имя вырезать на прощание, типа "Здесь был…", может, она действительно была бревном в постели, но нельзя же так с женщиной. Был органист, который соединялся через орган с космосом, пока инопланетяне не приказали ему покинуть земное тело посредством расковыривания себе вен, в общем, много всякого… Если ты обратил внимание на двери, ручек здесь нет нигде, только дырочки, куда доктор может вставить свою, карманную. Страхуется.
– Боится?
– Видимо. Здесь никогда не знаешь, что у кого на уме, впрочем, как и в любом другом месте.
– А с этим что?
На кровати у окна замер молодой человек.
– Это Человек-Молодёжь, сокращённо – Чмо. У него кататония. Бывает такое состояние, называемое кататонией. Кататонический ступор и возбуждение. В ступоре человек может сидеть в любой, даже самой вычурной и неудобной позе месяцами, если ступор с восковой гибкостью, то телу можно извне придать абсолютно любое положение, и человек будет его удерживать, но оно может внезапно сменяться неконтролируемым возбуждением, которое чаще всего выражается в агрессии к себе или окружающим.
Я пригляделся к Чмо и узнал Колина.
– Колин! Колин! Где Бледный? – пришёл в себя я.
– Можешь не стараться, он тебя не услышит.
– Не слышит и не чувствует. То есть из него можно лепить, как из глины, всё, что угодно?
– Да, его можно прогнуть в любую позу, под любую ситуацию, в ней он так и застынет, даже если ему будет неудобно. Сейчас, правда, с появлением атипичных нейролептиков, до такого дело редко доходит.
– Что с ним происходит в этом состоянии? Почему он меня не слышит?
– Что переживает человек в ступоре, однозначно не известно до сих пор. Существует ещё такая разновидность, как онейроид. Тоже длительное сидение или лежание в однотипных позах, но сопровождаемое переживаниями галлюцинаций фантастического и даже космического содержания… С такими контакт затруднён тоже, раньше, чтобы такой человек поделился своими переживаниями или чтобы его можно было бы хоть покормить, вводили специальные лекарства.
"Неужели это про меня?" – мелькнула кометой мысль в моём правом полушарии.
– Лежание – это уже последняя стадия, я бы сказал, разложение. До такого редко доходит. Был забавный случай, когда один дирижёр в таком состоянии "сидел" в центре Солнечной системы, а вокруг него совокуплялось множество планет, которыми он мог дирижировать.
– Все в этом мире хотят только дирижировать, – подчеркнул я, отмахнувшись, меня не покидала другая боль: почему молчит Колин? Когда он выйдет из ступора?
– Похоже, он сильно двинулся на сексе, земные женщины его более не устраивали (видимо, не давали, хотя я и сам замечал, что женщины в этом плане стали более скупыми, но скорее, более предприимчивыми), и он всё грезил наладить интимную связь с внеземными, когда у него начинался припадок, он кричал: "Я могу полететь в космос, но меня не возьмут, у меня нет скафандра. Кто-нибудь мог бы мне одолжить скафандр? У меня нет этой мелочи, космического гондона. Ведь я могу вступить в связь с внеземными цивилизациями, а без спецовки это грозит биологической катастрофой, генными мутациями для всего человечества, я не хочу его подводить из-за банального секса, хотя интересно жутко, как и где устроены органы у женщин-инопланетян, как они чувствуют, моему в скафандре было бы тесно, представьте себе, как двое уединяются в кратере незнакомой планеты – я и инопланетянка. Шашлык, костерок, палатка, гитара, мы смотрим друг на друга в окна скафандров, не отрываясь, потом я начинаю её тихонько раздевать, чтобы объясняться без слов, на это уйдёт часа два, не меньше, связываюсь с Землёй, узнать, где у них может быть орган, они дают добро, но ничего больше, они растроганы этой сценой, действовать придётся по наитию, используя весь свой потенциал, опыт, я понимаю важность задания. Будущее Вселенной зависит от того, налажу ли постоянную связь, вечность не терпит случайных, и где-то внутри меня уже рождается желание (с этими словами он начинал мастурбировать), я пытался нафантазировать что-то приятное, пока из центра поступали указания отступать и не лезть на рожон, что это может испортить их представление о нашей морали, контакты – они хуже атомных бомб, их последствия непредсказуемы, но ведь дело было уже почти выполнено – оставалось немного, рука на её бедре, грудь не отличалась от нашей, я стаскиваю лифчик инопланетянки из непонятного на ощупь материала, она не сопротивляется, только несколько межпланетных слов – как хорошо иногда не знать языка! И в эту самую минуту срабатывает тревожная кнопка (я уже вызывал санитаров, не в силах больше терпеть этот спектакль) в моей голове, это центр меня предупреждает, центр нервных связей: "Чёрная дыра, вы во власти чёрной дыры, немедленно покиньте объект… моих желаний, Дирижёр, слушайте мою команду, немедленно на базу!", (в этот момент обычно приходили санитары чтобы успокоить его), нет, ребята, теперь вам меня уже не остановить!". Однажды они замешкались, и он кончил прямо на них. Люди покоряют космос, как женщин. Это так же дорого, и кажется им, что необходимо. Когда здесь что-то не получается, разочарование гонит куда-то дальше, к неизведанным звёздам. Космос – как новый объект желаний. Нет денег – можно просто на него мастурбировать.
– Вот почему человечество связывает с космосом своё будущее и кончину. Ты веришь в апокалипсис?
– Да, посмотри вокруг повнимательней. Он уже пришёл. Для каждого в отдельности.
– А ты не похож на психа. Слишком уж хорошо в этом разбираешься.
– Моя бывшая жена – психиатр, она меня и упекла сюда сначала.
– Значит, ты считаешь, что апокалипсис – это явление чисто индивидуальное?
– Чисто. Хотя у меня есть и другие версии.
– Какие?
– Одна из самых вероятных состоит в том, что апокалипсис – это столкновение пространства и времени, что приведёт к потере и того, и другого, следовательно, жизнь потеряет всякий смысл, для неё не будет ни времени для зачатия, ни места для развития. Она мне представляется наиболее правдоподобной.
– Ты можешь мне объяснить наглядней? Я плохо представляю.
– Мы живём в долине меж двух рек, одна из них река времени, другая – пространства. Их встречные течения и заставляют вращаться Землю. Они текут в разных направлениях, но вот-вот должны встретиться, именно в той долине, где мы находимся. Есть и ещё одна, которая мне нравится чисто визуально. Помнишь ту древнюю легенду, что Земля покоится на трёх слонах, а слоны – на огромной черепахе? Пришествие в дом четвёртого слона, который упадет с неба, будет означать начало апокалипсиса.
– Эта больше напоминает шахматную партию. Слоны, с неба… Откуда ты её взял?
– Где-то услышал. Я – профессиональный музыкант, трубач с идеальным слухом. С него-то всё и началось. Однажды я начал слышать всё. Слышал, как за стеной каждый день мучил, словно беззащитного котёнка, пианино мальчик. Мне казалось, что я начинаю слышать весь дом, весь мир, мальчик фальшивил, и он тоже. Я слышал, как землетрясение на другом конце Земли не попадало в такт, лавины, несущиеся с гор, не догоняли, гром сбивал с ритма барабаны дождя, снаряды разрывали тысячу и одну восточную ночь, падающие горем слёзы заглушали взрывы, водопад канализации за стеной уносил мечты, как будто не только я их просрал, но и сосед. Мой идеальный слух обострился, как нюх у беременной женщины, я слышал всё, что имело звуки, меня разбивало на атомы цепной реакцией, но самое страшное – слышать, как занимается любовью твоя бывшая жена с другим мужчиной, когда ты её всё ещё любишь и всё ещё ненавидишь одновременно. Каждый шорох одежды, каждый скрип дивана, каждый вздох, каждый стон – всё это я живо представлял и переживал, ревность рисовала большими мазками в моей больной голове. Граффити на извилинах.
Вечерами я сходил с этого трамвая желаний в город, чтобы не сойти с ума, я понимал, что меня выживают, это психологическая атака, которую я должен пережить, переспать, перепить.
– А ты футбол не пробовал?
– В смысле, футбол?
– Хотя бы смотреть.