– Согласен,– сказал мужчина, внимательно и с интересом слушая Зою,– хоть ты тосты и не любишь, а я вот решусь предложить выпить за тебя,– разливая по рюмкам коньяк, сказал он.
– Хорошо. Спасибо. Сопротивляться не буду,– улыбнулась Зоя, старательно затушивая свою сигарету,– такая странная ночь, мне кажется, что она не имеет конца, за окном темно и падает снег, сколько там его уже нападало,– от ее слов мужчина улыбнулся и поднял рюмку.
– За тебя,– сказал он и разом выпил налитое.
– Ура,– улыбнулась Зоя и сделала то же самое. В еще недавно протрезвевшей голове началось легкое расслабление, тепло растекалось по ее телу, окутывая невидимым пледом.
– А давай поиграем в игру,– предложил мужчина.
– Давайте поиграем. В какую?
– В желания.
– В желания? И что это за игра?
– Ничего сложного, будем по очереди рассказывать о своих желаниях. Чего больше всего хочется, о чем мечтаешь. Причем начинать надо со слов, "я желаю".
– Хорошо, давайте. Тогда вы первый.
– Начинаю. Я желаю, чтобы написанное мною на клочке бумаги желание, сожженное и выпитое в новогоднюю ночь, вместе с шампанским, всегда исполнялось. По одному желанию в год. Несколько вот таких новых годов, и я счастливый человек,– сказал он и посмотрел на Зою,– такое вот у меня первое желание. Теперь ты.
– Интересное, ничего не скажешь. Я, кстати, ни разу так не делала, надо будет попробовать,– улыбнувшись, она представила себе, как это романтично выглядит и решила ответить ему в той же манере,– что же мне такого пожелать?– Зоя поставила локоть на стол и положила голову на ладонь,– придумала! Я желаю, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Как вам такое желание?
– Хорошее. Только, боюсь, из разряда несбыточных.
– А у меня все такие. Точней, сначала они кажутся вполне осуществимыми, а на самом деле оказываются несбыточными.
– В этом мы с тобой похожи. Что же мы будем делать в такую длинную ночь? Не уверен насчет этой, но у меня есть в памяти пара ночей, которые я бы не заканчивал. Хотя, как знать, может, так оно и лучше,– вертя в руке пустой бокал из под коньяка, сказал он.– Ладно, теперь моя очередь. Я живу в этой комнате, и единственное, что меня занимает и развлекает – это постоянные философские размышления. О том, что должен изменить человек в своей жизни, чтобы стать счастливым. Чтобы человечество вообще могло быть счастливее. Так вот к чему я пришел. Нас во многом губит память, перекладывание в своей голове прожитых событий. Мы переживаем о несделанном, постоянно сравниваем прошлое с настоящим и расстраиваемся, когда настоящее оказывается хуже. Память рождает тоску, а иногда влияет на настоящее. Мы же ведь часто делаем что-то для того, чтобы потом было что вспомнить. То есть не столько заботимся о настоящем, сколько о том, как же оно потом будет смотреться, став прошлым. Ужас, когда я об этом задумываюсь, то мне кажется, что люди просто рабы своей памяти. А бывает, что воспоминания о прошлых неудачах мешают человеку идти вперед из-за боязни совершить новые или снова испытать боль и разочарование. Не думая, что возможно именно этот шаг и сделает его счастливее.
– Никогда не думала об этом,– с серьезным лицом, Зоя слушала слова своего ночного собеседника и пропускала их через себя,– так и что же у вас в связи с этим за желание? Стереть свою память?
– Нет, память бы я оставил, как есть, без изменений. Мне хочется, чтобы люди изобрели способ на время ее отключать. Отдыхать от нее. Чтобы появилось такое место, своего рода санаторий, где бы человек не помня своего прошлого мог отдыхать и наслаждаться только настоящим, тем, что окружает его в данный момент, тем, что с ним происходит прямо сейчас. Такой отдых просто необходим каждому, от своей жизни и от самого себя.
– Пожалуй, это было бы хорошо. А вы тут зря времени не теряете, философствуете. Я далека от этого. Может, просто не хватает времени. Работа отнимает все. А в свободное время я занималась дома. Главное ведь для балерины – это форма. Потерял форму – потерял профессию.
– Странная ты, пока я не могу понять, какая точно.
– Да я и сама, мне кажется, не знаю. Упертая и настойчивая. Столько лет вот верила и занималась, изо дня в день. Обманывала сама себя. Вы правы насчет памяти, может, она и испортила мне жизнь. Я ведь все время жила прошлыми стремлениями и амбициями, не замечая реальности.
– Не ты одна, многие так живут. Ладно, поговорим еще с тобой об этом отдельно, давай свое желание,– вспомнил он про игру.
– Да, мое желание,– задумалась Зоя,– я никогда и нигде не была. Даже не знаю, что за пределами этого города и есть ли вообще что-то. Так хочется собраться и поехать, может, и навсегда. Теперь уже можно.
– Что бы взяла с собой?
– Ничего! А иначе, какой смысл уезжать. Я бы уехала к морю. Мне кажется, у моря люди счастливее, вода должна успокаивать и забирать все ненужное. Судя по вашим фотографиям, вы были у моря.
– Да, я был. И ты права, люди там гораздо счастливее. Расслабленные, загорелые, спокойные. И осенью у моря красиво, оно шумит, бьется о камни такой силой и мощью, что иногда даже становится страшно, а если смотреть вдаль, то успокаиваешься. Я люблю море ночью, когда его практически не видно, только слышно.
– Вот и мне хочется. Тем более, после такой рекомендации,– сказала она с улыбкой,– выпьем?
– Давай,– взяв в руки бутылку, сказал он,– без этого нельзя.
– Сейчас да. Как я уже говорила, алкоголь не очень меня увлекает, но сегодня хочется выпить.
– Тогда давай выпьем, а дальше у меня есть к тебе предложение.
– Какое?– с интересом спросила Зоя.
– Выйти во двор и пройтись до арки. Подышать свежим воздухом.
– Здорово,– обрадовалась она,– там так красиво, снег и холодно, да и проветриться бы уже не мешало.
– За тебя,– мужчина поднял бокал и опустошил его.
– С удовольствием,– сделала она то же самое.
Начав собираться выходить, Зоя вспомнила, что у нее сейчас нет теплой одежды, а заходить в свою комнату она не хотела.
– Я дам тебе свое пальто, думаю, что ты не замерзнешь.
– Отлично,– согласилась она и, надев серое, объемное пальто, направилась к выходу.
В квартире было тихо и спокойно, и никто не заметил перемещение двух полуночников.
– Ура,– произнес мужчина, распахнув подъездную дверь,– как же здесь хорошо.
– Как я люблю снег, особенно, пока его еще не перетоптали. Так чисто все.
– Точно. Теперь моя очередь,– медленно зашагав по белому снегу, вспомнил он об их игре.
– Очередь куда?– совсем забыв, спросила Зоя.
– Желать. Моя очередь называть свое желание.
– А, точно. Я уже и забыла про них,– улыбнулась Зоя.
– Я желаю любви,– спокойно, без мимики сказал он.
– Любви? Ее все желают, в большей или меньшей степени. Но я исключение.
– Ты не хочешь любить?– удивленно спросил мужчина, взяв Зою под руку.
– Нет, я о ней совсем не думаю. Когда-то я пробовала любить, но ничего из этого не вышло, так что бросила эту затею и переключилась на более важное.
– И что же для тебя более важное?
– Собственная жизнь. Желание реализоваться, желание стать лучшей в выбранном деле, в любимом деле. Не растрачиваться на всякие шалости и теплые объятья, не тратить себя на кого-то и ни от кого не зависеть. Быть полноценным, самодостаточным человеком. Влюбленный человек слаб и уязвим, в таком состоянии ничего достойного не сделаешь.
– Получается?– удивившись услышанному, спросил мужчина.
– Казалось, что получается,– загрустив вдруг, сказала Зоя. Свежий, морозный воздух слегка отрезвил ее, и уже не хотелось возвращаться обратно в помещение.
– Никогда не слышал о таком желании, тем более от девушки. Точней, многие стремятся реализовать свой потенциал в чем-то, но вот чтобы отречься от любви? Такого я не встречал. Ты, наверное, одна такая.
– Конечно, одна,– улыбнувшись, она посмотрела ему в глаза,– скажите, а почему вы расстались?
– Почему? Все очень банально. Она разлюбила меня и бросила.
– А вы что?
– А я, уходя, сказал ей: "Ты только успеешь досчитать до ста, как я тебя забуду".
– Забыли?
– Прошло уже четыре года, а я чувствую, что она остановилась на девяноста восьми,– не смотря на Зою, произнес мужчина.
– Настоящая любовь. Ладно, теперь моя очередь говорить желание. Я желаю танцевать на сцене самого лучшего в мире театра. Чтобы мне рукоплескали везде, где бы я ни выступала. Желаю танцевать "Лебединое озеро" и "Жизель", "Ромео и Джульетту" и "Золушку". Я все это уже танцую, тридцать два фуэте я делаю лучше, чем все наши балерины. Только вот они этого не знают,– вдруг засмеявшись, сказала Зоя.
– Почему не знают?– удивленно спросил мужчина.
– Потому что делаю я все это в соседней комнате, а не на сцене театра. Я получила травму в семнадцать лет и меня отчислили из училища. И до сегодняшнего дня я сама, под руководством моего педагога, много занималась, хотела попасть в театр. Но мой учитель говорил мне, что еще рано, что надо поработать над техникой, я и работала. Только сегодня поняла, что он просто жалел меня, а все мои занятия были бессмысленны. Но что теперь об этом говорить. Поздно.
– Очень жаль,– внимательно слушая Зоин рассказ, сказал мужчина,– может, теперь пора влюбиться?
– Нет. Теперь уже поздно.
– Согласен. Может быть, уже и поздно. Да и сможешь ли ты полюбить, это еще большой вопрос. Пожалуй, только разлюбив себя. Любовь– вообще штука сложная. Иногда она становится смыслом жизни, а иногда несбыточной мечтой. Ну, а кому-то просто не дано. Такое тоже бывает. И не люби, если не умеешь.
Высокий, коренастый мужчина со светлыми волосами и усталым взглядом часто думал о том, что говорил сейчас Зое. Поиски смысла жизни и правильная расстановка ценностей занимали его все дни напролет. Потерянное счастье было настолько большим, что, исчезнув, оно прихватило с собой и всю его жизнь. Лучшее ушло, а другое ему было уже не надо.
– Пойдемте в комнату, что-то я совсем замерзла,– прижавшись к своему спутнику, прошептала Зоя.
– Да, конечно. Мое пальто тебя не согрело,– улыбнулся он и открыл подъездную дверь.
Совсем замерзнув, Зоя влетела в квартиру, и пройдя в комнату своего ночного собеседника, уселась в кресло и поджала под себя ноги. Мужчина закрыл дверь, кинул верхнюю одежду на кровать и тоже сел в кресло.
– Все! Пора греться! Давай быстренько выпьем,– взяв бутылку в руки, сказал мужчина. Вдруг, раздался сильный хлопок, и комната погрузилась во мрак.
– Ой,– вскрикнула Зоя от неожиданности.
– Вот это да,– растерянно произнес мужчина,– она разлетелась вдребезги, ну надо же, перегрелась, наверное,– говорил он о единственной горевшей в люстре лампочке. Белый снег за окном и лунное зарево хоть как-то разбавили абсолютную темноту,– я сейчас пойду, спрошу, может у кого-нибудь есть лампочка.
– Не надо,– оборвала его Зоя,– пусть будет так! Мне так больше нравится.
– Да? Ну как скажешь, конечно. Можно и без света. Хотя у меня есть пара свечей, можем зажечь их, будет романтично.
– И свечей не надо,– внутри Зои что-то задрожало. Образовавшаяся темнота была тем, чего ей сейчас и не хватало,– давайте пододвинем стол к окну. И кресла тоже. Мне кажется, что света достаточно. Как для вас?– спросила она, ожидая только полного согласия.
– Как скажешь,– он встал и с легкостью передвинул стол к окну, ничего не уронив,– теперь кресла.
– Отлично, мне кажется, что это то, что надо,– Зоя встала, и мужчина перенес кресло к столу. Штор на окнах не было, бумаги, книги, альбомы и журналы, аккуратно сложенные стопочками, заняли весь подоконник.
– Наливаю?– спросил мужчина, присаживаясь.
– Да! Вот теперь совсем другое дело,– свет из окна освещал стол и лица сидевших рядом. Комната растворилась в темноте, большая фотография, висевшая на стене, тоже стала не видна, двери не было, стены пропали, только окно, стол и два человека. Снег как будто и не собирался прекращаться, тонким, полупрозрачным тюлем он опускался на землю.
– Ну мы с тобой и сидим, такая романтика,– с улыбкой заметил мужчина, наполняя бокалы коньяком.
– Так красиво за окном, что хочется выбежать и танцевать, зависать в воздухе Это декорации для еще не существующего балета, но я его уже вижу. Как же он прекрасен. Тело летает, говорит с вами о любви, о самом сокровенном, что так сложно сказать словами. Тело-душа, тело– чувства, тело– крик и шепот. Изгибы и повороты, как звуки, как исповедь,– Зоя смотрела в окно, и ее лицо казалось серым, бесцветным от лунного света.
– К своему стыду, я ни разу не видел балет,– признался мужчина.
– Тогда вы ничего не понимаете в красоте,– глядя ему в глаза, уверенно сказала Зоя,– давайте за нее и выпьем,– практически шепотом предложила она.
– Возможно, не буду спорить. За красоту,– он поднял бокал и, сделав один глоток, опустошил его. В квартире было как никогда тихо и спокойно, пьяные беседы на кухне, топот в коридоре и шум от телевизора – ничего в эту ночь не было. Все спали, давая своему организму маленькую передышку для следующего шумного и пьяного марафона,– расскажи,– обратился он к закуривавшей сигарету Зое,– как тебя занесло в этот балет? Мне просто всегда было интересно, изначально это желание детей, или все же их родителей?
– В моем случае, это было желание бабушки. Она привела меня в хореографическое училище, в котором я провела все свое детство. Сначала было тяжело, и мне совершенно не хотелось туда ходить, но бабушка настаивала и водила меня за руку каждый день. Я быстро втянулась и полюбила балет. Ну а потом в один день все закончилось. Точней, закончилось оно сегодня вечером,– дымя сигаретой, говорила Зоя, и еле различимые в темноте силуэты двух людей размывались мистически-дымной поволокой.
– Странно все это. Ведь ты же должна была понимать, что после травмы, балет для тебя закончился. Зачем столько времени себя обманывать? Я не поверю, что глубоко в душе, ты не понимала, что все уже бессмысленно.
– Не понимала. Честно. Я начала сомневаться ближе к тридцати годам, а до этого была на сто процентов уверена, что все получится. Занималась сначала вечерами в училище в классе, уже после того, как меня отчислили, а потом мой преподаватель сказал, что мы должны прекратить наши занятия, так как я здесь не учусь. И тогда я оборудовала свою комнату под балетный класс, площадь мне позволяет, так мы с ним стали заниматься у меня дома. Часто приходил мой приятель Степан, он танцевал в нашем театре, и мы разучивали разные поддержки. Вот, годы шли, я занималась и старалась гнать от себя мысли, что все это уже не имеет никакого смысла.
– Какой-то самообман, честное слово,– произнес мужчина, удивляясь рассказанной Зоей истории.
– Может быть. Просто сейчас я понимаю уже, что все кончено, но что же делать дальше, не знаю. Нет у меня другого плана, другой дороги. Раньше во сне я все время видела, как прыгаю все выше и выше, ступаю на сцену, кружусь, а последние несколько лет снятся одни падения, неудачи. Все говорило мне о бессмысленности того, что я делала, но я, как мои больные, не сознавала, что нездорова. Мы просто боимся мечтать, верить в свои силы, все время считаем, что великое – это удел других. Я давно перестала рассказывать о своей мечте, потому что сразу видела усмешки и слышала речи о том, что так не бывает. Да только это все ерунда, главное верить и идти вперед, трудиться и считать, что успех уже совсем близко. Я говорила себе, что счастье– это про меня и мне плевать на тех, кто так не считает. Тогда зачем, спрашивается жить, если не верить в свое счастье. Лучше вообще не жить, чем чувствовать себя полным ничтожеством и серым, убогим человечишкой. Такая история,– вздыхая, закончила она.– Пойми, я как будто все время шла в другую сторону.
– Тогда уже не возвращайся.– Задумчиво сказал он, глядя в окно,– я ведь тоже очень долго верил, что верну ее, что все еще будет, надо только дать ей время осознать, что лучше меня не существует. Сначала искал встреч, потом решил спрятаться и никак о себе не напоминать, пусть ломает голову, что со мной. Но ведь все это просто занимало меня, я был в процессе того, что мне казалось, поможет ее вернуть. Естественно, это был самообман, это защитная функция организма, чтобы он не умер. Мозг начинает придумывать занятия, которые отвлекали бы от мысли о том, что она никогда больше не будет со мной. В моей голове в какой-то момент появилась фраза, которая заставила меня все понять, правильно и адекватно, трезво. И она такова: " думай про вчера, но не жди его завтра". Вот я и перестал ждать его завтра. Просто живу здесь, тихо и спокойно, в своих воспоминаниях, и ничего и никого больше не ищу. Пойми, из семи миллиардов человек на земном шаре твой человек только один. Легче найти клад, деньги, выиграть миллион долларов в лотерею, что угодно, но именно этого самого человека встретить удается не каждому. Именно ее, с той кожей, голосом, жестами, словами, ответами и вопросами, с именно такими мокрыми от слез глазами. Не думай, что я переживаю из-за того, что ее больше нет рядом, я просто каждый день вспоминаю то время, когда она была. И разве мне стоит тратить свою жизнь на поиски чего-то еще, если все уже найдено.
– Но ведь ее больше нет,– тихо сказала Зоя и по ее щеке скатилась слеза.
– Так не бывает, запомни это! Она никуда от меня уже не денется. Никогда.
– Просто я совсем это не понимаю,– посмотрев в темноту комнаты, произнесла Зоя.
– Ты просто не читаешь на этом языке. Вот и все.
Красную Шкатулку. Задумалась. Умереть налегке
– Ау, спите что ли?– войдя в комнату, крикнула женщина в коричневом халате,– снова дрыхнет при свете,– раздражаясь, она подняла с пола грязную тарелку с ложкой и пустой стакан, белый внутри от молока,– слышите меня,– не унималась она.
– Что? Нет, я не сплю
– Я вижу, как вы не спите! Целыми днями одно и то же. Говорю вам, говорю, все без толку. Сядете у окна в свое кресло и спите, как будто у вас кровати нет. Вот рухнете когда-нибудь.
– Да нет, я не сплю, просто задумалась.
– О чем вы там все думаете, понять никак не могу. Хоть бы рассказали, может, вместе бы подумали. Я вот думаю, когда врач к вам придет, нарисуется снова в мое отсутствие, будет трезвонить в дверь. Что за люди, просишь, придите в такое-то время, да им же наплевать, хоть помирай, или карауль с утра до вечера. Лучше уж помереть за раз и не мучиться.
– Вы мою шкатулку не видели?
– Какую?– вздыхая, спросила женщина и поставила на стол посуду, поднятую с пола.
– Красную шкатулку, а когда открываете, там балерина крутится под музыку.
– Да на черта мне ваша балерина, нужна она мне сто лет.
– Была на столе, а сегодня я кинулась – нет ее.
– Боже ты мой! Я убиралась два дня назад на этом столе, все в шкаф сложила,– она подошла к навесному шкафчику и открыла его,– стоит она тут, ваша шкатулка красная. Эта?– протянув, спросила она.
– Она. Она. Я кинулась, а ее и нет.
– Так тут столько хлама у вас, я устала на это смотреть. Барахло всякое. Замусорили всю комнату, живете, как в лавке старьевщика.
– Дайте мне ее, пожалуйста.
– Берите, а то скажете еще, что я ее украла.
– Ну что вы, я и не подумала.
– Ага. Еще не хватало,– шкатулка открылась и в комнате заиграла музыка. Женщина села на кровать и скрестила руки на груди,– нога не болит?– спросила она.