Видя, как неохотно все они расстаются с деньгами, Егоров посоветовал владельцу клиники - многолетнему со времен мединститута приятелю - завести электронную систему расчетов. Пациент получал в регистратуре пластиковую карточку, перечислял на нее деньги, и лечился, ни в чем себе не отказывая, пока на карточке были деньги.
"Пациент - наше все! - любил повторять на общих собраниях коллектива генеральный директор (он же и владелец) медицинского центра - Игорь Валентинович Раков, в прошлом (для Егорова) "Игорек". - В чем залог успешной работы и, соответственно, нашего материального благополучия? - продолжал он. - Во-первых, - начинал поочередно отпускать пружинно сжатые пальцы, - надо стремиться к тому, чтобы у нас лечились исключительно здоровые люди. Во-вторых, они должны получать от процесса лечения удовольствие. В-третьих, врач должен быть другом пациента. Общаться с другом легко и приятно. Делиться деньгами, пусть опосредованно, через клинику - тяжело и неприятно, но необходимо. Ваша задача - превратить эту необходимость в осознанную. В-четвертых, приходя к нам, пациент должен расслабляться, отдыхать, отгораживаться от хищного мира, как эмбрион в материнской плаценте. Пациента - в плаценту! Вот наш корпоративный лозунг. "Наномед" - тихая гавань. Здесь укрываются истрепанные в битвах за деньги и власть одинокие сердца вместе со своими неправедно нажитыми капиталами".
"А если приволочется реально больной и без денег?" - помнится, спросил кто-то из врачей.
"Без денег - не пускать! Реально больного надо честно продиагностировать и переправить в другое медицинское учреждение, - ответил Игорек. - Чем больше будет у нас разных договоров о сотрудничестве, обмене пациентами, тем лучше. Тогда, во-первых, - снова принялся разгибать пальцы, - конкуренты не станут нас сильно гнобить, а, во-вторых, не будет сложностей с надзирающими структурами. Дескать, мы кому-то назначили неправильное лечение, а кто-то, не приведи Господь, - перекрестился Игорек, - помер, или, еще хуже, накатал заяву в суд".
Как доктор, Игорь Валентинович Раков был изначально и абсолютно профнепригоден. Егоров до сих пор удивлялся, как ему удалось окончить институт, получить квалификацию токсиколога, защитить диссертацию?
После института Игорек ринулся в медицинский бизнес, запатентовал революционную методику лечения наркомании. В его наркологическом центре наркоманов лечили… сауной и минеральной водой.
Человек на девяносто процентов состоит из воды, объяснил Игорек Егорову, когда тот спросил, не боится ли он, что его посадят, как шарлатана. Когда эти уроды сидят в сауне, они потеют. Вместе с потом выходит наркота. Потом они пьют минеральную воду, восстанавливают баланс, но наркоты в организме уже меньше. Пятьдесят часов сауны в неделю, сто литров минералки - и он уже почти нормальный человек! Худенький, правда, уточнил Игорек, как хорек, но… живой.
Егоров посоветовал Игорьку объявить свой центр молодежным - человек в возрасте, даже и не наркоман, не выдержит семи часов сауны в сутки, откажет сердце, - и сильно потратиться на рекламу, точнее, на пиар-агентство, причем не абы какое, а то, которое ему посоветуют в профильном министерстве. Тогда, может быть, всунешься в правительственную программу борьбы с наркоманией, объяснил Егоров. Потом уходи под крышу главной партии, ну, у какой большинство в Думе, где состоит Никита Михалков и на чьи съезды ходит президент. Будешь со слезой в голосе вещать из ящика о спасении подрастающего поколения, но больше о великом будущем России, глядишь, проскочишь в депутаты, тогда вообще никто пять лет не тронет. Ну а за пять-то лет… Всегда держи пару-тройку сменных ребятишек из народа, можно даже не наркоманов, но с красивыми историями, как загибались от наркоты, но, благодаря твоему центру, спаслись, поверили в Бога, вступили в главную партию, стали заниматься благотворительностью, бороться с экстремизмом и ксенофобией, попали в кадровый резерв президента. Всем их показывай, но основной контингент должен быть - детки богатых родителей. За них конкретно будут платить, больше ни за кого не будут.
"Пойдешь главврачом?" - предложил Игорек.
"Не пойду", - ответил Егоров.
"Почему, Кеша?" - ласково назвал его по имени Игорек.
Егоров заключил сам с собой мысленное пари, что Игорек скажет ему какую-нибудь гадость. А еще подумал, что зря заговорил с Игорьком про депутатство. Для этого тому придется поменять фамилию. Перед глазами возник неотвратимо преобразованный несознательными избирателями плакат: "Голосуйте за (с)Ракова!". Егоров вспомнил другой плакат - из детства - они тогда жили на Красной Пресне: "В ДК "Трехгорная мануфактура" поет Галина Невзгляд". На плакате она была в шарфике с блестками и с грустными - с поволокой - глазами. От дома до школы он насчитал одиннадцать плакатов, и везде в фамилии певицы буква "г" была переделана на "б".
…В институте на общих лекциях они обычно сидели рядом, обсуждая достоинства и недостатки сокурсниц, а иногда и преподавательниц.
"Егоров, во-о-он!" - однажды оглушила его иерихонским каким-то воплем преподавательница, читавшая курс введения в психологию.
Ей было сильно за тридцать. Она была довольно симпатичной и стройной женщиной. Своим необъяснимо грустным взглядом она напоминала давнюю Галину Невзг(б)ляд. На милом ее лице тоже как будто застыла какая-то обида, которую уже ничто не могло растопить.
Она благоговейно относилась к доктору Фрейду, и ей очень не понравилось, как Егоров на практических занятиях проанализировал умозаключение, высказанное в "Теории сновидений" отцом психоанализа, относительно того, что длина члена мужа непосредственным образом влияет на частоту появления в сновидениях жены куста можжевельника, а также собирания в лесу (в нескромной позе) брусники.
Егоров предположил, что в действительности явившуюся на прием к доктору Фрейду женщину беспокоил бурный рост волос на лобке (куст можжевельника) и фантомные воспоминания о таком редком явлении, как оргазм во время потери девственности (сбор в лесу брусники в нескромной позе).
"Придержите свой грязный язык, Егоров!" - с отвращением, как от матерщинника в общественном транспорте, отшатнулась от него преподавательница.
А в тот раз, когда она оглушила его воплем, Егоров и не думал посягать на авторитет доктора Фрейда. Наоборот, использовал его как тот самый рычаг, которым Архимед собирался перевернуть землю.
"Почему она все время такая обиженная?" - помнится, спросил у Егорова Игорек.
Егоров не собирался отвечать на глупый вопрос, но мысли на лекциях текут прихотливо, поэтому, спустя какое-то время, он объяснил товарищу, что, по всей видимости, дело в психологической травме, каким-то образом связанной с так называемой первой любовью.
"Думаешь, ее хамски отодрал какой-то пижон, - уточнил Игорек, - порвал целку, а потом заявил, что она заразила его трихомонадой?"
"Да нет, - поморщился Егоров, - все тоньше".
"Это как тоньше, - заинтересовался Игорек, - как у зайца? Вроде трахнул, а девственности не лишил?"
"Первая любовь, как писал Есенин, буйство глаз и половодье чувств, - объяснил Егоров. - Она приходит в гости к любимому человеку, думает, что все будет возвышенно, красиво, а эта пьяная скотина сначала угощает ее пивом, а потом предлагает заняться анальным сексом".
"Почему анальным?" - удивился Игорек.
Но ответить Егоров не успел, оглушенный воплем: "Во-о-н!"
Оказывается, она зашла им за спину через пустой ряд, и пока все сосредоточенно конспектировали, слушала их разговор. "Вместе сра… со студентом Раковым!" - выдохнула преподавательница.
"Как же она смогла влюбиться в алкаша и анальщика", - спросил Игорек в коридоре, как о состоявшемся факте биографии преподавательницы.
"Да есть тут какая-то отвратительная зависимость, - объяснил Егоров, - умненькая, утонченная девушка всегда поначалу огребает нечто во всех смыслах диаметрально противоположное своему идеалу. А почему так, никто не знает…"
"Я знаю, почему, Кеша, ты не хочешь идти ко мне главврачом, - продолжил Игорек. - Ты боишься людей. Не работы, а того, что ради правильно организованного дела людей надо будет ломать и строить. Без этого нигде и никуда. А ты не можешь. Ты - самодостаточный ягненок в волчьей шкуре. Поэтому у тебя никогда не будет ни большого капитала, ни многих людей в подчинении. Только - чтобы хватало на жизнь, ну и иногда нанять кого-то по мелочи, когда не можешь починить сам, хотя будешь пытаться. Это довольно распространенная категория людей, только о ней не сильно распространяются, потому что к ней относится большая часть человечества, и типа как стыдно признаваться самому себе, что ты всего лишь интеллигентное быдло, так сказать, молчаливое существо грунта. Ну, а на полюсах - отморозки со знаком плюс и со знаком минус. Не бойся, Кеша, я объясню людишкам, как надо работать, и отморозков тоже возьму на себя".
"Ты мне льстишь, - ответил Егоров, давно поставивший на себе крест, как на рвущей удила пассионарной личности, - я не в волчьей шкуре, а вообще без шкуры, так сказать, блеющий шашлык. А может быть, я - заяц. Или живой гусь в магазине "Битая птица". Вот почему я стараюсь держаться подальше от мест, где ходят решительные ребята, вроде тебя. Я пойду к тебе работать, но только не в сауну с минеральной водой. Твой центр просуществует максимум три года. В России много идиотов с деньгами, но даже им нужен результат. Если ты организуешь клинику с современным оборудованием и грамотными специалистами, я, пожалуй, соглашусь, но только не главным врачом и без права подписи на финансовых документах".
"У меня отменный аппетит, - подмигнул Егорову Игорек. - Мне потребуется много мыслящего, а главное, складно блеющего шашлыка".
Егоров как в воду смотрел. Год Игорек не слезал с телеэкрана. Затем просочился в Думу (плакаты не потребовались) по списку правящей партии. Через год удачно избавился от центра, сославшись на парламентский регламент, запрещающий депутатам заниматься предпринимательской деятельностью. А на излете депутатства после недолгой заминки грамотно решил вопросы с долгосрочной арендой особняка в переулке у Садового кольца, где и поместил свою новую клинику.
Всю свою жизнь Егоров учился смотреть в воду жизни, пытаясь сквозь муть и завихрения, коряги и водоросли, стаи мальков и зеленые шнуры кувшинок и лилий разглядеть дно, на котором, как на странице книги судеб, писалось будущее. Легче всего угадывалось будущее проходимцев: им почти всегда везло, они добивались, чего хотели. Быстрое течение, природу которого Егоров не вполне понимал, несло их поверх камней и затонувших бревен к поставленным целям. Некоторые - самые наглые - иногда напарывались на камни и бревна, но это было исключением из правила. Уделом честных, порядочных людей были труд и нищета. Тяжелая несправедливость расплющивала их, как глубоководных рыб, прижимала ко дну, лишая маневра. А вот у мыслящего, складно блеющего "шашлыка", у ягнят в волчьих (рыбьих?) шкурах, мечтающих об орденах зайцев, типичных или нетипичных представителей "интеллигентного быдла" маневр был. Некоторые встраивались в пенный след проходимцев. Не высовываясь на поверхность, шли в кильватере. Другие хотели, но не могли преодолеть притяжение "магнита" по крайней мере двух евангельских заповедей - "не убий" и "не укради", вынужденно придерживались относительной добродетели. Третьи - основное, так сказать, стадо (или грунт) - суетливо плавали ломаными маршрутами, урывали что-то для себя, "мутили" воду, поднимая со дна ил.
Это был ил телеэкранов, глянцевых журналов, ток-шоу, сериалов, лотерей, выборов, известий о катастрофах и ошеломляющих научных открытиях, бестселлеров и новых лекарственных препаратов. Он делал воду обманчиво сладкой, давал надежду на исполнение желаний, счастливый случай, могущий изменить судьбу. Он, как пропасть под ногами, завораживал, лишал воли, скрывал внутри беснующегося во тьме лазерного шоу железную конструкцию: мерзавцам и негодяям - все; честным и порядочным - ничего, вернее закон, который суров, но только по отношению к ним.
Егоров подумал, что определение "мыслящий шашлык" - неточное. Ил питался этим шашлыком и сам был им же. Люди ила - так, по мнению Егорова, следовало называть тех, на ком держался, точнее, в кого, как в вонючее болото, проваливался мир. Когда-то, возможно они были "существами грунта", как выразился Игорек, но грунт сгнил, превратился в ил. Поверх ила гордо ползали тритоны, привыкшие к новой среде обитания. Егоров к ней, в отличие от Игорька, так и не привык. Он не знал собственного будущего. Точнее знал, но не хотел верить, надеялся на чудо… ила.
Или - в иле.
В клинику Игорек подбирал специалистов, как будто взяв за образец Егорова. Это были профессионалы с повышенным уровнем цинизма и пониженным уровнем гражданского и социального самосознания. Они не верили в государство, власть, справедливость, закон, порядок и далее по списку. Они, вздумай Игорек задержать им зарплату, не стали бы объявлять забастовку, искать правду у профсоюза, давать интервью журналистам. Но при этом они хорошо делали свое дело, потому что это было единственной их гарантией от нищеты, единственной возможностью обеспечить себе относительно сносное существование. Их не надо было ломать и строить, потому что они сами давно сломали себя и выстроились под чужую волю.
Каждый - на доступном ему уровне - стремился установить истинную причину недомогания пациента, дойти до сути болезни, до той самой Кощеевой иглы, таившейся в яйце, которое в свою очередь находилось в птице, птица - в рыбе, рыба - в звере и так далее. Каждый - никоим образом не ограничивал себя в выборе методов диагностики и лечения. Похоже, коллеги Егорова вослед деду Буцыло полагали, что медицинская наука - забор, ограничивающий вытоптанный, замусоренный рецептами, как осенними листьями, газон, настоящее же исцеление, как сказочный зверь единорог, пасется где-то там, поверх рецептов за пределами забора.
Игорек был не просто талантливым, но и идущим в ногу со временем бизнесменом. Он обязал сотрудников вести блоги для общения с людьми, которые еще не стали пациентами клиники, но теоретически могли ими стать. До определенного момента корреспонденты получали бесплатные советы по разным направлениям медицинской науки - кто страдал от подагры, кого беспокоили головные боли, кто мучился от недержания мочи, кто-то забыл, что такое полноценный оргазм. Но как только интернетовский "френд" созревал, переходил черту, допустим, присылал рецепт, или выписку из истории болезни, советы становились платными. Ну а дальше, понятное дело, оставался единственный путь - в клинику.
Если урологи, гастроэнтерологи, кардиологи работали, как часы: две недели переписки - и в регистратуру, то у Егорова, учитывая специфику его контингента, так не получалось. Блогосферные собеседники то засыпали его сообщениями, то впадали в ступор, замолкали на недели. Многим из них вполне хватало виртуального общения.
Егорова это вполне устраивало.
Но не Игорька.
Он распорядился приобрести для Егорова самый современный портативный ноутбук со встроенной видеокамерой, чтобы тот мог видеть лица собеседников, интерьеры их квартир и, соответственно, безжалостно отлучать от переписки "нищую сволочь". Егоров неожиданно привязался к безотказному устройству, как средневековый рыцарь к любимому мечу, дал ему имя - Исай, в мысленных диалогах - Исайка. Он понял, что преодолел некую психическую границу, когда пробормотал, устремляясь в компьютерном салоне к полкам с чехлами: "А сейчас, Исайка, мы выберем тебе пальтишко. Какое тебе нравится?"
"Странно, что у тебя недобор по Интернету, - однажды сказал Егорову Игорек. - Я всегда думал, что Интернет - идеальная среда обитания психов, где каждый из них находит то, что ему надо".
"Это так, - ответил Егоров, - поэтому они и не хотят лечиться. Психи в Сети, как рыбы в воде. Сеть - их мать, первая любовь, верный друг, сладкий грех - и так далее до самой могилы. Они никогда не променяют Сеть на клинику".
"Но кто-то же приходит", - заметил Игорек.
"Только те, кому я интересен, - сказал Егоров. - Но я не могу заменить им Сеть".
"Сеть - река, кишащая рыбой, - возразил Игорек. - Твоя задача - правильно подобрать наживку. Остальное сделает клиника. Что-то тут есть, - обернулся от двери, - что-то такое, чего мы не понимаем, а, следовательно, - вздохнул, - не можем превратить в деньги. Думай, Кеша, думай! Слабо, - внимательно посмотрел на Егорова, - гипнотизировать через Интернет?"
Мягко и быстро, как опытный гардеробщик в дорогом ресторане, освободил электронного друга от пальто Егоров. Интернет - цифра. Деньги - цифра. Человеческая жизнь - цифра: сколько лет прожил, скольких детей родил, скольких жен бросил, сколько денег оставил на счету, скольких родственников указал в завещании. Миром правит Главная Цифра, то есть Господь Бог. В Него можно не верить, но Его нельзя обмануть. Его стиль управления прост, как правда: "хард" - это неизбежная смерть, "софт" - гипотетическая вечная жизнь. Но смерть, как некогда Ленин, всегда с нами. Точнее, при нас. А вечная жизнь, как коммунизм - там, за облаками, там-там-тарам-там-тарам… Можно, конечно, ласково посмотрел на оживающий исайкин экран Егоров, придумать какой-нибудь moneypaying и neverending лекарственно-медитативный курс для идиотов, гарантирующий долгую жизнь, допустим, лет до ста. Но ведь все это уже было, ты мне рассказывал. Егоров вспомнил недавнее путешествие по Интернету: два парня и девушка объявили себя Святой Троицей, а условно-досрочно выпущенный из тюрьмы "провидец", не возражавший, когда ученики называли его "Иисусом Христом", опять взялся воскрешать мертвых. А еще Егоров вспомнил незабвенного Ходжу Насреддина, обещавшего шаху научить ишака разговаривать за двадцать лет. Он мудро рассудил, что за это время кто-нибудь да помрет: шах, ишак, или он сам.
Да только кто в России позволит негосударственной структуре двадцать лет безнаказанно собирать деньги с граждан? Стало быть, только стремительное, как ураган, и юридически ненаказуемое мошенничество, то есть обман государства (не пойман - не вор) и Бога (не пойман - хуже, чем вор), было единственным способом выжать деньги из сетевых товарищей Егорова.
Но он был равнодушен к деньгам, а потому созерцателен в отношении мошенничества: не играл в казино, не отдавал деньги под большие проценты, но и не переживал за тех, кто обманывал и кого обманывали.
Проверяя электронную почту, Егоров мысленно согласился с Игорьком, что "что-то тут есть". Но это было совсем не то, что подразумевал Игорек.
Исайка знает, вдруг подумал Егоров, но он не может сказать прямо, он может только помочь мне понять. Сколько на это потребуется времени? Мы с ним, покосился на приветливо мигающего синим огоньком Исайку, существуем в разных временах. Он знает все и никуда не спешит, а я - только то, что знаю я, и еще, что он мне изволит сообщить.
И жизнь моя летит к концу,
как дым к небесному венцу…
Сами собой отправились в Сеть БТ не сказать, чтобы сильно нагруженные смыслом, скорее, так, лирические, точнее, пораженческие строчки.
На блоге Егорова появилась новая собеседница под "ником" София. Это, впрочем, никоим образом не являлось гарантией того, что София - женщина. Многие в Сети импровизировали со своей половой принадлежностью, что, по мнению Егорова, являлось одним из проявлений "ползучего" безумия, поразившего "сетевую" часть человечества.