Благодаря рюкзаку никаких сомнений в причине прихода Джинни у хозяйки не возникло. Женщина достала небольшую, заранее заготовленную карточку, на которой на разных языках, в том числе и на английском, было написано: "20 ЕВРО ЗА НОЧЬ". Джинни кивнула и отдала деньги.
Ортензия отвела ее в крошечную комнату двумя этажами выше. Когда-то это был чердак – во весь рост она могла встать только в месте соединения крыши, – и здесь помещались только разборная кровать, небольшой шкаф и рюкзак. Риелтор назвал бы эту комнату очаровательной. В какой-то степени она таковой и была. Стены были жизнерадостными мятно-зелеными (а не того занудного зеленого цвета, которым обычно окрашивают тренажерные залы). Все оставшееся пространство было заставлено растениями. Зимой это было бы очень мило, но сейчас они испаряли влагу, из-за чего в комнате было душно. Ортензия распахнула окно, и внутрь проник ленивый ветерок.
Ортензия произнесла что-то на итальянском – Джинни предположила, что ей пожелали спокойной ночи, – а затем спустилась по узкой спиральной лестнице в комнату. Джинни присела на идеально заправленную кровать. В ее маленькой комнатке было так тихо, что можно было услышать стук сердца. Внезапно она почувствовала себя очень, очень одинокой. Пытаясь не думать об этом, она лежала без сна, прислушиваясь к звукам уличного движения.
Вирджиния и весталки
Джинни время от времени вспоминала, что тетя Пег бывала не только очаровательной, но и чудной. Она могла спокойно помешивать свой кофе мизинцем, а потом удивляться тому, что получила ожог. Или оставить машину на нейтральной передаче вместо паркинга, а затем хохотать, обнаружив ее совсем в другом месте. Раньше такие ситуации казались смешными. Но сейчас, блуждая по огромному старинному городу без проводника, Джинни задалась вопросом, насколько хорошим (или смешным) было правило: "Никаких карт". И ее умение ориентироваться не особо помогало – слишком много Рима и слишком мало указателей. Повсюду ее окружали полуразрушенные стены, огромные рекламные щиты, площади и статуи.
Кроме того, Джинни боялась переходить улицу, потому что ездили тут как камикадзе (даже монахини, которых здесь было много). Джинни старалась оставаться на одной стороне улицы, а если и переходила дорогу, то только в группах из не менее двадцати человек.
А еще было жарко. Намного жарче, чем в Лондоне. Здесь было настоящее лето.
Проблуждав час по однотипным узким улочкам с аптеками и видеопрокатами, она заметила группу туристов с дорожными сумками и флагами. Не придумав ничего лучше, она решила последовать за ними в надежде, что они направляются в какое-нибудь туристическое место. Тогда она окажется хоть где-нибудь.
Под дороге Джинни кое-что заметила. Туристы были обуты в сандалии или кроссовки и имели при себе тяжелые сумки и карты. Им было жарко, и они жадно пили воду или лимонад. А некоторые с жужжанием обдували себя крошечными переносными вентиляторами на батарейках. Они выглядели нелепо, но и Джинни выглядела не лучше. Ее рюкзак прилип к спине. Волосы намокли от жары. Легкий макияж, нанесенный утром, растекся по лицу. На бюстгальтере образовалось отвратительное мокрое пятно, которое грозило в любую секунду проявиться на футболке. А кроссовки скрипели громче обычного.
Римлянки пролетали по улице на скутерах "Веспа", у их ног покоились дизайнерские сумки. Глаза этих красавиц закрывали огромные невероятные солнечные очки. Римлянки курили. Разговаривали по телефону. Бросали драматические взгляды через плечо на людей, которые проходили мимо. И, что удивительно, все это они делали на каблуках, не спотыкаясь о валуны и не застревая в расщелинах неровных тротуаров. Не ломая шпильки и не плача из-за мозолей, которые наверняка образовывались, когда кожа их туфель из-за знойной жары прилипала к ухоженным пальцам.
Джинни было тяжело за ними наблюдать. Они заставляли ее нервничать.
Проследовав за группой туристов до станции метро, она потеряла их из виду, пока покупала билет. Подойдя к карте, она с облегчением обнаружила станцию, которая так и называ лась – "Колизей"; тут же было изображено и само сооружение, которое на мелкой картинке напоминало пончик.
Выйдя из метро и окунувшись в ослепительный день, Джинни увидела, что оказалась на оживленной улице. Сначала ей показалось, что это не то место, но, обернувшись, она увидела Колизей. Ей потребовалось несколько минут, чтобы перейти на другую сторону.
Заметив еще одну туристическую группу, Джинни проследовала за ней под одну из огромных арок, что вели внутрь. Гид увлеченно рассказывал о кровопролитных боях, происходивших в этом месте.
– …и во время торжественной речи было зарезано более пяти тысяч животных!
К ним подошла женщина в длинном двустороннем переднике. В руках она держала большую сумку. Оказалось, что в ней сидели коты, которые тут же окружили туристов. Они были повсюду: спрыгивали с невидимых уступов каменной кладки, выскакивали из-за Джинни и собирались в громко мяукающий клубок. Улыбнувшись, женщина начала доставать бумажные контейнеры с ярко-красным мясом и пастой. Она расставила их на земле на расстоянии нескольких метров друг от друга, пока животные крутились вокруг. Джинни даже могла расслышать, как они лихорадочно жуют и громко мурлыкают. Спустя некоторое время они все съели, окружили женщину и стали тереться об ее ноги.
Все еще с группой, Джинни вышла на Римский форум. Он был здесь сотни веков и выглядел так, будто по нему прокатился гигантский шар для боулинга. Некоторые колонны все еще стояли, хотя на них виднелись трещины и потертости. От других остались лишь небольшие выступы и каменные пни.
Старинные здания покоились на каменистых руинах других, еще более древних. Группа разделилась, чтобы каждый мог самостоятельно осмотреть территорию. И Джинни решила поинтересоваться у гида, куда идти, – казалось, он совсем не знал, для кого проводил экскурсию.
– Я ищу весталок, – сказала Джинни. – Их дом должен быть где-то здесь.
– Весталки! – воскликнул гид, взмахнув рукой. – Пойдем со мной.
Они преодолели лабиринт стен и колонн, поплутали по паутине тропинок и вышли к площадке с двумя прямоугольными каменными купальнями, явно древними, но все еще заполненными водой и окруженными цветами. С одной стороны возвышались статуи – это были женщины в ниспадающих туниках, повязанных на талии веревками. У многих скульптур отсутствовали головы, а у некоторых – даже тела. Сохранилось восемь фигур, между ними были пустые пьедесталы. С другой стороны площади сохранились лишь пустые пьедесталы или их остатки. Все эти древние сооружения были огорожены низкими металлическими перилами, которые ненавязчиво напоминали о том, что нельзя трогать руками.
– Весталки, – произнес гид гордо. – Прелесть.
Джинни, прислонившись к перилам, стала разглядывать статуи. Она понимала, что они очень древние, но почему-то… не чувствовала этого. Для нее статуи оставались всего лишь полуразрушенными глыбами мрамора. Ее грызло чувство вины.
Интересно, почему тетя Пег решила, что Джинни необходимо увидеть этих знаменитых девственниц. Зачем она сюда приехала?
Джинни вдруг подумала о Ките. Ей стало больно. Она неторопливо стянула рюкзак, поставила его на землю и порылась внутри. Там еще осталось несколько купюр и монет. Нашлись также обертка от жвачки, ключ от комнаты у Ортензии, следующее письмо, повязка на глаза, которую хорошо использовать в самолете. Ничего, что стало бы подходящим подношением для древних статуй.
В этот момент Джинни ощутила невероятное раздражение. Ее довели эта изнуряющая жара, демонстративная символичность и глупое задание.
Наконец она нашла в рюкзаке американский четвертак и решила, что это именно то, что нужно. Аккуратно положив монетку в траву между статуями, Джинни достала следующий конверт, на котором были изображены торты.
– Итак, – сказала она, вскрывая конверт. – Что теперь?
Шестое письмо
Дорогая Вирджиния!
Извини. Если когда-то я и должна была назвать тебя полным именем, то именно сейчас. (И это совсем не кажется смешным… правда?)
Ты стоишь посреди обломков и, возможно, в окружении туристов. (Хотя ты не турист… Ты в поисках. В поисках ответов. Ох. Мне надо остановиться, да?)
Так или иначе, какой урок мы извлекли, Джин? Какую историю нам рассказали весталки?
Начнем с того, что одинокие цыпочки – могущественные цыпочки. И в некоторых случаях тот, с кем ты встречаешься, может быть не самым лучшим вариантом для тебя. Но с другой стороны, мы знаем о нескольких весталках, которые рискнули всем ради любви… и наверное, это того стоило.
Видишь ли, Джин, это и было моей проблемой. Я слишком увлеклась идеей одиночества, посвятив себя достижению более высоких целей, как и весталки. Мне казалось, что великие творческие личности не хотят комфортной жизни. Они хотят бороться – в одиночку против всего мира. Этого хотелось и мне.
Всякий раз, когда я чувствовала себя комфортно, я понимала, что пора идти дальше. Неважно, где это происходило. Я увольнялась, если мне начинала нравиться работа. Расставалась с парнями, когда отношения становились слишком серьезными. Уехала из Нью-Йорка, потому что ощутила удовлетворение от жизни. Я не двигалась дальше. Знаю, было жестоко бросить тебя без единого слова… но я все-таки это сделала. Я ускользнула, как вор, посреди ночи. И возможно, я понимала, что в моих поступках всегда было что-то неправильное.
В то же время я до сих пор немного боготворю Весту… Где-то в глубине души я хотела принять это. Мне приятно знать, что есть богиня, которая охраняет огонь, благословляет жилище. Я очень противоречива.
Другим ее символом был хлеб, да и вообще любая выпечка. Хлеб был жизненно важен для римлян. В праздник Весты животных обычно украшали гирляндами из пирогов. Гирляндами из пирогов! (К черту цветы. Можешь себе представить гирлянду из пирогов? Я не могу.) Так что давай возьмем эту идею и почтим Весту пирогом. Но сделаем это, как настоящие римляне.
Я хочу, чтобы ты угостила пирогом какого-нибудь римского парня. (Или девушку, если таковы твои предпочтения. Но удачи с этим, римские женщины – тигрицы.) Но я все-таки остановлюсь на парне, потому что они – самые потрясающие существа на земле. Ты красивая девушка, Джин, и твой избранник скажет тебе об этом особым способом.
Если ничего не изменилось, то предположу, что это будет трудным заданием для тебя. Ты всегда была стеснительной. И я переживала из-за того, что некоторые так никогда не узнают, какая удивительная у меня племянница – Вирджиния Блэкстоун!
Но не бойся. Римляне тебе помогут. Если бы и было на земле место, где бы обучали приглашать на свидание незнакомца, то это, несомненно, был бы Рим.
Вперед, тигрица. Угости его пирогом.
С любовью, твоя проблемная тетя
Парни и пирог
Это было похоже на ночной кошмар.
Джинни вернулась к Колизею, к группе туристов, и проходила с ними почти час, размышляя о следующем задании. Поезжай и повидай древних девственниц! Пригласи на свидание незнакомого парня, ты, стеснительная и недоразвитая девчонка!
Джинни не хотела приглашать на свидание парня. Она и правда была стеснительной (спасибо, тетя, что напомнила). К тому же тот, кто ей нравился, был в Лондоне и считал ее сумасшедшей. От этих мыслей становилось тяжело на душе.
Джинни оказалась на большой площади, в центре которой возвышался старинный фонтан в виде полузатопленной лодки, вокруг которого толпились люди. Некоторые даже пили из него воду. Туристы разбрелись кто куда, бросив ее на произвол судьбы.
Джинни хотелось пить, но здравый смысл подсказывал ей, что не стоит пробовать воду из фонтана, особенно если он настолько древний, как она думала. С другой стороны, люди пили, и ничего… Она достала из рюкзака пустую бутылку и, подождав, пока освободится место у края лодки, нерешительно потянулась к струе. Через мгновение она ощутила в горле холодную свежую воды, которая, кажется, была пригодной для питья. Джинни в несколько глотков осушила бутылку и снова наполнила ее.
Обернувшись, она увидела, что к ней бегут три девочки, и одна из них держит газету. Они были очень красивыми, с длинными темно-каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами. Самая высокая из них – на вид ей было не больше десяти – подошла прямо к Джинни и потрясла перед ней газетой. А в следующую секунду произошло нечто странное: к ним ринулся высокий и худой парень. Он размахивал какой-то книгой и кричал что-то на итальянском. Джинни невольно отступила и услышала тихий возглас. Она почувствовала, что наступила прямо на крошечную ножку, а рюкзаком прижалась к маленькому нежному личику. Девочки так тесно обступили ее, что малейшее ее движение могло причинить им вред. Джинни замерла и стала сбивчиво извиняться, хотя понимала, что они не поймут ни слова.
Парень был уже совсем близко. Он продолжал размахивать своей толстой книгой в твердом переплете, будто пытался прорубить себе путь сквозь невидимые заросли. Маленькие газетчицы, по вполне понятным причинам испугавшись, устремились прочь от Джинни. Сделав еще несколько неловких шагов, незнакомец остановился перед Джинни и удовлетворенно кивнул.
Джинни все еще не могла двинуться. Она просто смотрела на парня округлившимися от изумления глазами.
– Они собирались обворовать тебя, – объяснил он на английском, правда, с сильным итальянским акцентом.
– Те девочки? – недоверчиво переспросила Джинни.
– Да. Поверь мне. Так всегда бывает. Они цыганки.
– Цыганки?
– Ты в порядке? Что-нибудь украли?
Джинни потянулась, чтобы ощупать рюкзак, и с ужасом обнаружила, что он был наполовину открыт. Она расстегнула молнию до конца и проверила содержимое. Как ни странно, но сначала она перебрала письма и только потом деньги. Все было на месте.
– Нет, – ответила она.
– Это хорошо, – кивнул ее спаситель. – Просто отлично.
Затем он вернулся к ограждению у фонтана и присел. Джинни задумчиво смотрела на него. Он не был похож на итальянца. Его волосы были золотисто-каштановыми, солнечными, а глаза – светлыми и очень узкими.
Если ей нужно угостить кого-то пирогом, то уж лучше того, кто спас ее от ограбления, даже если для этого было достаточно помахать огромной книгой перед маленькими девочками.
Джинни медленно подошла к незнакомцу. Он оторвал взгляд от книги.
– Я тут подумала… – начала она. – Ну, прежде всего, спасибо. Ты хочешь?..
Словосочетание "Ты хочешь?" было слишком грубым. Как будто она пыталась сказать: "Ты хочешь заняться со мной этим?", а не предложить пирог.
Все любят пироги.
– Я имею в виду… – поправилась она, – могу я угостить тебя пирогом?
– Пирогом? – повторил он и моргнул.
Возможно, не из-за предложения Джинни, а из-за солнца. Или его глаза просто устали. Затем парень посмотрел вниз, на брызги от фонтана. Джинни тоже опустила взгляд. Пока длилась эта мучительная пауза, она готова была смотреть на что угодно, лишь бы не на него. Парень наверняка придумывал, как бы отшить эту странную американку.
– Лучше не пирогом, – наконец ответил он, – а кофе.
Кофе… пирог… какая разница? Джинни пригласила парня, и он согласился. Это было невероятно. Она с трудом сдержалась, чтобы не запрыгать от радости.
Они легко нашли кофейню, которых тут было видимо-невидимо. Парень подошел к длинной мраморной стойке, а затем посмотрел на Джинни, как бы спрашивая, чего она хотела, и обернулся, чтобы выслушать ее заказ и передать его официанту в отутюженном фартуке.
– Обычно я беру латте, – сказала она.
– Стакан молока? – недоуменно переспросил парень. – А, ты имеешь в виду кофе латте. Хочешь присесть?
Джинни достала несколько евро.
– Если мы решим остаться тут, то придется заплатить больше, – объяснил он. – Это смешно, но мы – итальянцы.
Джинни выудила еще несколько купюр. В итоге их заказ обошелся ей в десять долларов, если брать в расчет нынешний курс евро, а они и взяли всего-то две порции кофе.
Молодые люди устроились за одним из серых мраморных столов, и парень начал рассказывать о себе. Его звали Беппе. Ему было двадцать лет. Он учился и в будущем собирался стать преподавателем. У него оказалось три старших сестры. Ему нравились машины и некоторые английские группы, о которых Джинни и не слышала. И он занимался сёрфингом в Греции. Он не задавал Джинни много вопросов, что ее вполне устраивало.
– Жарко, – в конце концов сказал он. – Тебе стоило взять джелато. Ты его уже пробовала?
И ужаснулся, когда услышал в ответ "нет".
– Пойдем. – Он решительно поднялся. – Сейчас попробуешь. Это же смешно.
Беппе куда-то повел Джинни. Людей на улице становилось все больше, яркость красок как будто увеличивалась с каждой минутой. Здесь нельзя было ездить машинам, но скутеров и мотоциклов было пруд пруди. Пешеходы невозмутимо уступали им дорогу, не забывая, правда, осыпать водителей бранью и усиленно жестикулировать.
Наконец Беппе остановился у небольшой скромной веранды. Поднявшись на нее, Джинни увидела, что невзрачность строения полностью компенсируется внутренним убранством. На витрине стояли десятки разноцветных джелато. Двое мужчин за стойкой, ловко орудуя ложкой с плоским краем, быстро раскладывали богатырские порции. Беппе переводил названия. Здесь были обычные наполнители, такие как клубника, шоколад, но встречались и весьма странные: имбирь, корица, сливки с диким медом, лакрица, а также не менее десяти видов алкоголя.
– Как ты сюда попала? – спросил он, пока Джинни заказывала обычный клубничный джелато.
– На… самолете.
– А, с туристической группой, – предположил он.
– Нет. Я одна.
– Ты сама прилетела в Рим? Одна? Без друзей?
– Одна.
– Моя сестра живет в Травестере, – внезапно сказал Беппе, как будто Джинни должна была знать, где это.
– Что это?
– Травестере? Самое лучшее место в Риме, – ответил он. – Ты понравишься моей сестре. Бери свой десерт, пойдем к ней в гости.