– Наш Князь еще не в земле и потому присутствует среди нас. Я разговаривал с ним сегодня ночью, и вот что он сказал мне.
На этих словах Колдун замолчал, словно вспоминая слова князя, которые тот велел передать ему для Совета. Потом, хитро сверкнув глазами, приказал:
– Приведите Мораду! Так хочет Князь!
Спустя некоторое время в шатер вступила Морада в сопровождении охраны князя. Она подошла к Яффе и спросила:
– Зачем меня звали, Яффа?
Яффа показал рукой на Колдуна и сказал:
– Это Колдун велел привести тебя, его спрашивай.
Морада усмехнулась.
– Недоброе время, колдун, ты выбрал, чтобы сводить счеты!
Лицо Колдуна светилось от удовольствия. Он обвел рукой шатер, показывая на всех присутствующих, и сказал елейным голосом:
– Ты говорила, Морада, что станешь женой князя.
Среди присутствующих поднялся ропот. Все хорошо помнили, что сказала жрица, но не придали ее словам того значения, за которое уцепился Колдун.
– Ты говорила также, что станешь его женой не в этой жизни.
В шатре снова стало неспокойно. Яффа понял, куда клонит Колдун, и поднял руку:
– Мы все слышали ее слова, но зачем ты сейчас вспоминаешь их?
Лицо Колдуна исказила злоба, и он закричал:
– Теперь самое время исполнить обещанное! Он ждет!
Воины, не боявшиеся ничего в сражениях, теперь сидели едва живые от страха. Все поняли, куда клонит Колдун. Он хочет, чтобы Морада сошла в могилу вместе с князем как его жена!
Яффа был в замешательстве. С одной стороны, требование Колдуна было смехотворным и страшным одновременно. Слишком много сил и жизней лесной народ отдал за то, чтобы заполучить эту жрицу. Но с другой стороны – все слышали странные слова Морады, и теперь не было причины отказать Колдуну в его просьбе, тем более что он говорил от имени Князя…
Пока Яффа размышлял, слово взял Охотник:
– Скажи, Колдун, кто заплатит мне выкуп за пленницу, чтобы отдать ее князю?
Колдун, уверивший себя, что вопрос со жрицей – дело решенное, расслабился и пребывал теперь в отличном расположении духа. Он встал, чтобы его все видели, и отчетливо сказал:
– Князь сам хотел, чтобы Морада стала его женой. А значит, и выкуп за нее нужно взять из имущества князя!
Яффа понял, куда клонит Охотник, и поспешил ему на помощь:
– Морада отказала князю стать его женой при жизни. А покойник не может платить. Это делают за него те, с кем он состоит в кровном родстве, или те, кто добровольно решит внести откупные.
Яффа знал, что Колдун слишком жадный, чтобы заплатить за Мораду, да и денег Колдуна не хватит, чтобы внести всю сумму.
Колдун понял, что Мораду ему не отдадут, и в сердцах вышел вон из шатра. Как только полог опустился за ним, Яффа поднял руку:
– Я беру на себя ответственность за решение, которое сейчас оглашу.
Он собрался с духом и сказал:
– Властью, данной мне Собранием Старейших, я говорю: Морада выйдет замуж за мужчину, который станет нашим князем. Она должна породниться с лесным народом.
Все согласно закивали головами, и лишь Охотник спросил:
– Что скажет на это Великая жрица?
Морада повернулась лицом к сидящим и отчетливо произнесла:
– Я стану женой Князя Гор.
Присутствующие замерли от ужаса. Как смеет эта женщина упоминать извечного врага их народа? К тому же Князь Гор убит. Почему бы тогда ей не стать женой их покойного князя, если уж она собирается стать женой их мертвого врага?
Только Яффа среди всеобщего замешательства сохранял спокойствие:
– Если так сказала Морада, так и будет!
В зале воцарилась тишина. Яффа взял слово.
– Мы разбили наших жестоких врагов, горный народ. И теперь их земли стали нашими. И Великий Князь, который встанет у власти, будет править обоими народами и всеми землями! Если Морада хочет, пусть он называется Князем Гор. Это заставит горных людей быстрее принять его власть и избавит нас от лишнего кровопролития.
К вечеру шатер опустел, и старый Яффа уже собирался уходить. Он гасил факелы, которые освещали место, где сидел Совет и стоял накрытый белым саваном трон князя. Оставив последний факел гореть, он приказал мальчику, стоявшему в карауле у входа, позвать к нему Охотника. Мальчик был резв на ногу, и долго Яффе ждать не пришлось. Охотник, казалось, ничуть не удивился приглашению Яффы.
– Что ты хотел, мудрейший?
Старик присел на деревянную скамью и с теплотой посмотрел на молодого человека:
– Пришло твое время, Охотник. Я обещал твоему отцу, что однажды помогу тебе. И настало время выполнить обещанное. Ты станешь Великим Князем.
Ни один мускул не дрогнул на лице молодого воина. Он покачал головой и сказал:
– Я не развожу лошадей. И лучшего жеребенка мне не добыть.
Яффа лишь отмахнулся от его слов.
– Для того, чтобы быть хорошим воином, не обязательно уметь ковать оружие. Нужно лишь умело пользоваться плодами трудов искусных в этом деле людей. Но пользоваться надо так, чтобы эти люди были довольны.
Охотник присел рядом со стариком:
– Чтобы стать хорошим правителем, я должен пользоваться советами людей, которые умеют их давать. И сейчас мне нужен твой совет, Яффа.
Старик улыбнулся.
– Не нужно самому бегать за дикими жеребцами. Всем известно, что лучших лошадей алхейской породы разводит народ гор.
– Этот народ разбит, и лошади убиты, чтобы не достались врагам.
Яффа хитро прищурился.
– Ни один мастер не уничтожит свое творение так, чтобы невозможно было восстановить его. Не могли они вырезать всех лошадей. Наверняка пара-другая, способная дать потомство, спрятана где-то далеко в горах. Дороги туда нам неведомы.
– Но ты же сам сказал, что я не должен пускаться на поиски.
– Тебе этого и не потребуется. Отправь своего слугу к горному народу и дай ему с собой денег из твоей добычи не скупясь. Но прежде пришли его ко мне, я расскажу ему, что надо делать…
55
Поутру, чуть рассвело, слуга доложил Яффе, что его хочет видеть молодой человек, которого прислал Охотник. Яффа повздыхал о сне, который ему пришлось оставить неразгаданным, и вышел к коновязи, где возле лошади стоял молодой человек в одежде воина. Старейшина оглядел его придирчиво и спросил:
– Как зовут тебя?
Слуга поклонился старику и ответил:
– Киш, мой господин.
– Одежду смени. Незачем тебе дразнить побежденных, если хочешь, чтобы они отдали тебе свое единственное сокровище. Оденься торговцем, оставь оружие дома. Иди!
Не успел Яффа напоить священные камни на Небесной Крепости, как ему доложили о приходе слуги Охотника.
Яффа спустился вниз, осмотрел посланца и остался доволен:
– Теперь хорошо. Слушай меня, мальчик.
Молодой человек почтительно склонил голову, ожидая указаний старейшины. Яффа воздел руки к Небу и сказал:
– Если Небу будет угодно и ты все сделаешь, как я велю, то не позднее, чем взойдет Новая Луна, к коновязи Совета Старейшин будет привязан лучший жеребец алхейской породы.
Яффа говорил кратко, и слуга старался не упустить ни слова из того, что велел ему Старейшина.
Как только Яффа сделал знак, чтобы слуга уходил, Киш побежал вниз к коновязи, где оставался на привязи его жеребец, и тронулся в путь. Ехать приходилось быстро, несмотря на жару. Киш едва давал лошади напиться, если встречался ручей, и сразу же двигался дальше. К вечеру лес стал редеть, и он выехал в долину, сплошь застроенную странными домами горных жителей. Всю долину испещряли каналы, вырытые для орошения полей, на которых еще трудился горный народ. Киш удивился, что мужчины работают в поле наравне с женщинами.
– Если бы воины не тащились с волами по полю, сейчас они не собирали бы дань всей деревней.
Киш сплюнул на чужую землю и двинулся дальше. Огромный желтый диск Луны всплыл в ночном небе, ехать дальше стало небезопасно. Он спешился, оставил лошадь у одиноко стоящего камня, словно росшего из-под земли, и устроился на ночлег. Ночь прошла довольно спокойно, однако с первыми лучами солнца возле камня появилась стайка ребятишек. Они показывали на незнакомца пальцами и что-то громко кричали. Он с трудом разбирал их язык, но все же понял, что сейчас здесь будет много народа и что ему лучше уехать от греха подальше. Киш потер глаза, поискал глазами лошадь, пасущуюся поблизости, и свистом подозвал ее. От влажной ночной земли затекла спина, и он с трудом взобрался на лошадь. Уже отъехав на почтительное расстояние, он увидел, что к Камню движется небольшая процессия, которую возглавляет жрец в белом. Киш придержал коня и стал внимательнее всматриваться в происходящее.
Процессия состояла из нескольких женщин, несших на руках своих малолетних детей, и стариков, одетых в белое. Подойдя к камню, женщины положили детей с разных сторон, с одной стороны мальчиков, а с другой – девочек, и встали чуть поодаль. Старик, что возглавлял шествие, обошел камень три раза по ходу солнца и стал кропить водой лежащих возле камня детей. Он что-то долго говорил нараспев, и женщины в такт ему подвывали. Киш решил, что лучше вернуться и выяснить, что происходит. Он подъехал ближе, держась, однако, на почтительном расстоянии от происходящего. Постепенно возле него стали собираться любопытные, а то и просто путники, идущие по своим делам и участвующие во всем, что происходило по дороге. Киш не задавал вопросов, но навострил уши, стараясь узнать, что происходит. В толпе говорили разное, но все больше о том, что эти дети заболели и что причиной их недуга был голод.
Киш знал, что дружины Князя Леса напали на горный народ как раз во время сбора урожая, который весь пропал в войну под копытами лошадей завоевателей, и теперь в деревнях осенью мало кто запас хоть что-нибудь себе на зиму.
Оставив детей возле Камня, процессия с плачем двинулась обратно в деревню, и Киш поспешил туда же. Он выбрал дом побольше и спросил хозяина, можно ли у него переночевать. Хозяин, хоть и недолюбливал торговцев из леса, согласился приютить путника. Времена были тяжелые, и приходилось хоть как-то зарабатывать на жизнь. Киш занял отведенное ему место у двери и осмотрелся. Хозяйка разводила огонь в очаге, а девочка, крутившаяся возле нее, старательно терла котел. Когда огонь разгорелся, хозяйка налила в котел воду и повесила его над огнем на особом кованном крючке, свешивающемся с потолка. Дым костра собирался под конусообразной крышей жилища и утекал в небольшое отверстие, проделанное в самом верху.
Киш осмотрел небогатые припасы хозяйки и предложил:
– Я могу заплатить мясом за ночлег.
Хозяйка обрадовалась и стала более разговорчивой:
– Мяса мы не видели давно.
Потом покосилась на хозяина, с хмурым видом сидевшего перед очагом, и осеклась. Негоже женщине выдавать постороннему всю подноготную их непростой жизни. Киш достал небольшой кусок вяленого мяса и протянул хозяйке. Она снова скосила глаза на мужа, словно спрашивая, брать или не брать, но тот одобрительно кивнул, и она с радостью схватила мясо.
Поев, хозяин стал доброжелательней смотреть на незваного гостя, и Киш решился спросить его:
– Это правда, что всех алхейцев убили, чтобы не отдавать лесному народу?
Хозяин нахмурился и нехотя процедил:
– Тебе-то что за дело?
Киш вздохнул.
– Мне никакого дела до этих лошадей нет. Вот только я слышал, что скоро будут хоронить нашего князя. И старейшины сказали: тот, кто принесет пусть и мертвую лошадь алхейской породы, получит столько мяса, сколько будет весить мертвый конь.
В глазах хозяина разгорелся жадный огонек.
– А ты не врешь?
Киш развел руками:
– Зачем мне врать? Плачу не я. Так что если ты знаешь, где можно добыть мертвого коня, то неси его в лес, пока князя не похоронили.
Хозяин покачал головой.
– Мне в лес соваться не с руки. Я там чужой. Да и кто увидит у меня лошадь, сразу отнимет, чтобы себе забрать то, что причитается за коня.
Киш весело подмигнул хозяину:
– Ты, я вижу, смекалистый. Я тебе вот что скажу: приноси коня через три дня к себе на двор. Я приеду и привезу мясо. Можешь взять помощника, одному не с руки такую тяжесть таскать.
Хозяин посмотрел на жену и сказал:
– Вдвоем справимся…
Ровно через три дня Киш обменял мертвого коня, которого уже изрядно обглодали ночные хищники, на вяленое мясо. Огромная туша была свалена у коновязи, привлекая собак и отпугивая людей. По деревне прошел слух, что лесной житель скупает мертвых коней в обмен на настоящее вяленое мясо. Что же он тогда дал бы за живого коня?
К Кишу потянулись жители с самыми разными предложениями. Кто предлагал полтуши, кто тащил протухшую голову коня, а кто копыта и шкуру. Киш с утра до ночи принимал самые различные делегации горного народа и лишь качал головой:
– Мертвый конь у меня уже есть. Он будет с нашим князем в другой жизни. Но у нас скоро будет новый князь, и если кто приведет мне живого коня, ему заплатят в несколько раз больше. Дадут и мясо, и золото.
Нечего и говорить, что к утру следующего дня у коновязи стоял молодой красавец алхейской породы. Киш рассчитался с хозяином, мертвого коня погрузил на деревянные полозья, а живого привязал к шее своего коня и двинулся в путь.
Доехав до леса, он остановился, нарубил веток и, сбросив мертвого коня в небольшую яму, забросал его камнями и ветками. Напоив коней у горного ручья, Киш поспешил домой, где его уже ждал Яффа…
56
Похоронив князя по древним обычаям, Колдун собрался уйти из леса. Как ни уговаривал его Яффа, Колдун стоял на своем:
– Теперь я здесь никому не нужен. Мой князь лежит под родовым деревом, детей у него не осталось, так что и мне пора собираться в путь.
Яффа понимал, что Колдун не может тягаться с Морадой, потому и уходит прочь. Старейшина знал, что еще при жизни князя Колдун просил отпустить его в долину Черного Июса, откуда он родом, но князь и слышать не хотел. Теперь некому было удерживать Колдуна, и он собрался в путь.
Собрав свои нехитрые пожитки, он обошел еще раз поселение, что-то злобно шепча и бросая щепотки золы возле каждого сруба, что попадался ему на пути. Девушки-служанки Морады прибежали к своей госпоже, махая руками и показывая на Колдуна, который особенно долго стоял возле ее терема. Морада подошла к узкому окну и осторожно выглянула. Колдун не заметил ее, продолжая посыпать пеплом землю возле ее жилища. Морада закрыла окно и приказала служанкам:
– Соберите все необходимое, что можно унести с собой.
Потом она велела подать приставную лестницу и спустилась вниз к Колдуну. При ее появлении Колдун засмеялся злобным прерывистым смехом и, показывая на нее костлявой рукой, закричал:
– Это она виновата! Она хочет уйти в горы, потому что там спрятан ее…
Колдун вдруг замолчал, прохрипел что-то на непонятном языке и упал на траву. Изо рта его вытекла тонкая струйка крови, и глаза его навеки закрылись.
Морада стояла перед мертвым телом, словно завороженная. Лишь сигнал, по которому закрывали на ночь главные ворота, вывел ее из транса. Она потерла глаза, словно пробуждаясь ото сна, и решительно двинулась к срубу, в котором жил новый князь, из породы Охотников. Морада с силой толкнула дверь и вошла. В жилище князя стояли лавки, накрытые звериными шкурами, чтобы на них удобнее было сидеть старейшинам, которые были здесь частыми гостями. На одной скамье сидел Яффа, по левую руку от него старейшина, ведающий запасами на зиму, а на отдельной скамье сидел сам князь. Старейшины удивились такому визиту, но поднялись приветствовать Великую жрицу и будущую княгиню. Яффа заговорил первым:
– Почему ты входишь в дом мужчины, еще не став его женой? Что привело тебя сюда?
Руки Морады чуть дрожали, и князь предложил ей присесть. Она опустилась на скамью напротив Яффы и сказала:
– Хорошо, что ты здесь, Яффа. Во время большого пожара традиции не соблюдают!
Яффа удивленно покачал головой:
– Пожара?
Князь вспомнил слова Морады, сказанные, когда он приходил к ней, еще будучи охотником: "Скоро весь лес будет в огне"… Он сделал старейшине знак, чтобы тот помолчал, и сам спросил Мораду:
– Когда начнется пожар?
Морада на краткий миг прикрыла глаза и прошептала:
– Когда загорится на небе вторая звезда, вспыхнет все, что посыпал черным пеплом Колдун.
Яффа понял, что надо немедленно выводить жителей из домов и спасать провизию, припасенную в преддверии суровой зимы. Старейшины поспешили к народу, чтобы успеть дать распоряжения и спасти то, что еще можно спасти.
57
Гарнизоны лесных стражников, оставленные в поселениях горного народа, чтобы поддерживать порядок на завоеванной земле, встречали обозы своих лесных жителей радостными криками. Яффа разделил караван на несколько небольших отрядов и к каждому приставил Старейшину. Первыми в караване шли воины, за ними торговцы и охотники, а замыкали шествие старики и женщины, кто с детьми, а кто на сносях. Князь останавливал караван возле каждого нового поселения и оставлял на постой отряд, что замыкал шествие. Двигаясь по долине Белого Камня, караван постепенно редел, и под конец, у семи сомкнутых гор, остались лишь три отряда – тот, что возглавлял сам Князь, люди Яффы и самый малочисленный, который сопровождал Мораду. Небольшой караван тонкой цепью растянулся по долине вдоль бурной речки Аски, медленно ступая по непривычным горным перевалам и мечтая о ночлеге. Яффа велел поднять желтый флаг, чтобы князь видел, что нужно остановиться и решить, что делать дальше.
До ближайшего поселения было недалеко, но отряд доберется туда в лучшем случае к ночи, когда все жители будут уже спать и ворота будут на замке. Князь похлопывал рукой своего коня, чтобы тот стоял смирно возле старой лошадки Яффы, которая еще чудом держалась на ногах.
– Нельзя нам, Яффа, входить в селение как завоевателям, ночью и перебудоражить весь народ. Это нам ни к чему, если мы хотим здесь обосноваться надолго.
Яффа прищурил глаза и поискал среди спешившихся всадников Мораду. Жрица стояла у подножия скалы и трогала камни руками, словно хотела раздвинуть их.
– Что говорит Морада?
Князь пожал плечами:
– Нужно спросить ее.
Он слегка хлестнул коня, и тот нехотя затрусил к скале. Не слезая с лошади, князь окрикнул Мораду:
– Что делать, великая жрица? Будем ночевать здесь или войдем в селение?
Морада устало посмотрела на ночное небо, где со стороны леса еще виднелись яркие всполохи, и сказала:
– Кого ты больше боишься, людей или волков?
Князь посмотрел на небо, куда указывала жрица, но ничего не увидел. Несколько ярких звезд и мириады мелких были рассыпаны по ночному небу в полном беспорядке. Только для Морады открывались звездные карты и возникали видения прошлого и будущего.
– Я сделаю, как ты скажешь, Морада.
– В третьей горе есть пустота. Если мы доберемся до нее, то выставим караул и зажжем костры возле пещеры. Ветки и сухую траву можно собрать здесь, где они в изобилии. В горах ничего этого нет.
Князь подивился, откуда она знает про пещеру и про волков, но спорить не стал – слишком дорого время, и люди валятся с ног от усталости.