– Если я всегда при тебе и не устраиваю свою личную жизнь, то это еще не значит, что я не могу быть взрослым разумным человеком, который реально смотрит на людей.
Анна подошла к ней, как нашкодившая кошка, и нежно обняла за шею.
– Олеся, разреши мне хоть пару часиков поговорить с ним. У меня еще никогда не было такого странного знакомства. Он мне очень понравился…
Олеся сочувственно посмотрела на девушку:
– В этом-то все дело. Если бы он тебе не понравился, я бы с легкостью отпустила тебя.
Анна улыбнулась тихой загадочной улыбкой:
– Ты знаешь, что меня ждет. Через пару дней меня запрут в клинику, откуда я могу уже никогда не выйти. Жизнь дает мне это невероятное приключение, а ты пытаешься отобрать его у меня.
– Я не хочу проблем с твоим отцом.
Анна подпрыгнула и захлопала в ладоши:
– Если все дело только в этом, то никаких проблем не будет! Если мы ничего ему не скажем, то ему не о чем будет волноваться.
– Хорошо, допустим, мы ему ничего не скажем. Тогда давай договоримся: в одиннадцать ты будешь дома. Если что-то случится, сразу звони.
– Обязательно!
Глаза Анны заблестели в предвкушении новых небывалых ощущений. Олеся с тоской посмотрела на маленькую дурочку и вздохнула:
– Ты сама этого захотела.
Анна уже не слушала ее. Она прихорашивалась перед зеркалом и старательно приглаживала непослушные волосы. Качественная одежда и хорошая фигура девушки компенсировали частично ее некрасивость.
– Вот теперь лучше. Ты идешь?
– Нет, иди сама. Я поеду домой.
Когда дверь за Анной закрылась, у Олеси тоскливо заныло где-то под ребрами. Она вспомнила это тревожное чувство. Так было после смерти мамы. И этот комок в горле. Еще не поздно пойти за Анной и вернуть ее, отвезти домой. Но Олеся стояла, прислонившись к холодной мраморной стене, всем телом чувствуя каменный холод, и мысленно отсчитывала события:
– Они уходят… Он нежно берет ее под руку… В одиннадцать ее дома не будет…
Она достала из сумочки телефон и вызвала такси:
– Да, вокзал Виктория, да, в аэропорт…
Сидя в самолете, она все еще продолжала думать про эту несчастную девушку, готовую броситься на первого встречного, лишь бы успеть почувствовать себя женщиной. Олеся не знала, что было бы лучше для Анны – строгое соблюдение режима с непредсказуемым исходом или женское приключение с таким же непредсказуемым концом. Представив себя на месте Анны, она успокоилась:
– Мы обе поступаем правильно. Нам обеим нужен глоток свежего воздуха, пусть ненадолго.
Снова недоброе предчувствие кольнуло ее, и снова она старательно отогнала его прочь, стараясь думать о другом:
– Эта ночь для Анны покажется слишком короткой…
34
Молодое шелковистое тело скользнуло на пол. Усевшись прямо на пыльный старый паркет, Анна пыталась собрать свои мысли в одну точку, но сосредоточиться было трудно. Ян еще спал, безмятежно раскинувшись поперек кровати. Анна не привыкла спать на такой неудобной кровати, тем более делить ее с кем-то. Но все, что произошло, наполняло ее новыми ощущениями и радостным покоем. Она посмотрела на часы и набрала номер Олеси. Олеся заспанным голосом ответила не сразу.
– Как у тебя дела?
– Превосходно. Только уснуть не могу.
– Как твой приятель? Он еще с тобой?
– Он спит. Я не хочу его будить.
– Ты в порядке?
– В полном. Все как будто стало проще. Спасибо тебе.
– Мне?
– Если бы не ты, я могла бы никогда этого не узнать.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Немало парней нашлось бы, чтобы дать тебе эти ощущения.
– За деньги моего отца они, конечно, дали бы мне все, что я захочу. Но такого сумасшедшего знакомства у меня никогда бы не было. Ты дома?
Олеся огляделась. Утреннее солнце уже подползало к огромным вазонам на теплом каменном крыльце. Аромат незнакомых кустарников, усыпанных яркими цветами, почему-то раздражал ее, путал мысли. Этот дом был чужим, здесь все было сделано не для нее.
– Нет, я не дома.
– Когда будешь?
– Завтра. Я позволила себе маленький отдых, если ты не против.
Анна улыбнулась.
– Я не против. Звонил отец.
Олеся вдруг сжалась в один нервный комок:
– И что он хотел?
– Хотел поужинать со мной сегодня. Он прилетел вчера. Тебя прикрыть?
– Да. Я буду завтра к обеду, не позже.
– Прекрасно. На занятия сегодня не пойду. Что-нибудь придумаю.
Девушка убрала телефон и стала медленно и старательно одеваться. Посмотрев на кровать, она обнаружила, что лежащее тело куда-то ушло. В ванной шумела вода, значит, Ян уже приводит себя в порядок. Чтобы не прощаться и не слышать туманных обещаний перезвонить, Анна нацарапала карандашом на маленьком листке свой телефон и положила его на столик возле кровати. Быстро выскользнув за дверь, она шла все быстрее, словно убегая от самой себя…
35
Эрика разбудил тревожный звонок. Он с трудом поднялся и тихо спросил:
– Чего это ты так рано?
– Она ушла.
Сон Эрика как рукой сняло.
– Ушла? Почему?
– Это ее первое общение с мужчиной. Ей нужно побыть одной, затаиться и все обдумать.
– И сколько она будет думать?
– Недолго, наверняка ей захочется с кем-нибудь поболтать. Кстати, вечером у нее встреча с отцом.
– А вот это совсем некстати. Она может что-нибудь рассказать о своем приключении. И если папа наведет справки…
– Тогда можно сделать так, чтобы девочка не встретилась с папой этим вечером.
– Ни этим, никаким другим. Подожди, у меня вторая линия…
Звонила Олеся. Твердый спокойный голос выдавал в ней решимость:
– Я бы хотела возместить ваши расходы на мой авиабилет и вернуть вам все, что взяла у вас по неосторожности.
– Неосторожности? Напротив, вы были весьма осторожны. Мне не в чем вас упрекнуть. Но чем вызвано ваше странное желание?
– Эта жизнь и этот дом не для меня. Я хочу вернуться обратно.
Эрик улыбнулся. Все складывалось на редкость удачно.
– Хорошо. Никто не смеет вас задерживать. Можете отдать ключи моему помощнику, который привез вас вчера вечером. Его телефон у вас есть. Однако…
– Что?
– Мне искренне жаль, что наша дружба оказалась такой недолгой. Прощайте, Олеся Викторовна…
Эрик положил телефон на стол и потянулся, откинувшись обратно на кровать. Надо поторопиться, чтобы Олеся в приступе откровенности или из чувства вины не рассказала все Федорову. Если Федоров выйдет на Эрика, он легко доберется и до Заказчика, а этого никак нельзя допустить. Постучав пальцами по мягкой кожаной спинке кровати, он решился:
– Пожалуй, Сафия будет наилучшим вариантом.
Эрик придвинул телефон ближе к уху, он знал, что Сафия будет говорить тихо, и приветливо сказал:
– Здравствуй, Сафия. Время возвращать долги.
– Чего хочешь?
– Не слишком-то вежливо. Могу напомнить, что ты еще в прошлом месяце могла стать вдовой.
– Все равно стану. Месяцем раньше, месяцем позже – какая мне разница. Мой муж игрок, у него всегда долги.
– Это ты сейчас такая сильная, а напомнить тебе, как ты рыдала? Как просила тебе помочь?
– Говори, чего хочешь!
– Хочу, чтобы твой муж повстречался с одной женщиной. Сегодня в полдень она вылетает в Лондон, так вот, я не хочу, чтобы она улетела.
– Думаешь, это стоит восемь тысяч евро? Столько ты заплатил за моего глупого мужа?
– Это стоит гораздо меньше, но я, как человек великодушный, готов пойти на такие расходы.
– И как он, по-твоему, должен узнать ее? Давай фото.
– Вышлю прямо сейчас. Смотрите, не прозевайте ее. Мне она в Лондоне сейчас никак не нужна.
36
Олеся нервничала. Она снова и снова просматривала большое электронное табло. Рейсов на Лондон было несколько, но ближайший только через пять часов. Надо как-то протянуть часа три до регистрации. Она заприметила небольшое кафе в глубине зала и забралась в самый дальний угол, расположившись на мягком диване с высокими спинками. Опасаясь, как бы Анна не натворила чего, она набрала ее номер. На нее тут же обрушился водопад девичьих восторгов:
– Я прогуляла занятия. Сначала не знала, куда девать такую массу времени, немного смущалась, но теперь чувствую себя превосходно! Ян такой милый! У него такая красивая машина – что-то с откидным верхом. Идет дождь, и мы катаемся без крыши!
Олеся почувствовала непреодолимое желание оказаться рядом и предотвратить столь бурное развитие этих нежелательных отношений. Но что можно сейчас сказать этой девочке, похожей на собачку, которая вдруг срывается с поводка… Ян, скорее всего, взял эту машину у своего босса, чтобы произвести впечатление на девушку. Напрасные хлопоты. На девушку произвел бы сейчас впечатление даже ржавый гвоздь. Только вот что теперь с этим делать? Что она расскажет Сильвестру, и стоит ли позвонить ему прямо сейчас? Словно прочитав ее мысли, Сильвестр позвонил сам.
– Что там у вас происходит, дражайшая Олеся Викторовна?
Олеся побледнела.
– Происходит?
– Сегодня мне позвонили из колледжа и заявили, что моя дочь прогуливает занятия. Разве она нездорова?
Олеся собралась с духом:
– Ваша дочь пропускает занятия не по причине недуга. Она просто хочет испытать новые ощущения.
– За каждый пропущенный ею час была заплачена немалая сумма. Вам следовало бы помнить об этом.
Внезапно тревога куда-то делась, и Олеся совершенно спокойно сказала:
– Между новыми эмоциональными переживаниями и занятиями по экономике вы, безусловно, выбрали бы экономику. Сидели бы на уроке и думали только о том, что через семнадцать дней вас будут резать лучшие специалисты.
Это был вызов, на который Сильвестр Петрович еще не решил, как отреагировать. Пока он обдумывал, как поступить, у него сработала вторая линия.
– Я вам перезвоню, и мы продолжим этот разговор.
В телефоне послышались короткие гудки, и Олеся улыбнулась. Через пару минут телефон снова завибрировал – привычка ставить на бесшумный режим срабатывала даже сейчас. На этот раз звонок был от Анны.
– Олеся, я сегодня уезжаю.
– Куда, если не секрет?
– Секрет.
Олеся встревожилась, но старалась не вспугнуть девушку, чтобы потом хотя бы знать, где ее искать.
– Надолго?
– Нет, у Яна командировка, он будет что-то снимать. Мне очень хочется посмотреть.
– А у тебя денег хватит? Мы давно тебе ничего не переводили.
– Нет, денег не надо.
– Анна, будь благоразумной. Всякое может случиться. Многие романтические встречи заканчиваются для девушек без денег весьма печально. Я переведу тебе пару тысяч. Необходимо, чтобы у тебя было что-то хотя бы на обратный билет.
– Обратный билет у меня уже есть. Даже два.
– Два? Ты летишь с пересадками? Тебе вредно летать на самолетах!
– А на чем еще мне летать? На метле?!
– Поезд, конечно, не лучший вариант, но…
– Не лучший. У меня всего неделя.
Олеся встревожилась не на шутку.
– Анна, какая неделя? Мы говорили о выходных!
– Ну какая разница! Два дня в дороге и три дня там.
– Где там?! Анна, ты понимаешь, что один звонок твоему отцу – и тебя не выпустят из страны?!
Анна обиделась.
– Я тебе все рассказала, чтобы ты не беспокоилась и отца моего успокоила, а ты сразу жаловаться на непослушную дурочку!
– Да, ты непослушная дурочка, но я не собираюсь жаловаться.
Трубка запыхтела.
– А что ты ему скажешь?
– Сама будешь с ним объясняться. А теперь давай подумаем, что тебе может пригодиться в поездке, чтобы ты не выглядела смешно перед твоим парнем.
– Джинсы, куртка и пара кислородных баллончиков.
У Олеси засосало под ложечкой. Какие еще баллончики?! Олеся соображала быстро. Страна должна быть безвизовой и высокогорной.
– Ты собралась в Перу? Это перед операцией?!
– Вообще-то нет.
Олеся застонала. Все боги мира получили бы от нее по свечке, если бы смогли помешать этим людям сделать то, в чем она сама взялась им помогать. Олеся не чувствовала вины ни перед этой чужой ей по крови девочкой, ни перед ее отцом. Ей было невыразимо стыдно перед собой. За то, что она влезла в эту грязь и теперь уже никогда не сможет из нее выбраться.
– Допустим, Ян будет работать. А ты? Будешь ездить с ним или ждать его в гостинице?
– Конечно с ним. Гостиница – не мой вариант..
В трубке что-то щелкнуло, и телефон замолчал. Олеся посмотрела на часы. Еще час как минимум у нее есть, чтобы выпить кофе. Не успела она сделать заказ, как телефон снова запрыгал на столе. Олеся взглянула на экран и усмехнулась. Видимо, Сильвестр Петрович решил наконец, что делать с непослушной гувернанткой его дочери.
– Слушаю вас, Сильвестр Петрович.
– Олеся, у меня плохие новости.
– Плохие для кого?
– Для Анны. Мне необходимо с вами кое-что обсудить.
– Давайте обсудим.
Сильвестра снова озадачил слишком вольный тон Олеси, но он решил, что теперь не время напоминать о правилах поведения.
– Екатерина разбилась сегодня ночью. Похороны во вторник. Нам нужно решить, следует ли Анне быть на них.
– Это же ее мать. Какая бы она ни была…
– Я бы попросил вас оставить комментарии. Готовьте Анну, я заеду за ней через час.
– Хорошо, я постараюсь.
Олеся набрала номер Анны, но девушка, по всей видимости, отключила телефон. Олеся попросила чашку кофе и набрала Сильвестра.
– У меня тоже плохие новости для вас, Сильвестр Петрович. Анна отключила телефон, и у меня с ней нет связи.
– Разве вы не с ней?
– Прогуливают уроки не для того, чтобы пойти в кино с гувернанткой. У Анны роман с каким-то парнем, который хочет свозить ее в романтическое путешествие.
Слышно было, как Сильвестр тяжело задышал:
– А где вы сейчас, позвольте спросить?
– В аэропорту. Я возвращаюсь в Лондон.
– Возвращаетесь в Лондон?! Вы оставили мою дочь одну!
– Анна уже давно совершеннолетняя. Да, я оставила ее одну на два дня. Теперь я возвращаюсь и постараюсь разобраться, что происходит.
– Можете не трудиться! Я доверил вам дочь, но в самый ответственный момент вы бросили ее. Вам лучше не возвращаться, и ото не пустые слова, уважаемая Олеся Викторовна!
Олеся не выдержала накопившегося напряжения этих дней и сорвалась:
– А вам лучше поскорее найти Анну, потому что я чувствую…
Сильвестр остановил Олесю:
– Меня не интересует, что вы чувствуете. Всего вам доброго…
37
У Олеси стучало в висках, она никак не могла успокоиться. Остывающий кофе на столике и мертвый телефон, по которому она уже никуда не могла дозвониться, вызывали у нее раздражение. Олеся то и дело смотрела на часы и всхлипывала. Она открыла интернет, но маленький экран расплывался у нее перед глазами.
– Высокогорье. Не Перу. Непал? Тибет? Куда она собралась?!
За ее столик присел немолодой грек с дымящимся чайником и двумя чайными приборами. Он с сожалением посмотрел на Олесю:
– Такая красивая, и такие тяжелые мысли на лице!
Олесе не хотелось быть невежливой, но поддерживать разговор она была не в силах.
– Извините, я сейчас не могу говорить.
– И не надо. Позвольте угостить вас крепким сладким чаем. Сразу уйдут все проблемы.
Олеся согласилась:
– Давайте ваш чай.
Старик аккуратно поставил поднос на краешек стола и стал медленными красивыми движениями наливать чай. Холеной рукой с красивым матовым маникюром он взял одну из чашек и придвинул поближе к ней. Она с изумлением смотрела на его руки, которые никак не сочетались с его дешевым помятым пиджаком в крупную клетку. Какой мужчина будет так ухаживать за руками? Кому они так важны? Предавшись размышлениям, она отпила несколько глотков. Пожалуй, это не врач, не было профессиональноуверенной манеры общаться с людьми. Скорее, он похож на игрока – нервные жесты, смотрит пристально, словно оценивает… Внезапно в голове застучало. Сердце бешено колотилось, но она продолжала рассуждать: две чашки, старик один. Зачем он к ней подсел? Почему ей так плохо? Краешком угасающего сознания она увидела тяжелую ухмылку на его изрезанном морщинами лице.
– Уйдут все проблемы.
Едва шевеля губами, Олеся повторила:
– Уйдут все…
Олеся сидела, откинувшись на высокую спинку дивана, закрыв глаза. Старик осторожно взял ее руку под столом и, не найдя признаков жизни, аккуратно положил ей на колени. Со стороны могло показаться, что девушка задремала после ночного перелета. Старик достал из кармана старомодного пиджака телефон и тихо сказал:
– Все в порядке. Она спит.
На другом конце удивленно переспросили:
– Спит?
– Если ее никто не разбудит в ближайшие полчаса, ее уже никогда не разбудят.
– Ей незачем просыпаться. Ее никто не ждет.
– Хорошо. Я посижу тут рядом с ней, прослежу, чтобы наверняка.
– Это правильно.
Старик отложил телефон, подозвал официанта и попросил:
– Убери тут все. Кофе остыл, чай нам не понравился. Принеси лучше бутылочку вина. И постарайся не будить мою спутницу, она очень устала, у нее был такой длинный перелет…
Официант дежурно кивнул, быстро смел все со стола и через минуту вернулся с блестящим подносом, на котором стояла откупоренная бутылка и два бокала. Старик улыбнулся:
– Ты быстрый. Я был таким же в твои годы. Сейчас молодежь совсем не хочет быть услужливой. Вот тебе за старания.
Он протянул официанту 10 евро. Тот поблагодарил и убежал. Старик посидел еще немного, потягивая вино, и ушел, оставив женщину на перекрестке ее вечных дорог…
38
Узкая длинная комната раздражала его, но больше всего на свете он ненавидел переезды. Все, что являло собой признаки беспорядка и состояния неравновесия, выводило его из себя. Поэтому Губерт продолжал жить в маленькой квартирке в центре Мюнхена, в которую въехал пятнадцать лет назад, будучи небогатым и предприимчивым. Сейчас, когда он мог бы позволить себе любую из самых модных квартир этого города, его панический страх перед жизнью, разложенной по коробкам, не давал внести в Эту самую жизнь новый порядок. Коренастая фигура приятеля в большом кожаном кресле забавляла Губерта. Крис едва доставал ногами пол, когда устраивался поудобнее в глубине высокого потертого кресла с витыми ножками и медным старомодным декором. Крис качал ногой и насвистывал что-то печальное.
– Хочешь, я все устрою? Ты просто поедешь за город на пару дней, а вернешься уже в новую просторную квартиру. Обещаю, что все будет расставлено в педантичном порядке.
– Ты не сможешь поставить все там, где бы расставил я. Придется все переделывать, а я этого не люблю.
Крис махнул рукой.
– Тогда не ной, что тебе мало места.
– Мне одному места вполне достаточно, но вы с нашим приятелем почему-то невзлюбили мой офис и предпочитаете толкаться здесь, на моем личном пространстве.
– В том-то все и дело, что это пространство – личное. Здесь нет ни твоей секретарши, ни бухгалтеров, ни переводчиков и медицинских консультантов, ни параллельных телефонов, ни тонких офисных стен…