– Императору нет дела до этой девушки, что бы мы ему ни сказали. У нас достаточно девушек, которые мечтают стать приемными дочерьми императора и выйти замуж за царя. Мы возьмем эту девушку, чтобы получше к ней присмотреться и решить, что нам делать дальше.
На лице собеседника промелькнула хитроватая ухмылка:
– Значит, ей суждено затеряться в Восточных павильонах?
– Эта девушка может стать утешением вашей милости, если вы поможете мне, мой дорогой друг.
Старик плотоядно ухмыльнулся.
– Я всегда готов помочь вам.
Молодой евнух встал и церемонно произнес.
– Вы так высоко продвинулись в своем служении императору, что это лишь малая крупица благ, которые причитаются вам по праву.
– Я не забуду вашу доброту.
Старый евнух сидел, задумчиво глядя в окно, на своей любимой подушке синего шелка, расшитой золотом. Мечтательно помолчав какое-то время, он отодвинул свою чашку от края к середине стола, давая понять, что разговор закончен.
– Я пришлю для вашего сада особый цветок. Зеленый пион, который, раскрываясь, становится белоснежным. В горшок, который вы пришлете за пионом, вместо земли я насыплю столько серебра, сколько войдет. Так что не стесняйтесь, мой друг, присылайте горшок побольше!
Молодой евнух счастливо улыбнулся и сказал:
– Драгоценный пион – зеленый в начале своего жизненного пути, он становится истинно прекрасным в зрелые годы…
10
Выйдя из дворца императора после утренней аудиенции, советник Вэй Чжен впервые за несколько дней улыбнулся. В прошлом осталось его неудачное сватовство, когда генерал Цзя лишь отмахнулся от неудачного претендента, давая понять, что немолодой и не слишком-то богатый советник, совсем недавно удостоившийся императорской милости, недостоин руки его дочери. Теперь для единственной дочери генерала не только родительский дом, но даже Китай станет сладким воспоминанием в далекой холодной стране, населенной дикарями. Вэй Чжен прикрыл лицо рукавом, чтобы никто не видел, что он улыбается.
Выходя из главных ворот, он столкнулся со своим бывшим соперником, юным красавцем Чжо Ху, которому и воинственный генерал Цзя, и его прекрасная строптивая дочь Вэйчен отдали предпочтение. Советник в упор посмотрел на юношу. Молодой человек опустил глаза и, извинившись, вежливо отступил назад, давая дорогу старшему. Однако молодой дерзкий взгляд не смог скрыть насмешку, чем вывел Советника из себя. Вэй Чжен собрал всю свою волю и ласково спросил:
– Рад видеть тебя в добром здравии, молодой Чжо. Как идет подготовка к свадьбе?
Чжо был озадачен такими вежливыми речами того, кто еще месяц назад клялся отомстить ему.
– Все готово, господин, но мы должны дождаться, пока съедутся все родственники. Мой будущий тесть хочет, чтобы прибыл его родной брат, который сейчас у северных границ.
– Разве счастливая дата не назначена?
Чжо улыбнулся.
– Осталась всего одна Луна до того момента, как я стану зятем генерала Цзя.
Советник мысленно похвалил юношу. Это было весьма тактично с его стороны, не упоминать о том, что он скоро станет мужем Бойчей, к которой сватался он сам. Советник поспешил проститься.
– Многие годы вам и вашему будущему тестю.
Молодой Чжо покраснел от удовольствия и низко поклонился:
– У вас великое сердце, господин. Я буду молиться за вас в храме предков.
Вой Чжен вздрогнул. Да, у этого юноши сильные предки, и они могли бы помешать его замыслам. Стоит поторопить события, пока никто не знает о намерениях императора.
11
Весеннее солнце пригревало все сильнее, и ночи стали теплыми и ласковыми, как пуховое одеяло. Для старой служанки вечерняя пора означала конец дневным заботам, и она радовалась всякий раз, когда солнце клонилось к закату. Так было до того дня, когда она встретила господина Чжо на городском рынке. Молодой человек, страстно влюбленный в ее молодую хозяйку, был так учтив со старушкой, что сердце ее не выдержало и она согласилась помочь влюбленному. Вот уже две недели как он каждый день присылал ей сладости и несколько монет, чтобы она могла себя побаловать. Старухе и в голову не приходило упрекнуть себя в том, что укрывает влюбленных, тайком впуская молодого чиновника Чжо к невесте. Что плохого в том, думала она, если желаемое осуществится на несколько дней раньше намеченного срока, ведь вопрос со свадьбой – дело решенное. Она даже себе самой не признавалась, что за эти несколько дней получила от молодого человека денег больше, чем заработала за всю свою жизнь. А раз все довольны – так тому и быть.
В доме господина Цзя были строгие порядки, спать ложились рано, чтобы с рассветом быть уже на ногах. Наложницы собирали утреннюю росу для своего господина, чтобы он смог продлить свои дни этим напитком богов, служанки убирали в доме и в саду, молодые люди с ног сбивались, выполняя поручения господина по подготовке к свадьбе его единственной дочери Вэйчен. В домашнем монастыре ежедневно молились о счастливом исходе дела – ведь предстояло породниться двум влиятельным и богатым семьям, и ничто не должно было помешать этому радостному событию. Родственники съезжались со всех концов империи, несколько комнат в доме были заставлены привезенными подарками, и они все продолжали прибывать. Во внутреннем дворике восточного павильона уже строился шатер для новобрачных, где они проведут свои первые три ночи.
Несмотря на свадебную кутерьму, к закату дом затихал – и хозяева, и слуги ложились рано. Не спалось лишь Вэйчен и ее старой служанке, которая с наступлением темноты выходила к воротам в ожидании легкого стука. Так стучат легкие пальцы бамбука от ночного ветра, отгоняя злых духов. Так постукивал молодой Чжо, стремясь попасть во внутренние покои дома господина Цзя, чтобы встретиться со своей невестой.
Старая служанка пристроилась на невысоком бамбуковом стуле у маленькой двери западного крыла дома, через которую приносили продукты на кухню. Она уже начала дремать, когда раздался легкий стук. Старушка встрепенулась, потерла глаза и тихо подошла к двери:
– Кто здесь?
– Откройте, госпожа.
Старуха расплылась от удовольствия. Так ее еще никто не называл. Она поспешно отодвинула засов и отступила назад, впуская молодого человека.
– Молодая госпожа у себя?
– Где же ей быть, как не у себя? Матушка ее легла еще засветло, ей сегодня что-то нездоровится. Господин Цзя сегодня проводит ночь с госпожой. Все на своих местах. И мой цветочек, прекрасная госпожа Вэйчен уже легла в свою шелковую постельку.
Лицо молодого человека покраснело от волнения и предвкушения любви. От старухи не укрылось его возбуждение, и она сказала:
– Что-то вас долго сегодня не было. Я уж замерзла, сидя здесь в ожидании.
Молодой человек достал из рукава своего шелкового одеяния слиток серебра и протянул старухе:
– Вот, возьми. Это немного согреет тебя.
Старуха поклонилась:
– Спасибо, мой господин. Только у меня просьба к вам.
Чжо остановился и тихо спросил:
– Что за просьба?
– Вы уж не оставляйте меня здесь, возьмите с собой в свой дом после свадьбы. Я уже и курицу молодую приготовила, она у меня в комнате в корзине живет. Я ей зернышек даю.
– Курицу? Зачем вам курица, госпожа?
Старуха хитровато улыбнулась и, жестом прося молодого человека наклониться к ней поближе, прошептала:
– А как же простыни после первой брачной ночи? Что вы будете показывать Матушкам?
Молодой человек вдруг осознал всю серьезность их положения.
– И что же нам делать?
Старуха лишь махнула рукой на его тревоги:
– Я тайком поставлю вам клетку с курицей под кровать в свадебный шатер. Дам ей зёрна, настоянного на водке, чтобы сидела тихо и не издала ни звука. Ночью вы ее зарежете и смочите простыни куриной кровью. Курицу положите мне обратно в корзину, я ее заберу, а простыни утром отдадите Матушкам. И все будет прилично.
Молодой чиновник понял, как важно иметь надежного сообщника в этом деле. О простынях он и не подумал. И если бы не старуха, не избежать бы им позора. Он достал из рукава еще слиток серебра и сказал:
– Это вам на корм для курицы, госпожа.
Старуха поклонилась, спрятала серебро себе
под фартук и быстро засеменила к комнате госпожи Вэйчен, Молодой Чжо, тревожно оглядываясь по сторонам, пошел за нею…
12
В доме генерала Цзя было так тихо, что невозможно было и подумать, что еще пару часов назад здесь царила предсвадебная суматоха, Служанки с огромными подносами с чаем и сладостями тенью пролетали из внутренних покоев во внешние павильоны, где собралась большая родня генерала, прибывшая на свадьбу его единственной дочери. Гости медленно прохаживались вдоль пруда, разглядывая золотых рыбок, которые роились в неимоверном множестве. Этой весной природа была особенно щедра на потомство. Молодые девушки, сбившись в стайки, тихо щебетали и быстро перепархивали из одной беседки в другую, стараясь не попадаться старикам на глаза. Среди родни царило недоумение – почему генерал ушел с дочерью в императорский дворец и вернулся один, без прекрасной Вайчен? Что могло произойти с девушкой? Почему утренний визит к императору, обещавший быть приятным, обернулся столь неожиданными событиями?
Он не вышел к родне по возвращении, что вызвало странные разговоры. Все только пожимали плечами и в растерянности пили чай, пребывая в неведении, пока наконец старшая жена не решилась на разговор с мужем, который был мрачнее тучи:
– Мой господин, нам следовало бы проявить еще большее уважение к нашей родне. Они проделали долгий путь и теперь чувствуют себя неуютно в одиночестве.
– Я забочусь о своих гостях и потому не иду к ним. Я не желаю вселять в их сердца тревогу.
– О какой тревоге говорит мой господин? Все будут счастливы увидеть вас и поздравить со счастливым событием.
Жена вдруг замерла, словно вспомнила о чем-то:
– А где ваша дочь?
– Дочь? Какая дочь?
Жена в ужасе отпрянула от него.
– Господин не мог забыть свою дочь, красавицу Вэйчен.
– У меня нет никакой дочери.
Жена тихо вышла из спальни и тотчас вернулась в сопровождении двух младших жен. Все трое упали перед генералом на колени и зарыдали:
– Разве мы плохо служили господину все это время? Разве мы недостойны знать правду и разделить со своим господином его тревоги!
Генерал жестом приказал женам подняться:
– У меня больше нет дочери. Та, что отдавалась мужчине, который не был ей мужем, мне не дочь. Эту гулящую женщину забрали евнухи. Может, она на что-то сгодится…
Женщины прекратили рыдания и молча стояли, прикрыв от ужаса свои лица шелковыми рукавами.
– Как такое могло случиться в доме нашего господина! Это приличный дом, здесь строгие правила!
Только старшая жена позволила себе поинтересоваться:
– Кто сообщил господину такие страшные вести?
Генерал нехотя поднялся со ступенек кровати и подошел к небольшому резному столику возле открытого окна. Пряный аромат пионов вливался в комнату, напоминая о том, что нет сильнее чувства, чем любовь. Это страшное чувство, которое похищало сердце и делало голову неспособной к разумным поступкам. Молодой Чжо Ху и не знал, что должен быть благодарен этому цветку за то, что генерал Цзя простил его. Он не простил только жадности и предательства старой служанки, о которой больше никто не слышал. Поговаривали только, что рыбы в пруду слишком быстро вырастали и набирали жир.
Несмотря на уговоры старшей жены, генерал не пожелал общаться с родными. Он сидел на ступенях своей огромной кровати, и мысли его были тяжелыми. Лицо императора Китая стояло перед ним, и оно больше не выражало милости или удовлетворения. Это был конец всем надеждам, связанным с женитьбой дочери, конец спокойной сытой жизни целого рода. В ушах все еще звучал визгливый голос евнуха:
– Милостивый император решил не предавать огласке недостойное поведение вашей дочери. Благодарите величайшего императора и свои заслуги перед страной!
Генерал упал на колени и зарыдал:
– Чем я, недостойный, могу отплатить за столь щедрый дар, который наш император оказывает моей семье?
Евнух бросил взгляд на Тай Цзуна и прогнусавил:
– Мы забираем эту женщину, Вэйчен, для нужд государства.
Его слова пронзили генерала. Только теперь он осознал всю тяготу своего положения. Его дочь брали не в жены, не в гарем, а как скотину, для нужд государства.
Евнухи быстро увели Вэйчен в Восточное крыло дворца на женскую половину, конвой унес императора, за которым тотчас двинулась свита, а генерал Цзя так и остался стоять на коленях, один среди пустого огромного зала…
13
Ни разу в жизни капризная красавица Вэйчен не была так напугана, как сегодня. Еще утром она считала себя красавицей-невестой, и вот теперь она, опозоренная перед своим императором, шла в простой одежде, какую носят дворцовые служанки, в сопровождении двух толстых евнухов в синих халатах. Евнухи проводили ее в маленький павильон, где с трудом умещалась небольшая кровать, крытая шелковым, изрядно потертым покрывалом, и низкий сундук, служивший и сиденьем, и хранилищем одежды одновременно. Окна были наглухо закрыты, так что едва можно было различить старика, сидевшего на кровати. Старик с любопытством разглядывал ее:
– Подойди поближе, моя козочка, я не обижу тебя.
Вэйчен брезгливо посмотрела на старика, и от него не укрылась гримаса красавицы. Он улыбнулся и тоненьким голосом проговорил:
– Тебе не стоит выказывать мне пренебрежения. От меня зависит твоя судьба, девочка. Садись!
Старик указал ей на место подле себя и продолжил:
– Я уже стар, и твоя красота может продлить солнечный свет моего существования.
Вэйчен вскочила и в испуге отстранилась от старика. Он продолжал как ни в чем не бывало:
– Не надо строить из себя недотрогу, красавица. Ты сама выбрала свой путь.
Вэйчен закрыла лицо руками и зарыдала:
– Что теперь со мной будет?!
– Что будет? Я могу рассказать тебе, что будет с женщиной, которая ласкова со старым евнухом и своим телом согреет его потухший костер.
От ужаса и отвращения девушка перестала рыдать, и евнух продолжил:
– Я научу тебя всему, что необходимо знать жене варвара.
– Жене варвара?!
– Быть женой варвара все же лучше, чем продавать себя каждую ночь дворцовой страже за чашку риса. К тому же этот варвар – царь Тибета.
Вэйчен с любопытством посмотрела на старика и спросила:
– А что будет с женщиной, которая не захочет согревать своим телом твой потухший костер?
Евнух покачал головой:
– Император Китая не станет брать в дочери глупую, ни на что не способную женщину. Если я скажу, что ты не подходишь, тебя отправят в монастырь в какую-нибудь деревню или забудут здесь, и ты окажешься на положении вечно голодной собаки. Если ты будешь послушна, станешь женой царя Тибета.
– Это зависит от воли императора?
Старик усмехнулся:
– Ты же не думаешь, что император сам станет заниматься подобными пустяками! Выбирать и принимать женщин ему в услужение – задача евнухов. И у тебя есть возможность заинтересовать меня.
Вэйчен осторожно присела на кровать возле евнуха, и тот расплылся в улыбке:
– Вот и умница! Теперь погладь меня. Только не робей, я люблю, чтобы женщина гладила меня там, где начинается мужская сила.
Вэйчен хотела было пошутить, что там, где начинается мужская сила, у евнуха она заканчивается, но вовремя прикусила язычок, чтобы не обидеть старика, от которого зависела теперь ее судьба.
14
Вэйчен уже четыре месяца жила в дальнем павильоне Восточного Дворца, куда даже слугам ходить запрещалось. Еду ей приносил молодой евнух, он же приносил смену белья и убирал в ее комнате. Он быстро застилал постель и смахивал пыль – разговаривать с Вэйчен ему строго запрещалось. Вэйчен скучала по своей старухе-служанке, которая любила поговорить и могла устроить за небольшую плату все, что госпоже было угодно. Здесь никто с ней не заговаривал, ничего в ее жизни не менялось. Страшные часы ожидания своей судьбы и неминуемые ночные встречи со старым евнухом делали ее жизнь похожей на болотную тину, которая засасывала и не отпускала, и ничего нельзя было сделать, только покориться неизбежному.
Евнух больше не заговаривал с ней про Тибет. Он только кряхтел от удовольствия и, уходя, оставлял на ее ночном столике какую-нибудь безделушку – шелковую ленту, колечко или сладости. Вэйчен лишь усмехалась, глядя на его скудные подарки.
– Неужели я так мало стою?
Подарки накапливались и в скором времени перестали помещаться в сундучке, служившем ей сиденьем. Молодой евнух, который каждое утро приходил к ней наводить порядок, не знал, куда убирать эти маленькие ценности. Вэйчен лишь пожимала плечами:
– Можешь забрать себе все, что не помещается в сундук. Мне это не нужно.
Евнух совсем недавно был при дворе, и его скудное жалование и малые заслуги не позволяли ему отсылать что-то своей семье. И вот теперь, благодаря щедрости молодой госпожи, он мог каждые выходные приносить своим сестрам маленькие подарочки, от которых неизбалованные молодые женщины были в восторге. Семья едва сводила концы с концами до того дня, когда решила продать своего младшего сына в евнухи. Их ожидания оправдались, и всякий раз, нанося визит родным, сын скрашивал их существование. Старый отец поглаживал свою жидкую бородку и приговаривал:
– Это только начало. Мальчик далеко пойдет. И мы заживем, как приличные люди.
Вэйчен видела, как молодой евнух радовался подаркам, хотя изо всех сил простодушно старался не показывать своей радости, чтобы не потерять лицо перед этой холодной фарфоровой красавицей. Он бережно прятал их в складках халата и, низко кланяясь, быстро уходил. Однажды, когда подарков изрядно накопилось, Вэйчен, прежде чем отдать их евнуху, вяло спросила:
– Отчего сегодня такая суматоха во дворце? Даже здесь слышно.
Евнух был в растерянности – ему строжайше запрещалось разговаривать с затворницей. С другой стороны – госпожа была так добра к нему, да и никакой тайны не было в том, что происходило в Восточном Дворце. Парень помялся немного, потом тихо, опасаясь, что кто-то подслушивает под окном, сказал:
– Император дал два дня на сборы. Вот оттого и беготня такая во дворце.
– Какие сборы?
– Сборы для свадьбы приемной дочери императора с царем Тибета. Евнухи выбрали несколько портретов красавиц и отправили царю Тибета. Из Тибета пришел ответ, которую из невест их царь, Сронцен Гампо, хочет видеть своей женой. Сегодня эту девушку – Белую Сливу – начали собирать в дорогу.
Вэйчен казалась весьма рассеянной.
– А как царь Тибета выбрал себе жену?
– Я же говорю – всем девушкам послали художников, которые нарисовали их портреты. Потом эти портреты отослали царю, и он выбрал себе жену.
Шелковые одежды Вэйчен прилипли к спине, в висках стучало. Никто не посылал к ней художника. Значит, старый евнух, увлекшись красавицей, решил оставить ее для своих утех…