– Снова пришла жена нашего царя. Она принесла хорошие подарки! Куда прикажете их положить?
Настоятель молчал. Хаддар повернулся к монаху и сказал:
– Подарки возьми и сожги во дворе, чтобы никто не видел. Себе ничего не оставляй. Жене царя скажи, что к ней сейчас выйдут.
Монах удалился, даже не стараясь скрыть свое неудовольствие по поводу столь глупого распоряжения.
Хаддар поднялся и приказал Настоятелю идти за ним. Спустившись в молитвенный зал, где у высоких колонн уже стояли паломники в ожидании еды и горячего чая, он увидел молодую женщину, лицо которой было закрыто платком. Судя по наряду, это была китайская жена царя, красавица Вэйчен. Она поклонилась Настоятелю и сладким голосом произнесла:
– Мне бы хотелось сделать как можно больше для моего нового народа…
Хаддар отстранил Настоятеля и подошел почти вплотную к красавице:
– Если вы хотите помочь своему народу, вы больше никогда не войдете сюда.
Брови красавицы взметнулись вверх.
– Если я здесь нежеланный гость, то, конечно, вы меня больше не увидите. Но вместе со мной уйдут земли, пожалованные монастырю, деньги, которые ежегодно присылает двор по приказу царя, и порядок возле стен этого богатого монастыря, который поддерживается силами войск моего мужа, Если все это вам не нужно, то и мне здесь делать нечего!
Настоятель застонал от таких слов. Монастырь заполонят толпы нищих голодранцев, которые растащат его по кусочку. Им не нужны знания, спрятанные здесь, им нужно лишь набивать свое вечно голодное брюхо! Это означало конец всему, что собиралось веками…
Хаддар, к его удивлению, не проявил ни малейшего желания все исправить. Он лишь пожал плечами:
– Вашему мужу скоро будет не до того.
Женщина, двинувшаяся было к выходу, замерла. Она резко повернулась к Хаддару, так что прядь волос упала на лицо. Не обращая на это никакого внимания, она спросила:
– Вы решили занять его войной с буддистами?
– Буддисты, которых вы привезли сюда из своей страны, сеют смуту среди простого народа. Тибет на грани жестокой религиозной войны, а виной всему дочь китайского генерала, отвергнутая всеми и брошенная на потеху евнухам…
Казалось, что выдержка изменит Вэйчен и она бросится на Хаддара, чтобы зажать ему рот. Руки ее задрожали, красивые женственные губы сжались в маленькую кровавую точку.
– Старая Бон теряет силы и сторонников? Это не моя вина.
– Конечно не ваша. Это дело рук вашей приятельницы из Непала. Если падет Бон, Сронцен
Гампо не удержится на троне, который и так шатается под ним.
Она бросила презрительный взгляд на колдуна и сказала:
– Вы угрожаете Царю Тибета?
Хаддар усмехнулся:
– Я просто сообщаю вам, что не успеет взойти Полная Луна, как на троне Тибета появится новый царь.
Вэйчен пристально посмотрела в бездонные глаза колдуна и усмехнулась:
– Уже не так сильны, что готовы спрятаться за новым царем, а Сронцен Гампо отдать на растерзание голодному сброду? Я видела, как…
Она вдруг замолчала, поняв, что сказала лишнее. В глазах Хаддара мелькнуло любопытство.
– Видели меня в Зеркале? А вы знаете, что каждый раз, когда вы смотрите в это Зеркало, отдаете три года своей жизни?
Глаза ее были ледяными и излучали стеклянную хрупкую женскую ненависть. Хаддар взял ее за руку в знак примирения и сказал:
– Идите за мной.
Вэйчен нехотя повиновалась. В Красном павильоне Хаддар уселся на свое прежнее место, а Вэйчен расположилась на небольшом резном сундуке, накрытом красной, шитой золотом тканью. Хаддар с удовольствием рассматривал красавицу, которая сидела в непринужденно-привлекательной позе на самом краешке тяжелой крышки. Он улыбнулся:
– Вам лучше сесть поудобнее, разговор будет долгим.
Вэйчен мысленно похвалила себя – раз мужчина заметил ее позу, значит, он внимательно рассматривает ее. А если он ее рассматривает, значит, он уже испытывает удовольствие, пусть даже эстетическое.
– Мне так вполне удобно. Можете говорить.
Она изо всех сил старалась придать своему голосу непринужденные журчащие нотки. Мужчина, к ее неудовольствию, не обратил на это никакого внимания.
– Отдайте Зеркало, пока не поздно. Я сильный соперник.
Вэйчен в своих шелковых одеждах чуть не соскользнула с сундука, так внезапно подкосились ее ноги. Эта слабость длилась лишь мгновение. Хаддар оценил, как быстро приходит в себя эта женщина. Она тотчас оправила свои юбки и спокойно сказала:
– Соперничают лишь равные. Вы теряете силу.
Вэйчен увидела, как напрягся Хаддар, и сладко улыбнулась.
– Если госпожа Нордан узнает, что стала сильнее своего господина… Я бы на вашем месте уже начала беспокоиться.
– Мы с нею одной веры. Мы оба принадлежим Бон.
Вэйчен, казалось, не слушала его.
– Через четыре дня, в полнолуние, восемь колдунов Бон соберутся вместе, чтобы вбить обратно огромные камни, которые скоро начнут выходить из Земли у подножия священной горы Кайлас…
Хаддар вздохнул. Эти женщины времени не теряли. Придется кое-чем пожертвовать.
– Сронцен Гампо слишком увлекся расправами с недовольными. И теперь семьи казненных требуют отмщения. Одни приходят без глаз, которые выдавили по приказу царя, другие приносят свои отрубленные руки и просят помощи. Бон решила, что на трон должен взойти сын царя Тибета.
– Ему всего три года, и вся власть достанется вам. Вы будете править и растить мальчика своим преемником? Какую же участь вы приготовили для нас?
– Вы можете уйти в монастырь или остаться при дворе, как пожелаете.
Ни то ни другое Вэйчен не порадовало.
– Из всех монастырей нам больше подходит Самдин. Но даже там никто не поручится за наши жизни.
Хаддар улыбнулся:
– Пока Зеркало находится у Тхицун, вы сможете рассчитывать только на себя.
Бойчей вдруг ясно поняла, что даже если они отдадут Зеркало, никто не даст за их жизни и дохлой мыши. Бон вышла на охоту…
Хаддар сделал ей знак, что пора уходить. Бойчей быстро выскользнула из комнаты и покинула монастырь в сопровождении своей небольшой свиты, которая терпеливо ожидала госпожу у ворот. Он долго смотрел вслед небольшой процессии, медленно удалявшейся в сторону города, лежащего у подножия священных гор. Мысли его были тяжелыми…
Настоятель, проводив жену царя, вернулся к своему гостю, который сидел неподвижно, лишь глаза его сузились от гнева.
– Запирайте монастырь! Паломников принимайте у каменного алтаря на священной горе, размещайте, где сможете, но ни при каких обстоятельствах не открывайте монастырских ворот.
– Все так серьезно?
– Дьяволица просыпается и будет мстить нам за долгие годы своего унижения, как только может мстить женщина. Скоро мы не сможем отличить, где Будда, где Бон, а где сама Прародительница Зла.
23
Никогда еще красавица Вэйчен не была такой сердитой. Не успела она вернуться к себе во дворец, как самые неутешительные новости посыпались на нее. После легкого полуденного обеда высокий темноволосый красавец, стоявший за троном ее царственного мужа и бросавший на нее испытующие взгляды, осмелился приблизиться на непочтительное расстояние. Мужская красота больше не привлекала ее, она вполне наслаждалась властью и своим высоким положением. Красавец, будто не замечая ее холодности, мягким глубоким голосом произнес:
– Приятно, когда даже царь слушается вас, не так ли?
Вэйчен отпрянула от него, словно от прокаженного, но он, нисколько не смутившись, продолжал:
– Однако все это скоро закончится.
Вэйчен напряглась, изо всех сил борясь с искушением прогнать наглеца, и произнесла как можно вежливее:
– Я бы на вашем месте поостереглась говорить такое жене царя.
Черноволосый рассмеялся:
– У следующего царя еще лет десять не будет жены. Будете дарить ему сладости и выносить за ним горшки. Вам следует сделать правильный выбор и выйти замуж за господина Пунгсэ из знатного рода Кхунгпо.
Вэйчен ничего не ответила, а молодой наглец продолжал:
– Посудите сами: жить в изгнании среди других жен покойного царя – значит терпеть унижения и голод. У вас есть только ваша красота, которая скоро померкнет. Зачем обрекать себя на лишения, если можно стать женой великого господина и жить в достатке?
Вэйчен прикусила губу до крови, чтобы не сказать этому безмозглому красавцу что-нибудь лишнее. Она помолчала какое-то время, потом кокетливо повернула головку и сладко прощебетала:
– Я ничего не знаю про достаток господина Пунгсэ,
Красавец поклонился.
– Он только что завоевал Цангдбед, область с населением в двадцать тысяч семей.
– Я поздравляю вашего господина, но в чем, по-вашему, мое счастье?
– Область была подарена господину Пунгсэ за его заслуги. И это не единственное его богатство. Я привел вам этот простой пример, чтобы вы составили себе представление о силе моего господина.
Он приблизился к Вэйчен и обвился вокруг нее сладким змием.
– При помощи вашей красоты вы сможете управлять своим новым мужем, как управляете царем Тибета.
Вэйчен отстранилась от него:
– Как жена царя может оставить его ради простого богатого вельможи?
– Выбирайте сами.
– Я должна все хорошенько обдумать.
Темноволосый красавец рассмеялся.
– Вы необычайно умны, моя госпожа…
Старая служанка в полосатом переднике, проходя мимо темноволосого красавца, незаметно кивнула, чтобы тот следовал за ней. В глубоком переходе под большой каменной лестницей две темные фигуры старались остаться незамеченными.
– Что она сказала?
Даже в темноте было видно, как обнажились в улыбке белоснежные зубы красавца:
– В каждой женщине сидит дьяволица, которая хочет властвовать. Она хочет денег и власти.
Старуха всплеснула руками и запричитала:
– Будь осторожен. Мало ли что придет в голову этой китаянке!
24
Вечером, как только царственный супруг покинул ложе Вэйчен, она поспешила к Тхицун. Девушка сидела у ночного столика, терпеливо ожидая, когда служанка закончит расчесывать ей волосы перед сном. Вэйчен отослала служанку Тхицун н сама взялась за костяной гребень.
– Один чиновник так распустился, что предложил мне стать его женой.
– Пунгсэ?
– Да. Откуда знаешь?
Тхицун молча кивнула на зеркало, лежавшее на столике перед ней. Вэйчен покачала головой.
– От тебя не скроешь. И что теперь делать? Он силен, а трон под нашим мужем качается сильно, недолго и упасть.
– Он богатый?
– Даже слишком. Царь по сравнению с ним бедняк.
– Царю приходится строить дороги, содержать большие дворцы и монастыри, платить за порядок в столице…
– А тем временем чиновники богатеют.
– У них нет таких расходов, как у нас.
Вэйчен призадумалась.
– Я знаю, что делать. И Пунгсэ никогда нас не тронет.
– Говори,
– Пунгсэ завоевал область на востоке с двадцатью тысячами дворов.
– И что?
– Эта область была пожалована ему царем лишь потому, что он вложил в поход свои личные средства, содержал армию, покупал снаряжение, Он сказал царю, что на завоеванных землях живет всего две тысячи семей. Поэтому царь и отдал Пунгсэ эту область. Двадцать тысяч семей – слишком много для простого чиновника.
– Расскажешь царю?
– При дворе есть один долговязый аристократ, Донган, он всегда завидовал Пунгсэ. Донган имеет влиятельных друзей, он найдет способ донести до ушей царя важные сведения. Негоже женам царя наговаривать на его подданных. Я расскажу Донгану, а он своего не упустит.
Тхицун повернула голову. В глазах ее блестели лукавые искорки.
– Ты обрекаешь несчастного Пунгсэ на страшные муки. Я слышала, что чиновнику, который воровал из казны какую-то мелочь, отрубили обе руки и выдавили глаза.
– Он посягнул на жену царя.
– Согласна. Расскажем Донгану…
25
Стычки на границах Тибета постепенно переросли в настоящую войну, и Сронцен Гампо, отправляясь на запад с лучшими своими отрядами, отослал своих жен в отдаленный монастырь Самдин. Жены хоть и не высказывали недовольства открыто, понимая серьезность ситуации, но не упускали случая в присутствии хозяйки брезгливо посмотреть на старые стены с обсыпающейся краской, скудные дары, которые доставляли из ближайшего городка, и поношенное платье Настоятельницы.
Низкие, ярко раскрашенные потолки и стены монастыря завораживали Вэйчен. Она подолгу могла рассматривать картины ада людей и животных. Тхицун эта живопись нисколько не интересовала. Она помогала Настоятельнице на кухне и кормила животных, работающих для монастыря.
Легко взбегая по высоким каменным ступеням первого этажа, Вэйчен яркой птичкой порхала среди тяжеловесных матрон – царственных жен Сронцен Гампо, считавших работу ниже своего огромного достоинства. Жены мучились от безделья в этой глуши и давали волю сплетням про ночные дела Настоятельницы.
– А видели, как она на заднем дворе сдирала кожу с ребенка?
– А как ела человеческое мясо?
– Она никогда не ходит мимо нас по лестницам, а всегда оказывается в своем кабинете под самой крышей!
– А видели ее потайную комнату, всю в черном и с огромными масками из человеческой кожи? Чуть не умерла от страха!
Эти пересуды заканчивались только после захода Солнца, давая пищу новым сплетням. Вэйчен никогда не участвовала в этих пустых разговорах. Благодаря Тхицун, которой был открыт доступ в самые потаенные уголки монастырской жизни, она хорошо знала и ритуальную комнату с огромными масками, и поедание человеческой плоти Настоятельницей, и многое другое, чего даже представить себе не могли глуповатые жены Сронцен Гампо.
Жизнь в изгнании была несладкой. Дворцового изобилия не было. Все довольствовались лишь самым необходимым. И то хорошо, что родственники отправляли изгнанницам сушеное или вяленое мясо. Этот распорядок был нарушен лишь однажды, когда из Лхасы пришли невиданные дары – стадо ди, великолепные ткани, засахаренные фрукты и свежий чай. Все перешептывались в нетерпеливом ожидании – для кого все это великолепие. К удивлению присутствующих, все это было отправлено для Вэйчен Великим Советником Донганом…
Вечером, после обильного застолья, прихватив с собой большую корзину со снедью, Тхи-цун и Вэйчен вошли в комнату Настоятельницы. Иордан лежала чуть живая на своей жесткой кушетке из конского волоса. Тхицун разложила на низком столике перед нею изысканные угощения, но Нордан даже не взглянула на них.
– Мне стоит больших усилий удерживать духов воды. Люди из селений не понимают опасности, они берут воду из рек и озер, даже когда Солнце село и духи тьмы усиливаются. Я каждую новую Луну загоняю злых духов воды обратно в озеро на старой горе, окруженной кольцом священных вод Ямдрокцо.
Вэйчен удивленно подняла тонкий изгиб брови:
– Озеро в озере?
– Я все чаще слышу в свой адрес угрозы. Владыка подземных вод поклялся, что если хоть капля черной воды из запечатанного озера попадет в Ямдрокцо, все духи тьмы обретут свою силу.
Вэйчен вздохнула:
– Нельзя пускать людей к горному озеру. Может, выставить охрану?
Тхицун, до этого времени молчавшая, положила руку на плечо Нордан и тихо проговорила:
– Владыка подземных вод коварен, и он обманул тебя. Не в воды Ямдрокцо должна попасть капля из Черного озера, а в Озеро Нечистых в Лхасе у священной горы. Но пусть оно тебя больше не беспокоит.
– Люди беспечны, и что еще хуже – любопытны. Не ведая, что творят, они могут принести в кувшине черную воду и вылить в проклятое озеро.
Тхицун поежилась, словно от холода.
– Я приказала засыпать древнее озеро и построить на нем монастырь, который бы крепко держал его, как печать. В этот монастырь мы отвезли статую Будды. Люди отмолят нечистое место.
Нордан попыталась встать, но упала обратно на кушетку.
– Ты засыпала Колодец?
Вэйчен с удивлением посмотрела на Настоятельницу. Та со стоном произнесла:
– В этом озере Колодец Душ. Воды скрывали его от любопытных глаз. Черный Колдун черпал оттуда души, чтобы они служили ему.
Тхицун улыбнулась.
– Колодец я не тронула, но для Хаддара он теперь недоступен. Я расскажу тебе, как открыть его.,
26
Вэйчен скучала. Ей всегда было скучно, когда Тхицун с Нордан, переодевшись крестьянками, ехали в Лхасу проведать свой Колодец. Нордан что-то черпала оттуда и возвращалась довольная, вся светилась изнутри, как будто обретала новую жизнь.
Тхицун строго наказывала Вэйчен скрывать их отъезд, чтобы любопытные дамочки не разнесли новые сплетни по местным селениям, куда их возят на рынок и на прогулку Вчера ночью Нордан получила страшную весть – камни, что удерживали Черную Дьяволицу, начали выходить на поверхность земли, и это означало, что они больше не сдерживают непокорную силу, и чем больше камень вырастал из-под земли, тем больших усилий стоило вогнать его обратно. Нордан следовало явиться в полнолуние к священной горе. Восемь самых могущественных колдунов собирались вместе забивать камни обратно, чтобы Черная Мать не смогла выйти к людям.
Тхицун не стала дожидаться в монастыре и пошла вместе с Нордан. Дорога заняла почти весь день, лишь к вечеру прибыли они к подножию Горы, где уже собралось несколько странных фигур, которые молча устраивались на ночлег. Колдуны опасливо посматривали друг на друга, недовольные тем, что придется ночевать под открытым небом. Каждый из них предпочел бы забраться в пещеру и там переждать ночь, но по молчаливому согласию никто не прятался и все держали друг друга в поле зрения. Тхицун, устроившись на циновке возле Нордан, тихо спросила:
– Почему камни выходят на рассвете? Не лучше ли для них выйти ночью, когда все спят?
– Ночь для них – плохое время. Луна сковывает их своим холодом и не дает преодолеть вес Земли. Солнце, напротив, согревает и своим теплом помогает выйти.
– Как росткам?
Нордан улыбнулась.
– Как росткам, но только ото нехорошие ростки.
– Всякое дело дает ростки, хорошие или нет…
Тхицун изо всех сил старалась поскорее уснуть,
но сон пришел лишь под утро. Солнце еще не взошло, как в серых сумерках заворочались темные фигуры. Колдуны собрались в круг, чтобы распределить, кто куда встанет и за какие камни будет отвечать. Старый колдун из Ташилунпо неторопливо сказал:
– Мы должны оцепить гору. Никто не знает, с какой стороны начнут расти камни. Разделим гору на восемь частей, и каждый займет свою. Хаддар – самую страшную часть, Север. У меня – Запад. Нордан возьмет Юг…
Он не успел договорить, как раздался голос:
– Хаддара с нами нет. У нас всего семь человек. Кто-то должен взять две части.
Колдун побледнел. Все держалось на силе и могуществе Хаддара, и вот теперь они всемером должны решать задачу, с которой не справится и сотня колдунов.
– Солнце вот-вот взойдет, так что выхода у нас нет. Мне придется взять Север. Нордан возьмет два сектора – Южный и Юго-Западный. Эта женщина ей поможет, будет говорить, где идет камень.
Старый колдун сердито посмотрел и ткнул пальцем в сторону Тхицун:
– Подбери свои юбки да пошевеливайся. Иначе твоей подруге не справиться.