– Как я выступал?
– Хорошо выступал. Это я тебе говорю. Хорошо. Но… – Он с сомнением качнул головой. – Крепко всё закрутилось.
Анатолий Николаевич задумчиво промолчал, шагнул к окну, за которым разлеглась холодная погода. Зима подступала. Но было еще далеко до первого снега, который все менял, устраняя промозглость. Мерзкая погода. Анатолий Николаевич не любил ее.
17
"Мерзкая погода, – размышлял Григорий, глядя в окно машины. – Гадкая". Вместе с главным своим подопечным он ехал на ответственную встречу.
– Что там нашим проектом? – лениво прозвучал рядом важный голос. – Как его там, ПОК, МОК.
Усмехнувшись, Григорий поправил:
– КОК. Красный ответ Квасову… Нормально. Проект развивается.
– Что-то я не слышу никаких откликов. Тишина.
– Не все сразу. Надо набрать обороты. Сейчас раскручиваем тему исключения Кузьмина из КПРФ.
Последовало вялое удивление:
– Исключили?
– Да. Идиоты. Сами себе проблему создали. Очередной гонимый. Пошумим на этот счет. Наберем очки. Есть перспективная идея – взять Кузьмину псевдоним "коммунист". Представляете, в бюллетене – Квасов. А в другой строчке – коммунист. И выйдет, что Квасов не коммунист.
"А ведь молодец, – подумал Григорий. – Я даже не предполагал, что этому недотепе могут приходить толковые мысли. Псевдоним "коммунист" – хороший ход".
Местная торгово-промышленная палата располагалась в добротном, отремонтированном здании – таких в городе было немного. Уютный зал заполнили директора крупных предприятий, местные предприниматели, воротилы здешнего бизнеса. Важные, как Ротшильды и Рокфеллеры. Будто дела у них шли так же хорошо. Ничего не поделаешь, следовало заручиться их поддержкой.
Председатель палаты занял свое председательское место. Ехидный старикашка победно посмотрел на присутствующих и открыл заседание.
– Надеюсь, вы знаете, что нам предстоят выборы. Надо определяться, кого будем поддерживать. Дело серьезное. Давайте выслушаем одного из кандидатов, хорошо известного в масштабах области предпринимателя Андрея Петровича Мельниченко, весьма авторитетного человека.
Он сделал особое ударение на слове "авторитетного". Похоже, намекал. "Засранец", – решил Григорий. Подопечный, за которым он наблюдал, бровью не повел.
– Вам слово, Андрей Петрович.
Мельниченко выступал экспансивно, с азартом.
Обещал всяческую помощь, ругал федеральное правительство, которое не защищает отечественного производителя. Фейерверк слов, чересчур знакомых Григорию – подопечный неплохо изучил подготовленные им речёвки. Печалило только невероятное косноязычие подопечного. Особенно слово "это", которое нагло выскакивало каждые несколько секунд: "…Β случает моего избрания, это… буду добиваться снижения объема социальных выплат. Еще необходимо, это… снизить административное давление на бизнес. Прежде всего, это… ограничить число проверок. В разы ограничить…" Григория коробило такое произнесение речей, но что он мог поделать?
Едва фейерверк слов прекратился, открыл рот директор крупного предприятия:
– Насколько мы знаем, Квасов опережает вас.
Тут настало время Григория.
– Позвольте, я отвечу. Я отвечаю за предвыборную кампанию Андрея Петровича. Да, пока что Квасов опережает. Но разрыв сокращается. Социологические замеры показывают.
Директор состроил нечто пренебрежительное на лице.
– Это ненадолго. Квасова поддерживает губернатор. Административный ресурс подключат, не угонитесь за ним.
– Его поддерживает губернатор, нас – Кремль, "Единая Россия". – Голос Григория звучал жестко.
– Административный ресурс посильнее будет.
Григорий пустил в ход главный аргумент:
– У Кремля он еще сильнее. Придавить губернатора несложно. И не только губернатора. Компромат на всех заготовлен. На всех, – с некоторой небрежностью подчеркнул он.
Неловкая пауза повисла в помещении. Григорий добился нужного эффекта. Вязкую тишину потревожил председатель палаты.
– Хорошо, поговорим о деле. – Тон у него был примирительный. Он глянул на Мельниченко. – Как вы думаете защищать интересы местных производителей?
– Добиваться госзаказа, это… целевого финансирования…
Григорий с интересом наблюдал за подопечным. Промежуточный результат собственной работы нравился ему. Этот человек выглядел солидно, убедительно. Не какой-нибудь пахан – успешный предприниматель, радеющий за общее благо.
– Всё нормально, – говорил он подопечному, когда они возвращались. – Выступали вы хорошо. Им надо было покочевряжиться. Вые… нуться. Мол, мы тоже чего-то стоим. По-моему, додавить их реально.
– А может, послать на х… й?
– Я бы не советовал. Пусть поддержат. И публично заявят о своей позиции. Нужно их додавить.
Помолчали.
– Тебе куда? – спросил важный голос.
– В штаб. Надо еще поработать.
– Это хорошо, – прозвучало радостно. – При тех деньгах, которые я тебе плачу, нельзя рано уходить с работы.
Григорию шутка не понравилась.
– При тех деньгах, которые я получаю, нельзя работать плохо, – не без назидательности произнес он.
18
Утро заставило Анатолия Николаевича покинуть постель, заняться обычными утренними делами. Завтракая, он посматривал на часы. Впервые за ним должна была приехать машина. Петр получил задание каждое утро забирать его из дома.
Разбудив Николашу, Анатолий Николаевич переместился в пасмурность, в промозглость. Хорошо, что "Жигули" стояли около тротуара.
– В штаб? – уныло спросил Петр. Он всё делал как-то скучно, в миноре.
– Да.
– Сегодня много поездок будет?
– Много.
– А завтра?
– Пока не знаю. А что?
– Надо съездить масло поменять. Пора уже.
– Решим.
Анатолий Николаевич смотрел вперед. Улицы пропускали машину, позволяя ей перемещаться. Дома вежливо стояли по сторонам. "Мир в самом деле выглядит иначе из машины, – довольно размышлял он. – Более… доброжелательно. Машина – это хорошо. Она должна быть доступна простым людям. Трудящийся человек должен иметь возможность купить машину".
Штаб привычно принял его, усадил за стол, подсунул работу. Вторым пришел Сергей. Расположился напротив, уставился на Анатолия Николаевича задумчивыми глазами, вызвал своим поведением вопрос:
– Ты чего?
– Бог есть?
Реакция Анатолия Николаевича была соответствующей: весь его вид источал укоризну. Друг не успокоился:
– Толян, ты зря. Пойми, не все так просто. Бог для коммунистической идеи не помеха… – Сергей помрачнел и выглядел виноватым. – Понимаешь, какое дело… Видение мне было. Понимаешь, два раза такое уже случилось. Снится бабушка-покойница. Говорит, мол, пришла проведать. Сидим, говорим, что и как, тут она просит: дедушку позови. Скажу ему, что пора. Я позвал. То, что она умерла, как-то не подумал. Потом, когда проснулся, конечно же мысль: она умерла! А когда говорил с ней, тогда не подумал. Ну вот, проходит месяца три, дедушка умирает. Сердце у него сдало. Два года спустя опять она является. И все то же самое. Просит соседа позвать. Сосед Виктор Семенович, хороший мужик был, душевный. Что попросишь, никогда не откажет. Правда, пил. Но драк не устраивал. Все культурненько. В общем, просит позвать его. Я зову. А где-то через три месяца… сосед умирает. Рак печени. Как его… цирроз. Ну вот…
Сергей смущенно замолчал.
– При чем тут Бог? – мрачно поинтересовался Анатолий Николаевич.
Сергей вздохнул, протяжно, устало.
– Ну… может это сигнал… из загробного мира. Как его… астрального. Он может существовать. Это никак не мешает требованию построения коммунистического общества. Между прочим, в КПРФ к религии сейчас тоже относятся нормально. Зюганов про это говорил. Мол, уважать надо.
– Зачем ты сейчас об этом вспомнил?! – Кузьмин уже терял терпение.
Сергей отвел глаза.
– Бабушка опять приснилась…
– И что?
– Тебя просила позвать.
Анатолию Николаевичу эти слова не понравились. Нехорошие были слова. Но он посмотрел на друга снисходительно. Во-первых, ни к чему реагировать на явную глупость. А во-вторых, ему захотелось развеять антинаучные взгляды Сергея.
– Ты уверен, что беседы с бабушкой приснились тебе до, а не после того… как это произошло? Ну, раньше, в тех двух случаях. Ты уверен?
Сергей окончательно смутился.
– В общем-то… могло быть и так… как ты говоришь… А могло быть совпадение… Могло…
– Могло, – уверенно подвел итог Анатолий Николаевич и завершил дискуссию словами. – Давай работать.
Едва Кузьмин разложил на столе нужные бумаги, в помещение влетела с радостным видом Валентина. Ее глаза отыскали Анатолия Николаевича.
– Про тебя напечатали. – Она махала газетой. – Вот, смотри. – Газета легла на стол, раскрыла страницы. – Здесь. "Отлучение от КПРФ".
Глаза побежали по строчкам. "Кузьмин… исключили… позиция партии… КПРФ чистит свои ряды накануне выборов".
– А где про то, что не пригласили на заседание? – возмутился Анатолий Николаевич. – Где?! Я же ей говорил! Я говорил.
– Не расстраивайся, – с детской непосредственностью попросила Валентина. – Главное, напечатали.
– Ты как этот… – Он запнулся. – Как один мой знакомый. Он тоже утверждает: главное, чтобы напечатали, а что – неважно. По-моему, как раз важно. Человека исключили в нарушение демократии. Разве это неважно?
– Главное, напечатали про то, что исключили.
Анатолий Николаевич промолчал с хмурым видом. Публикация расстроила его.
В полдень он сел в машину. Сначала произошло перемещение к зданию администрации. Следовало подать заявление по поводу псевдонима. Стоящий за дверью милиционер смотрел с обычной подозрительностью, но уже ничего не дрогнуло внутри Анатолия Николаевича. Ровным шагом он пересек вестибюль, придавил подошвами ступени лестницы. На нужном этаже за нужной дверью он вручил сушеной женщине листок, зафиксировавший нужные слова. Теперь можно было ехать в типографию.
Глядя вперед сквозь грязное стекло, он вспомнил о том, что сказал ему Сергей. Что, если все правда? Есть Бог и есть загробный астральный мир. Хорошо, пусть все это есть. Но зачем такие сны? Зачем бабка, которая просит позвать… Он, Анатолий Николаевич Кузьмин, плохого никому не делает. Не крадет, не убивает. Наоборот, хочет, чтобы всем жилось хорошо. Чтобы наступила эра всеобщего равенства, справедливости. Разве это грех? И тут он подумал: "А если не совпадение? Если на самом деле предсказание? Три месяца?.. Да ну, к черту. Верить в такое. Полная глупость".
– Почему стекло грязное? – сухо спросил он.
– Вода кончилась в омывателе, – беззаботно прозвучало в ответ.
– Залить сложно?
– Забыл. Вы не беспокойтесь, мне все видно.
"А я хочу смотреть в чистое стекло", – недовольно подумал Анатолий Николаевич, но вслух не сказал.
Пачки с листовками не влезли в машину. Пришлось возвращаться, повторять ездку. В темном углу штаба выросла гора.
– Звонили, – с гордостью сообщила Валентина. – Спрашивали, чем помочь. Я записала телефон.
– Молодец, – дежурно похвалил Анатолий Николаевич. Ему хотелось чего-то иного, яркого. Он почувствовал, что ему надоели предвыборные дела. – Что, если нам выпить?
Мысль нашла отклик. Получив некоторую сумму, Сергей и Валентина отправились в магазин. Закупки были произведены. Стол, очищенный от бумаг, принял бутылки, закуску.
Команда заняла места. Отсутствовал только Николаша. И слава Богу. Нечего ему приобщаться к таким мероприятиям. Пластмассовые стаканы глотнули прозрачной жидкости. Все смотрели на Анатолия Николаевича. Следовало что-то сказать. Он поднялся.
– За победу. – Вспомнив известный фильм про советского разведчика, он сделал уточнение. – За нашу победу.
Пластиковые стаканы сошлись без всякого звука и тотчас отдали содержимое глоткам державших их людей. Физиономии подтвердили наличие спирта в употребленной жидкости. Настало время закуски.
Пили за всякое: за процветание России, за светлое будущее, за прекрасных дам и конкретно за Валентину как лучшую их представительницу, за удачу, здоровье, хорошую зарплату, любовь, дружбу и многое другое. Тостов оказалось больше, чем жидкости, необходимой для их произнесения. Пришлось Егору еще раз посетить магазин…
19
Утро получилось тяжелым. Анатолий Николаевич не мог вспомнить, как оказался дома. Сунул руку под матрас – деньги были на месте. Прилагая особые усилия, перевел себя в стоячее положение.
– Ты вчера был хорош, – прозвучал голос Николаши.
– Так получилось…
Он проследовал в кухню, где долго поглощал воду из-под крана. За тем его и застала бывшая жена.
– Какой пример ты показываешь ребенку?
– Ты про то, что я пошел на выборы?
– Нет! Я про твоё пьянство.
Анатолий Николаевич вздохнул с виноватым видом. Что он мог сказать? Ни-че-го. Выход был один – ретироваться в туалет.
К машине Анатолий Николаевич вышел с опозданием. На окружающий мир смотрел тусклым взглядом. Грязное переднее стекло раздражало его. Он долго терпел, потом не выдержал.
– Неужели трудно помыть стекло?
– Опять забыл воду залить… Мне это не мешает.
– А мне хочется смотреть в чистое стекло, – жестко выговорил Кузьмин. – Приедем, набери воду в туалете и помой.
– Ладно… Время сегодня будет масло сменить?
– Будет.
– А денег на масло дадите?
– Сколько?
– Семьсот.
Недовольно помолчав, Анатолий Николаевич выдавил:
– Дам.
Команда собиралась медленно, с трудом. Первой появилась Валентина, потом Егор. Сергей пришел к обеду.
– Зря мы посылали Егора, – виновато произнес он.
Анатолий Николаевич не стал с ним спорить. Ясное дело: зря. Но как во время употребления понять, что уже пора остановиться?
– Чаю нальете? – Сергей смотрел на чашки жадными глазами.
– Нальем, – добродушно сказала Валентина. – Сами пьем в третий раз.
Тут ожил телефон в кармане Анатолия Николаевича. Состоялся очередной вызов к "Макдональдсу". Петр со своими "Жигулями" пребывал неизвестно где. Пришлось идти пешком.
"Хорошо, что нет дождя, – успокаивал себя Анатолий Николаевич. – Что за погода… Лишь бы не учуял. Представляю, как перегаром несет…"
Символ американского образа жизни "Макдональдс" надвинулся на него. Никаких отрицательных эмоций. Анатолий Николаевич успел привыкнуть и к зданию, и к той пище, которое оно предлагало. Теперь он не видел в этой лояльности чего-то странного.
Юрий Иванович появился в назначенное время. Удивил тем, что пригласил Анатолия Николаевича внутрь, предложил заказать то, что хочется.
– Статья вышла, но там не сказано, что меня исключили в нарушение демократических норм, – расстроено проговорил Анатолий Николаевич, едва они сели. Попутно он разворачивал обертку гамбургера. – Они же принимали решение в моё отсутствие. А я не знал. Они не пригласили меня на заседание.
– Это всё несущественно, – отмахнулся Юрий Иванович. – Главное, что написали о вашем исключении из партии. Это главное. Всё, не тратьте моё время. Листовки забрали?
Анатолий Николаевич кивнул в знак согласия, поскольку рот был уже занят.
– Не вздумайте все их раскидать по городу. Половину оставьте для сельских районов. Макеты других листовок мы готовим. А сейчас возьмите это. – Перед Анатолием Николаевичем появилась стопка листов. – Тексты, которые вы должны выучить. Будете по ним выступать.
Анатолию Николаевичу страстно захотелось рассказать о том, что он придумал.
– Мне кажется важным дать людям перспективу. Трудящийся человек должен иметь возможность купить машину, дом… нужные товары. Это пункт моей программы. И развитие коммунистической идеологии, которое я предлагаю.
Григорий пренебрежительно скривился.
– Идеология, программа… Народу плевать на программы, партии, идеологии. Народ устал от болтовни, от пустых реформ. От всяческих начальников. Но лица он замечает. Ваше лицо может быть приятно или неприятно тем, кто любит коммунистов. Это не столь важно. Задача – сделать его узнаваемым. И чтобы оно воспринималось положительно. Для этого вовсе не нужно изобретать программы, для этого надо повторять набор определенных фраз, которые в сочетании с лицом дадут желаемый результат.
Как трудно было с ним спорить. Он подавлял своей энергетикой, своим знанием всего. Удивительный человек. Хотя и вредный.
– Но… нужна же программа.
– Нужна. Для особо дотошных. Которые любят много читать. Напишем. Только надо помнить, что таких – единицы. Вот что еще. Завтра или послезавтра к вам привезут листовки. Они без выходных данных. Платить вам за них не надо. Ваша задача распространить их. Они против Квасова. Если ваших людей с ними поймают, вы ничего не знаете. Сами вы их не заказывали. Какие-то люди попросили раскидать их по ящикам, вот и всё. Понятно?
– Да, – выдавил Анатолий Николаевич. Вся эта история с чужими листовками не понравилась ему. Но он понимал – отказаться невозможно.
Вернувшись в штаб, он обнаружил там Петра, который тут же услышал он него сказанное в запале:
– Почему вас так долго не было?!
– Задержался. Клапана стучали. Пришлось устанавливать зазоры.
– Могли бы предупредить.
– Как?
– По телефону. Что, номера не знаете? Так запишите и сообщайте, если что-то случится. – Он был недоволен собственной реакцией. Спустил собак на человека. Не сдержал раздражение. Зря.
Вскоре помещение заполнилось подростками. Николаша привел своих приятелей. Ребята готовы были разносить листовки. За деньги. Веселый галдеж не смолкал до тех пор, пока каждый из них не получил определенное количество листовок, и они удалились.
"Какое время, – сумрачно размышлял Анатолий Николаевич. – Если что-то делать, только за деньги. Всё за деньги. Мы в их годы были другими. Вот оно, капиталистическое влияние. Исчезает то доброе, что было. Напрочь исчезает".
Он принялся читать материал, переданный Юрием Ивановичем. Ему нравилось. "Коммунист – это не только приверженность коммунистическим идеалам. Это определенный способ жизни. Коммунист должен являть собой пример честности, простоты, порядочности, доступности. Вспомните, каким был Владимир Ильич Ленин. Как скромно он жил. Как общался с людьми. Никогда не отрывался от того, чем жили трудящиеся. Коммунист должен вести за собой не только словами, но и своим личным примером. Мы должны вернуться к Ленину. Коммунисты должны брать пример с Владимира Ильича. Только так мы вернем себе доверие народа". Это походило на его мысли, изложенные очень складно, красиво.
"Такие слова убеждают, – удовлетворенно решил Анатолий Николаевич. – Надо еще выпить чаю".