- Мне… бо… яз… но… - повторил он снова. Чтобы ободрить его, Жоан Смельчак громко спросил:
- Чего же ты боишься, дружище?
- Я боюсь… всего… - пробормотал тот. - И того, что я здесь… совсем один… И деревьев… И ночи… И самого себя… Ой–ой–ой! Страшно!!! Могучий порыв ветра всколыхнул лес, и юноша еще теснее прижался к Жоану.
- Ты слышишь? Это при… ви… де… ние… - простонал он. Жоан Смельчак расхохотался, радуясь своему смеху:
- Что ты городишь, глупыш? Какое там еще привидение, черт побери! Успокойся, никто тебя не обидит. Пригладь волосы, перестань таращить глаза и, чем пугаться деревьев, ветра и лунного света, бери лучше пример с меня. Смейся! Пой! Даже если тебе страшно… Слышишь? А теперь давай–ка всетаки уберемся отсюда подобру–поздорову, пока не явилась какая–нибудь ведьма, желающая нас осчастливить. Но, несмотря на эти благоразумные советы, Жоанов двойник не унимался.
- Я ничего не могу с собой поделать!.. - пояснил он, не отпуская от себя Жоана ни на шаг. - У меня еще в детстве волосы стояли дыбом, и я вечно стучал зубами.
- Ума не приложу, как тут быть. Тебя только на ярмарках за деньги показывать, - рассердился на него Жоан Смельчак.
Ветер снова завыл в листве: у–у–у–у–у–у–у–у–у.
- Как тебя зовут?
- Жоан Трус.
- Забавно! - воскликнул Жоан Смельчак. - Но как же ты здесь очутился?
- Ах, даже вспоминать об этом не хочется! Горный орел схватил меня за штаны, взвился в небо под самые облака, а затем сбросил меня сюда, на эту поляну.
- А что же ты здесь делал?
- Ничего… Вот уже шесть дней и шесть ночей, как я прячусь на поляне, поджидая свою сестренку, и трясусь от страха… Я ужасно боюсь волков, летучих мышей, ведьм и привидений…
- Ну и простофиля! -произнес Жоан Смельчак с покровительственным видом. - Сколько же ты выстрадал! Ну да ничего. Отныне конец твоим мучениям. Ты будешь теперь под моей защитой. А после пяти–шести моих уроков ты сам последуешь моему примеру. Согласен? Ведь меня, знаешь ли, зовут Жоан Смельчак.
- Ах, это просто замечательно! - вздохнул Жоан Трус.
- Ну ладно. А теперь пора спать. Но не щелкай больше зубами, точно кастаньетами. По правде говоря, мне сейчас совсем не хочется плясать хабанеру.
И терпеливо, как родного брата, Жоан Смельчак потащил своего двойника за собой по поляне, надеясь отыскать заросли, в которых можно было расположиться на ночлег и уснуть. Наконец они нашли подходящее место. Там, под старыми ветвистыми деревьями, Жоан Смельчак и устроил постель для себя и для товарища, после чего приказал ему:
- Живее ложись и спи!
Жоан Трус повиновался. Однако, не прошло и двух минут, как он испуганно вскочил и вцепился в руку Жоана с приглушенным воплем:
- Ой, мы пропали! Напрасно Жоан Смельчак притворялся спящим и даже похрапывал: "Хр… хр… хр…" Жоан Трус, объятый страхом, тормошил его, ни на миг не оставляя в покое, все время указывая на кроны деревьев:
- Послушай!.. Посмотри–ка туда!.. Сон был нарушен, и раздосадованный Жоан Смельчак попытался успокоить Жоана Труса.
- Это поют птицы. Ради бога, не говори мне, пожалуйста, что ты и птиц боишься. Ну же! Замолчи и спи! И он опять улегся в свою травяную постель, не обращая больше внимания на взвизгивания трусишки.
Да где там! Не прошло и полминуты, как Жоан Трус снова растолкал его и прошептал Жоану Смельчаку на ухо:
- Это не птицы… Это… люди…
- Ты дашь мне сегодня выспаться или нет? - в ярости накинулся на него Жоан Смельчак. - Завтра утром у нас будет достаточно времени для беседы. Если ты сейчас же не угомонишься, я убегу и брошу тебя здесь одного.
- Это люди! Это люди! Я тебе говорю!.. - упрямо твердил Жоан Трус. Тогда, чтобы рассеять его опасения, Жоан Смельчак поднялся и, запустив в растрепанные волосы обе руки, осмотрел все ближайшие деревья. И ему показалось, что кое–где сквозь листву проглядывают неясные человеческие фигуры.
- Ты прав, это люди, - согласился он с явным удивлением. - Это люди, но они поют как птицы. Конечно, все это очень странно, но утром мы во всем разберемся. А теперь будем вести себя достойно и погрузимся в сон, чтобы не докучать нашим соседям.
- Спать?! Попробуй–ка усни! Неужели ты считаешь, что это естественно, если люди живут на деревьях и поют, как птицы?
- Мне все теперь кажется естественным… Я видел вещи куда более удивительные. Например, попугая, говорящего по–человечески.
- Конечно, конечно, и такое бывает… Но не лучше ли совсем не спать… - снова завел свое Жоан Трус, все тесней прижимаясь к товарищу. - Они могут нас убить.
- Не пугайся, - успокоил его Жоан Смельчак, положив голову на травянистую кочку. - Ведь они же не рычат, стало быть, их не следует опасаться. Слышишь, поют… Должно быть, они поэты. Воспевают звезды и луну. Славят жизнь и любовь. Ну, ладно, спи. Обними меня покрепче, Жоан Трусишка, и не бойся ни природы, ни людей, которые подражают птицам.
Но эти доводы не убедили Жоана Труса; он по–прежнему щелкал от страха зубами.
- Ах! Закрыть бы глаза, тогда не видел бы луны! -захныкал он вдруг.
- Ты не можешь закрыть глаза? Почему?
- Я не могу закрыть глаза, не могу унять дрожь, не могу сделать так, чтобы волосы не торчали у меня дыбом, - безутешно простонал бедняга.
- Ну, тогда пригладь свои кудри утюгом, - пошутил Первый Жоан. И, тщетно пытаясь одолеть сон, невнятно пробормотал: -Почему ты боишься луны?
- Потому что она похожа на череп… - признался Жоан Трус.
Но до Жоана Смельчака ответ уже не дошел. Он крепко заснул, уповая на милость природы и вселенной, которая раскрылась над ним, сияя всеми своими созвездиями, а добрый ночник Луна, оберегая Жоановы сны, всю ночь мерцал в его лесной спальне.
Наутро Жоан Смельчак проснулся от веселого птичьего гомона. Жоан Трус храпел вовсю, отсыпаясь за тревожную ночь, - он только на рассвете сомкнул глаза, умиротворенный светом зари и жестяным шорохом насекомых.
- Пора, пожалуй, навестить наших верхних соседей, - зевая и потягиваясь, сказал Жоан Смельчак.
С обезьяньим проворством он вскарабкался на вершину ближайшего дерева и обнаружил там огромное и очень удобное гнездо, а в гнезде человека. "Скорее он похож на гориллу, чем на птицу", подумал Жоан. Полуголый, зеленоглазый, нос, словно птичий клюв, в волосах цветы, ласковая улыбка, медовый голосок - таков был обитатель уютного гнезда.
- Добрый день, - приветствовал его Жоан Смельчак, которому, как всегда, море было по колено.
- Фью… фью… фью… фью… - весьма учтиво прощебетал владелец гнезда, освобождая для гостя мягкое местечко.
- Спасибо. Фью… фью… фью…фью…фью… - ответил Жоан Смельчак, в меру своих способностей подражая человеку–птице.
- Фью… фью… фью… фью… фью… - вторил ему обитатель гнезда.
- Фью…фью… фью… фью…
- Фью… фью…
И вскоре Жоан так наловчился, что даже птицы из соседних гнезд слетелись на его свист. Возможно, им по душе был легкий акцент, всегда столь привлекательный у иноземцев.
- Эй, Жоан Трус, - воззвал с вышины дерева Жоан Смельчак, гордясь своими успехами. - Лезь наверх, посвищешь дроздом! Ты и не представляешь, как это приятно! Давай забирайся к нам! Кто знает, может быть, твое призвание - быть птицей… например, совой; ты сможешь тогда нагонять страх на других птиц…
- Но трусишка даже не пикнул.
- Ты все еще спишь или даже сюда, на дерево, тебе боязно влезть? - подзадоривал его Жоан. - Вот посмотри на меня: иной жизни я и не желаю. Несомненно, я рожден, чтобы быть птицей.
И, не думая больше о Жоане Трусе, он издал победный петушиный: клич, закукарекал, заворковал, закаркал, засвистел, заухал, зачирикал, закуковал, беспрестанно взмахивая руками в тщетной надежде, что они каким–то чудом обрастут перьями и превратятся в крылья. И в довершение всего, как истый лакомка и сладкоежка, он с наслаждением стал поглощать изысканные блюда- канареечное семя и синтетических червяков, которыми, смеясь и чирикая, его радушно угощали люди–птицы.
Наконец стемнело. Ночь погрузила землю в черное безмолвие, словно в могилу. Люди–птицы сладкими трелями пожелали друг другу покойной ночи и укрылись в тепле родных гнезд. Жоан Смельчак тоже прикорнул в своем уголке.
Однако с наступлением темноты рыдания ветра, завывания совы, доносившиеся издалека, и рев волшебных зверей разбудили Жоана Труса, волосы сразу же У него встали дыбом, и тишину взорвал истошный призыв:
- На помощь! На помощь!
- В чем дело? - чирикнул почти оворобьяненный Жоан Смельчак. - Что ты опять мне досаждаешь, черт тебя побери? Если тебе страшно, лезь к нам в гнездо.
- Нет… Ты лучше спустись… Иди сюда… погляди… Слезай… спускайся вниз…
- Ладно. Сейчас иду, - сказал Жоан, спрыгивая с дерева. - Ну, в чем дело?
- Уйдем… отсюда… скорее… -запинаясь пробормотал Жоан Трус, вцепившись мертвой хваткой в Жоана Смельчака. - Это место заколдовано.
- Почему ты так думаешь?
- А ты погляди, как шевелится камень. Вон там!
Жоан Смельчак взглянул на то место, куда указывал трепещущий палец его товарища, и заметил, что огромный камень и в самом деле едва заметно передвигается.
- Видишь? - пролепетал Жоан Трус, чьи волосы стали торчком, как иглы У Дикобраза.
- Вижу, хладнокровно подтвердил Жоан Смельчак.
- И что же? Тебе не страшно?
- Ни капли. Во–первых, потому что я Жоан Смельчак. Во–вторых, потому что я дал зарок: скрывать страх на дне души, чтобы не презирать самого себя. В–третьих, потому что этот шагающий камень совсем не пугает меня, а вызывает законное любопытство, - я хочу узнать, почему он не стоит на месте.
- Ради твоего драгоценного здоровья уйдем поскорей отсюда! - пролепетал Жоан Трус.
- Ты с ума сошел! Я отсюда не уйду, пока не раскрою эту тайну. Жоан Смельчак умолк и стал внимательно приглядываться ко всем движениям камня, который - в этом не было сомнения - и взаправду куда–то перемещался.
- Очевидно, этот камень нечто вроде заслонки над входом в какое–то подземелье, - рассуждал он вслух, чтобы подбодрить пугливого Жоана, - и передвигает его какой–то механизм…
Так оно и оказалось, ибо внезапно камень замер на месте, и юноши разглядели дыру в земле, откуда спустя некоторое время вышли какие–то создания людского облика. То были низкорослые, грязные, звероподобные полулюди–полуобезьяны, и спины их сгибались под тяжестью огромных мешков.
- Ах, пришел конец света! - простонал Жоан Трус. - Бежим скорее! Бежим!
- Тише! - прикрикнул на него Жоан Смельчак. - Замолчи! Ведь у них есть уши!
Но жалкие существа - уж очень похожи они были на роботов - даже не заметили наших героев. Они озабочены были лишь своим тяжким делом: они поднимали в птичьи гнезда мешки, и работали молча, неторопливо и усердно.
Минут через пять они спустились с пустыми мешками, один за другим нырнули в узкую щель, а затем камень снова пришел в движение.
- Ты прав. Идем отсюда! - с горечью воскликнул Жоан Смельчак.
- Идем, идем! - обрадовано подхватил Жоан Трус, весь дрожа.
- Ты знаешь, кто эти люди? - угрюмо спросил его Первый Жоан.
- Нет.
- Это рабы, которые заняты унизительным и бессмысленным трудом. Они доставляют еду праздным, погрязшим в лени бездельникам, живущим в уютных гнездах. И в то время как полубоги едят, пьют, целые дни напролет украшают себя цветами и возносят хвалу солнцу, они, как черные невольники, как злосчастные машины, надрываются из последних сил в кромешной мгле.
- Но они ведь люди? Такие же люди, как мы?
- Увы, да. Не кажется ли тебе, что это чудовищное свинство? И опечаленный Жоан Смельчак (жизнь его основательно разочаровала) сказал:
- Пошли отсюда, трусишка! Ищи свою сестру, а я постараюсь добраться до стены…
И Жоан Смельчак вместе с Жоаном Трусом, который так плотно прилепился к своему двойнику, что лунный свет отбрасывал на землю не две, а одну тень, пустился в путь, кивнув в сторону деревьев:
- Прощайте, птицы!
Глава 12
ТРУСЛИВЫЙ ВОЗДУХ
Два товарища всю ночь блуждали по лесу, и им вслед чирикали и каркали люди–птицы. Лишь на заре они набрели наконец у подножия Багрового холма на большую пещеру, но Жоан Трус в нее не вошел; вытаращив глаза, он твердил, что вся пещера кишмя кишит красными ящерицами и змеями в платиновых крапинках. Измученный бессонной ночью, Жоан Смельчак решил воздействовать на своего спутника другим способом, к которому прибегал очень редко, в самых крайних случаях, - не по нраву приходились ему подобные приемы. И так, одним ударом он опрокинул на землю Жоана Труса, так что тот, сделав сальто в воздухе, растянулся на траве. Потом, не обращая внимания на вопли трусишки, он схватил его за ворот, поволок в пещеру и там ткнул носом в самые темные углы и закоулки, чтобы навсегда излечить от воображаемых страхов (хватало ведь и страхов действительных!), приговаривая: "Где тут злые чудовища, ну, где они?"
И затем сказал:
- Мы здесь божественно выспимся!
Но внезапно пещера содрогнулась от адского грохота, и огромная каменная лавина завалила выход.
- Ох, пришла наша смерть! - завопил Жоан Трус.
Однако Жоан Смельчак с хладнокровием героя, закаленного в сражениях и поединках, пресек эти вопли, а затем ощупью обследовал подземелье, разыскав мягкий, выстланный мхом угол, где и решил со спокойным сердцем выждать дальнейших событий.
Впрочем, ждать долго не пришлось. Камни снова заскрежетали, и где–то в стороне, противоположной обвалившемуся входу в пещеру, внезапно растворилась дверь, достаточно широкая, чтобы пропустить двух человек.
Жоан Трус, жалобно заскулил, задрожал, завыл, завизжал… Но заметив, сколь решительный вид принял Жоан Смельчак, он покорился и последовал за приятелем; засунув руки в карманы и позевывая, Жоан Смельчак уже переступил порог удивительного дворца, расположенного в недрах горы.
Первый зал напоминал скорее просторный храм и был выложен плитами зеленого мрамора, от которых лучился мягкий свет, так что все предметы кача–лись прозрачными и совсем не отбрасывали теней. По правую руку на тяжелом золотом цоколе балансировал безобразный двадцатирукий и двадцатиногий идол.
- А вот бог–сороконожка! - съехидничал Жоан Смельчак, который не любил и не мог молчать.
Соседний зал, такой же огромный, был облицован красным камнем. На алтаре с жертвенником, обагренным свежей кровью, сидело на корточках странное изваяние - женщина, у которой было пятьдесят голов, причем все ее пятьдесят ликов выражали разные чувства. Одни лукаво усмехались, другие тупо хмурились.
Долго двое юношей бродили по бесчисленным разноцветным залам и священным местам, где гнездились всевозможные варварские боги и где в адском винегрете смешались люди и звери. Были там волки с соколиными крыльями и человеческим ртом, пауки на детских ножках и с кошачьими глазами, свирепые старики с ногами на ушах, девушки с бычьими рогами и тигриными когтями вместо волос, и т. д. и т. п. Одним словом, сплошная несуразица!
- Изобрели люди кучу богов, с этими богами им не так одиноко! - рассуждал Жоан Смельчак, неторопливо прогуливаясь по залам как истый ценитель музейных редкостей. - Очень жаль, что здесь нет гида, он бы нам поведал историю этого невероятного паноптикума!
И, рассуждая таким образом, Жоан Смельчак дошел со своим спутником до последнего зала, облицованного гранитом; в глубине зала оборудован был лифт.
- Отлично. Первый этаж мы уже осмотрели. Теперь посетим второй.
И Жоан Смельчак, которому досаждали пугливые повизгивания второго Жоана Труса, силой втащил его в лифт; молниеносно (да простят мне столь неподходящее выражение!) друзья взлетели метров на пятьдесят. Лифт остановился на верхней лестничной площадке, где стоял ковер–самокат с двумя удобными мягкими креслами, для дальнейшего путешествия в недрах холма.
Жоан Смельчак преодолел обычное сопротивление трусишки, который все время хныкал: "Этим мучениям не будет конца!", "Разнесчастная моя судьба!" - и т. д. Оба они сели в кресла и отправились в путь. Ковер–самокат нес их через туннели, прорубленные в скалах. Каменные стены светились, и от этого сияния приятное тепло разливалось по телу. Путники остановились в просторной пещере. Пол ее был из голубого хрусталя, стены зеркальные. Жоан Трус стал поносить свою судьбу и плакался так, словно отбывал некий постылый долг.
Бедная моя мамочка. Не видать ее мне, как своих ушей.
- Замолчи, - прервал его Жоан Смельчак. - Ну и вид у тебя. Погляди в зеркало.
Жоан Трус покорно взглянул в первое же попавшееся зеркало. И, как следовало ожидать, разразился целым потоком жалоб и восклицаний: - Ах, какой ужас!
- Ты что, даже самого себя испугался?..
- Поди сюда, взгляни! -сказал он, весь дрожа и закрывая глаза руками. Жоан Смельчак но заставил себя упрашивать и, взглянув в зеркало, иронически усмехнулся. В самом деле, вместо того, чтобы отразить тело Жоана Труса, это проклятое волшебное зеркало отразило его скелет!
- Но… разве… я… такой… внутри?.. - забормотал малодушный юноша, и волосы его опять встали дыбом. - Значит, внутри меня этот черен и от и кости?
- Естественно. Так же, как у каждого из нас… - подтвердил Жоан Смельчак.
- Это ужасно! Я боюсь самого себя! Я боюсь всего! Я боюсь скелета, который всегда во мне"! На помощь! Спасите меня! О мой защитник! Вытащи из меня скелет! Нытье его вконец осточертело Жоану, и, не зная, как избавиться от этого тяжкого бремени, он направился к огромной стальной двери в конце площадки и нажал кнопку на боковой панели; дверные створки разошлись, и Жоан Смельчак (за ним плелся Жоан Трус) вошел в высокий, высотой, по крайней мере, в десять метров, зал.
В тот же миг в него вцепились чьи–то необыкновенно толстые пальцы, и, как всегда это с ним случалось в трудные минуты, он сразу же сообразил- несомненно, он попал в лапы к великану.
Какого роста был этот великан? Три, четыре, пять метров? Черт его знает. Жоану удалось только разглядеть, что у гиганта была длинная кудлатая борода и один–единственный глаз, в котором красовался монокль размером с велосипедное колесо.
- Ха–ха–ха! - залился раскатистым хохотом великан. - Наконец–то ты угодил ко мне в лапы, Жоан Смельчак! Теперь–то я собью с тебя спесь! Ты у меня узнаешь, где раки зимуют! Потому что на этот раз ты попался всерьез, понятно? Я настоящий великан, Мститель За Обиды, Которые Никто Никому Не Причинил. Тебе ясно?
И, уже не обращая внимания ни на смертельный испуг Жоана Труса, ни на яростное сопротивление Жоана Смельчака, он вырвал из бороды два волоса, связал обоих Жоанов и, явно издеваясь над ними, гневно прогудел:
- Да… Я отомщу… Не знаю точно, за что и как… Но я отомщу… Я сделаю с тобой все, что мне заблагорассудится. Ведь моя власть безгранична. Хочешь убедиться? И великан одним щелчком превратил Жоана Труса в крокодила с голодным блеском в глазах. Затем из крокодила извлек сотню мокриц, слепил из них огромный шар и вложил этот шар в чехол из кожи гигантской жабы. Целый зверинец получился из Жоана Труса! Под конец великан раздавил жабу, и от нее осталось лишь большое кровавое пятно…
- А что же дальше? спросил он сам себя, задумчиво передвигая каменные плиты. - Ага! Придумал. Я растворю его в воздухе. И в самом деле -два быстрых магических пасса, и Жоан Трус испарился. Человек превратился в воздух!