- Я соглашусь скорее провести ночь с джиннией, чем увижусь с этой женщиной снова. Пожалуйста, передай ей, что я не шлю ей ответного привета.
- Расскажи нам о свитке, Ахмед!
- Ну да, свиток. Я уже сказал вам, что работал над ним всю ночь? Надеюсь, вы оцените это. Но сначала, Том, я хочу знать о человеке, который дал его тебе. Как по-твоему, он знал, что там содержится что-то очень важное?
- Никакого сомнения на этот счет у меня нет. У него это было даже манией. Он говорил, что очень многие хотят выкрасть свиток у него. А с тех пор, как он отдал его мне, за мной, как мне кажется, тоже стали следить.
- Возможно, ты прав. На первый взгляд все выглядит так, будто свиток написал сам Иса.
- Кто?! - воскликнули Том и Шерон одновременно.
- Иисус, - поправился Ахмед. - Я сказал "на первый взгляд". В рукописи, без всякого сомнения, приводится родословная Иисуса. Отец, Иосиф, дед Иаков-Илия и так далее вплоть до царя Давида. Я полагаю, мы с вами достаточно взрослые люди, чтобы отбросить идею непорочного зачатия, да? Так что сначала я решил, что имею дело с манускриптом вашего Мессии. Можете представить себе, как это меня удивило. Как вы помните, в исламе мы тоже чтим Ису, как одного из пророков. Короче, мне пришлось целый час не курить, чтобы в голове прояснилось.
- Но оказалось, что это писал не Иисус? - спросила Шерон.
- Да, не Иисус. Выяснилось, что это, по всей вероятности, родословная мужа той женщины, на которой он был женат. Не удивляйтесь. По всей вероятности, Иисус все же был женат. Христианская Церковь умалчивает об этом в Евангелиях, но в Апокрифах имеются кое-какие намеки и даже прямые свидетельства этого. К тому же Иисус был раввином, и было бы очень странно, если бы он оставался холостым.
- Магдалина? - прошептал Том.
- Мария Магдалина, - подтвердил Ахмед. - Я так думаю. Автор рукописи, несомненно, женщина, но она не называет себя.
- Продолжай…
- Вы помните, что у Иисуса был брат?
- Иаков, - откликнулся Том. - В Евангелиях говорится, что у него был брат Иаков.
- Совершенно верно. Но автор манускрипта, кто бы это ни был, сначала вроде бы выступает как враг Иакова. Она относится к нему без уважения и не называет по имени, отзываясь о нем как о "Трудном" и "Противоречивом". Однако интерпретировать ее слова приходится с большой осторожностью, потому что текст написан своего рода кодом. Похоже на то, что автор заключила своеобразный союз с этим "Трудным", то есть Иаковом, против врага, которого она называет "Лжецом" или "Лживым учителем". Они вели нешуточную борьбу по поводу некоего нового религиозного учения. От всех этих условных имен - "Лжец", "Враг", "Праведник" и так далее - можно свихнуться, потому что неясно, о ком идет речь, и к тому же они меняются в зависимости от того, говорится ли о прошлом или о будущем. Плюс замечательные особенности иврита, где одинаково пишется "Учитель убил его" и "он убил Учителя", так что понимай как хочешь. Приходится переводить по контексту. Я зачитаю вам отрывок, в котором я для ясности сгладил все двусмысленности.
Ахмед отыскал на письменном столе листок бумаги со множеством вычеркнутых строк и исправлений. Он прочитал им вслух:
- "Когда победы Истины Смоковницы из-за Лживого не удалось добиться, брат Праведного Учителя вступил в сговор со Лживым языком, и стороны Востока и Запада объединились против всех. Его брат и Лжец подошли ко мне около могилы. Но я не узнала его. Потому что он вступил в сговор со Лживым языком, который приказал переломить ему голени. Смоковница была полита животворной влагой, с учетом всех предсказаний, у корней. Но не исполнилось".
Тома пробрала дрожь.
- Мария Магдалина. Сцена в саду около могилы, когда она не узнает воскресшего Христа.
- Смоковница, - заметил Ахмед, - дает плоды не сразу после посадки. Сначала дерево должно вырасти, а растет оно медленно. Автор манускрипта вместе с сообщниками пытался сделать так, чтобы предсказания сбылись. Она была замужем за главным героем всей этой истории.
- Каким героем? - спросила Шерон. - И что за предсказания?
- Все это есть в Ветхом Завете. Страждущий Слуга Божий, Исцелитель, Мессия на осле. Послушайте вот это: "Сиккари, который помогал осуществить план Мага, убил себя с горя. Совет двенадцати распался. Я не захотела общаться с фарисеями, которые казнили Праведного Учителя. Моего мужа. Моего Учителя. Мою жизнь"… Тут, конечно, много темных мест, - заметил Ахмед, - но ясно, что был план сделать так, чтобы предсказания сбылись, однако он был сорван самым плачевным образом. Все пошло не так, как было задумано, запуталось, и в результате Праведный Учитель был казнен. После этого некий человек, по-видимому Иаков, и другой человек, "Враг", "Иерусалимский Лжец", объединили силы и попытались привлечь автора рукописи к новому движению, но им это не удалось.
- Да, - сказал Том, встал и, подойдя к столу, взял свиток. - Они переломили ему голени, когда он был на кресте. Он не должен был умереть. Он должен был выжить и затем вернуться - якобы с того света.
- Ты опережаешь меня, - сказал Ахмед. - Но именно это предполагается в данной рукописи. Помните Лазаря? Вся история с ним была сфабрикована. Он принял какое-то снадобье - возможно, легкий яд, позволявший симулировать смерть. Все, что надо было сделать, - продержать его живым до тех пор, пока они не выведут яд из организма. В свитке упоминается алоэ и мирра. Сок алоэ - сильное слабительное, а мирра размягчает содержимое кишечника и облегчает его прохождение.
Том помахал свитком под носом у Шерон:
- Ну вот, опять будешь говорить, что все это только у меня в голове, что это мои галлюцинации? Что все дело только в моем чувстве вины, и если я буду говорить с тобой об этом, то все исчезнет? Вот, здесь это все написано! Откуда я мог это знать? Откуда?
- А что ты знаешь? Ничего, - ответила Шерон.
- Я знаю, что он не должен был умереть. Они хотели договориться с римлянами, чтобы ему не ломали кости, но это не удалось. Они хотели возглавить движение, но действовали неудачно. Все сводилось к этому плану, но он был сорван.
- Успокойся, - вмешался Ахмед. - Ты слишком возбужден. Ты пугаешь бедного старого Ахмеда. Сядь. Выпей пива. Покури что-нибудь. Только успокойся. - Том положил свиток на стол и снова сел на свою подушку, обхватив голову руками. - Ну вот, так-то лучше, - сказал Ахмед. - А теперь скажи, откуда ты все это знаешь.
Том посмотрел в бархатные глаза Ахмеда:
- Моя джинния сказала мне это.
39
А почему у вас с Кейти не было детей? - спросила Шерон.
Они пили "Маккаби" в кафе "Акрай", делая вид, что разглядывают прохожих.
Том глотнул пива.
- А почему у тебя их нет?
Шерон накрыла его руку своей:
- Нет, так не пойдет. Я задаю тебе вопрос, а ты отвечаешь откровенно и честно, не пытаясь отбиваться от меня. Так, как если бы я была просто другом.
Том перевел взгляд с ее руки на поднятое к нему лицо. Губы ее были сжаты, в глазах поблескивали искорки зарождающегося гнева. Что ж, она имела право сердиться. Это касалось ее непосредственно. Он подумал о том, что сказал ему Ахмед, когда они уходили от него.
Как и в первый раз, Ахмед пропустил Шерон вперед, чтобы перекинуться с Томом парой слов в дверях.
- Она знает? - спросил он шепотом.
- О чем?
- О том, что твоя джинния раздвоилась и теперь сидит также у нее на спине. Ты-то, надеюсь, знаешь об этом?
Он посмотрел в глаза Ахмеда, пристально глядевшие на него, и подумал, не хочет ли Ахмед сказать этим просто, что они с Шерон любовники. Он молча вышел вслед за Шерон на залитую солнцем улицу.
Шерон между тем ждала ответа.
- Прости, задумался. Она хотела детей, а я нет.
- Почему?
- Мне казалось, что родить ребенка - это все равно что умереть или начать жить с другой женщиной. Я не мог решиться на это.
- Вы из-за этого конфликтовали?
- Да, иногда. Часто.
Но каждый день это происходило только в последний период их тринадцатилетней совместной жизни. Биологические часы Кейти начали тикать все громче и громче. Ему вспомнилось, как он познакомился с ней, схватив за ногу.
- М-да, за ногу, - произнес он, выныривая из потока воспоминаний.
- Что? - спросила Шерон.
- За ногу. Я не рассказывал тебе, как я поймал ее за ногу на вечеринке? Когда после ее смерти мне стало казаться странным, что она так долго отсутствует, как-то ночью я обнаружил, что держу в руках ее туфлю. Я даже взял ее с собой в постель, словно собаку. Вцепился в ее туфлю, и было такое впечатление, что я не выпускал ее из рук с той самой вечеринки, а Кейти вовсе не умерла, а просто сняла туфлю.
"Наконец-то он заговорил", - подумала Шерон.
- Ты, наверное, очень любил ее?
Губы его угрюмо скривились, готовясь к ответу, но прежде, чем они успели произнести его, чья-то тень заслонила от них лившийся из бара неоновый свет. Они подняли головы.
Тень отбрасывал низенький темноволосый человек с сильным загаром. Он был в черном костюме и с портфелем. Лицо его изображало вежливую улыбку, которая, похоже, доставляла ему такое же неудобство, как и его тесный воротник.
- Вы разрешите присесть к вам? - спросил он.
Том посмотрел на Шерон:
- Это вот он повсюду следует за мной.
- Прошу прощения, - сказал незнакомец. Его натянутая улыбка обнажала задние желтоватые зубы. - Так вы не против, если я сяду? - Он поставил портфель под стол. - Вы, наверное, знаете, кто я такой.
- Нет, не знаю, - сказал Том.
Незнакомец протянул руку для рукопожатия, при этом рукав его пиджака съехал назад чуть не до локтя.
- Ян Редхед. - Широкая улыбка опять расплылась по его лицу, задержавшись на нем чуть дольше, чем следовало. - Англичанин, - добавил он.
Том ответил на рукопожатие, Шерон тоже вяло протянула руку. Редхед заметно нервничал. Наконец он уселся.
- Разумеется, нас интересует свиток.
- "Нас" - это кого? - спросила Шерон.
- Мы полагаем, что Давид Фельдберг передал его вам, - быстро заговорил Ян Редхед. - Нам пришлось ждать, пока не выяснится, кто наследовал имущество мистера Фельдберга, и мы сделали наследникам щедрое предложение о покупке свитка, но завещание пока еще не утверждено официально, и к тому же среди его имущества свитка не обнаружено. Мы полагаем, что он отдал его вам.
- Да, это так.
- Ну, слава богу. Я имею в виду, хорошо, что наконец стало известно, где находится рукопись. Он говорил вам, что мы уже несколько лет предлагали ему придать свиток? Несколько лет. А… а свиток все еще у нас?
- Нет.
- А где же он?
- Я продал его.
Редхед пал духом.
- Продали? Кому?
Том посмотрел на Шерон:
- Не помнишь, откуда были эти люди?
- Вроде бы из какого-то института.
- Только не говорите, что это были Христовы Братья!
- Нет, не они.
- Католики? - подсказывал Редхед. - Какая-нибудь хасидская группа?
- По-моему, они назвались "англиканцами", - сказала Шерон.
- Но этого не может быть! - плачущим голосом воскликнул Редхед. - Англикане - это мы!
- Значит, они нам соврали, - быстро нашлась Шерон.
- И сколько они вам заплатили?
- Простите, но это, мне кажется, наше личное дело. Редхед шлепнул ладонью по столу:
- Я только хочу сказать, что я мог бы предложить больше. На меня возложена задача во что бы то ни стало раздобыть этот свиток. А я с ней не справился. Вы не представляете, что это значит для меня.
- Сочувствую, - сказал Том.
Редхед посмотрел на него сердито:
- Вы христианин?
- Да, но постоянно забываю об этом.
- Вы даже вообразить не можете, какую ценность представляет этот свиток для всего христианского сообщества!
- А может, и для еврейского сообщества? - вставила Шерон.
- Вы еврейка? Она еврейка? Я не говорю, что он не представляет важности для евреев. Но для нас он еще важнее. Мистер Уэбстер, я думаю…
- Вы даже имя мое знаете?
- Мистер Уэбстер, я думаю, вы христианин, что бы вы там ни говорили. Это видно. Позвольте, я дам вам кое-что.
Он взгромоздил портфель на стол и щелкнул медными замками. Том был почти готов увидеть пачки банкнот, но в портфеле оказалась мешанина из бумаг, цветных мелков, разноцветных ручек и стикеров. Редхед вытащил визитную карточку и протянул ее Тому. Он уже хотел закрыть портфель, но в этот момент Том заметил пачку крупных открыток с ярко раскрашенными библейскими сценами. Такие открытки раздают детям в воскресных школах.
- Я собирал такие, - сказал Том, указав на открытки.
- Я курирую воскресную школу, - объяснил Редхед чуть ли не извиняющимся тоном. - Здесь, в Иерусалиме.
- У меня была коллекция, в которой не хватало только одной открытки. Она называлась "День воскрешения мертвых".
- Я как раз хотел сказать, - произнес Редхед, закрывая портфель, - что в коллекции нашей церкви тоже не хватает некоторых открыток. И одна из них - этот свиток. Если по зрелом размышлении вы найдете возможность помочь мне, то, пожалуйста, свяжитесь со мной. Адрес указан на этой карточке. - Он поднялся и протянул руку сначала Шерон, потом Тому. - Как знать, может быть, мы сможем отыскать для вас эту недостающую открытку.
Он удалился, а Том и Шерон молча уставились друг на друга.
- Терпеть не могу людей, которые говорят иносказательно, - бросил Том.
- По-моему, он действительно имел в виду открытку, - отозвалась Шерон.
Они заказали еще по пиву.
- И как ты поступишь? - спросила Шерон.
- Не знаю, - ответил Том. - Понятия не имею.
- А его замечание насчет того, что ты христианин, по-моему, задело тебя за живое, да?
- Оно напомнило мне о Кейти. За несколько месяцев до смерти она вдруг ударилась в религию.
- Кейти? В ней никогда не было ни капли ханжества.
- Да. Но знаешь, как это бывает с людьми в старости, - ими начинают завладевать мысли о Боге. То же самое было и с Кейти. Я уверен, она знала, что скоро умрет.
Том был страшно удивлен, когда месяца за два до смерти Кейти как-то попросила его сходить с ней в церковь. Ее религиозные искания всегда были неопределенны и обычно оканчивались чтением статей о НЛО. Готические соборы привлекали ее меньше, чем таинственные круги, за одну ночь возникающие на траве. Поэтому Том не сразу понял, о чем речь, когда однажды утром Кейти оторвала его от чтения воскресной газеты замечанием:
- Сегодня Праздник урожая!
- Праздник урожая? - переспросил он тупо. Он сидел, лениво развалившись в кресле, был небрит и плохо соображал. С таким же успехом она могла произнести "Тоттенхем хотсперс", "Чизбургер", "Три часа".
- Нет, спасибо, - отозвался он.
- Раньше ты вроде бы был верующим. Ты всегда говорил, что веришь.
- Ну да, возможно. Не знаю. Мне казалось, что тебя больше интересуют Нераскрытые Тайны Земли.
- Это то же самое, Том. И то и другое - выражение благодати.
- Благодати?
- О господи! Неужели все действительно настолько плохо? - Она неожиданно прыгнула к нему на колени, обняла и поцеловала. - Ну пожалуйста, пойдем! Пожалуйста, пойдем! Пожалуйста, пойдем!
- Зачем?
- Что-то должно случиться, Том, вот зачем. Я чувствую. Может быть, небо расколется пополам, и на нем вдруг появится твоя татуировка, только очень большая, - что-нибудь вроде этого.
Он стал изучать татуировку, чтобы не смотреть ей в глаза. Ему не хотелось идти на этот Праздник урожая, - так он ей и сказал. К его полному изумлению, Кейти заплакала. Она уже очень давно не пыталась добиться от него чего-либо с помощью слез, и вот, пожалуйста, теперь рыдает и стенает так, словно стоящий рядом Том - это монстр, прославившийся на всю округу тем, что избивает жену.
В принципе, он мог бы и уступить ей, но их препирательства зашли слишком далеко и стали делом принципа. Кончилось тем, что она пошла одна. Когда они встретились вечером, Том спросил, понравилось ли ей на празднике. Кейти покачала головой и не разговаривала с ним весь вечер. Так и умирала их любовь.
- Я не хотел идти в церковь, хотя мне ничего не стоило…
- Том, о чем ты? - спросила Шерон.
Том вернулся к действительности.
- Да просто… Она будто знала, что скоро погибнет.
- Не говори ерунды, Том, - сказала Шерон, но тут же вспомнила свой последний разговор с Кейти.
- Пошли в Гефсиманский сад, - выпалил он.
- Сейчас? Ночью?
- Да, сейчас. - Он встал.
- Зачем? Какой смысл? Ворота уже закрыты.
- Я должен это сделать. Поставить свечку. Так ты пойдешь? Ради Кейти.
Как она могла отказаться, если он так ставил вопрос? Хотя идти туда ей совсем не хотелось, особенно ночью. Ей и днем-то не понравилось в этом саду, когда она однажды посетила его. Она, как и многие евреи, испытывала чувство, что христианские реликвии бросают ей обвинение, они заставляли ее думать о том, что со времен Средневековья евреи были для христиан козлами отпущения. Отзвуки предательства и страдания, витавшие в Гефсиманском саду, лишали его привлекательности и делали, скорее, пугающим. Шерон чувствовала себя в нем неуверенно. Но Том ощущал в этом месте какую-то странную энергетику. Правда, она мало что поняла из его путаных объяснений, кроме того факта, что здесь его ужалила в губу пчела.
Нет, она не имела никакого желания ехать в Гефсиманский сад ночью, но в данной ситуации и отказаться не могла. И вот она через весь город повезла туда Тома, сидевшего рядом с ней в раздраженном молчании. Около сада Шерон остановила машину, и они поднялись по склону к воротам.
Ворота, как и предсказывала Шерон, были заперты, но в пещере, где Том беседовал с францисканским монахом, виднелся желтый огонек. Том схватил Шерон за руку и повел ее вдоль стены в сторону от ворот, пока не нашел место, где они могли перебраться через стену. Не обращая внимания на ее протесты, он полез первым и потянул ее за собой. Серп луны слабо освещал сад сквозь проползавшие по небу обрывки облаков. Освещенные листья призрачных оливковых деревьев были похожи на серебряные монетки, рассыпанные по розовато-лиловому небу. Том оперся рукой на один из узловатых перекрученных стволов.
- Какого черта нам здесь надо? - простонала Шерон.
Том заметил у своих ног среди корней оливы какой-то предмет. Это была наполовину засыпанная землей маленькая стандартная Библия. Он поднял ее. Книга была старой и полуистлевшей. Кто-то из паломников или туристов то ли обронил ее здесь, то ли забыл, то ли оставил нарочно. Том открыл книгу, корешок ее при этом отвалился. Он хотел посмотреть, можно ли что-нибудь прочитать в Библии, но увидел вместо этого скользкого, похожего на слизняка червя, прогрызшего целый туннель сквозь страницы. Червяк вылез из своего туннеля, быстро прополз к краю страницы и забрался на большой палец Тома.
- Уф! - Том с омерзением отбросил Библию.
- В чем дело?
- Черная личинка.
Шерон подняла книгу, но перед ней были абсолютно чистые и целые страницы.
- Я не вижу никакой личинки.
- Пойдем.