41
Си Ши шла в сопровождении подруги к своему любимому месту – Красному павильону, где ее впервые увидел князь Фу Чай. Это было вечернее время, когда никто не мог их потревожить. Князь еще отсутствовал – война слишком затянулась. Жен Дан подошла к красной колонне, обвила ее рукой и тихо сказала Си Ши:
– Этот министр By Жиксу, он так странно смотрит на меня.
– Не волнуйся, моя дорогая. Тебе показалось. Министр не посмеет "так смотреть" на наложницу князя, если не хочет смерти.
– Князя уже нет так долго. Мы похожи на тонкие стебельки. Достаточно ветерка, чтобы сломать их.
Си Ши улыбнулась.
– Не такие уж мы беззащитные, как может кому-нибудь показаться.
– Все равно я боюсь этого министра. И еще. Я что-то плохо чувствую себя.
– Может, это сквозняки. Было слишком жарко, твоя служанка говорила, что нельзя ночью открывать окно – влага от ручья проникла в дом…
– Нет, голова кружится, жар иногда такой сильный.
– Пойдем, я провожу тебя.
Девушки вошли в комнату Жен Дан. Чья-то тень быстро проскользнула через боковую дверь. Но недостаточно быстро, чтобы Си Ши ее не заметила. На столе лежало кольцо.
– Какой странный перстень. Это твой?
– Нет.
– Кто-то был у тебя?
– Я никого не принимаю, кроме князя. Да и он, впрочем, никогда не заходит ко мне, ты же знаешь.
Си Ши посмотрела на украшение. И вдруг она вспомнила это кольцо. Ну, конечно! Дракон держит в зубах круглый красный камень. Проклятый By Жиксу!
Жен Дан слабела день ото дня. Си Ши поняла, что ее подругу отравили, но сделать уже ничего не могла. Сначала она почувствовала тоску и страх, которые вскоре сменились холодной ненавистью к этому проклятому государству и скользким министрам, особенно к By Жиксу.
– Клянусь, я отомщу тебе! Ты жизнью своей заплатишь за смерть моей драгоценной Жен Дан.
В государстве Юй, сидя у себя в кабинете, Фан Ли достал Куклу. Кожаный футляр потемнел. На печати появилась первая трещина.
42
В преддверии войны, которую затевало княжество By, князь Юй отправил министра Вен Жонга с посольством и предложением помощи. Уладив дела и пройдя все церемонии, Вен Жонг нашел время для тайной встречи с министром Во Пи.
– Это самый укромный уголок во всем саду. Здесь нас никто не потревожит, уважаемый Вен Жонг.
Министр Юй достал из рукава халата сверток и с поклоном отдал его Во Пи.
– Этот подарок с трудом может покрыть ту неоценимую услугу, которую вы нам оказали, заставив Жен Дан выпить снадобье.
– Си Ши была так расстроена. Если бы я знал, какой это будет удар для нее, я бы не смог этого сделать.
– К сожалению, государственные дела не терпят слез и сомнений. Мне нужна ваша поддержка в одном важном для меня деле. Наше государство страдает от сильной засухи. Я хочу попросить у князя By зерно. Десять тысяч мер зерна, чтобы государство могло выжить и рассчитаться с долгом на следующий год.
– Не вижу препятствий в удовлетворении вашей просьбы. У нас неплохой урожай в этом году. Мы могли бы с вами поделиться.
Вен Жонг протянул министру Во Пи мешочек, расшитый жемчугом.
– Примите, уважаемый, за вашу неоценимую доброту и готовность помочь нуждающимся.
Посольство уже несколько дней жило при дворе князя By, но Фу Чай медлил с ответом на просьбу князя Юй о зерне. Мнения разделились. Большинство его министров не возражали, но главный министр By Жиксу и еще четверо были против. Князь решил обсудить это с Си Ши. Фу Чай ловил себя на мысли, что он уже ничего не предпринимает без одобрения красавицы Си Ши.
Женщина лишь улыбнулась в ответ на его рассказ.
– Зачем думать о таком простом деле? Ты, должно быть, слышал, что люди – опора государства, а еда – их первая необходимость. Юй в течение долгого времени доказывала свою преданность By, поэтому их людей нужно рассматривать как ваших подданных. Вы не должны наносить себе ущерб, заставляя их страдать.
Князь обнял ее. Си Ши продолжала.
– Когда Ци захватило Центральную равнину, они объявили, что если одно государство голодает, другие должны предоставить ему помощь. Правитель Цинь, который правил западными государствами, предложил помощь зерном вражескому государству. Ты можешь превзойти их в великодушии.
Фу Чай кивнул с одобрением.
– Бо Пи и некоторые другие министры предлагали мне сделать то же, но ни один из них не дал таких веских аргументов. Завтра я объявлю свое решение послу Вен Жонгу.
43
Вен Жонг возвращался в Юй, весьма довольный столь удачно выполненной миссией. Встретившись со своим другом после приема у князя, Вен Жонг спросил:
– Чем вы так озабочены? У вас слишком спокойное лицо – это дурной знак.
– А вы так сияете, значит, князь By дал зерно?
– К счастью для нас.
– И, надо думать, к несчастью для него?
– Да. Мы распределим зерно среди простых людей, которые будут благодарить князя за продление их жизней.
– Это, конечно, хорошо. Но мы обещали вернуть долг.
– Вернем. На следующий год нам предсказывают большой урожай. Я отберу десять тысяч мер зерна – наш долг, сварю и высушу его. И отошлю их в By, а министр Во Пи предложит князю использовать это зерно в качестве семян.
– Он будет знать о том, что зерно вареное?
– Конечно, нет. Это добавит ему убедительности.
Евнух поклонился министру:
– Хорошо, что вы не мой враг.
Вен Жонг поклонился в ответ.
– Однако, дорогой друг, вы не ответили, что вас так тревожит.
– Си Ши беременна.
Вен Жонг покачал головой.
– Ее ребенку не выжить. Он никому не нужен, этот лишний претендент.
– Эту проблему можно решить.
– Я не сомневаюсь в вашей мудрости.
– У меня к вам большая просьба, господин Вен.
– Вы всегда можете просить меня о чем угодно.
– Доверьте мне отвезти долг князю By. Мне нужно увидеться с Си Ши – придется решать, что делать с ребенком.
44
Фан Ли присутствовал при родах. Это ему дорого стоило, но нельзя было упускать столь важный момент. Она не должна была увидеть новорожденного. Полюбив своего ребенка, она может полюбить его отца. Роды подходили к концу.
Ребенка положили на весы, и он отмерил за него столько серебра, сколько весил этот мальчик. Ему завернули младенца в мягкую теплую ткань, и евнух тихо вышел из покоев с посапывающим младенцем на руках. Тепло маленького тельца вызывало в нем неведомые до сих пор чувства. Ему вдруг захотелось оставить его у себя. Но делать этого было нельзя. Слишком опасно. Кругом шпионы и сплетники: у евнуха появился младенец!
У городских ворот его ждали слуга и еще какой-то человек.
– Мы договорились вот с этим господином. Его жена только что родила и может выкормить обоих младенцев. Ребенок пока поживет у них.
Мужчина поклонился Фан Ли, взял деньги, сунул ребенка в корзину и скрылся в темноте.
На следующее утро Фан Ли вошел в покои к Си Ши.
– Как ты себя чувствуешь, Си Ши?
– Неплохо. Только мой ребенок умер.
Слез не было. Фан Ли приказал служанке раздвинуть шторы. Из окна заструилось солнечное тепло. У красавицы была привычка прикрывать глаза ладонью наружу, когда она смотрела на яркий свет.
– Я хочу, чтобы меня одели в изумрудное платье. И принесли лиджи.
"Никаких следов печали, – подумал Фан Ли. – Значит, ее горе и слезы матери, потерявшей младенца, достались Кукле". Кукла становилась более живым существом, чем эта красивая женщина.
45
Первый министр By Жиксу сидел в большом кресле в зале для приемов. С недавнего времени он чувствовал беспокойство по поводу решения князя о войне в Центральной равнине. Лучшие войска отправятся в поход и оставят столицу беззащитной, в то время как князь Юй спит и видит себя отмщенным. Министру регулярно доносили, что князь еще не убрал жесткие доски со своего ложа и горькие травы со своего стола.
Значит, надо убедить князя Фу Чай оставить достаточно сил как для поддержания порядка в городе, так и для защиты на случай непредвиденного нападения врага, чтобы продержаться до прихода подкрепления.
Глубокая складка легла на лоб старого министра. Ему придется расстаться со своим вторым сыном – светом очей его. Вот-вот начнется война с Ци. Князь Ци давно предлагал ему выдать одну из принцесс замуж за его младшего сына. Сегодня By Жиксу решил больше не откладывать своего решения и дать согласие на этот брак. Сын будет жить при княжеском дворе и сможет влиять на политику государства Ци. В случае поражения By его мальчик сможет помочь достигнуть более выгодных условий контрибуции, а в случае победы By Первый министр сам сможет обеспечить безопасность новой семьи своего сына. Если не возникнет Непредвиденное.
Темное предчувствие овладело Первым министром. Чтобы рассеять свои сомнения, он даже обращался к придворному прорицателю. Предсказатель, хоть и предсказывал победу государства By, чего-то не договаривал, наверное, боялся гнева By Жиксу. Значит, тревоги его не напрасны.
By Жиксу прервал размышления и крикнул слугу.
– Прикажите моему сыну прийти ко мне тотчас же.
Молодой человек вошел в зал, поклонился отцу и поцеловал руку, на которой, к его удивлению, не было перстня с драконом. В детстве, припадая щекой к теплой шероховатой руке отца, он с интересом разглядывал кроваво-красный камень, считал чешуйки у дракона и думал, что его отец – самый главный именно потому, что ни у кого больше нет такого красивого перстня.
– Мой господин, где же ваше кольцо? Для меня оно всегда неразрывно связано с вами с самого моего детства.
– Я потерял его. Уже объявлена награда тому, кто найдет этот перстень. Но я позвал тебя не за этим.
Юноша внимательно посмотрел на него:
– Отец, вас что-то тревожит?
– Да. И то, что я сейчас скажу тебе, не должен знать ни один человек. Ты уезжаешь сегодня. Я так решил.
Молодой человек хотел было спросить, куда его хотят отправить, но вид у отца был не располагающий к лишним вопросам. И он решил молчать и слушать.
By Жиксу продолжил.
– Тебе уже пятнадцать. Это самый подходящий возраст, чтобы заняться государственными делами. До этого момента я ничем не беспокоил тебя, ты занимался тем, чем обычно занимаются молодые люди твоего круга и возраста. Теперь тебя ждут дела, достойные взрослого и зрелого мужчины. Ты уезжаешь в государство Ци. Их князь давно предлагал мне заключить брачный союз с одной из его дочерей. Ты будешь достойным мужем. И надежным союзником мне. Наше государство может проиграть войну, или наш князь может погибнуть. Тогда народ, скорее всего, взбунтуется, и нам потребуется немало сил, чтобы усмирить восставших. Сын князя Фу Чай еще слишком молод.
– Но, дорогой отец, он же одного со мной возраста.
– Не забывай, что его растила мать, а тебя – отец. Поэтому он еще нежный юноша, плохо знающий жизнь, умеющий лишь хорошо скакать на лошади и стрелять из лука, но ничего не смыслящий в государственных делах. Я брал тебя на совещания доверенных министров, чтобы ты научился понимать тайные интересы людей. Удовлетворив чьи-то интересы, ты сможешь опереться на них в своей игре с противниками.
Юноша стал серьезен. Слова отца, как мягкий, но холодный снег, ложились ровно и неизбежно. Постепенно закрывая нежные картины его детства, пока они не скрылись совсем и он не оказался перед чистым листом холодного расчета своего отца.
By Жиксу говорил не торопясь, взвешивая каждое слово.
– Сейчас мне нужно, чтобы ты помог создать благоприятные возможности для нашего государства, пользуясь дружескими и родственными связями в государстве Ци.
По мере того, как отец говорил, выражение лица молодого человека менялось. Когда прозвучало последнее слово из уст Первого министра, перед ним стоял уже не веселый юноша, а знатный вельможа из княжества By, готовый изменить не только свою жизнь, но и судьбы многих людей, еще не знающих его.
Молодой человек покинул зал приемов, чтобы заняться сборами в дорогу. By Жиксу посмотрел ему вслед и согнулся, как от боли, сидя на своем большом кресле. Слез не было – настолько сильным было его горе.
– Я отдаю княжеству By все, что у меня есть.
46
Фу Чай был очень доволен, что Юй рассчитались за кредит, и, по совету Во Пи, приказал использовать это зерно в качестве семян.
Ни одно семя не взошло, и это вызвало в княжестве By страшный голод. Хотя князь был очень расстроен, он решил, что всему виной разница в почвах и климате двух государств.
47
Вряд ли гость ночевал в маленьком доме господина Ли, но рано утром, просыпаясь, я услышала их голоса в гостиной. Тонкие, почти картонные перегородки в доме служили лишь формальным разделением комнат и никакой звукоизоляции не давали. Мужчины разговаривали по-английски, наверное, чтобы слуги не подслушивали. Меня они в расчет не приняли.
– …Колдуны не оставляли после себя книг, только учеников.
– Но кое-кто из учеников, не надеясь на свою память, записывал заклинания, а иногда и целые обряды.
– Но ты же знаешь, как наши монахи писали: кто добавит свое "верное средство", кому слово не понравится, и он его выбросит. Потом кто-нибудь решит вообще все переписать, а предыдущую рукопись сжечь, чтобы все считали его собственный экземпляр единственно верным.
– В нашей скудной библиотеке я видел одну рукопись. В ней упоминается Колдун, который сделал Куклу.
– В конце периода Весен и Осени? Так он из ваших мест?
– Да, и это значит, что его ученики остались там. Они не могут уходить из священных мест. Таковы традиции.
Мужчины какое-то время молчали, потом один из них сказал:
– Нужно везти ее в Сиань.
– Кого?
– Женщину.
– Ее нельзя увезти без ее собственного согласия.
– Завтра, я думаю, она уже будет на все согласна, только бы избавиться от своего состояния.
– Хорошо. Тогда поездом. Самолет мы исключаем. Я позвоню, чтобы нас ждали. Вы можете расположиться в моем монастыре.
Господин Ли улыбнулся.
– У тебя всегда есть свободные комнаты на случай непредвиденных гостей?
– Конечно. Высокие чиновники хоть и не любят жить в монастырях, но очень любят нас инспектировать.
Настоятель попрощался и двинулся к выходу. Хозяин проводил его до двери.
– До встречи, дорогой друг. Я думаю, она согласится.
48
Я вошла в гостиную. Ли уже проводил гостя и теперь просматривал какие-то старые книжки в шкафу.
– Как ваше самочувствие?
– Неплохо.
– Тогда мы можем ехать в Сиань.
– Я слышала ваш разговор. Вы считаете, что лучше поезд? Надо позвонить Данилу, чтобы не волновался.
– Я разговаривал с ним сегодня утром, пока вы спали. Мои доводы показались ему разумными.
– Какие доводы?
– Что вам нужно пока остаться в Пекине.
Я изобразила непонятливость.
– Но вы же сказали, что мы едем в Сиань.
– Едем. Только Данилу об этом знать не нужно.
– Почему?
– Нам нужно время, чтобы поставить вас на ноги. Дня два как минимум.
Я задумалась, но задавать лишних вопросов не хотелось. Ли протянул мне небольшую книжку в темном переплете.
– Чтобы вам не было скучно в поезде, вот, возьмите. Английское издание. Здесь есть рассказ о красавице Си Ши, которая погубила целое княжество.
– Соблазнив государя?
– Под ее влиянием он не принял ни одного правильного решения с тех самых пор, как вступил с нею в связь.
– Я только раз видела красавицу, перед которой не устоял бы ни один князь, – это моя Кукла. Жаль, что ее у меня украли.
– Украли ее не у вас, а у меня.
Андрей уточнил:
– Это фамильная ценность, которая передается из поколения в поколение с незапамятных времен. И украли ее очень неразумные люди. И еще…
– Что?
– Почему вы никогда не обращаетесь ко мне по имени?
– Ну, наверное, потому что оно не очень-то соответствует вам, особенно здесь, в этом доме, среди всего этого.
– Если бы мы встретились с вами где-нибудь в Европе, оно не показалось бы вам странным.
– Конечно, я знаю, что многие китайцы для удобства общения с иностранцами берут себе европейские имена, но вы как-то не похожи на остальных.
– У меня что, не две руки?
– Я попробую.
Он посмотрел на часы, показывая, что больше общаться не настроен.
– Отдыхайте, читайте, а если что-нибудь понадобится, зовите Мэй.
Господин Ли поспешно вышел, оставив меня с моими вопросами, которые я непременно бы ему задала.
Когда мы подъехали к вокзалу, Настоятель уже ждал нас. Вид у него был сияющий. Он радостно поприветствовал нас, и мы прошли на посадку. Поезда в Китае неплохие, по крайней мере те, что предназначены для иностранцев, так что мы неплохо устроились. Чувствовала я себя на удивление хорошо, поэтому забралась на верхнюю полку, чтобы не отвлекаться на разговоры, и принялась за книгу. Рассказы в ней были небольшими и много времени у меня не заняли. И я не заметила, как заснула.
49
В Сиане было гораздо теплее и солнечнее. Мне хотелось в гостиницу к Данилу, но пришлось поселиться в очень скромной комнате старого даосского монастыря. Иногда здесь жили приезжие монахи из других монастырей. Но никогда в этой комнате еще не жила женщина, не имеющая к учению Дао никакого отношения.
Монастырь был из серого кирпича. Беленые стены и темно-красные колонны поддерживались в надлежащем порядке, по вечерам белые одежды монахов сливались со стенами, и лишь черная точка головы с косичкой выдавала их передвижение. Воздух был пропитан благовониями, непрерывно курившимися у центрального алтаря. Курильницы во дворе были такой необыкновенно причудливой формы, что мне хотелось их получше разглядеть, а по возможности и сфотографировать. Вдоль галерей, с обратной стороны, скрытые от глаз посетителей, тянулись кельи монахов – небольшие комнатки с окном, некоторые с электрической лампочкой под потолком, кроватью и одним-двумя стульями. Стена, примыкающая к жилым кварталам, была поверху утыкана острым битым стеклом, предохраняя от общения с внешним миром. Наверное, этот внешний мир раньше частенько наведывался в монастырь с заднего хода, чем и вызвал такие меры предосторожности.
Во дворе два монаха чистили пруд, в который туристы бросали монеты, мелкие бумажные деньги и просто какие-нибудь фантики. Все, что монахи вылавливали большим сачком из воды, они складывали на дорожку и сортировали по трем кучкам – пойманные рыбки, китайские деньги и отдельно загранмелочь. Вид у них был довольный, значит, улов сегодня хороший.
Настоятель попросил меня не выходить лишний раз из комнаты, чтобы не смущать обычное течение жизни монастыря. Разместив меня с максимально возможными для такого места удобствами, Ли куда-то уехал, но обещал быть к ужину, который мы решили провести в городе в небольшом ресторанчике неподалеку от городской стены.