Девушка возвращалась назад так быстро, как только могла. Она чувствовала слабость во всем теле, ноги подкашивались, колени дрожали, тошнота подступала к горлу. Она постояла, хватая ртом воздух, как рыба на суше, и, отдышавшись, пошла дальше. "Только бы не опоздать", - стучало в висках, заставляя ее перейти с шага на бег.
Она со счастливым лицом вошла в палату и подала бабушке Марине букет белых роз, источающий тонкий аромат. Та хотела протянуть руки, но сил у нее уже не было, и только желтые, с распухшими суставами пальцы едва заметно дрогнули. Даша опустила букет бабушке Марине на грудь, взяла ее руку и положила поверх цветов. К палате начали подходить больные. Они ничего не говорили, просто стояли у открытой двери.
- Ваше желание, бабушка Марина, исполнилось, - сказала Даша, улыбнувшись.
- Последнее желание… - еле слышно прошептала старушка.
Ее пальцы шевельнулись, ощупывая нежные лепестки, на лице появилась блаженная улыбка.
- Даша, почитай… еще… стихи почитай.
Девушка заметила, как ослабел ее голос, и оглянулась на больных в дверях. Те смотрели на Дашу с надеждой в глазах. И она не смогла отказаться.
Чистый, лучистый На землю лег Первый осенний снег… Ну почему так ты далек, Милый мой человек?
Все, замерев, слушали ее голос, ласкающий слух подобно тихой музыке.
Мне бы из снега снежки лепить, Мне бы тебя Без оглядки любить, Счастливый твой слушать смех, Пить с твоих губ снег… Мне бы дров принести, Огонь развести, Картошку испечь в золе, И чтоб ночь была, И метель мела По нашей с тобой земле.
Голос Даши набирал силу, наполнялся вдохновением, растекался нежностью. Она взглянула на бабушку Марину и увидела, как по ее лицу словно тень проползла и оно стало покорным и спокойным. Даша сделала небольшую паузу и дочитала стихотворение Вероники Тушновой до конца:
Денек да денек, да еще денек,
Человечий недолог век…
Чистый, лучистый
На землю лег
Первый осенний снег.
Кто-то из больных тихо всхлипнул, а бабушка Маша сказала:
- Вот и исполнили ее последнее желание…
Она перекрестилась, а Даша, проглотив комок в горле, подошла к бабушке Марине, лежавшей со счастливой улыбкой на лице, и закрыла ей глаза.
Глава 34
Даша получила очередное сообщение от Сергея и, усевшись удобнее на диване, прочла: "Не знаю, что бы я делал без тебя, Даша, этими длинными зимними ночами. Они похожи на море зимой, когда вокруг стоит кромешная тьма, вокруг - ни души, ты стоишь один на берегу, а внизу, в темноте, под жуткий унылый аккомпанемент ветра бушуют черные волны".
Дарья: "Я не была зимой на море. Тем более не видела его в ночное время".
Сергей: "А где ты бывала?"
Дарья: "Почти нигде".
Сергей: "Не может быть!"
Дарья: "Оказывается, может".
Сергей: "У вас в селе есть речка?"
Дарья: "Небольшая, но красивая. Она теряется среди камышей и верб, прячась от людских глаз, словно стеснительная девушка".
Сергей: "Только познакомившись с тобой, я стал замечать мелочи, на которые раньше не обращал внимания. Наверное, ты всегда приносишь радость тем, кто рядом с тобой".
Дарья: "Не мне об этом судить".
Сергей: "Я не утомляю тебя разговорами о Виталине?"
Дарья: "Что ты! Настоящая любовь приходит не ко всем и часто обходит стороной именно мужчин. Но тебя она не забыла, и испытать это чувство - уже счастье".
Сергей: "Ты думаешь, Алексей тебя разлюбил? Навсегда?"
Даша задумалась. До сих пор ей удавалось уходить от разговора о своей болезни. Она считала, что Сергею незачем знать о ней. Если бы она могла рассказать всю правду о причине расставания с женихом, Сергей бы ее понял, но Даша твердо решила, что никогда не напишет невидимому другу о своей болезни, чтобы не вызывать чувство жалости. Подумав, она написала:
"Любовь, если она была, просто так не проходит. Если Алексей мне не позвонил ни разу за многие месяцы, значит, не любил раньше. Давай поговорим о чем-нибудь другом".
Сергей: "Как ты думаешь, почему Виталина не уходит?"
Дарья: "Думаю, ты что-то не сделал, не выполнил ее желание".
Сергей: "Может быть, ты права. Мы собирались с ней взять девочку из детдома".
Дарья: "Только собирались или уже видели ее?"
Сергей: "Я видел ее один раз. Ей десять лет, зовут Аленка. Потом мне все некогда было из-за работы, и Виталина несколько раз ездила к ней сама".
Дарья: "Почему вы не забрали Аленку?"
Сергей: "Вита погибла, и я больше не поехал в детдом".
Дарья: "Почему?"
Сергей: "Честно сказать, тогда я еще не был готов к такому ответственному шагу. А после смерти Виталины забыл обо всем на свете. Через некоторое время я начал думать о девочке. К сожалению, я не знал, о чем говорила с ней Виталина, обещала забрать ее к нам или нет. Поэтому я решил не травмировать Аленку и больше там не появляться".
Дарья: "А если Виталина не может успокоиться из-за Аленки? Если она хочет, чтобы ты поехал в детдом, и это не дает ей покоя?"
Сергей: "Возможно. Но что я могу дать этому ребенку? Надежду? На что? Конечно, можно взять девочку и привезти домой. А дальше что? Ей нужна ласка, забота, внимание и хорошее воспитание. Кто этим будет заниматься? Не оставлю же я девочку дома одну, без матери, без любви? Это же не шкаф, который купил, привез в дом, поставил - и ему хорошо, и мне удобно".
Дарья: "Ты прав. Если уж брать на себя ответственность за детскую жизнь, то надо взвесить все "за" и "против", чтобы ребенок не почувствовал себя брошенным во второй раз".
Сергей: "Мне жаль Аленку и ее обманутые надежды. Но в данной ситуации я думаю, что так будет лучше".
Дарья: "А как твое здоровье?"
Сергей: "Врачи говорят, что надо пройти хороший курс лечения. Я и сам чувствую, что переутомился. Теперь, когда в моей жизни появилась ты, Даша, мне захотелось жить".
Дарья: "Пойдешь на стационарное лечение?"
Сергей: "Хочу взять отпуск и уехать на лечение в Германию".
Дарья: "Надолго?"
Сергей: "Месяц лечения плюс месяц отдыха за границей. Хочу побывать в Италии не по работе, а просто отдохнуть. Потом поеду в Рим, посмотрю Колизей…"
Дарья: "Наша переписка прервется?"
Сергей: "Всего на два месяца. Я уже несколько дней хочу набраться смелости и попросить тебя прислать свою фотографию".
Дарья: "А какой ты меня представляешь?"
Сергей: "Очень разной".
Дарья: "Придется прислать, чтобы ты не терялся в догадках. Пусть это будет моим подарком тебе к 23 февраля".
Сергей: "Спасибо. А что тебе подарить на 8 Марта?"
Дарья: "Тоже фотографию".
Сергей: "Договорились. Могу я хотя бы узнать, в каком городе ты живешь?"
Дарья: "Рано еще. Приедешь через два месяца - узнаешь, если не забудешь меня".
Сергей: "Не забуду".
Дарья: "Обещаешь?"
Сергей: "Слово мужчины, которого ты подняла на ноги".
Девушка подумала, что однажды она уже слышала мужское "Обещаю".
Даша перебрала свои снимки и подумала, что после той роковой автокатастрофы еще ни разу не фотографировалась. Она выбрала фотографию, которую сделала за день до того, как поехала с Алексеем к его родителям. Тогда Светка почти силой заставила ее сходить в фотоателье. "Ты должна запечатлеть все вехи своей биографии", - распорядилась она. Даша подумала, что подруга права, и предложила Лешке вместе сходить к фотографу. Он отказался, заявив, что это все женская сентиментальность и на их веку этих фоток будет целая куча, тем более что он к свадьбе собирался купить фотокамеру. А Даша запечатлела эту "веху". На фотографии она счастливо улыбалась, глаза горели веселыми искорками, на щеках были заметны маленькие симпатичные ямочки, которые сейчас на исхудалом лице куда-то исчезли.
Когда она получила фотографию Сергея, ей сразу же показалось, что она где-то видела этого человека. Несколько дней подряд она вечерами рассматривала его темную бородку, греческий нос, высокие виски, темно-русые волосы и внимательные, умные глаза, перебирая в памяти знакомые лица. Решив, что, возможно, они встречались в клинике, Даша перестала ворошить прошлое. Воспоминания приносили больше душевных страданий, чем радости.
Глава 35
В подземном переходе, как всегда, стояли продавцы цветов. Перед ними на раскладных деревянных столиках и просто на бетонном полу в ведрах красовались нежные орхидеи, белоснежные каллы, всевозможных оттенков гвоздики и, конечно же, розы.
- Покупаем цветочки недорого… - привычным, заученным тоном нараспев предлагали свой товар съежившиеся от холода продавцы.
Даша прошла вдоль всего ряда, осматривая разнообразие цветов.
- Возьмите гвоздички, совсем недорого, почти даром отдам, - протянула ей несколько гвоздик одна из женщин.
Даша посмотрела на них и заметила, что цветы были далеко не первой свежести, кончики их лепестков слегка привяли и уже начали желтеть.
- Почти даром? - переспросила Даша.
- Пропадут ведь, - ответила женщина. - А вы поставите их в водичку, стебельки ножничками надрежете, добавите чуть-чуть сахарка, и будут они вас радовать еще несколько дней.
- А вы могли бы отдать их даром? - спросила Даша.
- Вообще бесплатно? - Женщина округлила от удивления глаза и уставилась на Дашу. Такого она еще не слышала!
- Совсем даром, - уточнила Даша и, не дав опешившей от такой наглости торговке опомниться, продолжила: - Я медсестра, работаю в хосписе. Знаете, что это за больница?
Даша намеренно говорила громко, чтобы ее услышали все.
- Там, где больные проказой? - неуверенно спросила соседка женщины с гвоздиками.
- Нет, - ответила Даша. - Это отделение, где лежат тяжелобольные пациенты. Хоспис - их последний дом. Из него один путь - в вечность. Туда, куда мы все придем рано или поздно.
- Господи! - перекрестилась какая-то женщина. - Какой ужас!
- Люди попадают в наше отделение, когда врачи уже ничем не могут им помочь. Там они заканчивают свое последнее лечение… и жизнь. К чему я веду? А вот к чему. У вас остаются цветы со сломанными стебельками, примятые, подсохшие. Вы выбрасываете их в урны или оставляете прямо здесь, под ногами, и прохожие топчутся по ним. А ведь сломанный стебелек можно укоротить и поставить цветок в стакан с водой у постели больного. Возможно, последним, что будет видеть умирающий человек, окажется именно ваш цветок, который вы все равно выбросите. Поэтому я и обращаюсь к вам с просьбой. - Даша вдруг заметила, что голос ее звучит громко и уверенно, что она не краснеет и глупо не моргает, и продолжила: - Оставляйте эти цветы, не выбрасывайте. Я буду приходить в назначенное время, забирать их, приводить в порядок и разносить по палатам.
Женщина протянула Даше гвоздики:
- Пусть Господь поможет им в последнюю минуту!
- Спасибо вам за великодушие, - ответила Даша и приняла букет.
- Возьми и у меня, дочка, - сказала соседка женщины, отбирая розы из ведра.
- И у меня.
- И я дам немножко.
- У меня есть орхидеи.
Люди предлагали и предлагали, и вскоре Даша уже стояла с охапкой цветов в руках. Ей помогли завернуть их в бумагу, пряча от мороза, и договорились, что Даше лучше приходить сюда в понедельник утром.
- Если не распродадимся за выходные, - объяснили продавцы, - то по понедельникам их остается много.
Она поблагодарила и помчалась в отделение.
В кабинете Маргариты Ильиничны Даша, сияя от счастья, выложила цветы на стол. Они вместе рассортировали их, обрезали сломанные и подсохшие стебельки и листья.
- Получилось очень даже неплохо! - радовалась Даша.
- Теперь надо распределить их по палатам, - сказала Маргарита Ильинична. - Чтобы всем хватило.
- В мужские отложим гвоздики, а все остальное - женщинам.
Они долго делили цветы на маленькие букетики. Тем, кто моложе, оставляли цветы нежных оттенков. Иногда попадались даже нераскрывшиеся бутоны, кокетливо тянувшиеся вверх. Женщинам и старушкам достались розы красного и розового цвета. Пересчитав еще раз букетики, разложенные по всему кабинету, Маргарита Ильинична достала поднос, и они сложили на него цветы.
- Неси, - улыбнулась, подбадривая Дашу, заведующая отделением. - Сегодня у наших будет праздник.
Маргарита Ильинична редко говорила "пациенты" или "больные". Чаще всего она употребляла слова "наши" и "мои", вкладывая в них нежность, заботу и часть своей души. Так обычно говорят в семьях: "наши мужики" и "мои девочки".
В этот день даже те больные, которые по нескольку дней лежали с отрешенным видом, закрытыми глазами и крепко сжатыми от бесконечной боли зубами, хоть на некоторое время переставали стонать и забывали обо всем, увидев среди лютой зимы это чудо - живые цветы. Их глаза оживали и загорались, как прежде, в нормальной жизни, еще до болезни. В глазах этих людей, измученных и усталых, вспыхивали радость и восхищение, когда Даша опускала букетики в стаканы, баночки с водой и ставила на тумбочки у изголовья.
- Так будет каждый понедельник, - говорила в каждой палате Даша. - Так что по понедельникам готовьте баночки и свежую водичку.
Илоне Даша принесла нежную, как сама весна, орхидею. Она осторожно опустила цветок с коротким стебельком в низкий стаканчик с водой, и орхидея, вздрогнув, замерла в полудреме.
Выразительные карие глаза Илоны распахнулись в изумлении, рот приоткрылся, и она замерла с ангельской улыбкой на лице, очарованная красотой и нежностью орхидеи.
- Какая прелесть! - прошептала Илона, не в силах оторвать взгляд от цветка, и на ее бледном лице вспыхнул легкий румянец.
- Нравится? - улыбнулась Даша.
- Я не видела цветка прекраснее.
- Разве тебе юноши не дарили цветы? - спросила Даша.
- Дарили. Охапки дорогих цветов, укутанных в фольгу со всевозможными бантиками. Но такого… Нет, это самый лучший цветок в моей жизни.
- В следующий понедельник я принесу еще, - сказала Даша. - Правда, не знаю, будет это орхидея или какой-то другой цветок.
- Я не смогу выбросить этот - рука не поднимется.
- Но ведь он завянет.
- Я засушу его на память. В книжке. Мы с девчонками в четвертом классе делали гербарий. Вы тоже засушивали растения?
- А как же! Мы со Светкой, - сказала Даша и тяжело вздохнула, вспомнив о бывшей подруге, - собрали, наверное, все листья в саду и засунули в книжку. Книгу расперло, и она никак не хотела закрываться. Тогда мы с подругой приподняли ножку кровати, на которой спали мои родители, и подсунули под нее книгу. Пришлось отцу ночью включать свет и смотреть, почему их кровать так шатается.
Илона рассмеялась, и Даша подумала, что давно не слышала ее звонкого смеха.
- Даша, - проговорила Илона. - У меня к тебе огромная просьба.
- Какая?
- Возьми в тумбочке деньги и купи мне краску для волос.
- Хочешь покраситься?
- Хочу. Скоро весна, потеплеет - буду выходить на улицу.
- Какой цвет?
- Одну упаковку белого цвета, одну - синего, одну - фиолетового.
- ?!
- Да, да! Хочу быть не такой, как все. Три контрастных цвета.
- Ну ты даешь! Хорошо, я принесу краску, а на следующей неделе в среду придет парикмахер и сделает из твоей головы пасхальное яйцо, - засмеялась Даша.
- Нет. Я хочу, чтобы ты меня покрасила.
- Я? А я смогу?
- Сможешь. Я расскажу как.
- Если ты так хочешь…
- Очень хочу! - горячо ответила Илона.
На следующий день, когда голова Илоны уже пестрела "перьями" различных цветов, напоминая расцветку яркого попугая, к ней пришла мать. Даша впервые увидела эту эффектную, красивую брюнетку с идеальным маникюром на тонких ухоженных пальчиках и с профессиональным макияжем.
- Что ты с собой сделала?! - всплеснула руками мать Илоны. - На кого ты стала похожа?! Я сейчас же пришлю своего парикмахера. Пусть он приведет твою голову в порядок!
- Она у меня в полном порядке, - спокойно ответила Илона.
- Нет! Это не годится! Надо срочно что-то делать! И кого только они нанимают! Непрофессионалов, бездарей каких-то.
- Это я ее покрасила, - вмешалась Даша, - так захотела Илона.
- Мало ли что она захотела! - возмутилась женщина. - От людей стыдно!
- Это тебе должно быть стыдно! - внезапно взорвалась Илона. - А мне не стыдно! Мне наплевать, что скажут люди! Мне так нравится, понимаешь? Тебе не нравится, а мне нравится. Может у меня быть свое мнение? Или надо делать только так, как ты хочешь?
- Почему мне должно быть стыдно? За что? Я стараюсь для тебя и всегда делала все для твоего благополучия. Мы с папой и живем, и работаем, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты могла ни в чем себе не отказывать, - сказала мать, достала из дорогой сумочки, украшенной цепочкой с блестящими камешками, деньги и положила их в тумбочку. - Это тебе. Может, надо будет заплатить медсестре или какой-то санитарке.
- Зачем? - уже успокоившись, но по-прежнему тяжело дыша, спросила Илона.
- Как зачем? Чтобы лучше ухаживали за тобой, - ответила женщина и, изобразив на лице приветливую улыбку, обратилась к Даше: - Я вам, девушка, заплачу, только будьте, пожалуйста, внимательны к моей дочери.
- Я не беру денег, - ответила Даша.
- Все берут. На деньгах держится все.
- Мне не нужны ваши деньги, - отрезала Даша.
- И напрасно, - сказала женщина и кончиками нежных пальчиков поправила челку на лбу. - А что это за кошмар у тебя на тумбочке? - Она кивнула в сторону орхидеи и потянулась к ней.
- Не трогай! - вскрикнула Илона так, что мать, испугавшись, отдернула руку. - Уходи! Я не хочу тебя видеть! Не хочу!
- Да что это с ней? - Женщина бросила на Дашу взгляд из-под нарощенных ресниц. - Психиатра, что ли, ей вызвать?
- Вам лучше сейчас уйти, - сказала Даша.
- Возьмите. - Женщина протянула Даше пакет. - Здесь овощи и фрукты для Илоны. Проследите, чтобы она хорошо питалась.
Голос матери прозвучал глухо и совсем сухо. Она повернулась и вышла, грациозно покачивая узкими бедрами, затянутыми в дорогие джинсовые брюки.
Даша положила продукты в тумбочку и, дождавшись, пока Илона успокоится, спросила:
- Почему ты с ней так?
- Я скажу тебе почему, - тихо сказала Илона голосом, полным грусти. - Потому что я до сих пор не знаю, какие у моей матери руки. Мягкие? Твердые? Грубые? Нежные? Я могла только видеть, какие они красивые. Мать ни разу ко мне не прикасалась. У нас в доме были домработницы, няньки, поварихи - кто угодно. Они поднимали меня по утрам, расчесывали мои волосы, заплетали косички и гладили по головке на ночь. А мне, как дуре, до сих пор хочется, чтобы именно ее руки коснулись моих волос, моей руки… Я думала, что мама придет, увидит мои пестрые волосы, потреплет мою челку и скажет: "Ну и смешная ты, Илонка!"
- Вот увидишь, у вас с мамой отношения наладятся, все будет хорошо, - сказала Даша и дотронулась до пестрой челки Илоны. - Наверное, твоя мама просто недопонимает, чего тебе не хватает.
- И уже никогда не поймет, если до сих пор не поняла. У нас в доме культ денег. Я не удивилась бы, если бы там вместо иконы святых повесили доллар и молились на него, - с горькой иронией ответила Илона и криво улыбнулась.
- А я говорю, что наступит момент, когда мама придет к тебе и погладит по голове, как маленькую девочку перед сном…