Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать. Все это время я таращился на пустой экран. Двадцать пять минут. Тишина. И вдруг я услышал, как внизу хлопнула дверь. В подворотню вышел какой-то мужчина. Он показался мне коротышкой; на нем была куртка с капюшоном, полностью скрывающим лицо. В одной руке у него была метла. На черта она ему сдалась? Только я задался этим вопросом, как коротышка ударил черенком по наружной видеокамере. Я невольно отпрянул - казалось он целится прямо в меня. От первого удара по экрану побежали волнистые полоски. Вторым ударом он разнес линзу, и экран погас. Вскоре я расслышал шепот и натужное пыхтение - можно было предположить, что по коридору волокут что-то тяжелое. На секунду звуки стихли, потом возобновились. Проверяли, свободен ли путь, прежде чем выгрузить тело? Внизу глухо стукнула входная дверь.
Без паники. Без паники…
Но что, если они вернутся за тобой?..
Мне отчаянно хотелось сбежать. Но они могут дожидаться меня на улице. Если я останусь на месте, то, по крайней мере, дам понять, что играю по правилам…
К счастью, до шести оставалось не так уж и много. Когда я покинул "офис", у меня было желание сделать крюк и пройтись вдоль канала, чтобы хоть немного успокоиться, но здравый смысл подсказал, что самое лучшее - держаться привычного маршрута, поскольку за мной могли следить. Так что я, как обычно, потащился в boulangerie, купил пару круассанов с шоколадом и вернулся к себе.
Под дверью меня дожидалось новое послание:
Даю тебе еще два дня, не больше. 1000 евро, или я расскажу".
Скомкав записку, я сунул ее в карман, потом зашел в комнату, принял зопиклон и в полуобморочном состоянии рухнул в постель.
Встал я в два и в два тридцать уже был в интернет-кафе. Едва переступив порог, я уже мог сказать наверняка, Борода был в курсе ночных событий. Он запер входную дверь и сделал мне знак следовать за ним в заднюю комнату. Увидев, что я колеблюсь, он сказал:
- Ты не уйдешь отсюда, пока мы не поговорим.
- Давай поговорим здесь, - предложил я, рассудив, что, если из задней комнаты выскочат какие-нибудь отморозки, у меня хотя бы будет шанс разбить стеклянную витрину и выбраться на улицу с наименьшими потерями.
- Там спокойнее.
- Нет, мы поговорим здесь, - настаивал я.
Бросив взгляд в окно, Борода еле заметно кивнул.
- Что ты видел прошлой ночью? - спросил он.
- Видел, как какой-то вандал разбил видеокамеру.
- А до этого?
- Ничего.
- Ничего?
- Вот именно: ничего.
- Я тебе не верю. Ты открывал, дверь. Они слышали тебя.
- Они ошиблись.
- Ты врешь. Они слышали. Они знают.
- Я за всю ночь не слышал ни звука. Я всю ночь не покидал комнату. Единственное, что было необычного, это клоун, который швырнул что-то в камеру…
- Ты видел его лицо?
- У него на голове был капюшон, поэтому трудно было…
- Почему ты думаешь он разбил камеру?
- Откуда мне знать?
- Ты врешь.
- Вру? О чем именно?
- Ты знаешь, что произошло. Если полиция спросит тебя, что ты слышал?..
- С чего вдруг полиция будет меня спрашивать?
- Если полиция спросит тебя…
- Я скажу им то же, что сказал тебе: я ничего не слышал.
Молчание. Борода полез в карман куртки и швырнул на пол конверт с зарплатой. Я решил не возражать против такой, формы, нагнулся и поднял конверт. Когда я выпрямился, Борода сказал:
- Они. знают, что ты слышал крики. Они знают, что ты выходил из комнаты, потому что слышали, как ты выходил из комнаты. Ты больше никогда этого не сделаешь. Понял?
- Да, - тихо ответил я.
После этого я пытался заняться своими привычным делами. Но, сидел ли я за ланчем, выходил ли из metro на станции "Берси", чтобы посмотреть "Великолепие в траве" Казана, потягивал ли кофе в маленькой забегаловке напротив "Синематеки", меня преследовала мысль: не следят ли за мной? Я поймал себя на том, что настороженно разглядываю людей, окружающих меня, бродя по улицам, периодически останавливался, пытаясь засечь хвост. Но ничего не было.
Мне надо было позвонить в клинику, чтобы узнать результаты анализов, но если бы меня увидели в телефонной будке, то могли бы сделать вывод о том, что я звонил копам. Поэтому я решил сходить в клинику лично.
Клиника была открыта до восьми. Я пришел за полчаса до закрытия. Своего доктора я встретил в приемной.
- Что вас привело? - удивился он.
- Просто зашел за результатами анализа…
- Вы могли бы позвонить.
- Я бы предпочел услышать при личной встрече.
Доктор пожал плечами, словно говоря: ну, если вы настаиваете, потом повернулся к девушке-администратору и назвал ей мое имя (признаться меня впечатлило, что его вообще помнит). Девушка порылась в лотке с бумагами, нашла нужную папку и протянула ему. Доктор жестом пригласил меня проследовать в кабинет. Я закрыл за собой дверь. Он устроился за столом, раскрыл папку и начал читать. Я внимательно следил за выражением его лица - словно обвиняемый, с надеждой вглядывающийся в старшину присяжных.
- Пожалуйста, присядьте, мистер Рикс, - сказал доктор.
- Плохие новости?
- Не нужно быть фаталистом, monsieur. Тест на ВИЧ-инфекцию дал отрицательный результат. Однако я должен сообщить вам, что у вас положительная реакция на другое заболевание, передающееся половым путем: хламидиоз.
- Понимаю, - сказал я.
- Это заболевание не относится к серьезным и легко лечится антибиотиками.
- Я думал, только у женщин бывает хламидиоз.
- Ошибаетесь.
Он начал заполнять бланк рецепта.
- Вам нужно принимать эти лекарства четыре раза в день и ежедневно выпивать не менее трех литров воды. И никакого незащищенного секса в течение трех недель.
Три недели! Маргит будет в восторге от этой новости - хотя тот факт, что я мог и ее наградить этой заразой, наверняка зачтется.
- Кроме того, рекомендую воздержаться от употребления алкоголя в течение всего курса лечения. Алкоголь снижает эффективность лекарств.
Все лучше и лучше. Три недели без спиртного. Дара разве моя нынешняя жизнь мыслима без алкоголя?
- Разумеется, вам нужно будет сообщить всем своим сексуальным партнерам о вашем состоянии.
Откуда ты знаешь, что у меня, "партнеры", а не одна лишь "партнерша"? Или моя неуклонно растущая порочность столь очевидна?
- Я также настоятельно советую вам по окончании курса лечения сдать повторный анализ - просто чтобы убедиться, что больше нет никакой патологии.
Доктор, патология у меня постоянно… Не говоря уже о постоянной тревоге, подпитанной событиями последних дней.
- Превосходно, - сказал я. - Превосходно…
Заскочив в ночную аптеку на бульваре Севастополь и отвалив тридцать восемь евро (немыслимая сумма!) за прописанные таблетки, я решил довести до конца первое из неприятных дел. Для этого я вернулся на улицу Паради и зашел в бар Янны. Вечер выдался тихий. Посетителей было всего трое, они расположились за столиком в дальнем углу. У Янны округлились глаза, когда я уселся за барной стойкой.
- Кажется, я просила тебя больше не приходить сюда, - прошипела она.
- Ты говорила с мужем?
- Он задерживается. Вернется только завтра.
Барменша нервно покосилась на посетителей в углу.
- Закажи выпивку, - прошептала она, - иначе у них возникнут подозрения.
- Воды.
- Воды?
- Поверь мне, я бы с радостью предпочел что-нибудь еще. Но я на антибиотиках.
- С чего это? - спросила она
И вот тогда я выложил ей все. На ее лице сменилось несколько оттенков белого.
- Ты, грязный потаскун, - прошипела она. - Ты наградил меня…
- Я наградил тебя? Ошибаетесь, madame. Это женское заболевание, которое передается мужчине. - Я не был уверен в том, что говорю правду. - И поскольку я не сплю со всей округой…
- Заткнись!
- …я подцепил это от тебя. И кто знает, где подцепила ты. Может, твой муж…
- Убирайся, - сказала она
- Только после того, как ты увидишь вот это, - сказал я и протянул ей скомканную записку, которую Омар и сунул мне под дверь.
Янна развернула клочок, пробежала глазами и верну, мне.
- Ну и свинья…
- Тебе придется поговорить с мужем, как только вернется.
- Можешь не сомневаться, я поговорю. И я еще скажу, что Омар изнасиловал меня и наградил этой заразой.
- Насчет этого я бы подумал…
Если она настолько сгустит краски, для Омара это будет смертным приговором.
- Надеюсь, Недим убьет его, - сказала Янна - Но, если ты не уберешься сейчас же, я скажу ему, что и ты пытался приставать ко мне.
Я вгляделся в ее искаженное яростью лицо и понял, что не стоит продолжать дискуссию.
Ночью, уставившись в экран своего лэптопа, я задавался вопросом: почему я обладаю таким уникальным талантом злить женщин? Или, что больше соответствовало моменту, почему я вечно умудряюсь все испортить? Но постепенно все эти глупые мыслишки были вытеснены другой, куда более серьезной: Омар. Сукин сын демонстрировал готовность нагадить мне по любому поводу. Но план, который придумала Маргит, мог обернуться… его смертью. Впрочем, мгновенная смерть была бы самым мягким наказанием, если представить, что муж Янны со своими головорезами доберется до того, кто "изнасиловал" его жену и "наградил" ее дурной болезнью. Искаженный моральный аспект этой ситуации - не подвергаю ли я опасности того, кто угрожает опасностью мне? - не давал мне покоя.
Надо ли говорить, что в ту ночь я не написал ни строчки. На рассвете я вышел на улицу и побрел в свою chambre de bonne, прикупив по дороге круассаны.
По лестнице я поднимался едва ли не вприпрыжку - мочевой пузырь едва не лопался от выпитой за ночь воды (предписание доктора). Поэтому, не заходя в комнату, я сразу завернул в туалет.
Открыв дверь, я в ужасе отпрыгнул назад. Передо мной был Омар. Его тело неуклюже распласталось на стульчаке. Горло было перерезано. Повсюду была кровь. Изо рта покойника торчал ершик для унитаза.
15
Инспектор Жан-Мари Кутар был обрюзгшим; лет пятидесяти с небольшим, невысокого роста - пять футов шесть дюймов, как я определил на глазок; двойной подбородок, выдающийся вперед живот и красное, будто распаренное, лицо. Его одежда была эклектична: спортивная клетчатая куртка, серые брюки, полосатая рубашка в пятнах от еды, шелковый галстук с разноцветным орнаментом. Отсутствие интереса к моде вполне сочеталось с его общим нездоровым видом. В уголке рта была зажата сигарета - казалось, что он дымил ею в надежде проснуться. Было начало восьмого утра, и инспектор выглядел так, будто его вытащили прямо из постели.
К моменту прибытия полиции у двери туалета было уже не протолкнуться. Двое копов в штатском, двое судебных медиков в белых халатах и латексных перчатках, фотограф и врач, осматривавший гротескное месиво, которое являл собой Омар. Потом появились еще двое полицейских в штатском, одним из них и был Кутар.
Но первыми на место происшествия прибыли копы в форме, тоже двое. Они появились через десять минут после того, как я, выбежав на улицу, позвонил в полицию из телефонной будки в конце улицы. Сделал я это, исключительно повинуясь инстинкту. Потом меня осенило: они будут спрашивать, где я был в момент преступления. Поскольку я не мог рассказать о своей работе, я бегом поднялся к себе, разобрал постель и примял подушку, пытаясь создать видимость, будто полночи мирно проспал в своей комнате. Все это время я лихорадочно соображал, какое алиби с моей стороны будет выглядеть наиболее правдоподобным.
Мне пришлось снова спуститься вниз, чтобы впустить полицию: двух молодых сержантов. Они проследовали за мной наверх и едва не рухнули в обморок при виде залитого кровью тела. Вызвав подкрепление, один из них занял пост снаружи, чтобы никто не мог покинуть здание. Другой прошел со мной в комнату и попросил документы. Когда я предъявил американский паспорт, он посмотрел на меня вопросительно.
- Почему вы здесь живете?
- Здесь дешево.
Коп стал задавать полагающиеся в таких случаях вопросы. В котором часу я обнаружил тело? Где я был прошлой ночью? ("Я не мог заснуть, поэтому вышел прогуляться".) Во сколько это было? ("Около двух ночи".) Куда я ходил? ("Я прошелся вдоль канала Сен-Мартен, потом перешел на другой берег и отправился вдоль Сены к Нотр-Дам, оттуда повернул назад и по дороге зашел в местную булочную за круассанами".) Был ли я знаком с покойным? ("Шапочное знакомство".) Нет ли у меня предположений, бы мог это сделать? ("Понятия не имею".)
После блицопроса меня попросили подождать прибытия инспектора. Паспорт коп оставил у себя. Мое алиби казалось хлипким, узких мест в нем было предостаточно, по крайней мере, продавец из булочной мог подтвердить, что я и в самом деле заходил к нему в шесть часов утра.
Не в силах побороть беспокойство, я улегся под одеяла. Перед глазами стоял убитый Омар. Брызги крови по всем туалету… глубокая рана, зияющая на горле… спущенные брюки - должно быть, в момент нападения справлял большую нужду… Судя по всему, убивали его двое: один держал жертву, а другой засовывал в рот ершик, на манер кляпа, после чего полоснул по шее. Может Янне удалось позвонить той ночью мужу в Турцию и рассказать об "изнасиловании", а тот дал знать своим дружкам, которые…
Нет, это невозможно - ведь Янна сказала, что Недин возвращается в Париж ночным рейсом. Это означало, что с ним никак нельзя было связаться. Так что мужа Янны пришлось исключить. Но кто же тогда? Зная Омара, можно было утверждать, что врагов он нажил предостаточно.
И именно об этом в первую очередь спросил у мои инспектор Кутар.
- У покойного были конфликты с кем-нибудь?
Я догадывался, что этот вопрос непременно возник потом и решил притвориться полным олухом.
- Я его не знал.
- Даже притом, что он был вашим соседом?
- Мы не разговаривали.
- Вы жили на одном этаже, делили один туалет.
- Можно пользоваться коммунальным туалетом и все равно не общаться.
Кутар полез в карман куртки и извлек мой паспорт, старался не выдать своего удивления. Он пролистал страницы паспорта, задержавшись на отметках о въезде, которых было всего две.
- Вы въехали во Францию 28 декабря прошлого года, через Канаду.
- Совершенно верно. У меня была пересадка в Монреале.
- А откуда вы вылетели?
- Из Чикаго.
- Это ваше последнее местожительство в Соединенных Штатах?
- Нет, я жил в…
Мне пришлось назвать город в Огайо.
- И что заставило вас прилететь во Францию 28 декабря прошлого года?
Я был готов и к этому.
- Мой брак распался, я потерял работу в колледже, где преподавал, и решил сбежать от проблем, поэтому…
- А что, нет прямых рейсов из Чикаго в Париж? - спросил он, и мне стал понятен подтекст его вопроса: если ты, парень, прилетел сюда через другую страну, возможно, ты бежал не только от неудачного брака.
- Рейс "Эйр-Канада" из Монреаля был самым дешевым вариантом.
- Каков род ваших занятий, мистер Рикс?
- Я писатель.
- Кто ваш издатель?
- У меня его нет.
- А, значит, вы начинающий писатель.
- Совершенно верно.
- И вы живете на улице де Паради с…
- С начала января.
- Странное место жительства для американца, но уверен, этот вопрос вам сегодня уже задавали.
- Да, задавали.
- А ваш сосед, покойный мсье Омар Тарик? Он бы хорошим соседом?
- Мы практически не общались.
- Вы что-нибудь знаете о нем?
- Совсем ничего.
Инспектор кивнул в знак того, что принял к сведению мою информацию. Потом спросил:
- Никаких идей, кто мог бы с ним так расправиться?
- Как я уже сказал, мы не общались.
Он постучал по ладони моим паспортом, не отрывая от меня взгляда. Потом снова сунул паспорт к себе в кармам,
- Вам следует сделать заявление о происшедшем. Так что, если вы не возражаете, прошу вас явиться в commissariat de police Десятого округа сегодня, в два часа дня.
- Хорошо. Я буду. А как насчет моего паспорта?
- Я пока подержу его у себя.
Когда он вышел, я сел на кровать и вдруг ощутил страшную усталость. Не слишком ли я перестарался с ролью необщительного соседа? Но у меня не было выхода. Если бы я сказал правду, то стал бы первым подозреваемым. К тому же они наверняка заинтересовались бы тем, что я делаю по ночам. А уж обнаружив, что я работаю нелегально…
Я почти не сомневался, что Омар задолжал кому-то денег или совершил что-то очень гнусное, спровоцировав столь жестокую расправу. Было ясно, что копы опросят всех жильцов. И кто-нибудь наверняка намекнет, где искать убийцу.
Бессонная ночь - а было уже девять - все-таки дала о себе знать, и на несколько часов я провалился в сон. Очнулся я от ударов в дверь. Открыв ее, я увидел, как санитары пытаются развернуть носилки, на которых лежал уже упакованный в мешок труп Омара. Они обернулись, когда я возник на пороге своей комнаты. Потом с кряхтением потащили тяжелый груз по узкой винтовой лестнице.
Часы показывали 12:48 пополудни. Я принял душ, побрился и оделся, выбрав для допроса в полиции консервативный стиль. На лестничной площадке криминалисты еще копошились в туалете и комнате Омара, по крупицам, собирая улики. Внизу по-прежнему стоял полицейский пост.
- Здание покидать нельзя, - строго сказал коп в форме.
- Но инспектор Кутар просил меня явиться в commissariat de police к двум часам.
- Ваше имя? - спросил он. Я назвал себя. Коп вытащил рацию и заговорил. В его скороговорке я уловил; "Мсье Гарри Рикс". В эфире возникла пауза, но вскоре в нее вклинился чей-то голос. Коп приложил трубку к уху и произнес:
- D’accord, - потом повернулся ко мне: - Да, вас ожидают ровно в два. Не опаздывайте, monsieur.
Я кивнул и поспешил в интернет-кафе. Как только вошел, Борода закрыл за мной дверь и щелкнул замком.
- Что ты рассказал полиции? - спросил он.
- Вижу, новости распространяются быстро.
- Что ты рассказал полиции?
- Ничего.
- Ничего?
- Я сказал, что Омар был моим соседом, но я совсем не знал его и понятия не имею, кто мог его убить, вот и все.
- Они спрашивали о твоей работе?
- Пока нет.
- Пока нет?
- Сейчас я должен явиться в commissariat de police и сделать заявление.
- Ты не должен ничего говорить о своей работе.
- Поверь мне, я ничего не скажу.
- Ты не должен ничего рассказывать о том, что видел прошлой ночью.
- Я тебе уже говорил я ничего не видел.
- Если они спросят, чем ты занимаешься…
- Буду говорить, что я писатель. Вот так. Теперь доволен?
- Если ты расскажешь что-нибудь еще, мы это узнаем. И тогда…
- Не надо мне угрожать. Я и сам не хочу светить, что работаю нелегально. Так что не волнуйся. Я не подведу.